Я не согласен ни с одним словом, которое вы говорите, но готов умереть за ваше право это говорить... Эвелин Беатрис Холл

независимый интернет-журнал

Держись заглавья Кругозор!.. Наум Коржавин
x

МОЯ ПОДРУГА АЛЕКС

Опубликовано 25 Сентября 2009 в 11:19 EDT

- Кажется, ты до сих пор не жаловалась на Гошкино плохое поведение. Что-то тут не так. Я тебе не верю. А ну, дыхни! Ох, и дышать не надо. Все и так ясно. Ты, оказывается, выпиваешь. Вот где собака зарыта. Вот почему тебя Фрэнсис выгнала, и сын ее ни при чем. Вот почему у тебя ни денег, ни кола, ни двора, одни кошки да собака. Это при двух-то пенсиях! В общем, если будешь пить, собирай манатки и сваливай. Мне пьяница-бэбиситтер не нужна, - резко сказала я, сама не ожидая от себя такой грубости и неблагодарности.
Гостевой доступ access Подписаться

18 ав­густа 1979 го­да, то есть поч­ти трид­цать лет на­зад,  бес­по­садоч­ным рей­сом Рим - Нью-Й­орк мы при­были в США. Ве­чер пе­решел в ночь. Мы - это я с му­жем, по­луторaго­дова­лым сы­ниш­кой, свек­ровью и ее лю­бимой со­бакой - по­месью двор­няжки с пу­делем по име­ни Тим­ка. Ко­торый, кста­ти, при­летел  от­дель­но, с осо­быми со­бачь­ими "удобс­тва­ми" - под нар­ко­зом, в спе­ци­аль­ной клет­ке ба­гаж­но­го от­де­ления. Как и все со­вет­ские лю­ди бреж­нев­ской эпо­хи, зна­ющие це­ну про­дук­там пи­тания, мы то, что не до­ели  в са­моле­те, не выб­ро­сили, а ак­ку­рат­нень­ко за­вер­ну­ли в па­кетик и по­ложи­ли в до­рож­ную сум­ку - на вся­кий по­жар­ный слу­чай. Слад­кую бу­лоч­ку, са­латик в упа­ков­ке из плас­ти­ка, яй­ца, сва­рен­ные вкру­тую еще в Ри­ме, ну и вся­кую ос­таль­ную снедь. Сей­час уже не при­пом­ню. На та­можен­ном дос­мотре при ви­де на­ших про­доволь­ствен­ных за­пасов на го­лод­ный день тол­стая ехид­ная нег­ри­тян­ка всласть по­весе­лилась.

- За­чем вам все это? - oт ду­ши хо­хота­ла та­можен­ни­ца, стоя ши­роко рас­ста­вив мас­сивные но­ги и упи­ра­ясь не ме­нее мас­сивны­ми ру­ками в не­объ­ят­ные бо­ка. - Здесь Аме­рика, а не Со­вет­ский Со­юз. У нас ник­то не го­лода­ет. - Взя­ла и бес­це­ремон­но вы­кину­ла на­ше жал­кое пи­тание в му­сор­ную кор­зи­ну. А вдруг, не дай бог, там уже за­велись бак­те­рии гни­ения и бро­жения или ба­цил­лы же­лудоч­но­го грип­па! Да, гля­дя на эту упи­тан­ную ве­селую тет­ку, мож­но бы­ло сра­зу по­верить, что здесь ник­то не го­лода­ет, ну и нам, ско­рее все­го, го­лодать не при­дет­ся.

Пог­ру­зили нас вмес­те с на­шими мно­гочис­ленны­ми че­мода­нами, в ко­торых бы­ло слиш­ком мно­го сов­сем не­нуж­ных, пря­мо-та­ки лиш­них, ве­щей (с ко­торы­ми сер­дце над­ры­валось рас­ста­вать­ся) на рей­со­вый ав­то­бус JFK - Брук­лин. Еха­ли мы до­воль­но дол­го, ус­та­вив­шись сон­ным, но все же лю­бопыт­ным взгля­дом в ок­на на све­тящий­ся яр­ки­ми ог­ня­ми го­род. Где-то ча­са в три ут­ра при­вез­ли нас, на­конец, в downtown Brooklyn отель St.George, что по-рус­ски оз­на­ча­ет отель Свя­того Ге­ор­гия. Так как сы­ниш­ку мо­его зо­вут Ге­ор­гий, это сов­па­дение имен по­каза­лось мне не слу­чай­ным и да­же ма­гичес­ким. "Вот уж Свя­той Ге­ор­гий неп­ре­мен­но по­забо­тит­ся о ма­лень­ком Гош­ке, да и о нас за­од­но", - меч­та­тель­но по­дума­ла я, на­ив­ная фан­та­зер­ка.

Отель St.George встре­тил нас не толь­ко не при­вет­ли­во, но, мож­но ска­зать, с яв­ным през­ре­ни­ем, пре­дос­та­вив в на­ше рас­по­ряже­ние гряз­ный, за­пущен­ный но­мер с ви­дав­ши­ми ви­ды дав­но не бе­лены­ми сте­нами, от ко­торых от­ко­лупы­вались ош­метки крас­ки и шту­катур­ки. По­доб­ные апар­та­мен­ты яв­но пред­назна­чались для ни­щих и без­домных. В об­щем, ес­ли ос­мыслить наш тог­дашний ста­тус бе­жен­ца без граж­данс­тва, ко­торое у нас отоб­ра­ла Ро­дина-мать, без пас­порта, вмес­то ко­торо­го нам да­ли ви­зу на пос­то­ян­ное про­жива­ние в Из­ра­иле и весь­ма ог­ра­ничен­ное ко­личес­тво де­нег, то мы впол­не под­хо­дили под ка­тего­рию ни­щих и без­домных и луч­ше­го но­мера, ви­димо, не зас­лу­жива­ли. Нас при­юти­ли, есть кры­ша над го­ловой, есть пос­тель с се­рова­тым от мно­гих сти­рок бель­ем. Что еще на­до из­мо­тан­но­му даль­ней до­рогой бе­жен­цу?!

В эту пер­вую брук­лин­скую ночь нам с Гош­кой не очень-то и спа­лось. У ме­ня от  пе­режи­того сда­ли нер­вы, а ре­бенок, ко­торый всю Авс­трию и Ита­лию про­жил прик­ле­ен­ным к мо­ей юб­ке, чувс­тво­вал мой нап­ряг, так как сер­дца на­ши би­лись в уни­сон. Я, под­ре­мав ча­сок-дру­гой, от­кры­ла гла­за где-то в семь ут­ра, нат­кнув­шись по­лусон­ным взгля­дом на об­леплен­ную дох­лы­ми му­хами и ко­мара­ми люс­тру-та­рел­ку. Прос­тень­кий све­тиль­ник был нас­толь­ко из­га­жен на­секо­мыми и выг­ля­дел так неп­ригляд­но, что я не­мед­ленно от­ве­ла   гла­за в сто­рону и уви­дела от­кры­тое нас­тежь, низ­кое - аж поч­ти до по­ла, без ре­шет­ки и сет­ки, ок­но. "Гос­по­ди! - вспо­лоши­лась я, - ведь Гош­ка мо­жет прос­нуть­ся, по­дой­ти к ок­ну, и тог­да ко­нец". От этой мыс­ли мне ста­ло так жут­ко, что я  сра­зу вско­чила с кро­вати, схва­тила  ре­бен­ка на ру­ки и при­жала к се­бе. По­ка мой муж без­мя­теж­но пох­ра­пывал, ус­тавший от бес­ко­неч­но­го пе­ретас­ки­вания мно­гочис­ленных монс­тров-че­мода­нов, мы с Гош­кой быс­трень­ко умы­лись, оде­лись, съ­ели по яб­ло­ку, ко­торые я все же ухит­ри­лась спря­тать от  вез­де­сущей тол­сту­хи-та­можен­ни­цы, и выш­ли на ули­цу.Бы­ло толь­ко во­семь ут­ра, а в воз­ду­хе уже чувс­тво­валось ско­рое приб­ли­жение удуш­ли­во-влаж­но­го ав­густов­ско­го дня. Ог­ромный отель St.George с внеш­ней сто­роны не ка­зал­ся та­ким уж от­вра­титель­ным. Он прос­то за­нимал нес­коль­ко квар­та­лов и был не­объ­ятен, слов­но еще один го­род в го­роде. Я по­сади­ла Гош­ку в про­гулоч­ную ко­ляс­ку, и мы пош­ли-по­кати­ли по Clark Street к на­береж­ной на Brooklyn Hights. На­береж­ная в этот ран­ний час уже бур­ли­ла сво­ей ру­тин­ной каж­доднев­ной жизнью. Мо­лодые - и не очень - муж­чи­ны и жен­щи­ны в шор­тах, май­ках и сни­кер­сах про­бега­ли ут­ренний кросс. Ма­маши и ня­ни с ко­ляс­ка­ми спе­шили вы­гулять ма­лышей до по­луден­ной жа­ры. На ла­воч­ках си­дели не­боль­ши­ми груп­па­ми ста­рич­ки и ста­руш­ки, о чем-то бе­седуя и гром­ко спо­ря. Сре­ди ан­глий­ской ре­чи я уло­вила нес­коль­ко слов на идиш и италь­ян­ском. Не­бо бы­ло пок­ры­то ут­ренней дым­кой, сквозь ко­торую ле­ниво прог­ля­дыва­ло мяг­кое сол­нце. Я по­дош­ла к во­де и за­любо­валась ви­дом на Ман­хэттен. Гла­за мои бы­ли ши­роко рас­кры­ты, мне не ве­рилось, что кон­чи­лись эмиг­ра­ци­он­ные пе­ре­ез­ды и я на­конец при­была в са­мый нас­то­ящий Нью-Й­орк. Бо­же, как он был ве­личес­твен­но кра­сив, этот го­род! Я сто­яла у во­ды и, как за­воро­жен­ная, гля­дела на East River и от­кры­ва­ющи­еся за ней не­бос­кре­бы. Гош­ка, уба­юкан­ный ез­дой в ко­ляс­ке, ти­хо до­сыпал по­ложен­ные ему ча­сы.

Не­ожи­дан­но со мной за­гово­рили.

- Прек­расный вид на го­род, не прав­да ли? - Я обер­ну­лась и уви­дела ху­доща­вую по­жилую, нет, ско­рее, сред­них лет жен­щи­ну (мне са­мой тог­да и трид­ца­ти не бы­ло, и все, ко­му за пять­де­сят, ка­зались без­на­деж­но по­жилы­ми) с ог­ромной чер­ной со­бакой.

- Да, вид пря­мо бо­жес­твен­ный. Я мог­ла бы тут сто­ять ча­сами и лю­бовать­ся, лю­бовать­ся...

- У вас не­боль­шой ак­цент. Вы ведь им­мигран­тка, не прав­да ли?

- Да, я из Рос­сии.

- А ког­да вы при­еха­ли?

- Се­год­ня ночью, - ска­зала я с гор­достью и пов­то­рила гром­ко и от­четли­во, - я при­лете­ла се­год­ня ночью.

- Не мо­жет быть! Вот это да! Не­уже­ли толь­ко се­год­ня ночью? У вас неп­ло­хой ан­глий­ский для жен­щи­ны пря­мо с па­рохо­да... Ой, прос­ти­те, с са­моле­та.

- Спа­сибо! Ну, Вы, ко­неч­но, пре­уве­личи­ва­ете. А впро­чем, ан­глий­ский я при­вез­ла
с со­бой. Это мой ос­новной ба­гаж.

Жен­щи­на улыб­ну­лась. Она по­нима­ла юмор.

 - Алек­сан­дра, - пред­ста­вилась она. - Мо­жешь на­зывать ме­ня прос­то Алекс.

- А я - Еле­на. Мо­жешь на­зывать ме­ня Ле­на.

- Где вы ос­та­нови­лись?

- Нас по­сели­ли тут ря­дом, в оте­ле St.George.

- Ка­кое сов­па­дение! Я то­же жи­ву в этом оте­ле. Бу­дем вмес­те хо­дить на про­гул­ки. При­ходи к ве­черу, как спа­дет жа­ра, ну, ча­сов где-то в шесть вон в тот парк че­рез до­рогу от оте­ля. - Она по­каза­ла ру­кой. -  При­дешь?

- Спа­сибо! Пос­та­ра­юсь прий­ти, ес­ли смо­гу. По­нима­ешь, я ведь тут не од­на. У ме­ня муж и свек­ровь с со­бакой. Ну, в об­щем, ес­ли не бу­дет ни­каких важ­ных дел, обя­затель­но при­ду, - по­обе­щала я.

Мы с Гош­кой пош­ли в отель, а Алекс ос­та­лась на про­мена­де. "Как мне по­вез­ло, - по­дума­ла я. - В пер­вый же день поз­на­коми­лась с та­кой при­лич­ной и доб­ро­жела­тель­ной жен­щи­ной. Уже об­растаю друзь­ями. Это хо­роший приз­нак".

К по­луд­ню тем­пе­рату­ра в го­роде под­ня­лась до 90 гра­дусов по Фaрен­гей­ту. Я во­об­ще пло­хо пе­рено­шу жа­ру. Еще там, в Со­юзе, не осо­бен­но лю­била на юг ез­дить, все боль­ше на Бал­ти­ке от­ды­хала. А тут вот та­кая ис­то­рия. Ока­залась внут­ри ка­мен­ных гро­мад Brooklyn Hights  в се­реди­не ав­густа, да к то­му же без кон­ди­ци­оне­ра. В но­мере был су­щий ад. При­лете­ли мы в Нью-Й­орк в суб­бо­ту, ког­да все офи­ци­аль­ные уч­режде­ния бы­ли зак­ры­ты, так что де­лать нам бы­ло осо­бо не­чего. Я схо­дила в су­пер­маркет, ку­пила на­до­ев­шую мне еще в Ита­лии ку­рицу, сва­рила буль­он в но­мере на плит­ке, по­кор­ми­ла му­жа и Гош­ку (свек­ровь пред­по­чита­ла кор­мить­ся са­ма) и где-то в пя­том  ча­су дня сно­ва взя­ла ре­бен­ка и мы пош­ли в парк.

Не мо­гу ска­зать, что­бы парк по­радо­вал ме­ня ос­ве­жа­ющей прох­ла­дой, но все же там бы­ли ка­кая-то зе­лень и тень. Пуб­ли­ка вок­руг сра­зу же уди­вила ме­ня рез­ким раз­гра­ниче­ни­ем на ни­щих бро­дяг и впол­не бла­гопо­луч­ных, да­же, на­вер­ное, сос­то­ятель­ных жи­телей Брук­ли­на. Бро­дяги спа­ли на ска­мей­ках, под­ло­жив под го­лову раз­ный хлам, а те, дру­гие, сред­ний класс, тут же ря­дом си­дели на дру­гих ска­мей­ках - с кни­гой или га­зетой. Я, ес­тес­твен­но, при­зем­ли­лась ря­дом с пуб­ли­кой поп­ри­лич­нее. Гош­ка ув­ле­чен­но ко­пал­ся  в пе­соч­ни­це, сра­зу же най­дя об­щий язык с дру­гими деть­ми. Он толь­ко-толь­ко на­учил­ся го­ворить по-рус­ски, а ан­глий­ский слы­шал впер­вые. Ин­те­рес­но, как ма­лень­кий ре­бенок, еле на­чав­ший ос­ва­ивать род­ной язык, вос­при­нима­ет язык инос­тран­ный? Ду­маю, что как не­кое рас­ши­рение род­но­го язы­ка или неч­то вро­де язы­ка уни­вер­саль­но­го. В об­щем, ан­глий­ский язык Гош­ку ни­чуть не нап­ря­гал.

Ско­ро по­яви­лась Алекс со сво­ей ог­ромной со­бакой. Они бы­ли чем-то схо­жи. Обе чер­ные (Алекс бы­ла брю­нет­ка с се­диной), обе ху­дые, у обе­их тон­кие но­ги и вы­тяну­тые ли­ца. (Ес­ли мож­но наз­вать ли­цом со­бачью мор­ду.) Алекс сра­зу нап­ра­вилась к нам. С ней бы­ло лег­ко и прос­то. Она со­чувс­тво­вала на­шему им­мигрант­ско­му по­ложе­нию и в то же вре­мя не ки­чилась сво­им аме­рикан­ским ста­тусом. Алекс не снис­хо­дила до нас, а ста­ралась быть с на­ми на рав­ных. Рас­ска­зала о сво­ем про­ис­хожде­нии. Ока­зыва­ет­ся, она бы­ла аме­рикан­ка в пер­вом по­коле­нии, на­поло­вину  чеш­ка, на­поло­вину авс­три­яч­ка  по фа­милии Huch, что по-не­мец­ки оз­на­ча­ет "пла­ток". И про­из­но­сила свою фа­милию на ан­глий­ский ма­нер "Хач", что не оз­на­чало ров­ным сче­том ни­чего.

Алекс на­зыва­ла се­бя лю­битель­ни­цей жи­вот­ных (animal lover). У нее, кро­ме со­баки, бы­ло еще шесть ко­шек. Как они все вмес­те жи­ли в од­ном но­мере, не знаю. Но как-то все же со­сущес­тво­вали, ес­ли ад­ми­нис­тра­ция оте­ля ее до сих пор не вы­тури­ла вмес­те со все­ми пи­том­ца­ми. В но­мер к се­бе она ме­ня не приг­ла­шала. Я, чес­тно го­воря, уз­нав о та­ком зве­рин­це,  и не слиш­ком стре­милась ту­да по­пасть, пред­став­ляя, ка­кой там зо­опарк
с со­от­ветс­тву­ющи­ми за­паха­ми и грязью. Я, во­об­ще-то, хо­рошо от­но­шусь к жи­вот­ным, но сво­их до­маш­них со­бак и ко­шек у ме­ня ни­ког­да не бы­ло. И, ес­ли чес­тно, то жи­вот­ным я пред­по­читаю лю­дей, хо­тя ува­жаю та­ких экс­тре­маль­ных лю­бите­лей дру­зей че­лове­ка, как Алекс. Да, сов­сем за­была, со­баку Алекс зва­ли Люд­ми­ла или сок­ра­щен­но Лю­ди.

- За­чем ты да­ла сво­ей со­баке та­кое кра­сивое сла­вян­ское жен­ское имя и еще сок­ра­тила его до смеш­но­го? Ты зна­ешь, что сло­во "Лю­ди" по-рус­ски оз­на­ча­ет "people"? - спро­сила я не­мало удив­ля­ясь.

- А что те­бя в этом сму­ща­ет? Я слы­шала, что вы, рус­ские, да­ете сво­им со­бакам ан­глий­ские име­на ти­па Rex. Ну, вот я и ре­шила дать мо­ей кра­сивой со­баке кра­сивое рус­ское имя, а ес­ли оно оз­на­ча­ет "people" - это тем бо­лее сим­во­лич­но. - Алекс про­демонс­три­рова­ла "же­лез­ную ло­гику". Воз­ра­зить мне бы­ло не­чего. Хо­тя у ме­ня пря­мо-та­ки че­сал­ся язык до­казать ей, что неж­ное, свет­лое имя Люд­ми­ла аб­со­лют­но не под­хо­дит для ог­ромной чер­ной со­баки. И, во­об­ще, со­бака - не че­ловек, а друг че­лове­ка. Но спо­рить и ссо­рить­ся с Алекс мне не хо­телось.

С на­шим по­луд­ворня­гой Тим­кой Люд­ми­ла-Лю­ди не под­ру­жилась. Ког­да моя свек­ровь вы­води­ла Тим­ку по­гулять, он, как очу­мелый, ки­дал­ся на Люд­ми­лу и тяв­кал что бы­ло сил. А она и хвос­том не ше­вели­ла, толь­ко мор­ду во­роти­ла, по­казы­вая вся­чес­кое свое през­ре­ние к ма­лень­кой им­мигрант­ской шав­ке. Свек­ровь уво­дила Тим­ку гу­лять в дру­гую сто­рону, а мы с Гош­кой ос­та­вались с Алекс и Люд­ми­лой. Мой муж в на­ших про­гул­ках не учас­тво­вал, пред­по­читая ос­ва­ивать го­род. Во вся­ком слу­чае, так он объ­яс­нял мне свое пос­то­ян­ное от­сутс­твие.

Алекс рас­ска­зала мне, что она мно­го лет ра­бота­ла по­мощ­ни­ком ад­во­ката, а те­перь -  на пен­сии. Кро­ме то­го, она по­луча­ет еще од­ну пен­сию, как ве­теран Вто­рой ми­ровой вой­ны. Так что на жизнь хва­та­ет. Ме­ня так и под­мы­вало спро­сить ее, как же так слу­чилось, что она на ста­рос­ти лет не при­об­ре­ла ни до­ма, ни квар­ти­ры и вы­нуж­де­на жить в но­мере раз­ва­лива­юще­гося оте­ля. Но, ко­неч­но же, я ни о чем та­ком ее не пос­ме­ла спро­сить, пред­по­лагая, что за всем этим кро­ет­ся ка­кая-то тай­на.

 Не очень при­ят­ное это бы­ло вре­мя - по­ра жут­кой не­ус­тро­ен­ности и без­де­нежья на фо­не зной­но­го нью-й­орк­ско­го ле­та. С му­жем у нас слу­чались пос­то­ян­ные раз­мол­вки, в ко­торые моя свек­ровь вно­сила свою по­силь­ную леп­ту. На­ши раз­ногла­сия на­чались еще в Мос­кве, а в эмиг­ра­ции все про­тиво­речия обос­три­лись, и, как это ни пе­чаль­но, но де­ло шло к раз­во­ду. Дру­зей и зна­комых, кро­ме Алекс, у ме­ня не бы­ло. Каж­дый день я бук­валь­но  ле­тела из оте­ля в парк, что­бы от­дохнуть в прох­ла­де и по­гово­рить с мо­ей но­вой под­ру­гой Алекс. Алекс бы­ла мо­им про­вод­ни­ком в аме­рикан­скую жизнь. Она всег­да при­носи­ла мо­ему сы­ниш­ке че­го-ни­будь вкус­нень­ко­го, а мне рас­ска­зыва­ла мно­го ин­те­рес­но­го, та­кого, о чем мы там, в Со­юзе ма­ло зна­ли: о тай­нах се­мей­ства Кен­не­ди, о лю­бов­ных ис­то­ри­ях Джо­на и Боб­би, об изыс­канных на­рядах Дже­ки, об ис­тинной при­чине смер­ти Мэ­рилин Мон­ро... Джо­на Кен­не­ди она не лю­била и да­же как-то ляп­ну­ла мне, буд­то он  выс­ка­зал­ся, что приз­на­ет  секс толь­ко с те­ми жен­щи­нами, ко­торые поз­во­ля­ют "иметь их в три дыр­ки". Джон Кен­не­ди был од­ним из мо­их ку­миров юнос­ти, и я бы­ла страш­но по­раже­на и воз­му­щена "та­кими гряз­ны­ми сплет­ня­ми" о нем, но от­ста­ивать свою точ­ку зре­ния я не хо­тела. "В кон­це кон­цов, все это - пре­данья ста­рины глу­бокой, - по­дума­ла я. - Глав­ное сей­час - это об­ще­ние с Алекс, нас­то­ящей аме­рикан­кой, ко­торая, прав­да, жен­щи­на нес­коль­ко стран­ная, эк­заль­ти­рован­ная, но, не­сом­ненно, ум­ная, об­ра­зован­ная и доб­рая. А ее взгля­ды... У всех у нас раз­ные взгля­ды на жизнь".

Мы про­жили в оте­ле St.George це­лый ме­сяц, так как мой муж ни­как не мог снять для нас под­хо­дящую по га­бари­там и це­не квар­ти­ру. В кон­це кон­цов, нас вре­мен­но сбро­сили с по­мощи NYANA в на­каза­ние за не­рас­то­роп­ность при по­ис­ках квар­ти­ры. От­сутс­твие ма­тери­аль­ной под­дер­жки во­зыме­ло свое вос­пи­татель­ное дей­ствие, и мы быс­трень­ко наш­ли квар­ти­ру в от­да­лен­ном, не слиш­ком бла­гопо­луч­ном рай­оне Far Rockaway. Мы тро­гатель­но прос­ти­лись с Алекс. Я да­ла ей наш но­вый ад­рес, а она мне - те­лефон сво­ей ста­рой под­ру­ги, так как сво­его те­лефо­на у нее не бы­ло.

Итак, мы пе­ре­еха­ли сна­чала в да­лекий Far Rockaway, а по­том пе­реб­ра­лись чуть поб­ли­же к куль­тур­ным цен­трам Брук­ли­на - в Canarsie. Пер­вое вре­мя мы с Алекс пе­репи­сыва­лись. По­сыла­ли друг дру­гу от­крыт­ки к Рож­дес­тву, Пас­хе и дру­гим праз­дни­кам, крат­ко со­об­ща­ли пос­ледние но­вос­ти сво­ей жиз­ни. Вер­нее, но­вос­ти со­об­ща­ла я, а Алекс, в ос­новном, пи­сала, что все в по­ряд­ке, она здо­рова вмес­те с кош­ка­ми и со­бакой. По­том на­ша пе­репис­ка заг­лохла, да и, чес­тно го­воря, я слиш­ком за­нята бы­ла сво­ей но­вой жизнью, уче­бой, ра­ботой, ре­бен­ком и раз­во­дом с му­жем, что­бы еще по­сылать ко­му-то от­крыт­ки. Я прос­то за­была об Алекс. Но она обо мне не за­была.

Как-то раз, спус­тя три го­да пос­ле на­шего зна­комс­тва, вдруг поз­дно ве­чером  раз­дался те­лефон­ный зво­нок.

- Ле­на, это я - Алекс. Ты ме­ня пом­нишь? - ска­зала она нем­но­го хрип­лым, дро­жащим го­лосом.

- Да, ко­неч­но! Я час­то ду­маю о те­бе, - сов­ра­ла я для при­личия. - Ты дав­но мне не пи­сала. Как ты наш­ла мой но­вый те­лефон?

- Гос­по­ди! Очень прос­то. По те­лефон­ной кни­ге.

- Ах, да! Ка­кая же я глу­пая! Биб­ли­оте­карь - то­же мне, на­зыва­ет­ся. Как ты? Как по­жива­ет ста­рая раз­ва­люха отель St. George? И как там твои пи­том­цы?

- Часть оте­ля сго­рела. Об этом пи­сали в га­зетах... Нас всех вы­сели­ли, ко­го ку­да. Отель со­бира­ют­ся вос­ста­нав­ли­вать. Мои пи­том­цы в пи­том­ни­ке, ме­бель на скла­де, а я... вот уже па­ру ме­сяцев жи­ву у под­ру­ги. В об­щем, не мо­гу я здесь боль­ше ос­та­вать­ся. Мож­но я при­еду к те­бе но­чевать? Ну, все­го на па­ру но­чей?

- Ну, ко­неч­но! При­ез­жай! - я бы­ла слег­ка оша­раше­на та­ким не­ожи­дан­ным по­воро­том де­ла, но сра­зу сог­ла­силась. Да и как я мог­ла от­ка­зать Алекс, ко­торая так теп­ло от­неслась ко мне, но­вой им­мигран­тке! У ме­ня бы­ло две спаль­ни и ди­ван в гос­ти­ной. И я уже мыс­ленно ук­ла­дыва­ла Алекс на ди­ван.

- Спа­сибо, Ле­на, до­рогая! Я зна­ла, что мо­гу на те­бя рас­счи­тывать. Я сей­час при­еду. Возь­му так­си и при­лечу. Я - ми­гом.

И Алекс, дей­стви­тель­но, очень быс­тро при­еха­ла. Я еле уз­на­ла ее: пос­та­рев­шая, еще бо­лее ис­ху­дав­шая, с бо­лез­ненно за­ос­трив­ши­мися чер­та­ми жел­то­го ли­ца. Поч­ти не­весо­мое при­виде­ние с се­дыми во­лоса­ми, за­тяну­тыми в хвос­тик. Хруп­кая и жал­кая, как су­хая зим­няя вет­ка без листь­ев. В гла­зах сле­зы, в ру­ках -  до­рож­ная сум­ка с ве­щами.

- Алекс, до­рогая, что слу­чилось? - Мы об­ня­лись. - Про­ходи, сни­май свою кур­тку, бро­сай сум­ку, са­дись за стол. Бу­дем чай пить с пе­чень­ем. - Бы­ло 12 ча­сов но­чи, пря­мо-та­ки не вре­мя чаи рас­пи­вать. Но мне за­хоте­лось чем-то угос­тить Алекс, нем­но­го под­кормить... Уж очень она бы­ла бо­лез­ненно ху­да и нес­час­тна.

- Ты по­нима­ешь, Фрэн­сис, моя под­ру­га, та, у ко­торой я жи­ла в Парк Сло­уп... Она чу­дес­ная жен­щи­на, доб­рая та­кая, нас­то­ящая бла­город­ная да­ма. У нее та­кие ма­неры... Та­кая ме­бель, по­суда... Ой, что это я го­ворю! Сов­сем не то бол­таю. В об­щем, у Фрэн­сис есть сын, и мы с ним нем­но­го то­го... пов­здо­рили. Сло­вом, он ве­лел Фрэн­сис ме­ня  выс­та­вить. Так и ска­зал, что­бы ду­ху мо­его там не бы­ло. И вот мой дух те­перь здесь у те­бя... и те­ло то­же. - Алекс раз­ры­далась, зак­ры­ла ли­цо ру­ками и рух­ну­ла в крес­ло. Я об­ня­ла ее, об­хва­тила за ху­день­кие, как у во­робыш­ка, кос­точки плеч, пог­ла­дила по го­лове.

- Алекс, ну, что ты? Ну пе­рес­тань, по­жалуй­ста. По­живешь у ме­ня нем­но­го. Мне по­мощь нуж­на. Ты с Гош­кой по­сидишь, я на бэ­бисит­те­ре сэ­коном­лю. По­том, гля­дишь, у те­бя все и ут­ря­сет­ся.

- Это прав­да? Я мо­гу на те­бя рас­счи­тывать? Ты ме­ня не вы­кинешь на ули­цу, как эта сво­лочь, сын Фрэн­сис? - Алекс встре­пену­лась, и тон ее при­об­рел уве­рен­ность. - "Ого! - по­дума­ла я. - Она уже наз­ва­ла сы­на сво­ей под­ру­ги и бла­годе­тель­ни­цы Фрэн­сис сво­лочью. Зна­чит, де­ла не так пло­хи, и дух мо­ей Алекс не слом­лен. А впро­чем, это что-то но­вое в ее лек­си­коне... и я же ее, в об­щем, сов­сем не знаю..."

Так Алекс по­сели­лась у ме­ня в гос­ти­ной на ди­ване. Де­ло бы­ло вес­ной. Сто­ял май. Мы жи­ли в прод­жекте Canarsie, ко­торый в то вре­мя ка­зал­ся мне ра­ем для бед­ных и лю­дей ни­же сред­не­го клас­са, ну, ска­жем, та­ких, как я. Прод­жект за­нимал ог­ромную тер­ри­торию вбли­зи за­лива Jamaica Bay. Где-то око­ло 20 урод­ли­во-крас­но­ватых, как фаб­ричные кор­пу­са, вось­ми­этаж­ных зда­ний без бал­ко­нов раз­мести­лись на ог­ромной тер­ри­тории сре­ди цве­тущих де­ревь­ев, пло­щадок для игр с ка­челя­ми, гор­ка­ми и пе­соч­ни­цами. На­селе­ние прод­жекта бы­ло сме­шан­ным: боль­шинс­тво бе­лых и не­боль­шой про­цент нег­ров и ис­па­но­языч­ных. На­ших рус­ско­языч­ных ев­ре­ев при­быва­ло все боль­ше и боль­ше. Ве­чера­ми в хо­рошую по­году все они вы­сыпа­ли на ули­цу, стар и млад, ды­шали мор­ским воз­ду­хом, бол­та­ли, об­ме­нива­лись но­вос­тя­ми, си­дели на ла­воч­ках или чин­но про­гули­вались вок­руг прод­жекта. Я, чес­тно го­воря, в Одес­се ни­ког­да не бы­ла, за­то мно­го чи­тала об этом уни­каль­ном го­роде и его оби­тате­лях, и по­чему-то на­ше эмиг­рант­ское житье-бытье в Canarsie на­поми­нало мне ма­лень­кую Одес­су. Я бы­ла мо­лода, сво­бод­на, пол­на на­дежд и пла­нов. Прек­расное бы­ло вре­мя...

Я ухо­дила на ра­боту ра­но ут­ром и воз­вра­щалась до­мой где-то ча­сов в шесть. Два ра­за в не­делю ез­ди­ла на уче­бу в Pratt Institute и тог­да при­ходи­ла до­мой уже сов­сем поз­дно. Алекс за­бира­ла Гош­ку из шко­лы в три ча­са, кор­ми­ла его и хо­дила с ним гу­лять по прод­жекту и ок­рес­тнос­тям. Гош­ке в то вре­мя бы­ло пять лет. Он был хо­рошим, пос­лушным ре­бен­ком, быс­тро при­выкал к раз­ным бэ­бисит­те­рам, при­вык и к те­те Алекс. А те­тя Алекс рас­ска­зыва­ла ему о жи­вот­ных и де­ревь­ях, сры­вала вет­ки и цве­ты, да­вала пот­ро­гать, по­нюхать, сло­вом, при­уча­ла ре­бен­ка к при­роде. Со­седям мо­им она пред­став­ля­лась как моя доб­рая зна­комая  из рай­она Парк Сло­уп. "Нет, я не из Canarsie! - гор­до за­яв­ля­ла она. Я в прод­жекте не жи­ву. У ме­ня собс­твен­ная квар­ти­ра в Парк Сло­уп. Ме­ня Еле­на поп­ро­сила по­мочь с ре­бен­ком. У нее нет де­нег. Ну, вот я и при­еха­ла на вре­мя!" -  до­носи­ли мне сло­во­охот­ли­вые со­седи. А со­сед­ка с пер­во­го эта­жа, ба­ба Рая, ко­торая са­ма рань­ше смот­ре­ла за Гош­кой, возь­ми да и ляп­ни: "Слу­шай, Ле­на, где ты та­кую аме­рикан­скую су­шеную воб­лу вы­копа­ла? Стран­ная она ка­кая-то. Ну, пря­мо мым­ра.  Я бы та­кой не ста­ла до­верять ре­бен­ка". Я, ко­неч­но, за­вери­ла ба­бу Раю, что она не пра­ва, что Алекс - хо­рошая жен­щи­на, по­рядоч­ная, об­ра­зован­ная, чис­топлот­ная. За­нима­ет­ся вос­пи­тани­ем маль­чи­ка, да еще и по-ан­глий­ски". На это у ба­бы Раи воз­ра­жений не бы­ло, ибо ан­глий­ский для нее был не­дося­га­емо да­лек, как для ме­ня ки­тай­ский.

По­том вдруг Гош­ки­на учи­тель­ни­ца выз­ва­ла ме­ня за­пис­кой в шко­лу: "При­ходи­те, нам на­до по­гово­рить". Я бы­ла край­не удив­ле­на, пря­мо-та­ки оша­раше­на. В шко­лу ме­ня до это­го ни­ког­да не вы­зыва­ли. Ока­зыва­ет­ся, Гош­ка под­рался с маль­чиш­ка­ми. Од­но­му да­же пус­тил кровь из но­са, при­гова­ривая: "Лю­ди злые, а жи­вот­ные доб­рые. Лю­дей на­до уби­вать!" Я, ко­неч­но, до­гада­лась, от­ку­да ве­тер ду­ет - и за объ­яс­нень­ями сра­зу к Алекс.

 - Это твоя фи­лосо­фия, до­рогая моя лю­битель­ни­ца жи­вот­ных? Ты че­му ре­бен­ка учишь? Хо­чешь из не­го сде­лать че­лове­коне­навис­тни­ка, прес­тупни­ка?

Алекс тут же  - в рев.

- Ре­бенок ме­ня неп­ра­виль­но по­нял. Я прос­то ста­ра­юсь при­вить ему лю­бовь и жа­лость к бед­ным без­за­щит­ным жи­вот­ным, ко­торых лю­ди уби­ва­ют и де­ла­ют из их шкур обувь и шу­бы. Это жес­то­ко, и Бог лю­дям это­го не прос­тит.

- Пос­лу­шай, Алекс, мо­жет, ты и пра­ва, но мой ре­бенок слиш­ком мал для та­ких вы­соких идей, так что ос­тавь всю эту свою ли­цемер­ную фи­лосо­фию при се­бе. Ты же не ве­гета­ри­ан­ка! Мя­со ешь, ры­бу то­же, и обувь у те­бя ко­жаная. Ну и по­мал­ки­вай. Хо­рошо? И что­бы в шко­лу ме­ня боль­ше не вы­зыва­ли.

 На том и по­реши­ли. Алекс клят­венно обе­щала не за­нимать­ся боль­ше ду­хов­ным вос­пи­тани­ем мо­его сы­на.

Был у ме­ня в то вре­мя бой­френд Алик-юве­лир, ко­торый на аме­рикан­ский ма­нер то­же на­зывал се­бя Алекс. Алик-Алекс и Алек­сан­дра-Алекс,  как ни стран­но, друг дру­гу пон­ра­вились и да­же под­ру­жились. Те­перь, вспо­миная это вре­мя и на­ши у­икен­дов­ские по­сидел­ки за обе­дом и ча­ем и бол­товню по-ан­глий­ски, я по­нимаю, что Алик, при­ез­жая ко мне с суб­бо­ты на вос­кре­сенье, сра­зу уби­вал двух зай­цев. И лю­бовью за­нять­ся - со мной, и поп­ракти­ковать­ся в ан­глий­ской раз­го­вор­ной ре­чи - с Алекс. Улыб­чи­вый он был, ве­селый, сим­па­тич­ный, лас­ко­вый та­кой, но очень уж се­бе на уме. Алекс чувс­тво­вала свою не­об­хо­димость, да­же важ­ность в мо­ей семье, ибо она бы­ла не прос­то дру­гом и бэ­бисит­те­ром, но так­же но­сите­лем ан­глий­ско­го язы­ка и, ко­неч­но же, хо­дила с гор­до под­ня­той го­ловой. Она да­же и би­гуди ухит­ря­лась но­сить, вы­соко зад­рав свою ма­лень­кую го­лов­ку с по-птичьи ос­тры­ми чер­та­ми ли­ца.

Алекс, мож­но ска­зать, не­кото­рым об­ра­зом це­мен­ти­рова­ла наш ро­ман с Али­ком. Лю­бовь на­ша про­дол­жа­лась нес­коль­ко ме­сяцев, и, ес­ли бы не при­сутс­твие Алекс в мо­ем до­ме,  прод­ли­лась бы и то­го мень­ше. Бес­плат­ный курс раз­го­вор­но­го ан­глий­ско­го язы­ка слиш­ком ва­жен был для Али­ка, что­бы ис­кать ро­маны на сто­роне. Тем не ме­нее, Алик вдруг ис­чез, дол­го не по­яв­лялся и по­том не­ожи­дан­но воз­ник сно­ва, без вся­ких объ­яс­не­ний. Ну и, ко­неч­но, на­порол­ся на мой уп­ря­мый ха­рак­тер. Я, к удив­ле­нию Алекс, твер­до да­ла Али­ку от во­рот по­ворот.

- Я ду­мала, что ты мяг­кая и по­дат­ли­вая, а ты, ока­зыва­ет­ся, с ха­рак­те­ром. Не ожи­дала, но одоб­ряю, - пох­ва­лила ме­ня Алекс. А я в от­вет про­цити­рова­ла ей зна­мени­тую фра­зу из мо­его лю­бимо­го ро­мана Га­шека "Прик­лю­чения бра­вого сол­да­та Швей­ка": "Вы ме­ня еще не зна­ете, вы ме­ня еще уз­на­ете..."

Итак, Али­ка смы­ло вол­ной мо­его гне­ва, а Алекс про­дол­жа­ла жить у ме­ня в гос­ти­ной на ди­ване. Прош­ла вес­на, нас­ту­пило ле­то. Что­бы пос­ко­рее за­кон­чить уче­бу и по­лучить дип­лом, я взя­ла в Pratt Institute нес­коль­ко лет­них кур­сов. Бес­плат­ное бэ­бисит­терс­тво Алекс бы­ло для ме­ня нас­то­ящим спа­сени­ем. Она это чувс­тво­вала и ста­ла по­казы­вать ха­рак­тер. А мо­жет, ей прос­то на­до­ело не­завид­ное по­ложе­ние бэ­бисит­те­ра-при­живал­ки?

Как-то я поп­ро­сила ее от­бить ку­риные груд­ки на ужин. Мол, при­ду ве­чером
с ра­боты и при­готов­лю от­бивные. Груд­ки она от­би­ла, но, ви­димо, де­лала это с та­ким ос­терве­нени­ем, что за­готов­ки прев­ра­тились в рва­ные ош­метки, ко­торые ста­ли при­год­ны толь­ко для фар­ша на кот­ле­ты. (А ку­риные груд­ки-то бы­ли не де­шевые. Для ме­ня в не­кото­ром ро­де рос­кошь!) За­чем она это сде­лала, я по­нять не мог­ла. То ли хо­тела мне до­казать свою аб­со­лют­ную ку­хон­ную неп­ри­год­ность (не про­си ме­ня де­лать то, че­го я не умею и не же­лаю), то ли прос­то не мог­ла спра­вить­ся с прис­ту­пом злос­ти. В об­щем, я пос­мотре­ла мрач­ным взгля­дом сна­чала на ку­риное ме­сиво, по­том на Алекс и, не­дол­го ду­мая, выб­ро­сила ош­метки в по­мой­ное вед­ро, хо­тя мог­ла бы и пе­ремо­лоть на фарш для кот­лет. На ужин мы ели греч­не­вую ка­шу с мо­локом. За сто­лом ца­рило зло­вещее мол­ча­ние. Это бы­ла пер­вая лас­точка на­шего раз­ла­да.

Раз в ме­сяц Алекс по­луча­ла пен­сию, ко­торая при­ходи­ла на ее бан­ков­ский счет в Парк Сло­уп. На­до ска­зать, что в день "по­луч­ки" Алекс про­яв­ля­ла не­обы­чай­ную щед­рость: на­купа­ла в су­пер­марке­те вся­ких вкус­ностей и да­же во­дила Гош­ку на ланч в рес­то­ран "Дай­нер", о чем он мне с гор­достью рас­ска­зывал.

- Ма­ма, ма­ма! Зна­ешь, мы с те­тей Алекс се­год­ня хо­дили в "Дай­нер". Там бы­ло так вкус­но! Я ел пиц­цу и кре­вет­ки, и пи­рож­ное с мо­роже­ным. Во!

- Да? А жи­вот у те­бя пос­ле все­го это­го не бо­лит?

- Ни­чего у ме­ня не бо­лит. Я та­кой сы­тый! Та­кой сы­тый! - ра­дос­тно рас­ска­зывал Гош­ка.

А вот ба­ба Рая с пер­во­го эта­жа, ко­торая от не­чего де­лать час­тень­ко си­дела у ок­на, как днев­ной до­зор, бы­ла нес­коль­ко дру­гого мне­ния о по­ходе в "Дай­нер" и до­нес­ла мне сле­ду­ющие под­робнос­ти.

- Ле­на, слышь, а твоя-то то­щая грым­за из Парк Сло­упа се­год­ня ре­бен­ка по­вела на ланч в рес­то­ран, а ког­да они воз­вра­щались, она еле-еле сто­яла на но­гах. На­пила-а-а-сь  вус­мерть. Еле но­ги во­лочи­ла. Идет пь­янень­кая че­рез до­рогу, а маль­чиш­ка-то за ней бе­жит, за ру­ку-то она его не дер­жит. Ее бы кто под­держал. Так и под ма­шину по­пасть мож­но.  Нет, Лен, ты как зна­ешь, а я бы ей ре­бен­ка не до­вери­ла. Го­ни ты ее по­ганой мет­лой, по­ка не слу­чилось бе­ды. - И мно­гоз­на­читель­но до­бави­ла: "Все со­седи ви­дели, не я од­на".

Пос­ле та­кого под­робно­го и кра­соч­но­го до­несе­ния я, ко­неч­но, ус­тро­ила Алекс доп­рос с прис­трас­ти­ем, и го­лос мой дро­жал.

- Алекс, мне со­седи ска­зали, что ви­дели те­бя се­год­ня пь­яной, ког­да ты шла
с Гош­кой из рес­то­рана. Это прав­да?

- Глу­пос­ти ка­кие! Ко­неч­но же нет! То есть, да! Я вы­пила за лан­чем бо­кал крас­но­го ви­на. Ну и что? Я бы­ла аб­со­лют­но трез­вая. А твой ре­бенок не­пос­лушный. Я го­ворю ему, мол, дай ру­ку, а он не хо­чет и сам бе­жит. Ты пло­хо вос­пи­тыва­ешь сы­на, Ле­на. По­ра за­нять­ся его вос­пи­тани­ем.

- Ка­жет­ся, ты до сих пор не жа­лова­лась на Гош­ки­но пло­хое по­веде­ние. Что-то тут не так. Я те­бе не ве­рю. А ну, дых­ни! Ох, и ды­шать не на­до. Все и так яс­но. Ты, ока­зыва­ет­ся, вы­пива­ешь. Вот где со­бака за­рыта. Вот по­чему те­бя Фрэн­сис выг­на­ла, и сын ее ни при чем. Вот по­чему у те­бя ни де­нег, ни ко­ла, ни дво­ра, од­ни кош­ки да со­бака. Это при двух-то пен­си­ях! В об­щем, ес­ли бу­дешь пить, со­бирай ма­нат­ки и сва­ливай. Мне пь­яни­ца-бэ­бисит­тер не нуж­на, - рез­ко ска­зала я, са­ма не ожи­дая от се­бя та­кой гру­бос­ти и неб­ла­годар­ности.

- Как ты мо­жешь так го­ворить! Что ты зна­ешь обо мне? Я, я бы­ла на вой­не пе­ревод­чи­цей. У ме­ня есть наг­ра­ды. Ну, да! Я иног­да поз­во­ляю се­бе вы­пить, но это от  оди­ночес­тва. Вот до­живешь до мо­их лет...

- Что-то я не пой­му. Ты пь­ешь от оди­ночес­тва или ты оди­нока, по­тому что пь­ешь и рас­те­ряла всех дру­зей? - яз­ви­тель­но спро­сила я.

Алекс ни­чего не от­ве­тила и на­дулась. Я то­же. Нес­коль­ко дней мы не раз­го­вари­вали, но на­ша жизнь про­дол­жа­ла течь по ста­рому рус­лу. Я ухо­дила на ра­боту, Алекс смот­ре­ла за Гош­кой. А ба­ба Рая каж­дый раз  про­вожа­ла ме­ня из ок­на осуж­да­ющим взгля­дом и ка­чала го­ловой, мол, смот­ри, дев­ка! Я те­бя пре­дуп­ре­дила, по­том бу­дешь пе­нять на се­бя.

Как-то раз приш­ла я с ра­боты и ви­жу у подъ­ез­да Алекс, воз­бужден­ную,
с рас­тре­пан­ны­ми во­лоса­ми. Тут же ба­ба Рая и дру­гие со­седи. Вся мес­тная об­щи­на соб­ра­лась. Кри­чат, ру­ками ма­шут. Где ре­бенок? Нет ре­бен­ка. Ис­чез. Вот толь­ко что был тут, ка­тал­ся на ве­лоси­педи­ке - и ис­чез, как в во­ду ка­нул.

 - По­лицию! На­до выз­вать по­лицию! - кри­чит ба­ба Рая. - Эта пь­янь не уг­ля­дела ре­бен­ка.

Алекс пла­чет, а са­ма пь­яная-препь­яная. Я то­же ры­дать на­чала. И не знаю, что де­лать. Но тут, как в гре­чес­кой пь­есе -  Deus ex machinа -  вдруг по­яв­ля­ет­ся со­сед­ский пят­надца­тилет­ний маль­чик Ге­на, ко­торый од­ной ру­кой дер­жит Гош­ку, а дру­гой ка­тит Гош­кин ве­лоси­педик.

  - Я весь прод­жект об­бе­гал. Ну, ниг­де его не бы­ло!  - рас­ска­зал Ге­на,  - Вдруг ви­жу ва­шего Гош­ку. Сто­ит се­бе спо­кой­нень­ко у вхо­да в luncheonette и раз­го­вари­ва­ет с ка­кой-то де­воч­кой, а мы тут все с ума схо­дим.

По­том вы­яс­ни­лось, что пь­яная Алекс зад­ре­мала на ска­мей­ке, а Гош­ка уви­дел зна­комую по шко­ле де­воч­ку и по­катил за ней на сво­ем ве­лоси­педи­ке.

Ну, Гош­ке, ко­неч­но, я за­дала треп­ку. Лу­пила его га­зетой по по­пе, по-ста­рин­ке, по-на­шен­ски, по-эмиг­рант­ски. Ус­тро­ила ему "child abuse", бла­го он еще не знал это­го вы­раже­ния и не мог на ме­ня по­жало­вать­ся. В шко­ле не про­ходи­ли. А Алекс... Я ее тут же отс­тра­нила от бэ­бисит­тер­ских обя­зан­ностей, ко­торые сно­ва пе­реш­ли к ба­бе Рае, и да­ла ей 2 не­дели на сбо­ры. 

Алекс по­кор­но, без объ­яс­не­ний и воз­ра­жений при­няла мое ре­шение. Она хо­дила мрач­нее ту­чи, мы поч­ти не раз­го­вари­вали. Каж­дое ут­ро я у­ез­жа­ла на ра­боту, а Алекс, как она го­вори­ла, на по­ис­ки жилья и, мо­жет, ка­кой-ни­будь вре­мен­ной ра­боты. Ве­чером я за­бира­ла Гош­ку от ба­бы Раи. Алекс воз­вра­щалась до­мой поз­дно, лишь бы толь­ко не встре­чать­ся со мной взгля­дом. А ког­да слу­чалось, что на­ши взгля­ды пе­ресе­кались, мы обе сра­зу же от­во­рачи­вались. Ее гла­за го­рели не­навистью, в мо­их - зас­ты­ли не­мые воп­ро­сы: ну что, ты уже наш­ла жилье и ког­да же, на­конец, ты от­сю­да съ­едешь?

Од­нажды я приш­ла с ра­боты рань­ше обыч­но­го. В биб­ли­оте­ке сло­мал­ся кон­ди­ци­онер, и нас от­пусти­ли до­мой. Я ти­хонеч­ко от­кры­ла дверь и слу­чай­но ус­лы­шала те­лефон­ный раз­го­вор Алекс, по-ви­димо­му, с Фрэн­сис, так как дру­гих под­руг у нее, по рас­ска­зам, не бы­ло.

- Мне так тя­жело, до­рогая, пой­ми! Ма­ло то­го, что я жи­ву у этой ев­рей­ки-им­мигран­тки, у этой выс­кочки, так я еще и дол­жна бес­плат­но смот­реть за ее ре­бен­ком. Это я-то в ус­лу­женьи, с мо­ей гор­достью! Ну, мож­но я вер­нусь к те­бе? Ну хоть на вре­мя, по­жалуй­ста! Я сов­сем бро­сила пить. Кля­нусь те­бе.

Тут я не вы­дер­жа­ла, грох­ну­ла вход­ной дверью, тем са­мым ре­шитель­но за­яв­ляя о сво­ем при­сутс­твии.

Не знаю, что вы­ража­ло в тот мо­мент мое ли­цо. Ду­маю, не­кую го­рючую смесь бе­шенс­тва и рас­те­рян­ности. Уви­дев ме­ня, Алекс ни­чего не ска­зала. Она по­няла, что я все слы­шала, что, ско­рее все­го, этот ве­чер бу­дет для нее пос­ледним в мо­ем до­ме, и сра­зу ста­ла со­бирать ве­щи. У нее тряс­лись ру­ки и сле­зы ка­пали из глаз. Я пред­по­лага­ла, что ей не­куда ид­ти, кро­ме Фрэн­сис, но ни­чего уже не мог­ла с со­бой по­делать. Я вся ки­пела. Хо­тя, ес­ли вду­мать­ся в сло­ва Алекс, она ни­чего "та­кого" ос­корби­тель­но­го для ме­ня не ска­зала. Я дей­стви­тель­но  бы­ла ев­рей­кой-им­мигран­ткой и для нее, Алекс, - выс­кочкой, и она дей­стви­тель­но слу­жила у ме­ня бес­плат­ной ня­ней. В этом бы­ла гру­бая прав­да си­ту­ации, ко­торую в са­мом на­чале на­ших от­но­шений мы ста­рались прик­рыть мас­кой дру­жес­кой ро­ман­ти­ки. Но жизнь ока­залась силь­нее ро­ман­ти­чес­ких ил­лю­зий и все рас­ста­вила по мес­там. Каж­до­му свое в этом ми­ре. Аме­рикан­ка Алекс за­кан­чи­вала свою жизнь спив­шей­ся без­домной при­живал­кой. А я, им­мигран­тка, толь­ко на­чина­ла свою аме­рикан­скую жизнь. И мне, что­бы про­бить­ся в этой но­вой жиз­ни, нуж­на бы­ла ре­шитель­ность. Я по­нима­ла, что мы рас­ста­ем­ся неп­ра­виль­но, не­хоро­шо, не по-люд­ски, но дру­гого вы­хода у ме­ня не бы­ло. Я стрях­ну­ла с се­бя за­боту и пе­чаль об Алек­сан­дре-Алекс, и на ду­ше ста­ло сна­чала горь­ко и обид­но, а по­том - уди­витель­но лег­ко.

С тех пор прош­ло мно­го лет. Боль­ше я Алекс не ви­дела и ни­чего не слы­шала о ее даль­ней­шей судь­бе.

Брук­лин
Май 2009 г.

Не пропусти интересные статьи, подпишись!
facebook Кругозор в Facebook   telegram Кругозор в Telegram   vk Кругозор в VK
 

Слушайте

НОВЫЕ КНИГИ

Мифы, легенды и курьёзы Российской империи XVIII–XIX веков. Часть двенадцатая

«Нет, уж, милостивая государыня, этого в Евангелии точно нет!!!»

Граф Разумовский: «Боюсь, государыня, в России мор будет»

«Пуд сала на лечение его высочества...»

Игорь Альмечитов май 2025

СТРОФЫ

ПУШКИН – ВЫСОЦКИЙ (ПОЭМА)

Борис Пукин май 2025

Царь Эдип

Потому тут и мор, что остался с женой,
что сроднился вполне со случайной страной;
кто не хочет ослепнуть – не слушай слепца,
нет нам Родины, матери нет, нет отца!

Дмитрий Аникин май 2025

ИСТОРИЯ

Украинские маршалы

Смотрел краем глаза парад победы…

Виталий Цебрий май 2025

РЕЗОНАНС

Украинский почемучка (сериал)

Почти каждое утро и почти каждый украинский гражданин, просыпаясь, задает себе первый вопрос: "Почему американец Дональд Трамп решил, что можно безнаказанно и на свой выбор отбирать у соседа его дом (квартиру), страну, жену, например, и детей?"

Виталий Цебрий май 2025

Держись заглавья Кругозор!.. Наум Коржавин

x

Исчерпан лимит гостевого доступа:(

Бесплатная подписка

Но для Вас есть подарок!

Получите бесплатный доступ к публикациям на сайте!

Оформите бесплатную подписку за 2 мин.

Бесплатная подписка

Уже зарегистрированы? Вход

или

Войдите через Facebook

Исчерпан лимит доступа:(

Премиум подписка

Улучшите Вашу подписку!

Получите безлимитный доступ к публикациям на сайте!

Оформите премиум-подписку всего за $12/год

Премиум подписка