«За веру, за Сталина, словом – за Русь...»

     В прош­лом го­ду ли­тера­тур­ная об­щес­твен­ность от­ме­чала 70-ле­тие вы­да­юще­гося рус­ско­го по­эта Ми­ха­ила Все­воло­дови­ча Ани­щен­ко (1950-2012), твор­чес­тво ко­торо­го на­конец-то на­чина­ет по­лучать дос­той­ную оцен­ку.

     Эпи­тет «вы­да­ющий­ся» в дан­ном слу­чае умес­тен, ибо так та­лан­тли­во отоб­ра­зить рос­сий­скую дей­стви­тель­ность кон­ца 20-го - на­чала 21 ве­ка ник­то из его сов­ре­мен­ни­ков-по­этов не смог. Ли­тера­тур­ным кри­тикам и ли­тера­туро­ведам ещё пред­сто­ит от­крыть тай­ну твор­ческо­го ме­тода Ми­ха­ила Ани­щен­ко. А в этой не­боль­шой статье я ос­та­нов­люсь лишь на не­кото­рых стра­ницах его по­эти­чес­ко­го нас­ле­дия, ко­торые ка­жут­ся мне осо­бен­но яр­ки­ми и зна­чимы­ми (и ко­торые я не зат­ра­гивал в сво­их стать­ях о нём ра­нее).

     Боль­ше все­го ду­ша по­эта бо­лела за судь­бу Рос­сии. В сво­ей статье «Ус­ко­рение как бу­дущее рус­ской по­эзии» Ми­ха­ил Ани­щен­ко пи­шет: «За пос­ледние двад­цать лет ны­неш­ней оли­гар­хи­чес­кой властью Рос­сии на­несён ущерб, пре­выша­ющий все ба­ты­ев­ские, поль­ско-швед­ские, на­поле­онов­ские и гит­ле­ров­ские пог­ро­мы вмес­те взя­тые. Та­ких тем­пов ис­треб­ле­ния ко­рен­но­го на­селе­ния не ве­дали да­же аме­рикан­цы, унич­то­жая ин­дей­цев… На­цист­ским прес­тупни­кам и не сни­лись та­кие тем­пы ре­шения «сла­вян­ско­го воп­ро­са»».

     А по­эти­чес­ким язы­ком об этом же по­эт го­ворит так:

Нас­ледс­тво де­лят. Всю­ду дав­ка.
Там – нефть и газ, и ан­тра­цит…
Русь умер­ла. И толь­ко трав­ка
Рас­тёт сре­ди мо­гиль­ных плит.

В кро­ви пос­ледне­го за­ката,
Где веч­ность сты­нет на краю,
Ку­да те­перь ид­ти сол­да­ту,
Ко­му нес­ти пе­чаль свою?

Как бы­ло прос­то – или-или!
Иди, стре­ляй без лиш­них слов…
А здесь свои сво­их ку­пили
И прев­ра­тили их в ра­бов.

Всё это с пом­пой, с фей­ер­верком,
Во ть­ме, ли­ку­ющей, как чёрт…
Русь умер­ла. Ос­та­лась цер­ковь,
Но и она те­перь ум­рёт.

    В дру­гом сти­хот­во­рении чи­та­ем та­кие стро­ки:

Всё об­га­дили, всё обол­га­ли,
Доб­ра­лись до свя­тынь и мо­гил.
Што­пать на­ши на­деж­ды и да­ли
Мне не хва­тит, на­вер­ное, сил.

Вот он мир – без­на­дёж­ный и уз­кий,
Вот на вы­бор – тюрь­ма и су­ма…
С бес­прос­ветной тос­кою: «Я рус­ский…» -
Уми­ра­ют и схо­дят с ума.

     Ког­да Ми­ха­ил Ани­щен­ко пи­шет о Рос­сии пос­ле рес­тавра­ции ка­пита­лиз­ма, то не­ред­ко вспо­мина­ет сво­их пред­ков. В сти­хот­во­рении «Сто­ять, сто­ять на ут­реннем мо­розе…» есть стро­фа:

Сто­ять, ког­да бес­смер­тия не на­до,
Ког­да сож­жён пос­ледний мой ре­дут,
Ког­да мой дед в око­пах Ста­лин­гра­да
Ещё не зна­ет, как нас пре­дадут.

     Бу­дущее Рос­сии ви­дит­ся по­этом по-раз­но­му, но ча­ще взгляд отя­гощён пе­леной пес­си­миз­ма:

Мель­ча­ют да­ты и го­дины,
Дур­ма­ном пол­нится эк­ран.
И Русь, как де­воч­ка на ль­ди­не,
Сог­реть не мо­жет оке­ан.

По­рой по­кажет­ся – све­та­ет
Над по­лем, реч­кой и цвет­ком…
Но всё быс­трее ль­ди­на та­ет
Под каж­дым рус­ским го­род­ком.

Стра­на бе­рёзо­вого сит­ца
Ещё как буд­то бы жи­ва…
Но на прес­тол уже са­дит­ся
Иван, не пом­ня­щий родс­тва.

     Все мы, кто ро­дил­ся пос­ле Ве­ликой Оте­чес­твен­ной вой­ны, в той или иной сте­пени сво­ими гла­зами уви­дели её страш­ные пос­ледс­твия. Толь­ко на фрон­тах по­гиб­ло 7,5 мил­ли­онов че­ловек, по­лучи­ли ра­нения 46 мил­ли­онов, вер­ну­лись ин­ва­лида­ми 11,5 мил­ли­онов сол­дат и офи­церов. Хо­рошо пом­ню, как в 1957-58 го­дах ро­дите­ли иног­да во­зили нас, сво­их де­тей, на по­ез­де (ещё бы­ли де­ревян­ные ва­гоны) в Куй­бы­шев и как по ва­гонам ве­рени­цей про­ходи­ли ин­ва­лиды и про­сили ми­лос­ты­ню, при этом кто-то иг­рал на ка­ком-ли­бо му­зыкаль­ном инс­тру­мен­те и пел, а кто-то дек­ла­миро­вал сти­хи… Бе­зус­ловно, всю жизнь пом­нил об этом и о мно­гом дру­гом, что ка­салось вой­ны, и Ми­ха­ил Ани­щен­ко. Ужа­сы вой­ны прос­матри­вались у не­го на про­тяже­нии все­го твор­чес­тва.

     С осо­бой прон­зи­тель­ностью эта те­ма зву­чит, ког­да ге­ро­ем по­вес­тво­вания выс­ту­па­ет жен­щи­на. И не важ­но, во­юет она на фрон­те или пе­рено­сит ис­пы­тания в ты­лу. У Ми­ха­ила Ани­щен­ко есть сти­хот­во­рение «Тё­тя По­ля». Ка­залось бы, поч­таль­он в ты­лу, но… как на­писа­но!

На­ша встре­ча дол­го длит­ся.
Тё­тя По­ля го­ворит:
- Ни­чему уж не за­быть­ся…
Вид­но, па­мять не ве­лит…

И прон­за­ют вновь до бо­ли
Дни из­ра­нен­ной стра­ны.
Ты не тё­тя,
Прос­то – По­ля,
Поч­таль­он боль­шой вой­ны.

По­ля. Школь­ни­ца. Дев­чонка.
Как мог­ла ты столь­ко дней
В сум­ку пря­тать по­хорон­ки
И смот­реть в гла­за лю­дей?

Как, ска­жи, в свои сем­надцать
Ты мог­ла ид­ти се­лом,
Зная, что те­бя бо­ят­ся,
И что крес­тятся кру­гом?

Не ви­на ли это, По­ля,
Что от­тя­гива­ла ты
За­вещанья веч­ной бо­ли –
По­хорон­ные лис­ты?

К сё­лам с поч­той до­берёшь­ся –
Из­ве­дёшь­ся от тос­ки:
В мел­ко­лесье на­ревёшь­ся,
На­ревёшь­ся у ре­ки.

В двад­цать лет ты по­седе­ла.
Поч­таль­он на три се­ла,
Как ты вы­нес­ти су­мела
Всё, что в сум­ке той нес­ла?

     Ни­чего не по­дела­ешь: вкус по­беды в вой­не име­ет прив­кус кро­ви.

     Как-то я стал спе­ци­аль­но ин­те­ресо­вать­ся, кто от­цы мо­их дру­зей, при­яте­лей и хо­роших зна­комых, ко­торые по воз­расту мог­ли быть на фрон­те, и был по­ражён. Поч­ти все, кто имел де­ло не­пос­редс­твен­но с ли­ни­ей фрон­та, бы­ли или ин­ва­лида­ми, или име­ли ра­нения. Мой отец – ин­ва­лид, у ко­торо­го один из ос­колков уда­лили из лёг­ких лишь в 1959 го­ду. У суп­ру­ги отец – ин­ва­лид, ко­торый умер в 1952 го­ду за ме­сяц до её рож­де­ния. Пред­по­лагаю, что и у Ми­ха­ила Ани­щен­ко бы­ло не луч­ше. Не зря в од­ном из сти­хот­во­рений он на­писал:

Вой­ною дед под­ко­шен,
Пы­ла­ет дом род­ной…
Как буд­то бы всё в прош­лом,
Но это всё со мной.

     В ли­рике по­эта наш­ли от­ра­жение все эта­пы его  жиз­ни. В вы­ше­упо­мяну­той статье, да­вая со­веты мо­лодым по­этам, Ми­ха­ил Ани­щен­ко от­ме­чал: «Хо­рошо бы на­учить­ся го­ворить прав­ду, бу­дучи без­различ­ным к ней. Ведь лю­бая эмо­ци­ональ­ная ок­раска де­ла­ет прав­ду, по мень­шей ме­ре, по­доз­ри­тель­ной. Тог­да она выг­ля­дит слов­но пре­зидент с нак­ра­шен­ны­ми гу­бами».

     У ре­ки жиз­ни два бе­рега: прав­да и ложь. Сам по­эт не толь­ко при­зывал дер­жать­ся бе­рега прав­ды, но и всег­да ос­та­вал­ся на нём.

     За пос­ледние пять­де­сят лет ни у од­но­го из по­этов я не чи­тал та­ких сти­хот­во­рений о служ­бе в ар­мии, как у Ми­ха­ила Ани­щен­ко.

В ар­мию

В тот день под сво­дами вок­за­ла
При­каз май­ора ре­зок был.
Что мне лю­бимая ска­зала,
Не пом­ню я.
Всё по­забыл.
Но я за­пом­нил в то про­щанье
Од­но мгно­венье ти­шины
И ма­терин­ское ды­ханье:
- Не дай вам, гос­по­ди, вой­ны…

И шёл сос­тав лег­ко и прос­то,
Сто­ял в ва­гонах лёг­кий гам.
А за ок­ном тя­нулись вёр­сты
Зем­ли,
До­верив­шей­ся нам.
Сме­нялись зо­ри и за­каты,
Мель­ка­ли ро­щи и лу­га…
Нас,
Слов­но сталь,
Вез­ли сер­жанты –
Не за­калён­ную по­ка.

И мы тог­да ещё не зна­ли
Це­ны той са­мой ти­шины,
В ко­торой ма­мы вы­дыха­ли:
- Не дай вам, гос­по­ди, вой­ны…

Пер­во­год­ки

Там, на пла­цу, где ут­ро та­ет,
Их строй сби­ва­ет­ся с но­ги.
И с пе­рек­ла­дины,
Бы­ва­ет,
К зем­ле их тя­нут са­поги.
И час­то пу­ли ми­мо це­ли
У них ухо­дят «в мо­локо»…
Но в эти пер­вые не­дели
Ещё ник­то не жил лег­ко.
И этот груз –
Боль­шой,
Ла­вин­ный –
Маль­чиш­кам ну­жен по­зарез:
В них про­сыпа­ют­ся муж­чи­ны –
И са­поги те­ря­ют вес.

Стар­ши­на

Ког­да ка­зар­ма за­сыпа­ет
И в ок­нах пла­вит­ся лу­на,
Я час­то слы­шу, как ша­га­ет
В про­ходах хму­рый стар­ши­на.
Гре­мят пос­ледние трам­ваи,
А он,
Ус­та­лый и се­дой,
Нам оде­яла поп­равля­ет
И не то­ропит­ся до­мой.
В его квар­ти­ре не­уют­ной
Есть тус­клый сни­мок на сте­не.
Мы зна­ем все,
Что это Лю­да.
Она по­гиб­ла на вой­не.
Она по­гиб­ла и не зна­ет,
Как стар­ши­на в ти­ши ноч­ной
Нам оде­яла поп­равля­ет
И не то­ропит­ся до­мой.

     Ми­ха­ил Ани­щен­ко ис­пы­тыва­ет чувс­тво от­ветс­твен­ности не толь­ко за стра­ну, в ко­торой жи­вёт, но и за род­ных и близ­ких:

И здесь, у реч­ной пе­реп­ра­вы,
под свист де­ревен­ской шпа­ны
прой­дёт ис­ку­шение сла­вы,
ос­та­нет­ся чувс­тво ви­ны:

за то, что ре­ка об­ме­лела,
что дом по­косил­ся род­ной,
что мать без ме­ня по­седе­ла
и не мо­лоде­ет со мной.

Кач­нутся пла­кучие ивы,
плес­нётся во­да в ка­мыше…
Мать взгля­нет мне вслед си­рот­ли­во,
как буд­то я умер уже.

И тут – пос­ре­ди увя­данья
ро­димых лю­дей и ле­сов –
я вряд ли най­ду оп­равданье
у то­нень­кой книж­ки сти­хов.

     Бы­ли го­ды, ког­да Ми­ха­ил Ани­щен­ко ис­кал ду­шев­но­го по­коя в пра­вос­ла­вии, но из это­го ни­чего пут­но­го не выш­ло. И он от­верг Бо­га. Ви­димо, по­эт об­ра­тил вни­мание на то, что цер­кви рас­тут как гри­бы, но уро­жай ду­хов­ности в об­щес­тве с каж­дым го­дом па­да­ет.

     Вмес­те с тем ре­лиги­оз­ные мо­тивы наш­ли су­щес­твен­ное от­ра­жение в его твор­чес­тве. Сти­хот­во­рение «Пред­те­ча» с боль­шим ин­те­ресом про­чита­ет да­же ате­ист:

В не­бе об­ла­ко ка­чалось.
Пёс оби­жен­ный ску­лил.
Снег кру­жил­ся.
Власть кон­ча­лась.

Ирод го­лову кло­нил.
Он шеп­тал: «Ещё не ве­чер…» -
И по­нять не мог ни­как,
Что вся жизнь те­перь - пред­те­ча.
День­ги – му­сор. Власть – пус­тяк.

Ирод мёрз, не мог сог­реть­ся,
Меч хва­тал. Шеп­тал: «По­ра!»
В Виф­ле­еме все мла­ден­цы
По­седе­ли до ут­ра.

Кровь де­тей. Рез­ня и се­ча.
Ти­хий ро­пот, пе­ресуд…
Так за­кон­чи­лась пред­те­ча,
На­чинал­ся Страш­ный Суд.

     Се­год­ня тру­дящи­еся, срав­ни­вая де­ятель­ность И.В. Ста­лина с «ус­пе­хами» ли­деров Рос­сии пос­ле рес­тавра­ции ка­пита­лиз­ма, на­чина­ют по­нимать ве­личие его лич­ности. Из сек­ретных ар­хи­вов мед­ленно, но всё-та­ки про­сачи­ва­ет­ся прав­да о так на­зыва­емых «ста­лин­ских реп­ресси­ях» 1937 го­да; те­перь по­нят­но, что эти реп­рессии осу­щес­тви­ли вра­ги со­вет­ской влас­ти. По­это­му всё ча­ще мож­но уви­деть пор­тре­ты И­оси­фа Вис­са­ри­оно­вича, а кое-где ему уже на­чали ста­вить бюс­ты и па­мят­ни­ки.

     А как же от­но­сил­ся к лич­ности Ста­лина по­эт Ми­ха­ил Ани­щен­ко?

     В сти­хот­во­рении «Сов­сем до­гора­ют мои ста­рики…» есть стро­фа, да­ющая от­вет на этот воп­рос:

Но с ба­буш­кой, с ба­буш­кой я по­молюсь
И с де­душ­кой выпью в чу­лане

За ве­ру, за Ста­лина, сло­вом – за Русь,

Про­пав­шую в божь­ем ту­мане.

     Есть у по­эта и сти­хот­во­рение «Ста­лин», в ко­тором Ми­ха­ил Ани­щен­ко бо­лее под­робно ха­рак­те­ризу­ет вож­дя:

Он пер­вый соб­лазны от­ри­нул
И, ть­му сок­ру­шая ме­чом,
Хрис­та от се­бя отод­ви­нул:
«Пос­той, до­рогой, за пле­чом!»

За­были об этом жи­вые,
А мёр­твое на­ше – мер­тво.
Но зло и гре­хи ро­ковые
Он взял на се­бя од­но­го.

Се­год­ня по­пы прок­ли­на­ют
Бы­лое си­янье ме­ча…
А что они пом­нят и зна­ют,
Что ви­дели, кро­ме пле­ча?

Те­перь, ког­да гиб­нет сто­лица,
В клу­бок за­вива­ет­ся даль.
Я бу­ду нес­лышно мо­лить­ся
За эту дер­жавную сталь.

Он пер­вый соб­лазны от­ри­нул,
Ло­мая ве­ка и ус­та,
Он цер­ковь пле­чом отод­ви­нул,
И цер­ковь ос­та­лась чис­та.

Се­год­ня он там, где и на­до,
Но, с бо­гом при­пом­нив родс­тво,
Он все прес­тупле­ния ада
Возь­мёт на се­бя од­но­го.

     За­вер­ша­ющую часть сво­его пре­быва­ния на этом све­те Ми­ха­ил Ани­щен­ко про­вёл в де­рев­не. Рис­кну пред­по­ложить, что имен­но эта стра­ница би­ог­ра­фии поз­во­лила ему по-но­вому пос­мотреть на рос­сий­скую дей­стви­тель­ность и соз­дать яр­кие об­ра­зы, обо­гатив свой по­эти­чес­кий язык ори­гиналь­ны­ми ху­дожес­твен­но-изоб­ра­зитель­ны­ми средс­тва­ми и на­род­ной лек­си­кой. Ани­щен­ко пи­шет толь­ко о том, что ста­ло для не­го болью, стра­дани­ем, счасть­ем. Имен­но по­это­му у не­го так мно­го прон­зи­тель­ных строк, чи­тать ко­торые без вол­не­ния прос­то не­воз­можно. Всё ча­ще его ли­ричес­кий ге­рой на­ходит­ся в ок­ру­жении при­роды и в гу­ще сель­ской жиз­ни:

И снег, и дождь… Рас­терзан­ный при­чал
Уво­дит вдаль по­теш­ный ле­доколь­чик…
А в тем­но­те ски­та­ет­ся пе­чаль,
Зве­нит, зве­нит ко­ровий ко­локоль­чик.

Я жду те­бя. Я жду те­бя и жду
Из всех тво­их не­мыс­ли­мых аме­рик.
Лишь ты од­на по то­нень­ко­му ль­ду
Хо­дить уме­ла с бе­рега на бе­рег.

Лишь ты од­на – ле­тящая ду­ша! –
Бе­жала мне навс­тре­чу и кри­чала…
А в этот год ты так и не дош­ла
До на­шего пос­ледне­го при­чала.

Я жду те­бя. Я жду те­бя и жду,
Тре­вожа за­жива­ющую ра­ну…
Я сам пой­ду по то­нень­ко­му ль­ду,
Как толь­ко ждать и ве­рить пе­рес­та­ну.

Ну а по­ка – рас­терзан­ный при­чал
Уво­дит вдаль по­теш­ный ле­доколь­чик…
А в тем­но­те ски­та­ет­ся пе­чаль,
Зве­нит, зве­нит ко­ровий ко­локоль­чик.

     Ва­дим Ка­расёв, ха­рак­те­ризуя ли­рику Ми­ха­ила Ани­щен­ко, очень точ­но под­ме­тил: «Во мно­гих его сти­хах – тро­гатель­ная, поч­ти без­на­дёж­ная по­пыт­ка дос­ту­чать­ся до сер­дца че­лове­ка, ока­зав­ше­гося в ка­бале ци­вили­зации, что­бы ос­во­бодил­ся он от ше­лухи бу­ден и ока­зал­ся один на один с ог­ромным, бес­при­ют­ным, но сво­бод­ным ми­ром при­роды». Не сек­рет, что пот­ре­битель­ство се­год­ня заш­ка­лива­ет. По су­ти, оно прев­ра­тилось в од­ну из мод­ных форм са­мораз­ру­шения лич­ности.

     В ли­рике Ми­ха­ила Ани­щен­ко пос­то­ян­но с раз­ной сте­пенью на­кала зву­чит воп­рос о по­ис­ке смыс­ле жиз­ни:

То ли ночь, то ли жизнь на ис­хо­де…
Для че­го же мне рвать­ся ту­да?
Я ведь знаю, что тот, кто ухо­дит,
Всё рав­но не при­дёт ни­куда.
На­до жить, как цве­ты и де­ревья,
На­до па­дать в свою бо­роз­ду…

Или:

И сно­ва его вдоль обо­чин
вёл ве­тер без­домья, как бес.
Но не бы­ло ре­чек мо­лоч­ных,
не па­дала ман­на с не­бес.
Он мчал­ся. Судь­ба мо­роси­ла.
Сколь­зи­ли го­да у вис­ка.
Вез­де бы­ла та же Рос­сия,
лю­бовь её, боль и тос­ка.
И, ду­мая ду­му ус­та­ло,
не мог он ни­как осоз­нать,
что всё у не­го от­мель­ка­ло,
хо­тя про­дол­жа­ет мель­кать.

     Эти сти­хи спо­собен вос­при­нять лишь тот чи­татель, кто по­нима­ет, что, от­прав­ля­ясь на по­ис­ки смыс­ла жиз­ни, по­пада­ешь в ла­биринт. 

     Нель­зя не от­ме­тить чрез­вы­чай­но яр­кий ху­дожес­твен­ный язык по­эзии Ми­ха­ила Ани­щен­ко, ко­торый поз­во­ля­ет по­лучать нам гро­мад­ное эс­те­тичес­кое удо­воль­ствие. Ну как мож­но не вос­торгать­ся та­кими стро­ками:

«Под бе­рёзой род­ник вол­но­вал­ся как сер­дце, жу­рав­ли про­лета­ли, гло­тая пе­чаль», «Хо­рошо на зем­ле - до то­го, что му­раш­ки гу­ля­ют по ко­же!», «За­мол­чит те­лефон, заг­рустит, как со­бака на хо­лоде», «Я вас лю­бил, как лю­бят жизнь, ког­да уже сто­ят на пла­хе» и т. д.

     С по­мощью всё но­вых и но­вых ме­тафор и дру­гих ху­дожес­твен­но-изоб­ра­зитель­ных средств по­эт соз­да­ёт уди­витель­ные об­ра­зы: в его ли­рике ме­чут­ся жизнь и смерть, биб­лей­ские пер­со­нажи со­седс­тву­ют с сов­ре­мен­ни­ками, мис­ти­ка пе­реп­ле­та­ет­ся с ре­аль­ностью и в каж­дой стро­фе чувс­тву­ет­ся, что ав­тор – рус­ский по­эт. Мне пред­став­ля­ет­ся, что Ани­щен­ко пос­та­вил пе­ред со­бой цель соз­дать про­из­ве­дения на уров­не клас­си­ков и нас­той­чи­во шёл к этой це­ли. Да, на этом пу­ти у не­го бы­ло мно­го труд­ностей: вмес­те с целью мы вы­бира­ем и пре­пятс­твия. И у Ми­ха­ила Все­воло­дови­ча хва­тило тер­пе­ния пре­одо­леть их. И тут мы лиш­ний раз убеж­да­ем­ся, что тер­пе­ние – ору­жие ум­ных.

     Не­ред­ко рас­суждая о твор­чес­тве сов­ре­мен­ных по­этов сред­нень­ко­го уров­ня, ли­тера­тур­ные кри­тики ув­ле­ка­ют­ся хва­леб­ны­ми эпи­тета­ми. Дес­кать, у по­эта Х. и силь­ные сим­во­личес­кие об­ра­зы, и ху­дожес­твен­ная ус­ловность, и сюр­ре­алис­тичность про­ис­хо­дяще­го в сме­шении с обы­тов­ля­ющи­ми под­робнос­тя­ми, и ком­по­зици­он­ные пов­то­ры, и ди­нами­ка дей­ствия, и ос­тро­та кон­флик­та, и ин­ди­виду­аль­ность сти­ля, и ещё мно­го че­го.

     Од­на­ко это, увы, край­не ред­ко со­от­ветс­тву­ет дей­стви­тель­нос­ти. А вот в ли­рике Ми­ха­ила Ани­щен­ко всё это дей­стви­тель­но при­сутс­тву­ет в пол­ной ме­ре. Лю­бой по­эт – че­ловек впе­чат­ли­тель­ный и страс­тный. Та­ким был и Ани­щен­ко. У не­го не­мало сти­хот­во­рений о яр­ких ду­шев­ных по­рывах, ко­торые он пе­режил в мо­лодос­ти и о ко­торых на­писал в зре­лом воз­расте. Ког­да до­горит кос­тёр страс­тей, ещё дол­го тле­ют уг­ли вос­по­мина­ний.

     Не­мало тех, кто ут­вер­жда­ет, что по­эзия Ми­ха­ила Ани­щен­ко пес­си­мис­тична. Оп­ти­мизм и пес­си­мизм – это об­раз мыш­ле­ния. Оп­ти­мизм по­рож­да­ет эн­ту­зи­азм, пес­си­мизм гу­бит его. Бе­зус­ловно, бы­ли и та­кие мо­мен­ты, ког­да по­эт про­вали­вал­ся в яму пес­си­миз­ма. Од­на­ко, су­дя по все­му, Ани­щен­ко за­нимал­ся твор­чес­твом с эн­ту­зи­аз­мом. Зна­чит по на­туре он всё-та­ки был оп­ти­мис­том.

     Осо­бен­но неп­ри­ят­но чи­тать или слы­шать, ког­да не­высо­кую оцен­ку твор­чес­тва Ми­ха­ила Ани­щен­ко да­ют бо­лее-ме­нее из­вес­тные по­эты. Этим ли­тера­торам так и хо­чет­ся ска­зать: «Не на­до ку­дах­тать! Ва­ше твор­чес­тво не сто­ит и вы­веден­но­го яй­ца…».

     Есть и те, кто рез­ко осуж­да­ет по­эта за его пе­ри­оди­чес­кую друж­бу с Ба­хусом. Пусть эти «муд­ре­цы» вспом­нят стро­ки Сер­гея Есе­нина: «Ну, кто из нас на па­лубе боль­шой не па­дал, не бле­вал и не ру­гал­ся. Их ма­ло с опыт­ной ду­шой, кто креп­ким в кач­ке ос­та­вал­ся…». А ка­кая «кач­ка» в на­шей стра­не в пос­ледние трид­цать лет - всем из­вес­тно.

     Пос­ле то­го, как Ми­ха­ил Ани­щен­ко ушёл в веч­ность, его по­эзия на­чала уве­рен­но ша­гать по Рос­сии. В ли­тера­тур­ных из­да­ни­ях ча­ще ста­ли по­яв­лять­ся сти­хи Ани­щен­ко. В Ин­терне­те ожив­лённо об­сужда­ет­ся его твор­чес­тво. Не­кото­рые ли­тера­тур­ные кри­тики об­ра­тили свой взор на твор­чес­тво та­лан­тли­вого по­эта. На ро­дине Ми­ха­ила Ани­щен­ко в Са­маре про­водит­ся еже­год­ный фес­ти­валь его име­ни. Там же в этом го­ду выш­ло соб­ра­ние его со­чине­ний в двух то­мах.

     Бу­дем на­де­ять­ся, что это лишь на­чало…