АНЗОР

Ан­зор по­лучил ком­на­ту в их дво­ре в на­чале пя­тиде­сятых. А до то­го мно­го лет сни­мал угол  на Мо­локан­ской ули­це. И ве­щей при пе­ре­ез­де ока­залось нем­но­го. Ме­бели ни­какой. Толь­ко че­модан  с одеж­дой. И нем­но­го по­суды. Од­на­ко бла­года­ря ра­боте и свя­зям вско­ре об­ста­вил­ся. Пер­вым де­ло ку­пил  ди­ван, оби­тый ко­рич­не­вым дер­ма­тином, с вы­сокой спин­кой и дву­мя ва­лика­ми по бо­кам. А  спин­ка  еще и с зер­ка­лом, и дву­мя шкаф­чи­ками. Толь­ко что класть ту­да, он так и не при­думал, по­ка не же­нил­ся. И  круг­лый стол с шестью стуль­ями с дер­ма­тино­выми си­день­ями. И не­боль­шой ку­хон­ный шкаф­чик для нес­коль­ких та­релок, ви­лок и ча­шек, а так­же  двух кас­трюль и ско­вород­ки. Ком­на­та бы­ла боль­шая, но тем­ная, по­тому что впе­реди зас­теклен­ная га­лерея, а пе­ред  ней рос вы­сокий пла­тан. И с пер­во­го же дня он твер­до ре­шил, что сру­бит его, что­бы  хоть сла­бый луч сол­нца заг­ля­дывал в его жи­лище.

Те­перь, пос­ле то­го, как был куп­лен ди­ван, а по­том стол, мож­но бы­ло по­думать и о же­нить­бе. И хо­тя он в Тби­лиси ра­ботал уже боль­ше  де­сяти лет, же­нить­ся по­ехал в се­ло, не­дале­ко от Го­ри, в ко­тором жи­ла его те­тя Тек­ле. Ко­торая к это­му вре­мени уже прис­мотре­ла для не­го мо­лодую и прив­ле­катель­ную де­вуш­ку из хо­рошей семьи. Отец ко­торой ра­ботал сто­рожем в прав­ле­нии. Осо­бой кра­сотой двад­ца­тилет­няя Ма­нана не от­ли­чалась, но по-сво­ему бы­ла хо­роша. Вь­ющи­еся во­лосы она  рас­че­сыва­ла на  пря­мой про­бор и зап­ле­тала в две ко­сы, ко­торые ук­ла­дыва­ла в кор­зи­ноч­ку на за­тыл­ке; боль­шие чер­ные гла­за, ши­рокий нос и до­воль­но боль­шой рот до­пол­ня­ли не­затей­ли­вую кар­ти­ну. Де­вуш­ка бы­ла с де­ревен­ским ру­мян­цем во всю ще­ку, не­высо­кая, плот­ная. С боль­ши­ми крас­ны­ми ру­ками. Что ему сра­зу бро­силось в гла­за. Дру­гой бы по­мор­щился, гля­дя на ее круп­ные ру­ки, а он об­ра­довал­ся: зна­чит, при­вык­ла к тру­ду. И до­ма бу­дет ра­ботать с ут­ра до ве­чера. А он всег­да бу­дет хо­рошо выг­ля­деть и пе­рес­та­нет, на­конец, сам сти­рать се­бе бе­лые ру­бахи и белье.

Отец Ма­наны   ли­ковал, ког­да уз­нал,  что доч­ка пон­ра­вилась  тби­лис­ско­му гос­тю. По­тому что счи­тал, что еще мо­лодой и пер­спек­тивный ра­бот­ник ми­лиции для его  до­чери - очень удач­ная пар­тия. И спус­тя три ме­сяца Ма­нана пе­ре­еха­ла в Тби­лиси в ка­чес­тве же­ны млад­ше­го лей­те­нан­та Ан­зо­ра Мга­лоб­лишви­ли. И ком­на­та хо­лос­тя­ка из­ме­нилась до не­уз­на­ва­емос­ти. В га­лерее  на каж­дое окош­ко она по­веси­ла бе­лые ки­сей­ные за­наве­соч­ки. А бук­валь­но че­рез ме­сяц  при­об­ре­ла тюль для ком­на­ты.  А спус­тя  год суп­ру­ги ку­пили боль­шой ко­вер, ко­торый по­веси­ли на стен­ку над ди­ваном. В ка­чес­тве при­дано­го Ма­нана при­вез­ла ши­рокую ни­кели­рован­ную кро­вать, нес­коль­ко мат­ра­сов, оде­яло из овечь­ей шер­сти, го­ру по­душек, пи­кей­ное пок­ры­вало и тю­левые на­кид­ки на по­душ­ки.

Ан­зор еще в де­рев­не пре­дуп­ре­дил ее, что ра­ботать она не бу­дет. И Ма­нана вос­при­няла это из­вестие со­вер­шенно спо­кой­но, по­тому что зна­ла по рас­ска­зам взрос­лых жен­щин, что в го­роде за­муж­ние жен­щи­ны ра­бота­ют ред­ко. А в ос­новном си­дят до­ма, го­товят обед, вос­пи­тыва­ют де­тей и уха­жива­ют за сво­ими мужь­ями. А не тор­чат  в кон­то­ре или на фаб­ри­ке весь день. И этот по­рядок ей при­шел­ся по ду­ше. По­тому что она счи­тала, что ей очень по­вез­ло с му­жем. Та­ким кра­сивым, хоть и лы­сым, и поч­ти на двад­цать лет ее стар­ше. Но го­раз­до об­ра­зован­нее и ум­нее. Та­кой всег­да даст пра­виль­ный со­вет, на­учит, как вес­ти се­бя в го­роде, ка­кое платье ку­пить, как вос­пи­тывать де­тей. 

И все  у них  бы­ло хо­рошо. И го­тови­ла Ма­нана вкус­но. И де­нег, ко­торые он ей да­вал, хва­тало, по­тому что па­па из де­рев­ни все вре­мя под­бра­сывал про­дук­ты: то при­едет в гос­ти сес­тра и при­везет ме­шок ло­био, то кар­тошку или ку­рицу за­везут од­но­сель­ча­не, тор­гу­ющие на тби­лис­ских рын­ках. А о фрук­тах и ово­щах го­ворить не­чего. Ей да­же уда­лось нем­но­го де­нег сэ­коно­мить. И она пла­ниро­вала ку­пить се­бе ком­би­нацию и тру­сики, что­бы муж ви­дел, как она ува­жа­ет его. И ста­ра­ет­ся хо­рошо выг­ля­деть. 

Ува­жать она его ува­жала. А вот ког­да сес­тра спра­шива­ла  лю­бит ли она сво­его му­жа, Ма­нана от­ве­тить ни­чего не мог­ла. По­тому что еще в де­рев­не слы­шала, как за­муж­ние жен­щи­ны с от­вра­щени­ем го­вори­ли о том, что при­ходит­ся им вы­носить от сво­их му­жей, что­бы за­бере­менеть и ро­дить ре­бен­ка. И ма­ма пе­ред отъ­ез­дом в Тби­лиси на­мека­ла ей, что­бы она не от­ка­зыва­ла Ан­зо­ру ни в чем, ес­ли хо­чет вско­ре стать ма­терью. И она ста­ралась. Ста­ралась изо всех сил. И уха­жива­ла за ним, как мог­ла. Каж­дый ве­чер, ког­да он ус­тавший при­ходил с ра­боты, она жда­ла его с та­зом теп­лой во­ды, ря­дом с ко­торым ле­жал ку­сок мы­ла. И пе­реки­нув че­рез пле­чо ва­фель­ное по­лотен­це, она опус­ка­лась на ко­лени и мы­ла ему но­ги, а по­том дол­го вы­тира­ла по­лотен­цем и сма­зыва­ла ва­зели­ном зап­ревшие от са­пог муж­ни­ны ступ­ни. Пос­ле че­го ра­зог­ре­вала обед и кор­ми­ла его. А са­ма ела рань­ше или по­том, что­бы не ме­шать до­рого­му суп­ру­гу, не чав­кать, а вни­матель­но слу­шать, что про­изош­ло се­год­ня в их от­де­лении.

Муж пос­ле обе­да от­прав­лялся на ди­ван с га­зетой, а она шла в га­лерею, мы­ла гряз­ную по­суду и гре­ла чай­ник на ке­росин­ке. И спус­тя ча­са пол­то­ра они са­дились вмес­те пить чай с  ма­миным ва­рень­ем. И уже за ча­ем он на­чинал ее ла­пать. А она по­кор­но тер­пе­ла, по­тому что от это­го дол­жны бы­ли по­явить­ся де­ти. А по­том она сте­лила пос­тель. И он на­вали­вал­ся на нее. И ды­шал ей в ухо, а иног­да пря­мо в рот. И она не­имо­вер­ным уси­ли­ем во­ли сдер­жи­валась, что­бы не от­вернуть­ся, что­бы он не оби­дел­ся. И тер­пе­ла. Хо­тя бы­ло боль­но. По­тому что он не знал, что жен­щи­ну, да еще та­кую не­опыт­ную, на­до под­го­товить. И пря­мо раз­ры­вал ей все внут­ри. И по нес­коль­ко раз за ночь. И не раз­ре­шал ей встать, что­бы по­мыть­ся. А де­тей все не бы­ло. И Ан­зор на­чинал злить­ся. И ра­за два уда­рил ее. Не по­тому, что нет де­тей, а по­тому что пло­хо выг­ла­дила ру­баху и не по­чис­ти­ла са­поги. Но она счи­тала, что по­тому что не­ту де­тей.

Де­тей он хо­тел дав­но, как толь­ко на­чал по­думы­вать о же­нить­бе. Но ему в го­лову не мог­ло прий­ти, что мо­лодая здо­ровая де­ревен­ская де­вуш­ка не за­бере­мене­ет в пер­вый же ме­сяц пос­ле свадь­бы. А они уже про­жили вмес­те год. И он ста­рал­ся изо всех сил. И по­душ­ку под­кла­дывал, как учи­ли его то­вари­щи на ра­боте. И ее но­ги клал се­бе на пле­чи. А де­ти не по­луча­лись. И стал ей гру­бить. Хо­тя сам по­том ру­гал се­бя. А по­том ре­шил, что от гру­бос­тей и ту­маков де­тей не бу­дет. Что на­до от­везти ее в Же­лез­но­водск. И по­казать там вра­чам. По­тому что в те го­ды Ми­нераль­ные Во­ды счи­тались са­мым луч­шим ку­рор­том в Со­юзе.

И они по­еха­ли вдво­ем в са­нато­рий.  И ее там ос­матри­вали вра­чи. И она ле­чилась. Он то­же при­нимал ван­ны и пил "Сла­вянов­скую" и "Смир­нов­скую". А од­нажды в лет­нем ки­ноте­ат­ре они встре­тили  тби­лис­скую со­сед­ку со вто­рого эта­жа, ко­торая при­еха­ла в Же­лез­но­водск с дву­мя деть­ми и сво­ей ма­мой. И Ан­зор по­терял го­лову. Он и до­ма всег­да ждал, ког­да ма­лень­кая Эка пой­дет гу­лять во двор. И сто­ило ему ус­лы­шать, как она  то­па­ет по лес­тни­це, как он вы­ходил на  пло­щад­ку пер­во­го эта­жа и ждал ее с рас­прос­терты­ми объ­яти­ями. Ло­вил  рас­ша­лив­шу­юся бе­локу­рую ша­лунью, ко­торая зак­ры­вала гла­за, за­видев его, или пус­ка­лась в рев. Брал на ру­ки, под­бра­сывал вы­соко вверх, от­че­го она за­лива­лась пла­чем еще силь­нее, всю за­цело­вывал, а по­том от­пускал и да­вал на­пос­ле­док кон­фетку. И на­до же, эта ма­лень­кая бо­гиня то­же от­ды­хала с ма­мой в Же­лез­но­вод­ске.

И для Эки нас­ту­пили чер­ные вре­мена. По­тому что те­перь они встре­чались каж­дый ве­чер в пар­ке. И он брал ее на ру­ки,  кру­жил, са­жал к се­бе на пле­чи, по­купал кон­фе­ты и пи­рож­ные. А она умо­ля­юще смот­ре­ла на ма­му и ба­буш­ку, ко­торые  ни­чем не мог­ли по­мочь сво­ей лю­бимой де­воч­ке. Как ска­зать че­лове­ку, ко­торый так лю­бит де­тей, что­бы он не под­хо­дил к Эке? Од­на­ко Эка наш­ла со­юз­ни­цу в ли­це те­ти Ма­наны. Ко­торая мол­ча наб­лю­дала за тем, как ее муж ба­ловал­ся с Экой. И все вре­мя одер­ги­вала его и ши­пела: "Ан­зор, ви­дишь, де­воч­ке неп­ри­ят­но! Пос­тавь ее на мес­то.Что лю­ди ска­жут?" А он от­шу­чивал­ся и пов­то­рял, что ему за­виду­ют все муж­чи­ны, по­тому что ни у ко­го нет та­кой кра­сивой да­мы, как у не­го.

Ком­пли­мен­ты Ан­зо­ра Эка не по­нима­ла, так как ей бы­ло все­го  пять лет. Но что она ис­пы­тыва­ла страх и от­вра­щение к это­му кри­воно­гому и лы­сому дядь­ке, ко­торый пос­то­ян­но под­ка­ра­ули­вал ее до­ма на лес­тни­це, ос­та­лось в ее па­мяти нав­сегда. Ма­нана кис­ло улы­балась. И о чем-то бе­седо­вала с ее ма­мой. Но пос­коль­ку Ма­нана по-рус­ски го­вори­ла пло­хо, а ма­ма и ба­буш­ка Эки гру­зин­ский зна­ли еще ху­же, то го­ворить  им бы­ло не о чем. И толь­ко Ан­зор пос­то­ян­но про­сил ма­му при­вес­ти Эку в парк или в ки­но, ку­да они хо­дили все вмес­те. Но по­том пу­тев­ка у них за­кон­чи­лась,  и вся эки­на семья вздох­ну­ла с об­легче­ни­ем.

Ле­чение Ма­нане не по­мог­ло. И как ни ста­рал­ся Ан­зор, она не бе­реме­нела. И с каж­дым днем он ста­новил­ся все мрач­нее, а она не зна­ла, как  уго­дить ему, что при­гото­вить на обед. И час­то сва­лива­ла его пло­хое нас­тро­ение на нер­вную ра­боту. Он стал при­ходить поз­дно. Слу­чалось, в под­пи­тии. И иног­да бил ее. И всег­да на­ходил пред­лог. И вы­ходи­ло, что всег­да ви­нова­та бы­ла она. По­тому что че­го-то не ус­пе­ла сде­лать. Где-то не уб­ра­ла, не пос­ти­рала то, что нуж­но. И все ча­ще он стал от­прав­лять ее по­гос­тить к ма­ме. И ког­да она про­сила раз­ре­шения при­ехать, он час­то пи­сал, что очень за­нят, что ей луч­ше ос­тать­ся у ма­мы еще на две не­дели. И она по­кор­но тер­пе­ла. И си­дела в ро­дитель­ском до­ме, а от­цу го­вори­ла, что му­жа пос­ла­ли на уче­бу в дру­гой го­род.

Ког­да Да­ли ис­полни­лось двад­цать лет, Ан­зор как раз гос­тил у тес­тя с же­ной. И пред­ло­жил заб­рать де­воч­ку в го­род, что­бы она вы­учи­лась на сче­тово­да.  И ро­дите­ли с ра­достью сог­ла­сились. Да и Ма­нана об­ра­дова­лась, по­тому что ей не бу­дет в го­роде так оди­ноко. И Да­ли че­рез не­делю вмес­те с ни­ми у­еха­ла в Тби­лиси. На ночь ей сте­лили рас­кла­душ­ку в га­лерее, по­тому что спать в од­ной ком­на­те с мо­лоды­ми бы­ло не­удоб­но. А ут­ром она вста­вала ра­но. И бе­гала за мо­локом и го­рячим гру­зин­ским хле­бом. А по­том ухо­дила на за­нятия. И при­ходи­ла бли­же к ве­черу. И са­дилась вмес­те с Ан­зо­ром за стол, а Ма­нана прис­лу­жива­ла им обо­им. А по­том она вмес­те с сес­трой мы­ла по­суду и нак­ры­вала стол к чаю. Иног­да Ан­зор звал ее по­иг­рать в нар­ды. И тог­да стол нак­ры­вала од­на Ма­нана.

Да­ли кра­сотой не от­ли­чалась. Фи­гура у нее бы­ла, как у Ма­наны. Де­вуш­ка бы­ла та­кая же низ­ко­рос­лая и ко­рот­ко­ногая. И во­лосы каш­та­новые, вь­ющи­еся, толь­ко она но­сила стриж­ку. И за­чесы­вала их на ко­сой про­бор. И та­кая же тру­долю­бивая бы­ла, как и ее стар­шая сес­тра. Уче­ние да­валось ей с тру­дом, но она си­дела над учеб­ни­ками до поз­дней но­чи. Де­нег за еду сес­тра не бра­ла. И Ан­зор бы оби­дел­ся, ес­ли бы тесть поп­ро­бовал  дать ему хо­тя бы рубль. На­обо­рот, Ма­нана сэ­коно­мила ба­зар­ные день­ги и ку­пила Да­ли но­вое креп­де­шино­вое платье. И но­вые туф­ли на проб­ке. И да­вала ей день­ги на мо­роже­ное и кон­фе­ты.

Имен­но в это вре­мя к ним в дом ста­ли при­ходить со­сед­ские де­ти. Пос­коль­ку сво­их все не бы­ло, Ма­нана  приг­ла­шала ма­лень­ких де­ток со дво­ра к се­бе до­мой. Уго­щала их, иг­ра­ла с ни­ми. И од­но­го ре­бен­ка, ко­торый охот­нее всех от­ве­чал на ее лас­ки, ста­ла за­бирать к се­бе ча­ще. А по­том  на­чала по­купать ему иг­рушки и одеж­ду. И ро­дите­ли ма­лыша не ча­яли в ней ду­ши. Но как толь­ко ре­бенок вы­рас­тал и шел в дет­ский сад или шко­лу, она тут же по­дыс­ки­вала се­бе но­вого лю­бим­ца, а ста­рого за­быва­ла.

Ан­зор прод­ви­гал­ся по служ­бе. По­лучал гра­моты, ко­торые ви­сели в рам­ке на ков­ре, они ку­пили но­вую ме­бель, а ког­да со­сед­ка из ком­на­ты за стен­кой по­лучи­ла но­вую квар­ти­ру, при­со­еди­нили де­сяти­мет­ро­вую ком­на­ту к сво­ей. И сде­лали там се­бе спаль­ню. И те­перь Да­ли спа­ла в  гос­ти­ной, а у них бы­ла своя спаль­ня. А в ту­але­те, ко­торый стал толь­ко их, они пос­та­вили ван­ную. И Ан­зор по суб­бо­там или пят­ни­цам стал мыть­ся не в ба­не, а до­ма. И по­лотен­це ему всег­да при­носи­ла Ма­нана, ко­торая час­то ку­пала сво­его му­жа, так как он очень ус­та­вал на ра­боте.

По­чему он в тот раз по­шел мыть­ся в чет­верг, сам Ан­зор объ­яс­нить не мог. То ли бы­ло жар­ко, то ли ус­тал. Ан­зор за­шел, лег в ван­ну, а по­лотен­це за­был. И зак­ри­чал, что­бы Ма­нана при­нес­ла. И толь­ко тут вспом­нил, что Ма­нана уш­ла. Дверь он ни­ког­да не зак­ры­вал, чтоб она мог­ла вой­ти и по­тереть ему спи­ну, а иног­да и все ос­таль­ное. И вдруг дверь при­от­кры­лась и жен­ская ру­ка про­тяну­ла по­лотен­це, ко­торое он взял, но ру­ку не от­пустил, по­тому что сра­зу по коль­цу до­гадал­ся, что до­мой приш­ла Да­ли. А по­тянул ее так, что дверь рас­пахну­лась и Да­ли ока­залась ря­дом с ван­ной. Она пок­расне­ла и зак­ры­ла гла­за. А он  вы­лез го­лый из во­ды и об­нял ее од­ной ру­кой, а дру­гой  стал за­дирать платье. И при­жал ее так, что­бы она не мог­ла выр­вать­ся. А по­том на­шел ее рот и по­цело­вал. А уж пос­ле раз­дви­нул ей но­ги и  стал про­дирать­ся внутрь ее де­вичь­его те­ла. Она ох­ну­ла, а он прик­рыл ее рот ру­кой. И во­шел еще глуб­же.  И стал мять ее грудь и зас­тавлять ее дви­гать­ся, а она, под­вы­вая от бо­ли и оби­ды, под­чи­нялась за­дан­но­му рит­му. А по­том от­пустил ее. Пос­ле че­го при­казал снять платье и по­мочь ему вы­мыть­ся. И она опять под­чи­нилась ему. А он с ин­те­ресом рас­смат­ри­вал ее об­на­жен­ное те­ло. И иног­да для по­ощ­ре­ния шле­пал по яго­дицам. А за­тем  от­пустил ее.  

Ма­нана вер­ну­лась поз­дно, по­тому что по­езд опоз­дал и ей приш­лось про­сидеть с ре­бен­ком даль­ней родс­твен­ни­цы лиш­них че­тыре ча­са. Ан­зор уже спал, а в боль­шую ком­на­ту она не вош­ла. Не ре­шилась бу­дить сес­тру. Ти­хо раз­де­лась и лег­ла  к му­жу под бо­чок. А ут­ром все встре­тились за зав­тра­ком, вы­пили чаю с  го­рячим гру­зин­ским хле­бом, за ко­торым, как обыч­но, сбе­гала Да­ли, и Ан­зор у­ехал на ра­боту на слу­жеб­ной ма­шине, но преж­де пред­ло­жил Да­ли под­бро­сить ее до  тех­ни­кума. И та сог­ла­силась. И Ма­нана  в этом ни­чего не ус­мотре­ла. Пра­виль­но сде­лал. Дав­но на­до бы­ло.

Про­шел ме­сяц, по­том вто­рой. И по по­веде­нию Да­ли он по­нял, что она не бе­ремен­на. С од­ной сто­роны, Ан­зор ис­пы­тал об­легче­ние, а с дру­гой - до­саду. И ре­шил сде­лать еще од­ну по­пыт­ку.  И спус­тя ме­сяца три вер­нулся до­мой по­рань­ше. Ма­нана в это вре­мя обыч­но хо­дила на ры­нок, что­бы ку­пить про­дук­ты по­дешев­ле, по­тому что к кон­цу ба­зара кресть­яне го­товы от­дать все фрук­ты и ово­щи за гро­ши, что­бы толь­ко не вез­ти их об­ратно. Да­ли бы­ла уже до­ма. Хо­тя прош­ло око­ло по­луго­да, она не ве­рила, что он от­стал от нее. И ког­да он по­доз­вал ее, она сра­зу по­няла, что опять на­до бу­дет угож­дать ему.

Он при­казал ей раз­деть­ся. Хо­тел еще раз по­любо­вать­ся ее ма­лень­ки­ми гру­дями и плот­ны­ми бед­ра­ми. И вдруг ре­шил раз­деть­ся сам. И приль­нул сво­им об­рюз­гшим те­лом к ее юно­му и креп­ко­му, и ощу­тил ее тор­ча­щие сос­ки. И по­чувс­тво­вал, что впер­вые хо­чет их по­мять и взять в рот. Они сто­яли  пос­ре­ди ком­на­ты.  И не уви­дели, как Ма­нана вош­ла в га­лерею, а из га­лереи заг­ля­нула че­рез ок­но в ком­на­ту. И уви­дела их го­лых. И его, при­сосав­ше­гося к ее гру­ди. И не за­мети­ли, как она на цы­поч­ках выш­ла   из до­ма. А вер­ну­лась поз­дно. Ког­да оба си­дели за сто­лом. И ужи­нали. По­тому что Ан­зор про­голо­дал­ся, а она поз­во­нила, что пос­ле ба­зара заг­ля­нет к те­те, что­бы от­нести ей про­дук­ты.

Ма­нана ни­чего не ска­зала му­жу. И сес­тра не уз­на­ла, что она все ви­дела. И все трое нап­ря­жен­но жда­ли ре­зуль­та­та. Но, увы, и на этот раз ни­чего не по­лучи­лось. И тог­да Ма­нана ре­шила у­ехать к ма­тери в де­рев­ню, что­бы они мог­ли чувс­тво­вать се­бя сво­бод­нее.  Тем бо­лее, что ма­ма дей­стви­тель­но бо­лела. И про­была там две не­дели. В те­чение ко­торых Ан­зор  поч­ти ежед­невно тру­дил­ся. А Да­ли тер­пе­ла его. И имен­но с ней он во­шел во вкус. И стал да­же лас­ко­вым и неж­ным. На свой лад, прав­да, но тем не ме­нее, це­ловал ее, гла­дил по жи­воту, лю­бил по­иг­рать с гру­дями, че­го в  с Ма­наной не поз­во­лял се­бе ни­ког­да. Но и эти не­ук­лю­жие лас­ки не вы­зыва­ли в ней ни­чего, кро­ме от­вра­щения. По­тому что от не­го пос­то­ян­но дур­но пах­ло. И к то­му же при­ходи­лось при на­личии ван­ной по ве­черам мыть ему но­ги.  И тща­тель­но  вы­тирать их и мас­си­ровать, а по­том сма­зывать кре­мом. Он си­дел с зак­ры­тыми гла­зами и сто­нал, а у нее от от­вра­щения под­ка­тывал­ся ком к гор­лу. И она спе­шила вы­лить гряз­ную во­ду и пос­ко­рее вы­мыть ру­ки.

Но и от­сутс­твие Ма­наны ре­зуль­та­тов не да­ло. Толь­ко те­перь Ан­зор ра­зохо­тил­ся и от­пускать Да­ли не хо­тел. И ре­шил, что бу­дет жить с дву­мя. И про­дол­жал спать с Да­ли, ког­да Ма­наны не бы­ло до­ма.  Но  спус­тя   го­да че­тыре  по­нял, что от Да­ли то­же ждать не­чего. И что на­до свои греш­ки по­хоро­нить так, что­бы ник­то не уз­нал, что он спал с де­вуш­кой, сес­трой сво­ей же­ны.   И на­шел ей же­ниха - сво­его под­чи­нен­но­го, ко­торо­го пой­мал на взят­ке. Но прос­тил при ус­ло­вии, что он же­нит­ся на его сво­яче­нице. И тот сог­ла­сил­ся.

Ког­да Да­ли уви­дела же­ниха, ей ста­ло дур­но: ма­лень­кий, кри­воно­гий, с уса­ми, гла­за на­выка­те, ли­цо крас­ное. По­тому что пос­то­вой, объ­яс­нил Ан­зор. Ма­лень­кий - то­же хо­рошо. Та­кие ма­лень­кие в пос­те­ли да­дут фо­ру круп­ным и вы­соким му­жикам. Да и кра­сота для муж­чи­ны не са­мое глав­ное. А глав­ное, со слов Ан­зо­ра, по­луча­лось то, что этот кло­пик уме­ет из все­го де­лать день­ги. И нуж­дать­ся Да­ли не бу­дет ни­ког­да.

Отец со сле­зами на гла­зах бла­года­рил Ан­зо­ра, по­тому что, как и он, счи­тал пар­тию вы­год­ной. Ее мне­ния не спро­сил ник­то. А сес­тра толь­ко по­цело­вала ее и вздох­ну­ла. Ис­пы­тав  од­новре­мен­но об­легче­ние и тре­вогу за бу­дущее сес­тры. О том, что Да­ли не де­вуш­ка, Ан­зор пре­дуп­ре­дил  Тен­ги­за за­дол­го до свадь­бы. Но обе­щан­ное по­выше­ние ком­пенси­рова­ло эту по­терю. И он  не ска­зал ни сло­ва сво­ей же­не. Но про се­бя ре­шил, что та­кой по­тас­ку­хе мож­но бу­дет из­ме­нять с чис­той со­вестью. И де­лал это ре­гуляр­но. Но и же­ну не за­бывал. И да­же иног­да с удо­воль­стви­ем спал с ней в ма­лень­кой ком­на­тен­ке на ули­це Ка­лини­на, ко­торую ему вы­бил Ан­зор. Не ком­на­та, а не­понят­но что. Дверь вы­ходит пря­мо на ули­цу. Ок­на нет.  Убор­ная во дво­ре и пе­реть­ся  в нее на­до по ули­це. Кран то­же во дво­ре.

Но сво­як ска­зал: по­тер­пи­те. Ско­ро, воз­можно, бу­дет ком­би­нация. И прав­да. Они юти­лись в этой не пой­ми что за ком­на­те го­да три, а по­том умер со­сед Ан­зо­ра. И Да­ли с му­жем по­лучи­ли две ком­на­ты ря­дом с квар­ти­рой  Ан­зо­ра. И те­перь на од­ну семью, а они с пер­во­го же дня за­жили од­ной семь­ей, у них по­луча­лось че­тыре ком­на­ты, длин­ная га­лерея, ван­ная, ту­алет и кла­дов­ка.  И пи­тались они вмес­те,  то есть вмес­те с сес­трой хо­дили на ры­нок и по­купа­ли про­дук­ты, и вмес­те го­тови­ли, но ели в раз­ное вре­мя в сво­их ком­на­тах.  И жи­ли друж­но. И боль­ше, как ка­залось Ма­нане, Ан­зор к Да­ли под юб­ку не за­лезал. И Тен­гиз ее не до­могал­ся. 

Но тут слу­чилась но­вая на­пасть. Ан­зор за­час­тил к рус­ской Ма­ше, жив­шей в их под­во­рот­не. То есть две­ри ее квар­ти­ры вы­ходи­ли в под­во­рот­ню. По­это­му вой­ти к ней мож­но бы­ло не­замет­но для пос­то­рон­них глаз. Жен­щи­на она бы­ла в воз­расте, око­ло пя­тиде­сяти. С кра­шен­ны­ми свет­лы­ми во­лоса­ми и крас­ным ли­цом. Ма­ша лю­била вы­пить. И бы­ла не­раз­борчи­ва. В те­чение дня ее на­веща­ли раз­ные муж­чи­ны. Од­ни на ма­шине, дру­гие  лы­ка не вя­зали. И ее Ан­зор, ко­торо­го она ку­пала сво­им ру­ками в их ван­ной, ла­зил к этой тва­ри. И спал с ней. Ма­нана не мог­ла по­верить. И рас­ска­зала все Да­ли, ко­торая, как ока­залось, бы­ла в кур­се. Как вы­яс­ни­лось, о его про­дел­ках был ос­ве­дом­лен весь двор. И Ма­ша са­ма во дво­ре у кра­на гром­ко рас­ска­зыва­ла о том, что к ней по­вадил­ся ми­лици­онер.

Что он в ней на­шел? Этот воп­рос му­чил Ма­нану, ко­торая не мог­ла по­нять, ка­кого рож­на ее му­жу на­до. Она ему ни­ког­да не от­ка­зыва­ет. Вы­пол­ня­ет все его прось­бы. Бес­пре­кос­ловно. И с не­кото­рых пор де­ла­ет та­кое, о чем по­думать страш­но. А его все тя­нет на сто­рону. И она не вы­дер­жа­ла и как-то ночью пос­ле все­го, от­че­го ее тош­ни­ло, спро­сила:

  По­чему ты хо­дишь к ней? Не­уже­ли те­бе со мной че­го-то не хва­та­ет?

А он пос­ле дол­гих раз­ду­мий от­ве­тил:

   Она сде­лала от ме­ня аборт. По­нима­ешь? Зна­чит, у ме­ня мо­гут быть еще де­ти!

На сле­ду­ющий же день Ма­нана у­еха­ла к ма­тери, а че­рез не­делю вер­ну­лась с ма­лень­кой доч­кой сво­его дво­юрод­но­го бра­та, у ко­торо­го бы­ло пя­теро де­тей. И с это­го дня ма­лень­кая  Ха­туна ста­ла их до­черью. Хо­тя все вок­руг зна­ли, что это доч­ка ее дво­юрод­но­го бра­та.

А че­рез год Ан­зо­ра не ста­ло. Умер от сер­дца. И Эка, ко­торой к то­му вре­мени бы­ло уже пят­надцать, слы­шала, как он уми­рал, и не мог­ла по­том всю ночь сом­кнуть глаз. По­тому что их квар­ти­ра бы­ла как раз над квар­ти­рой ми­лици­оне­ра. А ее тах­та сто­яла  как раз в том уг­лу, где спал Ан­зор. В тот ве­чер она лег­ла поз­дно: дол­го де­лала уро­ки. И по­том ле­жала с зак­ры­тыми гла­зами и меч­та­ла. Меч­та­ла о мо­лодом кра­сав­це Зу­рике - дру­ге их со­седа Са­ши, ко­торый час­то на­веды­вал­ся к ним во двор. 

Вдруг до нее ста­ли до­ходить не­понят­ные зву­ки сни­зу. Она прис­лу­шалась и ей по­каза­лось, что кри­чит их со­сед­ка Ма­нана, ка­жет­ся, зо­вет сво­его му­жа. Дол­го и тре­вож­но, все гром­че и гром­че, и уже орет: Ан­зор! Ан­зор! А он не слы­шит. И не от­ве­ча­ет. А по­том вни­зу на­чалась ка­кое-то дви­жение. Слов­но кто-то дви­гал кро­вать, за­тем по­бежал на бал­кон. Она сра­зу до­гада­лась, что это со­сед с пер­во­го эта­жа, ра­ботав­ший ох­ранни­ком. И жи­вущий на од­ной пло­щад­ке с Ан­зо­ром. А по­том от­чим вы­шел на бал­кон, а ког­да вер­нулся, со­об­щил, что к Мга­лоб­лишви­ли при­еха­ла ско­рая. Но бы­ло уже поз­дно: Ан­зор умер. А со­сед-ох­ранник пы­тал­ся де­лать ему ис­кусс­твен­ное ды­хание. На па­нихи­ду при­ходил ге­нерал. Жал вдо­ве ру­ку. Обе­щал по­мочь.

Пос­ле смер­ти му­жа Ма­нана на ра­боту не пош­ла. То ли муж столь­ко ос­та­вил, то ли Тен­гиз   по­могал, ско­рее вто­рое, по­тому что  они про­дол­жа­ли жить од­ной семь­ей. Толь­ко те­перь в семье стар­ший был Тен­гиз, ко­торый ре­шал все воп­ро­сы. И обес­пе­чивал всем свою семью. Все вмес­те ез­ди­ли от­ды­хать в Гаг­ры, обе­им сес­трам сра­зу по­купа­лись об­новки. И Да­ли иног­да зли­лась, что ей он ока­зыва­ет столь­ко же вни­мания, сколь­ко же­не его умер­ше­го на­чаль­ни­ка. Ос­новным за­няти­ем сес­тер ко­торые те­перь си­дели до­ма вдво­ем, по­тому что Да­ли уш­ла с ра­боты, как толь­ко выш­ла за­муж, ста­ли по­ходы на ба­зар и по­куп­ка про­дук­тов.

Сес­тры дав­но пе­рес­та­ли хо­дить к зак­ры­тию рын­ка. А от­прав­ля­лись ча­сов в 11, ког­да це­ны бы­ли са­мые вы­сокие. Но це­ны их уже не вол­но­вали. По­тому что они дол­го ис­ка­ли са­мый луч­ший то­вар, а по­том обе­щали про­дав­цу зап­ла­тить еще боль­ше, ес­ли он раз­ре­шит им выб­рать. И вы­бира­ли от­борные про­дук­ты. Са­мые луч­шие на рын­ке. И тор­жес­твен­но воз­вра­щались с рын­ка на так­си или слу­жеб­ной "Вол­ге" Тен­ги­за. И во­дитель нес их сум­ки, из ко­торых выг­ля­дыва­ли от­борные ро­зовые по­мидо­ры, луч­шие на ба­заре пер­си­ки и гру­ши. Сес­тры нем­но­го от­ды­хали, при­ходи­ли в се­бя от жа­ры, ели мо­роже­ное и пи­ли ли­монад, а по­том при­нима­лись за обед. И из их квар­ти­ры на весь двор шел за­пах све­жих сло­еных ха­чапу­ри, ко­торые они пек­ли на вто­рой зав­трак, а за­тем  ос­тро­го  оре­хово­го со­уса к ры­бе и на­варис­то­го су­па хар­чо. А к чаю они всег­да пек­ли что-ни­будь сла­день­кое. И Тен­гиз шел до­мой как на праз­дник. Пред­вку­шая оче­ред­ное пир­шес­тво.

Ма­лень­кая Ха­туна не­замет­но под­росла и взя­ла на се­бе мно­гие хло­поты по до­му. Те­перь она де­лала стир­ку, уби­рала квар­ти­ру. Гла­дила белье. А две сес­тры, прев­ра­тив­ши­еся в две тум­бочки, си­дели, све­сив ру­ки, у окон в га­лерее и смот­ре­ли во двор, под­жи­дая с ра­боты Тен­ги­за.  И прис­лу­шива­лись к то­му, не шу­мят ли де­ти эта­жом вы­ше. И ес­ли кто из де­тей слу­чай­но про­бежал­ся по бал­ко­ну, од­на из сес­тер бра­ла в ру­ки щет­ку на длин­ной пал­ке, ко­торой об­ме­тали пыль на шка­фах, и сту­чала в по­толок. Что­бы де­ти Эки­ного бра­та пе­рес­та­ли бе­гать или  иг­рать в мяч. И час­то ру­гались по это­му по­воду с  ро­дите­лями де­тей. По­тому что с не­кото­рых пор ма­лень­кие ша­лов­ли­вые де­тиш­ки ста­ли их злей­ши­ми вра­гами, о чем бы­ло из­вес­тно  каж­до­му  во дво­ре,  так как  сес­тры про­жуж­жа­ли всем уши, что у них пос­то­ян­но бо­лит го­лова от Эки­ных пле­мян­ни­ков.

Пер­вой  от бо­лей в пе­чени умер­ла Ма­нана, за ко­торой уха­жива­ла Ха­туна. По­том не ста­ло Да­ли. А Тен­гиз про­дол­жа­ет жить в боль­шой квар­ти­ре. И стал за­хажи­вать к со­сед­ке нап­ро­тив. Но не рус­ской, а гру­зин­ке. Ха­туна выш­ла за­муж. И час­то на­веща­ет дя­дю со сво­ими деть­ми.