НА СМЕРТЬ БЕЛЛЫ АХМАДУЛИНОЙ

Вна­чале был го­лос. Ес­ли до­велось вам ему вни­мать, ес­ли вы вслу­шива­лись в его виб­ри­ру­ющие от внут­ренне­го нап­ря­жения ин­то­нации, зна­чит  не мог­ли не под­дать­ся этим ча­рам, это­му вол­хо­ванию. И пусть пи­шет Юрий На­гибин, что как-то под­рался на по­эти­чес­ком ве­чере с че­лове­ком,  за ку­лиса­ми ко­мичес­ки пе­ред­разни­вав­шим этот го­лос и эти ин­то­нации; то, что та­кой че­ловек на­шел­ся, - ни­чего не зна­чит. Всег­да есть  и бу­дут лю­ди, го­товые пос­ме­ять­ся над тем, что вы­ше их обы­ватель­ско­го ра­зуме­ния. Пусть их пе­редер­ги­ва­ют пле­чом,  раз­дра­жен­но це­дят сквозь зу­бы: ак­три­са,  за­дава­ка...  Да­же не бу­дучи зна­комой с Бел­лой Ах­ма­дули­ной, мо­гу ска­зать:  по­эзия - ее сущ­ность, ее че­лове­чес­кое на­пол­не­ние, ни­куда не ухо­дящее да­же  в обы­ден­ных си­ту­аци­ях,  ког­да Апол­лон  "не тре­бу­ет по­эта к свя­щен­ной жер­тве".  Вот у ко­го, как ка­жет­ся, не бы­ло раз­дво­ен­ности - на жизнь и по­эзию.
Рас­ска­зыва­ют, что Ан­на Ан­дре­ев­на Ах­ма­това дваж­ды не смог­ла при­нять мо­лодую по­этес­су: при приб­ли­жении Бел­лы ста­нови­лось ей не­хоро­шо.  Ле­ген­да? Но смысл в ней есть. Для сов­ре­мен­ни­ков бы­ла юная кра­сави­ца, бур­но вор­вавша­яся в об­новля­ющий­ся мир со­вет­ских шес­ти­деся­тых, - тем же, чем  пе­ред Пер­вой Ми­ровой вой­ной ста­ла для чи­тате­лей мо­лодая Ан­на Ах­ма­това, а имен­но: му­зой по­коле­ния. И, воз­можно, Ан­на Всея Ру­си чувс­тво­вала это и под­спуд­но не хо­тела "де­лить­ся сла­вой"... А сла­ва у но­вой "му­зы"   бы­ла.  Чут­кий Мар­лен Ху­ци­ев в филь­ме "Мне двад­цать лет"  за­печат­лел "влас­ти­телей дум" по­коле­ния "шес­ти­десят­ни­ков": Ев­ге­ния Ев­ту­шен­ко, Ан­дрея Воз­не­сен­ско­го, Ро­бер­та Рож­дес­твенско­го, Бу­лата Окуд­жа­ву и ее, неж­ную во­ло­окую Бел­лу.  Фильм по­казал­ся тог­да Хру­щеву "кра­моль­ным" и вы­шел в уре­зан­ном ви­де, под дру­гим наз­ва­ни­ем и лишь спус­тя  два го­да, в 1965-м. А в 1964-м, на взле­те из­вес­тнос­ти и чи­татель­ской люб­ви, Бел­ла сня­лась в кар­ти­не, где глав­ную роль ис­полнял Ва­силий Шук­шин, - "Жи­вет та­кой па­рень". Роль мо­лодень­кой  оча­рова­тель­ной кор­респон­ден­тки с мод­ной тог­да вы­сокой при­чес­кой яв­но ей уда­лась. Рев­ни­во не­доволь­ный На­гибин с оби­дой пи­сал о ро­мане же­ны с Шук­ши­ным. Во­об­ще го­воря,  жен­щи­на- по­эт  по оп­ре­деле­нию не мо­жет быть очень удоб­на в се­мей­ной жиз­ни. Два бра­ка Ах­ма­дули­ной - с из­вес­тным по­этом и из­вес­тным же пи­сате­лем - до­воль­но быс­тро рас­па­лись.  За­то тре­тий брак - с ху­дож­ни­ком Бо­рисом Мес­се­рером - дал не толь­ко дос­той­но­го и пре­дан­но­го спут­ни­ка, но и по­род­нил с не­обык­но­вен­ной семь­ей ху­дож­ни­ков, ба­лет­ных тан­цо­ров и пе­даго­гов, лю­дей вы­сокой ху­дожес­твен­ной и че­лове­чес­кой про­бы.   Пом­ню,  в очер­ке, пос­вя­щен­ном  свек­ро­ви,  ак­три­се и ху­дож­ни­ку по кос­тю­мам Ане­ли Су­даке­вич, Ах­ма­дули­на  вос­хи­щалась кра­сотой этой не­моло­дой жен­щи­ны (умер­ла в воз­расте 96 лет), про­несен­ной сквозь го­ды.  Неп­росто это - сох­ра­нить кра­соту - в ус­ло­ви­ях со­вет­ской жиз­ни. 
Не ду­маю, что нес­мотря на сла­ву и приз­на­ние, жизнь са­мой Ах­ма­дули­ной, а умер­ла Бел­ла Аха­тов­на, увы, очень ра­но, в 73 го­да, - бы­ла лег­ка. К ус­ло­ви­ям "рас­сей­ской дей­стви­тель­нос­ти" дол­жно при­бавить слож­ность  ин­тенсив­ной твор­ческой ра­боты, с ее взле­тами и па­дени­ями, а так­же ус­та­лость от то­го ги­пер­тро­фиро­ван­но­го вни­мания со сто­роны "по­чита­телей", что вре­мя от вре­мени взры­валось слу­хами... Она пь­ет, она не­из­ле­чимо боль­на - до­лета­ло да­же до ме­ня, бес­ко­неч­но от слу­хов да­лекой.
Та­лант друж­бы у Бел­лы Ах­ма­дули­ной...  Лю­била и  хо­лила сво­их дру­зей, что вид­но и по ее сти­хам, и по их вос­по­мина­ни­ям. Окуд­жа­ва вспо­минал: имен­но к Бел­ле об­ра­тил­ся за по­мощью, ког­да из До­ма ли­тера­торов взду­мал поз­во­нить по­луз­на­комой тог­да де­вуш­ке, сво­ей бу­дущей же­не. Бел­ла не от­ка­зала, со­еди­нила мо­лодых лю­дей, тем са­мым сос­та­вив счастье влюб­ленных.
Так по­лучи­лось, что из по­эти­чес­ко­го нас­ле­дия Ах­ма­дули­ной боль­ше все­го я це­ню ее  пре­вос­ходные пе­рево­ды из гру­зин­ских по­этов.  Вы­сокое их ка­чес­тво свя­зано, как ка­жет­ся, с тем, что  Ах­ма­дули­на и гру­зин­ская по­эзия  име­ют схо­жий тем­пе­рамент, су­щес­тву­ют на од­ной - бь­ющей то­ком - эмо­ци­ональ­ной вол­не. "Га­лак­ти­ка" Га­лак­ти­она Та­бид­зе  от­кры­лась рус­ско­му чи­тате­лю  во мно­гом бла­года­ря Ах­ма­дули­ной.
Прош­лым ле­том, по­сетив Та­русу, я по­рази­лась па­мят­ни­ку Ма­рины Цве­та­евой, сто­яще­му на бе­регу Оки. Ока­залось, что один из ав­то­ров про­ек­та - Бо­рис Мес­се­рер;  на от­кры­тии па­мят­ни­ка был он вмес­те с Бел­лой -  на ви­де­осю­жете оба вос­хи­ща­ют­ся   при­ок­ски­ми пей­за­жами.  Вот по­чему в кон­це этой статьи  мне за­хоте­лось при­вес­ти сти­хот­во­рение,  свя­зан­ное с Окой, столь лю­бимой рос­сий­ски­ми по­этес­са­ми. В этих сти­хах - вся Бел­ла Ах­ма­дули­на, тя­готе­ющая к  19-му ве­ку и рус­ской клас­си­чес­кой тра­диции, при­нуж­денная жить в тре­вож­ное вре­мя, не да­ющее "ни заб­венья, ни бла­женс­тва", и вдруг об­жи­га­ющая слух  чи­тате­ля хо­лод­ком ос­трой, по-сов­ре­мен­но­му не­точ­ной риф­мы...

Глу­бокий неж­ный сад, впа­да­ющий в Оку,
сте­ка­ющий с го­ры ла­виной мно­гоц­ветья.
Нач­нёмте же иг­ру, лю­без­ный друг, ау!
Ос­та­нем­ся в са­ду ми­нув­ше­го сто­летья.

Ау, лю­без­ный друг, вот пра­вила иг­ры:
не спра­шивать за­чем и по­манить ру­кою
в глу­бокий неж­ный сад, сте­ка­ющий с го­ры,
упу­щен­ный го­рой, вос­при­нятый Окою.

Поп­ро­бу­ем сле­дить за по­ведень­ем двух
ки­сей­ных ру­кавов, за блес­ком ме­даль­она,
сок­рывше­го в се­бе... ау, лю­без­ный друг!..
сок­рывше­го, и пусть, с нас и то­го до­воль­но.

За­ботясь лишь о том, что стол нак­рыт в са­ду,
за­быть гря­дущий век для су­щего со­бытья.
Ау, лю­без­ный друг! Идё­те ли?- Иду.-
Иди­те! Стол в са­ду нак­рыт для ча­епитья.

А это что за гость?- Да это юный внук
Ар­сень­евой.- Ка­кой?- Сто­лыпи­ной.- Ну, что же,
хра­ни его Гос­подь. Ау, лю­без­ный друг!
Да­лекий свет иль звук - чирк хо­лодом по ко­же.

Ау, лю­без­ный друг! Пред­чувс­твие бе­ды
пре­уве­личит смысл све­чи, об­мол­вки, жес­та.
И, как ни от­сту­пай в сто­летья и са­ды,
ду­ша не сы­щет в них заб­венья и бла­женс­тва.

1972