Гении и демоны русского театра

Ро­ман пи­сате­ля, жур­на­лис­та, те­ат­раль­но­го кри­тика Ар­ту­ра Со­ломо­нова "Те­ат­раль­ная ис­то­рия" - кни­га из ка­тего­рии "must read". Ро­ман вы­шел в 2013 го­ду, бо­лее ме­сяца дер­жался в де­сят­ке бес­тсел­ле­ров рус­ской сов­ре­мен­ной про­зы, но­мини­ровал­ся на прес­тижные ли­тера­тур­ные пре­мии, по­лучил по­ложи­тель­ные от­зы­вы от Лии Ахид­жа­ковой, Люд­ми­лы Улиц­кой, Алек­сан­дра Шир­вин­дта, Алек­сея Де­вот­ченко, Ки­рил­ла Се­реб­ренни­кова, Ва­лерия Фо­кина. Ле­том 2015 го­да в Мос­кве с боль­шим ус­пе­хом прош­ла премь­ера спек­такля по ро­ману "Те­ат­раль­ная ис­то­рия". Пре­зен­та­ции ро­мана сос­то­ялись в це­лом ря­де го­родов, в том чис­ле, в Нью-Й­ор­ке на Брод­вее. 

  "Те­ат­раль­ная ис­то­рия" Ар­ту­ра Со­ломо­нова - кра­сивая, эле­ган­тная и при­том ос­троз­ло­бод­невная кни­га. Это зер­ка­ло се­год­няшней рос­сий­ской жиз­ни, в ко­торое не всег­да при­ят­но смот­реть.

   Я бы оха­рак­те­ризо­вала ро­ман как мо­дер­нист­ский. Его дей­ствие раз­ви­ва­ет­ся сра­зу в нес­коль­ких со­дер­жа  тель­ных пла­нах, вклю­чая ме­тафи­зичес­кий.

   Вна­чале пе­ред на­ми от­кры­ва­ет­ся, обе­щан­ный уже в наз­ва­нии, мир те­ат­ра: его соз­на­тель­ное, твор­ческое, где те­атр пред­ста­ет ла­бора­тори­ей, в ко­торой ис­кусс­тво - спо­соб поз­на­ния ми­ра и са­мого се­бя. Но так­же оче­вид­но его лич­ное и кол­лектив­ное бес­созна­тель­ное: пси­холо­гичес­кое рабс­тво, кла­ус­тро­фобия внут­ри тем­ных те­ат­раль­ных ко­ридо­ров.

   Дру­гой срез - это круг лю­дей "зо­лото­го ба­тона", жаж­ду­щих влас­ти и иду­щих к ней, на пер­вый взгляд, нет­ри­ви­аль­ным спо­собом. Пом­ни­те пе­сен­ку пи­ратов из за­меча­тель­но­го филь­ма "Ай­бо­лит 66": "Хо­ды кри­вые ро­ет под­земный ум­ный крот. Нор­маль­ные ге­рои всег­да идут в об­ход"? "Нор­маль­ные ге­рои" - оли­гарх Ип­по­лит Кар­ло­вич и отец Ни­кодим - про­то­иерей, нас­то­ятель мос­ков­ско­го хра­ма, пы­та­ют­ся ис­поль­зо­вать те­атр, что­бы рас­ши­рить сфе­ру сво­его вли­яния и на­сытить страсть к влас­ти. Меч­та от­ца Ни­коди­ма о пер­вом в ми­ре пра­вос­лавном те­ат­ре, бла­года­ря день­гам и свя­зям оли­гар­ха, вот-вот го­това воп­ло­тить­ся в ре­аль­ность.       

   Важ­ную роль в ро­мане иг­ра­ет лю­бов­ный сю­жет. Алек­сандр - не­ког­да ак­тер-не­удач­ник, в од­но­часье выб­равший­ся из ак­тер­ско­го не­бытия, по­лучив роль Джуль­ет­ты в пос­та­нов­ке из­вес­тно­го ре­жис­се­ра, встре­ча­ет На­ташу - ак­три­су в ме­ру та­лан­тли­вую, но не в ме­ру кра­сивую и ам­би­ци­оз­ную. Это ис­то­рия, в ко­торой лю­бов­ная лод­ка го­това раз­бить­ся не о быт, а о тщес­ла­вие влюб­ленных. "Мы раз­ры­ва­ем свои ду­ши из-за ми­ражей", - ро­ня­ет Алек­сандр, ког­да ока­зыва­ет­ся, что чес­то­любие и карь­еризм пред­ста­вите­лей так на­зыва­емой твор­ческой сре­ды ска­зыва­ет­ся са­мым раз­ру­шитель­ным об­ра­зом на всех сто­ронах жиз­ни ге­ро­ев.       

  В ро­мане есть своя ме­тафи­зика: как и в жизнь, в по­вес­тво­вание вре­мя от вре­мени неж­данно-не­гадан­ной син­ко­пой вры­ва­ют­ся ир­ра­ци­ональ­ные, мис­ти­чес­кие ал­лю­зии. Не бу­ду бе­жать впе­реди по­ез­да и пор­тить чи­тате­лю под­робным пе­рес­ка­зом сю­жета удо­воль­ствие от встре­чи с кни­гой. Лишь до­бав­лю, что ви­зи­онер­ские, ало­гич­ные вспо­лохи сверхъ­ес­тес­твен­но­го, про­бива­ющи­еся сквозь сю­жет­ные кан­ву, не­линей­ный нар­ра­тив - ха­рак­терная чер­та мо­дер­нист­ско­го выс­ка­зыва­ния. Ав­тор при­бега­ет к столь слож­ной фор­ме из­ло­жения тог­да, ког­да без обо­гаще­ния со­дер­жа­ния те­мами ро­ка, фа­тума, сви­детель­ства­ми не­изъ­яс­ни­мого не обой­тись, ког­да ра­цио уже не в си­лах ком­пе­тен­тно от­ра­зить та­инс­тва че­лове­чес­кой при­роды. За­меча­тель­но при этом, что Ар­ту­ру Со­ломо­нову уда­ет­ся сба­лан­си­ровать слож­ность со­дер­жа­ния лег­ким, иро­нич­ным сти­лем по­вес­тво­вания, зах­ва­тыва­ющей фа­булой, то есть тем, че­го так не хва­та­ет имен­но сов­ре­мен­но­му чи­тате­лю в мо­дер­нист­ских ро­манах.

   Текст на­сыщен ме­тафо­рами. Од­на из на­ибо­лее наг­лядных - муж­чи­на, иг­ра­ющий жен­скую роль. Это ме­тафо­ра тран­сфор­ма­ции ро­ли муж­чи­ны в сов­ре­мен­ном об­щес­тве, его всё боль­шей страс­ти к под­чи­нению, к от­ка­зу от ро­ли ве­дуще­го и доб­ро­воль­но­му вы­бору ро­ли ве­домо­го. Не­выно­симая женс­твен­ность бы­тия. Кро­ме то­го, это ме­тафо­ра ак­те­ра как та­ково­го.

   Во­об­ще, куль­ту­ра тра­вес­ти - мощ­ней­шее и ин­те­рес­ней­шее нап­равле­ние, на­ходя­ще­еся у са­мых ис­то­ков те­ат­ра. В ан­тичном те­ат­ре ак­те­рами бы­ли ис­клю­читель­но муж­чи­ны; ра­зуме­ет­ся, они ис­полня­ли и жен­ские ро­ли. В пь­есах Шек­спи­ра их по­нача­лу так­же иг­ра­ли лишь юно­ши. 

  Фран­цуз­ский фи­лософ Ален Бадью в од­ной из сво­их ра­бот пи­шет, что те­атр - это ис­кусс­тво ста­нов­ле­ния женс­твен­ным: не­воз­можно быть в те­ат­ре не ста­новясь жен­щи­ной, по­тому что те­атр - ис­кусс­тво блуж­да­ния, где вся ос­тро­та в не­оп­ре­делен­ности.

  На­вяз­чи­вые страх и тре­пет Алек­сан­дра, ре­пети­ру­юще­го Джуль­ет­ту, на­водят на раз­мышле­ния о том, кто се­год­ня ге­рой на­шего вре­мени, кто уз­на­ва­емым лей­тмо­тивом пе­рехо­дит из од­ной пь­есы в дру­гую, с эк­ра­на на стра­ницы оче­ред­но­го бес­тсел­ле­ра. Ска­жем, в 70-ые - 80-ые го­ды прош­ло­го ве­ка та­ким ге­ро­ем был че­ловек мыс­ля­щий, реф­лекси­ру­ющий. Ны­не мыс­ля­щий муж­чи­на, как свер­хсу­щес­тво, ушел в прош­лое - вот по­чему, ис­терзан­ный сом­не­ни­ями, ме­чущей­ся Алек­сандр впол­не се­бе про­об­раз ге­роя на­шего вре­мени, у ко­торо­го не­дос­та­ет в пер­вую оче­редь ге­ро­из­ма.

  Те­атр в ро­мане - ме­тафо­ра рос­сий­ско­го об­щес­твен­но­го ус­трой­ства.

  В пос­леднее вре­мя ста­новит­ся всё труд­нее от­де­лить ре­аль­ность от ху­дожес­твен­ной вы­мыс­ла. Мы жи­вем внут­ри те­ат­ра, те­ат­ра аб­сурда. Всё ча­ще пос­ле оче­ред­ной пор­ции но­вос­тей при­поми­на­ешь бра­вур­ный хор оби­тате­лей дур­до­ма из опе­ры Алек­сан­дра Град­ско­го "Мас­тер и Мар­га­рита", рас­пе­ва­ющий: "Весь мир - дур­дом, и все мы па­ци­ен­ты"…

  В "Те­ат­раль­ной ис­то­рии" про­тотип тех, кто прев­ра­ща­ют об­щес­твен­ную жизнь в дур­дом, прив­но­сят раз­дор и аб­сурд, по­чище каф­ки­ан­ско­го - это, преж­де все­го, карь­ерист - отец Ни­кодим, с его ма­ни­акаль­ным же­лани­ем ус­та­новить аб­со­лют­ный иде­оло­гичес­кий кон­троль над те­ат­раль­ным дис­курсом.

  Пер­со­наж оли­цет­во­ря­ет со­бой опас­ность иде­оло­гичес­ко­го кон­тро­ля над куль­ту­рой и ис­кусс­твом - это­го да­мок­ло­ва ме­ча, го­тово­го ли­шить ху­дож­ни­ка сво­боды сло­ва и дей­ствия, по­ложить его на ло­пат­ки, как это бы­ло во вре­мена СССР. По­эт и му­зыкант Бо­рис Гре­бен­щи­ков рас­ска­зыва­ет о тех го­дах так: "В СССР куль­ту­ра оп­ре­деля­лась рам­ка­ми че­репа тех лю­дей, ко­торые ею зап­равля­ли, а они, как пра­вило, бы­ли не та­кими ши­роки­ми, и нам при­ходи­лось жить в ужа­са­юще скуч­ном ми­ре".

  Микс про­паган­ды и мис­си­онерс­тва гро­зит быть чу­довищ­но уны­лым, поч­ти со­вет­ским ис­кусс­твом. Имен­но та­ким: "ужа­са­юще скуч­ным", пред­ска­зу­емым, ог­ра­ничен­ным бес­числен­ны­ми иде­оло­гичес­ки­ми рам­ка­ми мо­жет стать те­атр под пя­той от­ца Ни­коди­ма и иже с ним. К нес­частью, свя­щен­ник не осоз­на­ет, что как толь­ко цер­ковь нач­нет про­пове­довать пос­редс­твом те­ат­ра и сов­ре­мен­но­го ис­кусс­тва, тот­час все эти три ин­сти­туции ста­нут про­фани­ровать са­ми се­бя.

 Во­об­ще, ис­кать в ис­кусс­тве про­поведь - зна­чит не по­нимать са­мой су­ти ис­кусс­тва, смыс­ла ли­тера­туры, на­ходя­щих­ся в со­вер­шенно дру­гой об­ласти жиз­нетвор­чес­тва, в иной сфе­ре жиз­ни, не­жели ре­лиги­оз­ная эти­ка. Приз­ва­ние и ос­новная цен­ность ис­кусс­тва и ли­тера­туры в спо­соб­ности воз­вы­сить ра­зум че­лове­ка до пос­та­нов­ки пе­ред са­мим со­бой глав­ных воп­ро­сов бы­тия, до уме­ния сде­лать са­мос­то­ятель­ный, сво­бод­ный вы­бор меж­ду доб­ром и злом.       

  ...И в та­кой страш­но нап­ря­жен­ной об­ста­нов­ке, слов­но меж­ду мо­лотом и на­коваль­ней, ког­да пол­ная фи­нан­со­вая за­виси­мость от спон­сор­ских де­нег Ип­по­лита Кар­ло­вича гро­зит ско­вать по ру­кам и но­гам, а на шее, то­го и гля­ди, за­тянет­ся иде­оло­гичес­кая удав­ка, на­кину­тая от­цом Ни­коди­мом, жаж­ду­щим приг­рести к ру­кам луч­ший в стра­не те­атр, пы­та­ет­ся тво­рить ге­ни­аль­ный ха­риз­ма­тик - те­ат­раль­ный ре­жис­сер Силь­вестр Ан­дре­ев. Го­нимый ху­дож­ник - еще од­на тре­вож­ная ре­алия сов­ре­мен­ной дей­стви­тель­нос­ти.

  Про­тивос­то­яние оли­гар­ха, свя­щен­ни­ка и про­даж­но­го кри­тика И­оси­фа Фла­вина ре­жис­се­ру Ан­дре­еву - это так­же и он­то­логи­чес­кий кон­фликт меж­ду ра­ци­ональ­ным, ра­читель­но пот­ре­битель­ским, "серь­ёз­ным" от­но­шени­ем к ми­ру и иг­ро­вым, от­части ир­ра­ци­ональ­ным, но бо­лее гу­ман­ным. Оли­гар­хам и вся­кого ро­да конъ­юн­ктур­щи­кам не по­нять, что сов­ре­мен­ный те­атр - ис­кусс­тво то­таль­но нон­конфор­мист­ское, кар­на­валь­ное, ра­дос­тное. Ему ор­га­ничес­ки пре­тит пла­кат­ная ри­сов­ка, учи­тель­ство­вание с на­меком на ре­цепт оз­до­ров­ле­ния, па­фос­ный серь­ёз. Силь­вес­тру Ан­дре­еву ни­ког­да не бу­дет по пу­ти с фи­нан­со­выми во­роти­лами, пред­ста­вите­лями куль­та и карь­ерис­та­ми. Всех их он бу­дет всег­да на­путс­тво­вать сло­вами за­харов­ско­го ба­рона Мюн­хга­узе­на: " Я по­нял, в чем ва­ша бе­да. Вы слиш­ком серь­ез­ны. Все глу­пос­ти на зем­ле де­ла­ют­ся имен­но с этим вы­раже­ни­ем ли­ца... Улы­бай­тесь, гос­по­да... Улы­бай­тесь..."

   …Ар­тур Со­ломо­нов пи­сал кни­гу до ис­то­рии с Pussy Riot, то есть ког­да си­ту­ация кон­флик­та РПЦ с граж­дан­ским об­щес­твом и кре­атив­ным клас­сом еще не дос­тигла апо­гея. Тем не ме­нее, су­дя по то­му, что ак­ту­аль­ность на­писан­но­го воз­раста­ет с каж­дым днем, по­пал в са­мое яб­лочко. Кар­ти­на, раз­во­рачи­ва­юща­яся за стра­ница­ми ро­мана, под стать кис­ти Бос­ха: пог­ро­мы ху­дожес­твен­ных выс­та­вок, ди­кие вы­ход­ки, так на­зыва­емых "пра­вос­лавных ак­ти­вис­тов" у две­рей те­ат­ра, раз­ру­шение объ­ек­тов куль­ту­ры, идеи вве­дения пра­вос­лавно­го дресс-ко­да, зап­ре­щения спек­таклей, це­лого ря­да книг, ко­торые, яко­бы, ос­кор­бля­ют чувс­тва ве­ру­ющих.  Под впе­чат­ле­ни­ем от это­го бес­ти­ария не­вежд всех мас­тей сам со­бой всплы­ва­ет в па­мяти фраг­мент по­вес­ти Вик­то­ра Пе­леви­на "Ма­кедон­ская кри­тика фран­цуз­ской мыс­ли", где он иро­низи­ру­ет над фран­цуз­ски­ми фи­лосо­фами. Он пи­шет, что те по­хожи на шай­ку цы­ган, ко­торые "с ги­кань­ем и свис­том уго­ня­ют в лес пос­ледние ос­татки прос­то­ты и здра­вого смыс­ла". На мой взгляд, де­ятель­ность не­кото­рых пред­ста­вите­лей цер­кви это реп­ли­ка не­мало ха­рак­те­ризу­ет. Ког­да не­кото­рые из них стре­мят­ся вну­шить нам, что чи­тать, что слу­шать, на что смот­реть, во что оде­вать­ся, при этом са­ми име­ют мас­су проб­лем внут­ри собс­твен­ной ор­га­низа­ции - кро­ме от­вра­щения та­кое на­туж­ное мес­си­анс­тво ни­чего не вы­зыва­ет. Ког­да вас учит нравс­твен­ности схим­ник в ас­ке­зе - это од­но, а ког­да - ба­тюш­ка с ча­сами Ро­лекс на ру­ке, разъ­ез­жа­ющий на Ге­лен­два­гене - это, сог­ла­ситесь, неч­то про­тиво­полож­ное.

   Да, проб­ле­ма не но­ва: не слу­чай­но глав­ным от­ри­цатель­ным пер­со­нажем рус­ско­го фоль­кло­ра был поп - жа­дина, пь­яни­ца, мздо­имец, не вы­пол­ня­ющий сво­их обя­зан­ностей. А ведь всё мог­ло быть ина­че и да­же еще мо­жет быть… Толь­ко это "ина­че" на­чина­ет­ся с уме­ния пос­мотреть на се­бя со сто­роны. Луч­шим зер­ка­лом для этих це­лей всег­да бы­ли ли­тера­тура и ис­кусс­тво. Имен­но оно да­ет по­нима­ние то­го, что ес­ли ты пре­тен­ду­ешь на слу­жение, то обя­зан приз­нать пра­во лю­дей быть са­мими со­бой и дать сво­боду че­лове­ку са­мос­то­ятель­но ори­ен­ти­ровать­ся в ми­ре. Ведь уче­ние цер­кви - о Бо­ге, а не о те­ат­ре, не о мо­де и не о по­лити­ке. Де­ло свя­щен­ни­ка - со­вер­ше­ние та­инств, а не разъ­яс­не­ние то­го, как сле­ду­ет по­нимать спек­такль. Цер­ковь, ко­неч­но, мо­жет выс­ка­зывать свое мне­ние о воп­ро­сах свет­ской жиз­ни, но учи­тывая при этом пре­делы сво­ей ком­пе­тен­тнос­ти.

 Та­кое вза­имо­пони­мание меж­ду свет­ским и ре­лиги­оз­ным со­об­щес­тва­ми не толь­ко воз­можно, но и жиз­ненно не­об­хо­димо, ес­ли мы хо­тим сох­ра­нить на­шу ци­вили­зацию. На­деж­да на то, что мы всё-та­ки вос­поль­зу­ем­ся пос­ледним шан­сом и смо­жем прий­ти к спа­ситель­но­му сог­ла­сию, скво­зит в фи­нале ро­мана че­рез мо­раль­но­го пе­рерож­де­ние от­ца Ни­коди­ма. Как че­ловек с убеж­де­ни­ями (в от­ли­чие от пре­сыщен­но­го ци­ника Ип­по­лита Кар­ло­вича), он не смо­жет пой­ти в по­гоне за властью до кон­ца. 

  Свет в кон­це тон­не­ля про­лива­ет­ся из уди­витель­но­го пер­со­нажа - гос­по­дина Га­неля. Это ма­лень­кий че­ловек. Но он мал толь­ко рос­том (Га­нель - кар­лик), но ве­лик ду­хом. Он не­фаль­ши­вый, а нас­то­ящий ге­рой, ко­торый не нян­чится бес­ко­неч­но, как боль­шинс­тво из нас, со сво­им нес­час­тным мел­ким эго. Это че­ловек слу­жения, но не куль­ту и собс­твен­ным ам­би­ци­ям, а лю­дям, ко­торых он ис­крен­не лю­бит и ува­жа­ет, и те­ат­ру, в ко­тором ви­дит не инс­тру­мент воз­дей­ствия на умы, а ве­ликую кра­соту, рож­денную та­лан­том и упорс­твом. На тех, ко­го он лю­бит, он тра­тит все­го се­бя без ос­татка, не вы­гады­вая и не рас­счи­тывая на от­да­чу. Сво­ей жизнью он сви­детель­ству­ет: не сто­ит ис­кать вра­га, на ко­торо­го удоб­но сва­лить все бе­ды. Глав­ный враг се­бе - ты сам, и ес­ли ты не спо­собен уп­равлять со­бой - это твоя проб­ле­ма но­мер один, ведь толь­ко ты от­ветс­тве­нен за свою судь­бу.

   По­дыто­живая, ска­жу, что ро­ман Ар­ту­ра Со­ломо­нова "Те­ат­раль­ная ис­то­рия", на мой взгляд, преж­де все­го об ис­кусс­тве быть че­лове­ком, и о том, что ес­ли нет воз­можнос­ти сде­лать вы­бор праг­ма­тичес­кий, нуж­но де­лать вы­бор нравс­твен­ный.    

_____________________
На фо­то: Ар­тур Со­ломо­нов.

ОТ РЕ­ДАК­ЦИИ: рос­сий­ский пи­сатель, жур­на­лист и те­ат­раль­ный кри­тик Ар­тур Со­ломо­нов лю­без­но при­нял приг­ла­шение стать Гос­тем но­мера на­шего жур­на­ла. Сле­дите за "Кру­гозо­ром"!