Сокровенное

" ...Уже на по­роге ос­тро­га,
В по­топе из­вечных за­бот,
Всё кли­чет на­мес­тни­ка Бо­га
И жаж­дет на­силья на­род......

/Ге­ня Эпель­зафт, 1974 г./

70 лет ис­полни­лось бы мо­ей ма­ме. По­эту Ге­не Эпель­зафт... Ее нет на Зем­ле боль­ше 17-ти лет. Мо­гила ее на са­мом вы­соком мес­те в И­еру­сали­ме - на Мас­личной го­ре, от­ку­да нач­нется по Пи­санию вос­кре­шение из мер­твых. Это мес­то сли­ва­ет­ся с не­бом. На­вер­ное, имен­но там зем­ной И­еру­салим пе­рехо­дит в не­бес­ный. Ведь в са­мом наз­ва­нии И­еру­шала­им за­ложе­на по за­конам ив­ри­та двой­ствен­ность. "А­им" - это окон­ча­ние, вы­ража­ющее пар­ность. Ру­ки, но­ги, нож­ни­цы, брю­ки.

Гла­за. Все, что пар­но. И вот - И­еру­сали­ма есть два на све­те..

Ведь Бо­рис Гре­бен­щи­ков опус­тил до уров­ня ПТУ пес­ню на сти­хи Ан­ри Во­лохон­ско­го "Рай", где на са­мом де­ле речь о вто­ром И­еру­сали­ме. Сти­хи по мо­тивам каб­ба­лис­ти­чес­ких цфат­ских псал­мов 16 ве­ка.....

Над не­бом го­лубым есть го­род зо­лотой. Так пра­виль­но... Но, ко­неч­но, в СССР об­разца 1986 го­да это­го ник­то бы не по­нял...

Пос­ледние де­вять лет жиз­ни мать про­жила в двух И­еру­сали­мах.В зем­ном, с труд­ной, ад­ской эмиг­рант­ской жизнью и ра­ботой.

И в не­бес­ном, где зву­чали стро­ки ее сти­хов, му­зыка Мо­цар­та. Где цве­ты рас­пуска­лись по ут­рам. И в об­ла­ках па­рил воз­душный змей.

С са­мого детс­тва я по-нас­то­яще­му дру­жил с ма­терью. И к сло­ву, по­няти­ям ми­ровоз­зрен­ческим. эти­чес­ким при­уча­ла имен­но она... Она с ран­не­го детс­тва зна­коми­ла ме­ня с за­пися­ми Вы­соц­ко­го, мно­го о нем рас­ска­зыва­ла. А по­том - и во­об­ще с хо­рошей ли­тера­турой. Нас­то­ящей. Мне с этим по­вез­ло.

Ма­ма не име­ла ил­лю­зий от­но­ситель­но ре­аль­нос­ти. Она мог­ла очень гру­бо раз­го­вари­вать с те­ми, кто это­го был дос­то­ин. Мог­ла тре­хэтаж­но жес­тко ма­тер­нутся. Я это пом­ню по ее раз­го­ворам с ро­зовы­ми хан­жески­ми ще­питиль­ны­ми да­моч­ка­ми в СССР.

И­еру­салим ока­зал­ся ее го­родом. По ду­ху. По ме­тафи­зичес­ко­му вы­соко­му смыс­лу. И здесь она наш­ла свою смерть, о ко­торой так час­то пи­сала в сти­хах

Нет, я не пла­чу ни о ком.
Так не­бо вы­соко над на­ми.
Всё это выб­ра­ли мы са­ми,
Но в гор­ле рас­ста­ванья ком...
Я не жа­лею ни о чём.
Там, в дым­ке не­из­менно-древ­ней
Ле­жат араб­ские де­рев­ни...
И го­род мир­ным на­речён.
Ша­лом, ша­лом, Еру­шала­им!
Я не жа­лею ни о чём,
Я ни о чём не вспо­минаю...
Здесь жизнь чу­жая бь­ёт клю­чом...
Прек­ра­сен ро­зовый вос­ход,
Та­кой не­видан­но-проз­рачный.
Здесь не­бо очень ред­ко пла­чет
И ро­зы рде­ют круг­лый год.
И в этом го­роде вы­соком,
Что веч­но мир­ным на­речён,
Здесь жизнь чу­жая бь­ёт клю­чом.

А СМЕРТЬ ГЛЯ­ДИТ БЕС­СМЕРТНЫМ ОКОМ.

Она гля­дит из-за кам­ней,
Она гро­зит но­жом и пу­лей,
Прок­лять­ем... Го­род, слов­но улей,
Он "мир­но" при­мирил­ся с ней.
За­то под ут­ро ти­шина.
И в дым­ке не­из­менно-древ­ней
Ле­жат араб­ские де­рев­ни...

ЗДЕСЬ НЕ КОН­ЧА­ЕТ­СЯ ВОЙ­НА.
1991г.

В И­ЕРУ­САЛИ­МЕ ПА­ДАЛ СНЕГ

Весь за­мер го­род, он сов­сем
Не ожи­дал та­кой на­пас­ти.
А сер­дце пла­кало от счастья
На­пере­кор нес­часть­ям всем.
Так па­дал снег, как в той стра­не,
Где всё про­житое ос­та­лось...
Мне па­мять счастья улы­балась
Как буд­то в са­мом дет­ском сне...
Все ли­ца, как од­но ли­цо,
Все раз­го­воры, как пре­данья
Там де­ревян­ное крыль­цо,
Рез­ные кра­шен­ные став­ни,
Под сне­гом яб­ло­ни в са­ду...
Я длин­ной ули­цей иду
По ос­ле­питель­но­му сне­гу
Навс­тре­чу жиз­ни и судь­бе.
Ещё не зная о те­бе,
мой го­род бе­лос­нежно-веч­ный...
Жи­вя бес­печно-тя­жело
Чу­жое мни­ла за своё ... и све­чи
На бе­лом праз­днич­ном сто­ле,
Сне­жин­кой на мо­ём стек­ле...

СО ВСТРЕ­ЧЕЙ!
1992 г.

Раз­ли­чать яс­но - где зло, где ложь, где аб­сурд я на­учил­ся от нее в детс­тве... Пом­ню, как в 1984-ом она проч­ла мне, две­над­ца­тилет­не­му школь­ни­ку, впер­вые на­писав­ше­му в сти­хах о 37-ом, о том, что кто-то дол­бал зем­лю ло­патой, ло­мом, в веч­ной мер­зло­те, свои ста­рые сти­хи. Та­кие... Они сей­час бо­лее, чем сов­ре­мен­но зву­чат:

Ге­ро­ев рож­да­ет эпо­ха.
Ти­ранов рож­да­ет раз­брод.
И слеп­нет вне­зап­но и глох­нет,
И жаж­дет по­ряд­ка на­род.
Не тре­бу­ет ра­венс­тва в ме­ру,
Не жаж­дет и про­чих сво­бод.
А жаж­дет он хле­ба и ве­ры,
Пра­вите­ля жес­тко­го ждёт.
Чтоб взял тот в мо­гучие ру­ки
Пе­чат­но-сло­вес­ный по­ток.
Чтоб всё, от ки­но до на­уки,
Нап­ра­вить и вып­ра­вить мог.
И чтоб, улы­ба­ясь с пор­тре­тов.
Он муд­рой и слав­ной ру­кой
Нап­ра­вил и страс­ти по­этов.
И рат­ных за­щит­ни­ков строй.
И всё, что соч­тёт он опас­ным.
Прих­лопнуть, при­мять, рас­топтать.
В борь­бе за "все­об­щее" счастье
Бо­жес­твен­но-пра­вед­ным стать
Уже на по­роге ос­тро­га,
В по­топе из­вечных за­бот,
Всё кли­чет на­мес­тни­ка Бо­га
И жаж­дет на­силья на­род.

1974

Че­рез пять лет пос­ле ее смер­ти я смог при­кос­нуть­ся к ее сти­хам и из­дать кни­гу. Сде­лать боль­шой ве­чер па­мяти ма­тери. В се­ти эта кни­га есть. Вмес­те с мо­им пре­дис­ло­ви­ем. 
____________________
На фо­то: Ге­ня Эпель­зафт.