А У НАС В БИБЛИОТЕКЕ...

"Все это бы­ло бы смеш­но,
Ког­да бы не бы­ло так грус­тно".

М.Ю. Лер­монтов

Смот­рю на ча­сы. Ров­но че­тыре. Бро­саю не­доде­лан­ную ра­боту, иду к спра­воч­но­му сто­лу (по-ан­глий­ски - "ре­ференс-деск"). Мой "деск", или как мы, рус­ско­гово­рящие биб­ли­оте­кари, го­ворим, чу­довищ­но пе­рек­ра­ивая ан­глий­ские сло­ва на рус­ский лад, "дос­ка", се­год­ня с че­тырех до пол­шесто­го. Мы за­да­ем друг дру­гу по­нят­ные од­ним толь­ко нам воп­ро­сы ти­па: "сколь­ко у те­бя се­год­ня до­сок?" И от­ве­ча­ем так­же за­коди­рован­но: "У ме­ня, сла­ва бо­гу, се­год­ня толь­ко две дос­ки" или: "Я се­год­ня на дос­ке це­лый день". Со сто­роны пос­лу­шать, мож­но по­думать, рех­ну­лись биб­ли­оте­кар­ши. Рех­нешь­ся тут, ког­да ты и биб­ли­оте­карь, и час­тень­ко ох­ранник, и со­ци­аль­ный ра­бот­ник, и учи­тель, и вос­пи­татель, и еще це­лая ку­ча раз­ных "и" в од­ном блед­но-ус­та­лом ли­це.

"Дос­ка" с че­тырех до пол­шесто­го, как пра­вило, са­мая на­сыщен­ная ко­личес­твом по­сети­телей и со­быти­ями, сло­вом, - пол­то­ра ча­са нап­ря­жен­ки. Тут и мес­тные ста­рич­ки, ко­торые приш­ли в биб­ли­оте­ку пос­ле лан­ча, и днев­ных мыль­ных опер с пос­ле­ду­ющей си­ес­той, и де­тиш­ки, на­ша от­ра­да, на­бега­ющие шум­ной ор­дой пос­ле шко­лы, и их вез­де­сущие ма­маши, ко­торых хле­бом не кор­ми, толь­ко дай по­мочь ре­бен­ку выб­рать ли­тера­туру для док­ла­да по кни­ге. И неп­ре­мен­но из клас­си­ки. А он или она, то есть, ди­те, даль­ше ко­мик­сов так и не вы­рос­ло и рас­ти не же­ла­ет. Что тут по­делать?! Сво­бода вы­бора. Она так же рас­простра­ня­ет­ся и на мо­лодое по­коле­ние. И бом­жи­ки, рай­он­ные ал­ка­ши и нар­ко­маны - все со­бира­ют­ся на наш гос­тепри­им­ный рай­он­ный "ого­нек". Аб­со­лют­ное сме­шение пле­мен и эт­ни­чес­ких групп. Здесь и гор­дые сво­им про­ис­хожде­ни­ем (ни дать ни взять, со­шед­шие пря­мо с ко­раб­ля "Мэй­фла­уэр" на на­шу брук­лин­скую зем­лю) бе­лые аме­рикан­цы-ан­гло­сак­сы, и па­ру со­тен лет уг­не­та­емые, а ны­не гор­до пре­быва­ющие в прес­тижном и мод­ном ста­тусе аф­ро­аме­рикан­цы, и раз­но­го ка­либ­ра и ок­раски, уже на­учив­ши­еся ка­чать свои аме­рикан­ские пра­ва но­вые им­мигран­ты. Все че­го-то хо­тят, про­сят, тре­бу­ют. Всем до на­шей ма­лень­кой биб­ли­оте­ки есть де­ло. Ос­та­лось-то все­го ни­чего - два ча­са до зак­ры­тия, и на­до ус­петь взять, отор­вать, от­ку­сить от куль­тур­но-прос­ве­титель­но­го пи­рога са­мый круп­ный, жир­ный и на­чинис­тый ку­сок.

* * *

Вклю­чаю компь­ютер, нас­тра­ива­юсь на нуж­ную прог­рамму, про­веряю элек­трон­ную поч­ту. Меч­таю: вот сей­час по­дой­дет ка­кой-ни­будь чи­татель с уров­нем вы­ше сред­не­го и за­даст мне ин­те­рес­ный, тре­бу­ющий при­ят­ных, слег­ка на­туж­ных раз­мышле­ний, сло­вом, не при­митив­ный воп­рос. Я над этим ум­ным воп­ро­сом при­заду­ма­юсь, по­ро­юсь в па­мяти и в Ин­терне­те, а по­том со­об­ра­жу и дам на этот воп­рос пра­виль­ный от­вет. И мне ста­нет не­во­об­ра­зимо при­ят­но на ду­ше и чи­тате­лю то­же... Раз­мечта­лась!

Ко мне сра­зу же под­хо­дит рус­ско­языч­ная по­сети­тель­ни­ца, жен­щи­на лет се­миде­сяти, по­лук­ра­шен­ная-по­лусе­дая, неп­рибран­ная ка­кая-то, и на­чина­ет нуд­но и не очень по­нят­но рас­ска­зывать свою ис­то­рию. Мол, зо­вут ее Ан­на Рок­феллер, и я неп­ре­мен­но, обя­затель­но, аб­со­лют­но и бес­по­ворот­но дол­жна ей по­мочь. "Вот это ка­зус. И я бы не от­ка­залась от та­кой фа­милии. С та­кой фа­мили­ей, - го­ворю про се­бя, - это вы мне, ма­туш­ка, дол­жны по­мочь, а не я вам".

- А что, собс­твен­но, на­до де­лать? - бо­яз­ли­во и не­реши­тель­но воп­ро­шаю я, пред­чувс­твуя аб­сур­дно-не­выпол­ни­мую прось­бу и за­тяж­ное об­ще­ние, ко­торое, ско­рее все­го, ни мaдам Рок­феллер не по­может, ни ме­ня не ок­ры­лит.

- Опуб­ли­куй­те мое объ­яв­ле­ние в Ин­терне­те.

- Как это в Ин­терне­те? Где? У ме­ня нет сво­его сай­та. И, во­об­ще, ка­кого ха­рак­те­ра объ­яв­ле­ние? - спра­шиваю я для по­ряд­ка, а са­ма ду­маю, как вык­ру­тить­ся из этой ис­то­рии, что­бы, не дай Бог, не оби­деть жен­щи­ну. Ведь кли­ент всег­да прав.

- Но мне ни­чего от них не на­до! - нев­по­пад встав­ля­ет жен­щи­на. - Я прос­то хо­чу уз­нать, из ка­ких я Рок­фелле­ров. Я хо­чу сдать ана­лиз на ДНК. Вы дол­жны мне по­мочь! Вы - моя пос­ледняя на­деж­да! - до­бав­ля­ет па­фос­но ма­дам Рок­феллер, на­цели­ва­ясь на мою пред­по­лага­емую ду­шев­ную от­зывчи­вость и по­рядоч­ность.

Я быс­тро со­об­ра­жаю, что ма­дам обу­рева­ема па­рано­идаль­ной иде­ей. И не уди­витель­но. Оду­ре­ешь тут, ког­да твоя фа­милия Рок­феллер. И тут ме­ня осе­ня­ет.

- Зна­ете, вы мо­жете дать мне но­мер сво­его те­лефо­на. У ме­ня есть один зна­комый жур­на­лист. Мо­жет быть, он за­ин­те­ресу­ет­ся ва­шим слу­ча­ем и вам поз­во­нит.

Жен­щи­на ра­ду­ет­ся мо­ей идее и с го­тов­ностью пи­шет но­мер сво­его те­лефо­на и имя на клоч­ке бу­маги. По­том смот­рит на ме­ня и го­ворит, не­ожи­дан­но бес­пардон­но об­ра­ща­ясь ко мне на "ты"?

- Слышь, ты, ми­лоч­ка, ког­да при­дешь до­мой, нат­ри сы­рой кар­тошки и при­ложи к гла­зам че­рез мар­лечку. По­лег­ча­ет. - Это она по по­воду мо­его мор­га­ния гла­зами.

- Спа­сибо, но не ду­маю, - сом­не­ва­юсь я. - Это у ме­ня нер­вное. С са­мого детс­тва.

- А я знаю. Я же ве­тери­наром ра­бота­ла, - ра­дос­тно за­яв­ля­ет она.

Тут я не вы­дер­жи­ваю и с де­лан­но уны­лой ми­ной за­яв­ляю:

- Но я же не ко­рова и не ло­шадь!

Ма­дам Рок­феллер от­ветно улы­ба­ет­ся и, удов­летво­рен­ная, от­ча­лива­ет. Она, ока­зыва­ет­ся, по­нима­ет юмор. Все не так уж без­на­деж­но.

* * *

Нас­ту­па­ет ми­нута за­тишья, и я сно­ва впе­рива­юсь взо­ром в длин­ный спи­сок элек­трон­ной поч­ты. По­том мой взгляд при­выч­но за­дер­жи­ва­ет­ся на пол­ках с рус­ски­ми кни­гами. На­до ска­зать, что у нас их ог­ромное ко­личес­тво, так как в на­шем рус­ско­языч­ном рай­оне боль­шой спрос на рус­скую ли­тера­туру, как сов­ре­мен­ную, так и клас­си­чес­кую. Ви­жу: од­на жен­щи­на сред­не­ин­телли­ген­тно­го ви­да, лет пя­тиде­сяти-шес­ти­деся­ти, мнет­ся в не­реши­тель­нос­ти у по­лок с рус­ски­ми кни­гами, не зная, что выб­рать. Я быс­трень­ко на­хожусь, со­об­ра­жаю: "Так, так, так. Про­шел год со вре­мени пуб­ли­кации мо­ей пос­ледней кни­ги "На ка­нале". Про­вери­ла цир­ку­ляцию. Что ж! Ес­тес­твен­ный ин­те­рес к мо­ей кни­ге уже сни­жа­ет­ся. Не ка­тас­тро­фа, но не очень при­ят­но для ав­то­ра. На­до бы сроч­но за­нять­ся рек­ла­мой кни­ги".

На­чинаю се­бя пи­арить.

- Вам по­мочь? - шус­трю я.

- Да, вот не знаю, что выб­рать. Вро­де, все уже чи­тала. И не хо­чет­ся ухо­дить из биб­ли­оте­ки с пус­ты­ми ру­ками.

- Я вас очень хо­рошо по­нимаю, - на­чинаю я из­да­лека, с го­тов­ностью про­яв­ляя про­фес­си­ональ­ное со­чувс­твие и со­пере­жива­ние. - Ну, пря­мо-та­ки все проч­ли? Да, тя­желый слу­чай. Поп­ро­бую вам по­мочь. А что вы лю­бите чи­тать? Ка­кие жан­ры, ка­ких ав­то­ров?

- Ну, мне бы ка­кую-ни­будь ду­шев­ную жен­скую ли­тера­туру или но­вень­кий де­тек­тив. Но Дон­цо­ва с Ус­ти­новой мне по­ряд­ком на­до­ели. Аку­нин чи­та­ет­ся тя­жело. Про гла­мур­ную лю­бовь нас­ку­чило - в на­шем воз­расте. (На что она на­мека­ет?) В об­щем, по­моги­те.

Ли­хора­доч­но со­об­ра­жаю. На­до дей­ство­вать. Мо­мент нас­тал. Под­хо­жу к пол­ке, бе­ру свою кни­гу "На ка­нале".

- Вот, хо­тите эту? Тут сти­хи и рас­ска­зы. - Про­тяги­ваю жен­щи­не кни­гу.

- Нет, сти­хи не хо­чу. Не люб­лю и не по­нимаю, - сра­зу упи­ра­ет­ся чи­татель­ни­ца.

- Ну и не на­до! Бог с ни­ми, со сти­хами! Про­пус­ти­те сти­хи. Ко­му нуж­но нап­ря­гать­ся, что­бы их по­нять, ког­да и так кру­гом столь­ко проб­лем? (Ка­жет­ся, я слег­ка пе­ребор­щи­ла...) Нач­ни­те пря­мо с про­зы. Боль­шая часть кни­ги - это рас­ска­зы и но­вел­лы. Они имен­но жен­ские и очень ду­шев­ные. То, что вам на­до, - нас­то­ятель­но и, как мо­гу, убе­дитель­но за­веряю я чи­татель­ни­цу.

- А вы эту кни­гу чи­тали? - роб­ко спра­шива­ет жен­щи­на.

- Вы зна­ете, так по­лучи­лось, что я эту кни­гу не толь­ко про­чита­ла, но и на­писа­ла.

- Да? - вос­кли­ца­ет удив­ленно-ра­дос­тно жен­щи­на, с при­сутс­тви­ем лег­ко­го ин­то­наци­он­но­го не­дове­рия. - Пря­мо вот так взя­ли и на­писа­ли? Вы что, пи­сатель?

- Вро­де то­го. Пи­шу вот. Ста­ло быть, я - пи­сатель. Мно­гим нра­вит­ся.

Жен­щи­на рас­кры­ва­ет кни­гу, смот­рит на мою блек­лую фо­тог­ра­фию на конт­рти­туле, по­том на ме­ня, срав­ни­вая фо­тог­ра­фию с ори­гина­лом. Убеж­да­ет­ся, что мы (то есть, я и моя фо­тог­ра­фия) по­хожи, и из­ре­ка­ет зак­лю­читель­ную фра­зу:

- На­до брать! Не так час­то встре­ча­ешь пи­сате­ля лич­но. Те­перь я прос­то дол­жна, я обя­зана про­читать эту кни­гу.

* * *

Про­дол­жаю де­журить "на дос­ке". Ко­нец дня, чувс­твую на­копив­шу­юся ус­та­лость. При­выч­ным жес­том смот­рю на ча­сы в на­деж­де, что вре­мя приб­ли­зилось к пя­ти. А вре­мя, как наз­ло, дви­жет­ся ой, как мед­ленно. На­тика­ло толь­ко где-то пол­пя­того. Уте­шитель­но­го ма­ло. В биб­ли­оте­ке душ­но. Пе­реход­ный се­зон - осень. Ни ле­то, ни зи­ма. Ле­том кон­ди­ци­онер ох­лажда­ет. Зи­мой отоп­ле­ние сог­ре­ва­ет, а осенью и вес­ной вен­ти­лятор дол­жен вен­ти­лиро­вать, то есть, дви­гать пыль­ный, зас­то­яв­ший­ся за­пах не­мыто­го те­ла и ал­ко­голя, а так­же пря­нос­тей, ко­торы­ми пи­та­ет­ся не­кото­рая часть на­ших по­сети­телей. Но он не­важ­но справ­ля­ет­ся со сво­ими обя­зан­ностя­ми. Сло­вом, тош­но. И го­лова раз­ла­мыва­ет­ся. Не Бо­родин­ская бит­ва, но и шум, и гул со всех сто­рон.

Пе­редо мной бе­га­ет ту­да-сю­да, мель­те­шит на­ша пос­то­ян­ная па­роч­ка: бомж и бом­жи­ха. Они жи­вут на ули­це, на­показ, и все ес­тес­твен­ные пот­ребнос­ти, кро­ме сек­са и от­прав­ле­ния ма­лой и боль­шой нуж­ды, де­ла­ют от­кры­то. У них нет сек­ре­тов от об­щес­тва.

- Я хо­чу пи-пи! Я сей­час ум­ру, так хо­чу пи-пи! - кри­чит бом­жи­ха сво­ему спут­ни­ку.

- Ну, так иди в ту­алет. В чем де­ло? Не зна­ешь, где здесь убор­ная? - ре­зон­но за­меча­ет бомж.

- Да знаю я, знаю! - про­дол­жа­ет на вы­соких но­тах бом­жи­ха, приб­ли­жа­ет­ся к ту­але­ту, но по­том раз­во­рачи­ва­ет­ся и бе­жит в дру­гую сто­рону. По-ви­димо­му, она бо­ит­ся ос­та­вить бом­жа без прис­мотра. - Но ты сов­сем пе­рес­тал об­ра­щать на ме­ня вни­мание. Я вче­ра ку­пила спа­гет­ти, а ты все сло­пал и да­же не ска­зал спа­сибо. Ты пом­нишь, я вче­ра ку­пила спа­гет­ти? Ой, как я хо­чу пи-пи!

- Да пом­ню, пом­ню я твои спа­гет­ти! Ты пой­дешь в ту­алет или нет?

Так они до­воль­но дол­го про­дол­жа­ют бе­гать друг за дру­гом, вы­яс­няя от­но­шения, по­ка наш ох­ранник по мо­ей прось­бе не втал­ки­ва­ет бом­жи­ху в дам­скую ком­на­ту во из­бе­жание неп­ри­ят­ностей. Но ти­шина не нас­ту­па­ет, так как те­перь гул идет с дру­гой сто­роны.

Сле­ва от ме­ня обос­но­валась ло­каль­ная ев­рей­ско-чи­татель­ская ко­лония. На­ши пос­то­ян­ные и пре­дан­ные по­сети­тели, лю­бите­ли бес­тсел­ле­ров и не толь­ко... Че­тыре по­жилые да­мы и муж од­ной из них об­сужда­ют пос­ледние книж­ные но­вин­ки, а за­од­но и дру­гие но­вос­ти. Очень гром­ко, как из реп­ро­дук­то­ра, и пря­мо мне в ле­вое ухо. Од­на да­ма, ду­маю, офи­ци­аль­но приз­на­на пси­хичес­ки боль­ной. Вто­рая то­же ве­дет се­бя не­адек­ватно. Но офи­ци­аль­но по­ка не приз­на­на. Третья це­лый день бе­га­ет из биб­ли­оте­ки в биб­ли­оте­ку и про­веря­ет, сколь­ко приш­ло книг по за­казу для нее и ее му­жа. Взять она все кни­ги сра­зу не мо­жет, так как про­честь 20 тол­стых ро­манов од­новре­мен­но не в сос­то­янии. Мне лич­но ка­жет­ся, что она во­об­ще про­честь ни­чего не в сос­то­янии. Но хо­чет быть в кур­се, что­бы дер­жать мар­ку ин­теллек­ту­ал­ки и де­лить­ся с под­ру­гами и му­жем под­ру­ги. (У каж­до­го свое хоб­би.) Две из них пло­хо слы­шат, муж од­ной из них пло­хо ви­дит. Воз­раст все-та­ки. Мое ле­вое ухо тре­щит от зву­ковой пе­рег­рузки, ну, пря­мо, хоть зат­кни его ва­той. Я по­нимаю, что ти­ше го­ворить эта груп­па не ста­нет, ну прос­то фи­зичес­ки не смо­жет, и по­это­му лю­без­но, от биб­ли­отеч­ных щед­рот пред­ла­гаю им пой­ти по­бесе­довать в ком­на­ту для соб­ра­ний. Там, дес­кать, от­дель­ное по­меще­ние, мож­но соз­дать неч­то вро­де книж­но­го клу­ба, и за зак­ры­той дверью раз­ре­ша­ет­ся гром­ко го­ворить. Все умол­ка­ют. Кро­ме той, ко­торая хо­рошо слы­шит и неп­ло­хо ви­дит.

- Не мо­гу, - го­ворит, - ид­ти в от­дель­ную ком­на­ту. У ме­ня кла­ус­тро­фобия, бо­язнь зам­кну­того прос­транс­тва.

- Ну, не ска­жите! - воз­ра­жаю я. - Вся биб­ли­оте­ка - зам­кну­тое прос­транс­тво. Од­на­ко вы сю­да при­ходи­те каж­дый день, и вам не страш­но.

- Вы не по­нима­ете, - го­ворит она.

- Где уж мне?! - вос­кли­цаю я и до­бав­ляю с улыб­кой и на­деж­дой, - а мо­жет, да­мы и гос­по­да, по­ра по до­мам? Вре­мя ужи­нать...

По­вез­ло. Груп­па с го­тов­ностью рас­хо­дит­ся по до­мам. Го­лод не тет­ка. И сра­зу нас­ту­па­ет бла­гос­ло­вен­ная ти­шина. Но не на­дол­го.

* * *

Та да­ма, ко­торая за­казы­ва­ет сра­зу двад­цать книг на два чи­татель­ских би­лета, свой и му­жа, до­мой не идет. Она уни­каль­но пре­дана биб­ли­оте­ке и, по­бив все ре­кор­ды час­то­ты по­сеще­ния, на­веды­ва­ет­ся к нам по нес­коль­ку раз в день. Жен­щи­на но­сит бла­гоз­вучно-по­эти­чес­кую фа­милию Блюм (цве­ток). Да... сво­еоб­разный "цве­точек"! Ей да­леко за семь­де­сят. Мо­жет, ког­да-то она бы­ла и ни­чего, но вре­мя здо­рово по­мяло этот "цве­точек". Во­лосы на па­ру сан­ти­мет­ров у кор­ней се­дые, яв­но тре­бу­ют крас­ки и, во­об­ще, ухо­да. Они уны­ло ви­сят се­ро-жел­той пак­лей. Но жен­щи­не (ее зо­вут Сь­юзен) все эти ню­ан­сы эс­те­тики дав­но по ба­раба­ну. Ее ли­цо - все в мел­ких мор­щинках, пиг­мен­тных пят­нах и круп­ных склад­ках - свет­ло-ко­рич­не­вое от сол­нца. Она круг­лый год (уже лет 20, как я ее знаю) ез­дит из биб­ли­оте­ки в биб­ли­оте­ку на ог­ромном трех­ко­лес­ном ве­лоси­педе - и в дождь и в сол­нце. Ни снег, ни ве­тер ей не страш­ны. Под­хо­дит к ре­ференс-деск. Я нас­то­ражи­ва­юсь и пы­та­юсь под­нять­ся с мес­та, буд­то бы по де­лу, но поз­дно. Ма­дам "Цве­ток" хло­па­ет ме­ня по пле­чу и хи­хика­ет.

- При­вет, дет­ка! Как де­ла? Ты мне нуж­на.

Я уже при­вык­ла к ее па­ниб­ратс­тву и по­нимаю, что это осо­бый знак вни­мания и дру­желю­бия с ее сто­роны, но все рав­но каж­дый раз от­ша­тыва­юсь. Жен­щи­на дос­та­ет из об­лезлой и гряз­ной до неп­ри­личия сум­ки два чи­татель­ских би­лета, су­ет мне. Хо­чу сра­зу же вы­мыть ру­ки. Но не мо­гу: про­фес­си­ональ­ная эти­ка не поз­во­ля­ет. Сде­лаю это поз­же. А по­ка на­до куль­тур­но об­слу­жить чи­татель­ни­цу. Про­веряю ее за­казы. Двад­цать штук!

- Еще ни­чего не приш­ло, но од­на кни­га уже в пу­ти, - ус­по­ка­иваю я взвол­но­ван­ную ма­дам Блюм. (Сь­юзен всег­да взвол­но­вана. Это ее нор­маль­ное сос­то­яние.) И все­го-то ей нуж­но нем­но­го вни­мания. Нем­но­го? Смот­ря как на это взгля­нуть... Я ста­ра­юсь, я очень ста­ра­юсь от­ве­чать дру­желю­би­ем на ее па­ниб­ратс­тво. И ес­ли от­бро­сить брез­гли­вость, я да­же со­чувс­твую Сь­юзен. Кто зна­ет, что со мной выт­во­рит ее ве­личес­тво судь­ба, ког­да я дос­тигну прек­лонных лет! (Ес­ли до­живу...) А вдруг то­же слег­ка съ­еду с ка­тушек?

- Ска­жите, Сь­юзен! Ког­да толь­ко вы ус­пе­ва­ете все это чи­тать? - лю­бопытс­твую я, де­монс­три­руя удив­ле­ние и дол­жное ува­жение к ее кни­гопог­ло­титель­ским спо­соб­ностям.

- А я сплю все­го два ча­са в сут­ки, - сме­ет­ся она. - Чи­таю все но­чи нап­ро­лет.

"Ну, да, - ду­маю я. - Днем-то ты на ве­лоси­педе го­ня­ешь, мус­ку­лы на­ращи­ва­ешь, по биб­ли­оте­кам бе­га­ешь, ту­су­ешь­ся...".

* * *

В кон­це кон­цов, Сь­юзен от­ча­лива­ет вос­во­яси. Нет, се­год­ня яв­но не мой день, по­тому что ее не­мед­ленно сме­ня­ет мис­сис Гер­ман. Она - быв­шая учи­тель­ни­ца со­ци­аль­ных на­ук, пре­пода­вала ис­то­рию США и ис­то­рию древ­не­го ми­ра. Мис­сис Гер­ман жи­вет в собс­твен­ном до­ме в од­ном из са­мых бо­гатых рай­онов Брук­ли­на - Ман­хэттен-Бич. Но кра­соты, бла­гопо­лучие и бо­гатс­тво это­го жи­лого рай­она ни­ко­им об­ра­зом не от­ра­зились на ее внеш­нем об­ли­ке. Она то­ща, как об­гло­дан­ная кость, по­жел­тевшая от вре­мени. Аж боль­но смот­реть! Ле­том хо­дит в шор­тах и в май­ке, де­монс­три­руя жи­лис­тые, в тем­ных пят­нах ве­ревоч­ки но­жек и ру­чек. Зи­мой но­сит син­те­тичес­кое вет­ро­неп­ро­дува­емое паль­то-пу­ховик, ко­торое за­сале­но до тош­но­ты, по­тому как ни­ког­да не сти­ралось или сти­ралось очень дав­но, ког­да ма­дам бы­ла мо­лода и, до­пус­каю, дос­та­точ­но хо­роша со­бой. У нее длин­ные, гус­тые, се­дые и до­воль­но рас­тре­пан­ные вол­нистые во­лосы, тем­ные вы­рази­тель­ные гла­за, усы и кус­ти­ки се­дых во­лос на под­бо­род­ке. Мис­сис Гер­ман пос­то­ян­но ожив­ле­на и бла­гоже­латель­но нас­тро­ена к нам, им­мигран­там. У нее оп­ре­делен­но по­вышен­ный куль­тур­ный и ин­теллек­ту­аль­ный уро­вень, о чем сви­детель­ству­ет вы­бор ли­тера­туры, ко­торую она за­казы­ва­ет. Она не бе­рет обыч­ные бес­тсел­ле­ры, пред­по­читая им би­ог­ра­фии зна­мени­тых лю­дей ре­волю­ци­он­но-экс­тре­мист­ских взгля­дов (ти­па Троц­ко­го и Че Ге­вары), а так­же на­уч­но-по­пуляр­ную ли­тера­туру по ис­то­рии США и Ев­ро­пы. Ис­клю­чение пред­став­ля­ет рос­сий­ский пи­сатель Аку­нин, де­тек­ти­вами ко­торо­го мис­сис Гер­ман за­читы­ва­ет­ся, - ра­зуме­ет­ся, в ан­глий­ском пе­рево­де. Мис­сис Гер­ман хо­дит быс­тро-быс­тро, пе­реби­рая сво­ими то­щень­ки­ми нож­ка­ми, она поч­ти под­ле­та­ет ко мне, об­ра­ща­ясь ис­клю­читель­но по-рус­ски:

- Привй­ет! Как дй­ела? С Но­вым го­дом! - вы­да­ет она в до­воль­но дру­желюб­ном то­не скуд­но-ма­лый за­пас рус­ских при­ветс­твий, ко­торым ис­крен­не гор­дится.

- Все в по­ряд­ке! И вас с Но­вым го­дом! - от­ве­чаю я ей (нес­мотря на осен­нее вре­мя го­да - ка­кая раз­ни­ца) столь же крат­ко и дру­желюб­но, хо­тя ме­ня нес­коль­ко ко­робит от ви­да ее за­сален­но­го пу­хови­ка. По­том мы, ес­тес­твен­но, пе­рехо­дим на ан­глий­ский, ибо поз­на­ния мис­сис Гер­ман в рус­ском язы­ке за­кон­чи­лись.

- Сде­лай­те мне одол­же­ние, по­жалуй­ста, - сра­зу прис­ту­па­ет она к де­лу , - по­ищи­те в ка­тало­ге вот эту книж­ку. - И вы­да­ет ка­кое-то за­мыс­ло­ватое наз­ва­ние не час­то вос­тре­бу­емо­го, но с вы­соким ко­эф­фи­ци­ен­том ин­теллек­та ав­то­ра. Я на­чинаю уси­лен­но рыс­кать в компь­ютер­ном ка­тало­ге по всем па­рамет­рам (по ав­то­ру, наз­ва­нию и да­же пред­ме­ту) и, в кон­це кон­цов, пос­ле про­дол­жи­тель­ных по­ис­ков, из­рядно по­потев, на­хожу вож­де­лен­но­го ав­то­ра и нуж­ную кни­гу. (Мо­жет, это и был единс­твен­ный ин­те­рес­ный воп­рос за се­год­няшний день?) Мис­сис Гер­ман ра­дос­тно убеж­да­ет­ся в том, что кни­га име­ет­ся в на­личии и ее мож­но за­казать, но, как пра­вило, за­казы­вать "по­ка" не хо­чет, объ­яс­няя, что ей есть что чи­тать. Ни­ког­да не на­бира­ет книг про за­пас, так как жи­вет се­год­няшним днем, муд­ро рас­суждая, что "в на­шем воз­расте не сто­ит по­купать зе­леные ба­наны".

- Ну, мо­жет, в дру­гой раз... - под­во­дит она итог на­шей бе­седе и в зак­лю­чение нас­то­ятель­но со­вету­ет мне про­читать эту вещь, "так как зах­ва­тыва­ющая кни­га о рус­ском ре­волю­ци­он­ном дви­жении - имен­но то, что мне на­до!"

- Пре­неп­ре­мен­но! Обя­затель­но за­кажу и про­читаю, - за­веряю я мис­сис Гер­ман, ду­мая про се­бя: "Ес­ли бы ты толь­ко зна­ла, как я сы­та по гор­ло рус­ским ре­волю­ци­он­ным дви­жени­ем!"

Но мис­сис Гер­ман так прос­то не по­кида­ет зда­ние биб­ли­оте­ки. Не­весо­мым се­рым пе­рыш­ком она про­дол­жа­ет пор­хать сре­ди книг и с па­фосом раз­гла­голь­ству­ет о ве­личии Троц­ко­го и рус­ской ре­волю­ции.

* * *

" Что-то се­год­ня сов­сем нет школь­ни­ков?" - удив­ля­юсь я про се­бя, ис­ку­шая судь­бу. Тут же ко мне под­ле­та­ет па­роч­ка стар­шеклас­сни­ков. Они дер­жатся за ру­ки и трут­ся друг о дру­га, как юные щен­ки. Де­вуш­ка рас­кры­ва­ет рот:

- Ой, а мне нуж­на книж­ка.

- Ка­кая? - веж­ли­во спра­шиваю я. - Наз­ва­ние, ав­тор.

- Ван Гог, "Во­рон", - вы­пали­ва­ет де­вица од­ним ду­хом.

- Что-что? - удив­ля­юсь я. - Ты, ми­лая, что-то пу­та­ешь. Ван Гог - это гол­ланд­ский ху­дож­ник, а "Во­рон" - сти­хот­во­рение аме­рикан­ско­го по­эта Эд­га­ра Ал­ла­на По.

- Вот-вот. Имен­но то са­мое. - С об­легче­ни­ем взды­ха­ет де­вица. - Это мне и нуж­но.

- Что те­бе нуж­но, ми­лая? - ус­та­ло уточ­няю я. - Кни­га о Ван Го­ге или сти­хот­во­рение Эд­га­ра Ал­ла­на По "Во­рон"?

Де­вица смот­рит на ме­ня пус­ты­ми гла­зами. Она и са­ма тол­ком не зна­ет, что и кто ей ну­жен: то ли Го, то ли По. Ну, тут я бе­ру ини­ци­ати­ву в свои ру­ки. Мы идем к пол­кам ис­кать то­мик Эд­га­ра Ал­ла­на По со сти­хот­во­рени­ем "Во­рон". Нам по­вез­ло: "Во­рон" на мес­те, по­ка не уле­тел. Гла­за де­вицы из­лу­ча­ют без­гра­нич­ное до­верие ко мне, биб­ли­оте­карю, и не­выра­зимое счастье, что проб­ле­ма так быс­тро раз­ре­шилась. О, ес­ли бы все проб­ле­мы так прос­то ре­шались! В на­шем ми­ре не бы­ло бы проб­лем.

* * *

Сно­ва смот­рю на ча­сы. Вре­мя приб­ли­жа­ет­ся к по­лови­не шес­то­го. Еще нем­но­го, еще чуть-чуть. Ко мне под­хо­дит маль­чик лет де­сяти, ну, мо­жет, один­надца­ти, и очень гром­ко вы­ража­ет свою прось­бу.

- Мне нуж­на ин­форма­ция или книж­ка о при­митив­ных ор­газмах.

- А за­чем она те­бе нуж­на, поз­воль те­бя спро­сить? Не ра­нова­то ли чи­тать об ор­газмах? Толь­ко не го­вори, что те­бе в шко­ле за­дали. Все рав­но не по­верю, - по­луше­потом от­ве­чаю я.

- А я че­го? Я ни­чего! Мне и взап­равду в шко­ле за­дали по би­оло­гии на­писать док­лад о при­митив­ных, ну там, ту­фель­ках раз­ных, ин­фу­зори­ях вся­ких.

Я еле сдер­жи­ва­юсь, что­бы не рас­хо­хотать­ся на всю биб­ли­оте­ку: " Мо­жет быть, те­бе нуж­на ин­форма­ция о при­митив­ных ор­га­низ­мах?"

- Да. Имен­но! А я что ска­зал?

- Ты слу­чай­но ска­зал что-то дру­гое, о чем те­бе знать по­ка со­вер­шенно не обя­затель­но, - от­че­кани­ваю я вос­пи­татель­ным то­ном, и мы идем ис­кать дет­скую книж­ку о при­митив­ных ор­га­низ­мах. Ну, са­мую ма­лость пе­репу­тал маль­чик. Ре­бенок все-та­ки. И гла­за не­вин­ные-не­вин­ные. А впро­чем... Мо­жет, ре­шил под­шу­тить над тет­кой-биб­ли­оте­кар­шей? Кто его зна­ет!

* * *

Ров­но пять трид­цать. Сей­час ме­ня дол­жны сме­нить, и я пой­ду со­бирать­ся до­мой. Мой ра­бочий день кон­чился. Нет, ока­зыва­ет­ся, еще не ко­нец.

Вдруг под­ле­та­ет чи­татель­ни­ца с пе­реко­шен­ным от зло­бы ли­цом и, бук­валь­но, наб­ра­сыва­ет­ся на ме­ня:

- Что это та­кое? Нас­то­ящее бе­зоб­ра­зие! У ме­ня на за­казе сто­ят книж­ки, ко­торые я не за­казы­вала. И все де­тек­ти­вы об убий­ствах. По­чему? Кто их за­казал? Это пре­дуп­режде­ние? Ме­ня хо­тят убить! Кто?

Она впи­ва­ет­ся в ме­ня по­лубе­зум­ным, про­низы­ва­ющим взгля­дом, как буд­то хо­чет вы­вер­нуть ме­ня на­из­нанку и уже поч­ти го­това ата­ковать фи­зичес­ки. Я вска­киваю из-за сто­ла и за­дом-за­дом пя­чусь от нее в сто­рону на­шей ра­бочей ком­на­ты.

- Ес­ли кни­ги на ва­шем за­казе, зна­чит, вы их за­каза­ли, ну, или кто-то при­шел с ва­шим чи­татель­ским би­летом и за­казал по ва­шей прось­бе, - сла­бо пы­та­юсь уре­зонить я взбе­шен­ную кли­ен­тку.

- Нет! Это­го не мо­жет быть, по­тому что я ни­чего не за­казы­вала и ни­ког­да, слы­шите, ни­ког­да и ни­кому не даю свой чи­татель­ский би­лет. Это кто-то из вас сде­лал на­роч­но. Про­ис­ки! За­говор! За­чем? Я тре­бую объ­яс­не­ния! Я бу­ду жа­ловать­ся! Я дой­ду до са­мых вер­хов, на­пишу ди­рек­то­ру биб­ли­оте­ки, мэ­ру Блум­бергу, про­куро­ру шта­та Нью-Й­орк и пре­зиден­ту Оба­ме.

Ну, раз та­кое де­ло, я по­нимаю, что ус­по­ко­ить да­му мож­но, толь­ко поз­во­нив по но­меру 911 в по­лицию и ско­рую по­мощь. Но де­лать все­го это­го мне ой как не хо­чет­ся. Слиш­ком мно­го хло­пот в кон­це ра­боче­го дня. И вдруг в го­лову при­ходит со­вер­шенно не­ожи­дан­ное мир­ное ре­шение проб­ле­мы:

- Вы зна­ете, - до­вери­тель­но вну­шаю я чи­татель­ни­це. - Бы­ва­ет так, что за­казы, как ле­та­ющие та­рел­ки, са­ми ле­та­ют с мес­та на мес­то, от од­но­го чи­тате­ля к дру­гому. На­вер­ное, так и про­изош­ло. Вы пон­ра­вились книж­кам, и они ре­шили за­лететь к вам в гос­ти...

Чи­татель­ни­ца обал­де­ло смот­рит на ме­ня, от­кры­ва­ет рот, хо­чет что-то про­из­нести, но не мо­жет. Она зас­ты­ва­ет с от­кры­тым ртом, а я тем вре­менем скры­ва­юсь за дверью сво­его офи­са. Жду гро­ма и мол­нии. Но в за­ле аб­со­лют­ная ти­шина.

Ос­то­рож­но выг­ля­дываю из-за две­ри. На­ша че­рес­чур по­доз­ри­тель­ная чи­татель­ни­ца про­дол­жа­ет сто­ять на том же мес­те и что-то бор­мо­чет. Я пы­та­юсь ра­зоб­рать ее сло­ва.

- А что? Ведь бы­ва­ет и так, - не­ожи­дан­но ус­по­ко­ив­шись, ут­вер­жда­ет она. - Ес­ли есть ле­та­ющие та­рел­ки, то мо­гут быть и ле­та­ющие за­казы.

Я на­деваю паль­то, бе­ру в ру­ки сум­ку и, не поп­ро­щав­шись с сот­рудни­ками, ук­радкой ис­че­заю из биб­ли­оте­ки. Да прос­тят они ме­ня. Се­год­ня был очень тя­желый день... И ни од­но­го по-нас­то­яще­му ин­те­рес­но­го воп­ро­са, кро­ме, ко­неч­но, воп­ро­са мис­сис Гер­ман. На­деж­да на луч­шие вре­мена не по­кида­ет ме­ня. Я, как Скар­летт О'Ха­ра, пов­то­ряю про се­бя: "Зав­тра бу­дет но­вый день".