"Сердце матери" и забытый талант

Со­вер­шенно не­из­вес­тно, ка­кое не­ча­ян­ное упо­мина­ние мо­жет вос­кре­сить в па­мяти кар­ти­ну, ка­залось бы, за дав­ностью лет пол­ностью за­бытую. Так вне­зап­но от слу­чай­но­го тол­чка выс­ве­тилось слов­но вспо­лохом све­та впе­чат­ле­ние, ока­зав­ше­еся не толь­ко не стер­тым, но ос­ле­питель­но яр­ким.

Имя вы­да­юще­гося пев­ца - со­лис­та  Ки­ров­ско­го (Ма­ри­ин­ско­го) те­ат­ра Ни­колая Кон­стан­ти­нови­ча Печ­ков­ско­го те­перь за­быто, а мно­гим, да­же прос­ве­щен­ным лю­дям стар­ше­го по­коле­ния, увы, и вов­се не­из­вес­тно. К мо­ему изум­ле­нию, те, кто по воз­расту и по при­над­лежнос­ти к ис­кусс­тву мог­ли о нем по край­ней ме­ре знать,  се­год­ня на мои воп­ро­сы не от­кли­ка­ют­ся вов­се.

А сла­ва его до войн

ы гре­мела не мень­ше, чем сла­ва Ле­меше­ва или Коз­лов­ско­го… Его пок­лонниц в Ле­нин­гра­де на­зыва­ли "печ­ко­вис­тка­ми". Он был вы­да­ющим­ся Гер­ма­ном!.. Во­каль­но­му ис­кусс­тву он учил­ся в Мос­кве у за­меча­тель­ных  му­зыкан­тов. Те­ат­раль­но­му - у са­мого Кон­стан­ти­на Сер­ге­еви­ча Ста­нис­лав­ско­го. Но тра­гичес­кий по­ворот ис­то­рии сгу­бил его судь­бу.

Уз­нав о на­чале нас­тупле­ния гит­ле­ров­цев, Печ­ков­ский ки­нул­ся заб­рать мать из по­сел­ка Кар­та­шев­ская, что под Си­вер­ской, и ока­зал­ся в зо­не ок­ку­пации. Ку­да де­вать­ся ар­тисту с боль­ной ма­терью на ру­ках? Ему приш­лось петь при нем­цах. Он ни­кого не пре­давал, не вы­давал, он вы­нуж­денно выс­ту­пал, что­бы вы­жить.

Но в даль­ней­шем ле­нин­градские влас­ти, ни во что не вни­кая, это­го ему не прос­ти­ли. Он был по­сажен пос­ле вой­ны на страш­ные де­сять лет. По­сади­ли и его пер­вую же­ну, ко­торая умер­ла, не вы­неся ус­ло­вий ла­геря. На сце­ну те­ат­ра вер­нуть­ся ему не раз­ре­шили. Его выс­тупле­ния бы­ли толь­ко кон­цер­тны­ми и в об­ласти.

Ле­том 1960-го го­да я школь­ни­цей, пе­решед­шей в де­сятый класс, жи­ла с ро­дите­лями на да­че под Ле­нин­гра­дом, в Зе­лено­гор­ске. Вне­зап­но моя ма­ма  вер­ну­лась до­мой край­не взвол­но­ван­ной, она ска­зала, что ожи­да­ет­ся на лет­ней эс­тра­де выс­тупле­ние ве­лико­го те­нора - Ни­колая Печ­ков­ско­го. И мы от­пра­вились на его кон­церт. Мне бы­ло ин­те­рес­но, но я еще ни­чего не по­нима­ла в тра­гичес­ких со­быти­ях стра­ны, в ко­торой ро­дилась.

На сце­ну вы­шел вы­сокий ар­тист с се­рым при­мятым зем­листым ли­цом и ма­лень­ки­ми тус­клы­ми гла­зами. "Нек­ра­сивый", - по­дума­ла я ра­зоча­рован­но. Кто ему ак­компа­ниро­вал на ро­яле, не пом­ню. Но он за­пел - и пре­об­ра­зил­ся мгно­вен­но. Гла­за вспых­ну­ли не­бес­ным ог­нем и оза­рили ли­цо,

при­род­ные крас­ки ко­торо­го, ви­димо, съ­ели го­ды тюрь­мы. Он пел мно­гое и, на­конец, зна­мени­тую арию Гер­ма­на. И пуб­ли­ка, ис­пы­тывая пот­ря­сение и гип­ноз влас­ти пев­ца, от­ве­чала ру­коп­леска­ни­ями…

Я, по­ражен­ная, зах­ва­чен­ная дра­матиз­мом ис­полне­ния, бук­валь­но впи­лась паль­ца­ми в де­ревян­ную скамью, на ко­торой мы си­дели. Мне от­кры­вал­ся ве­ликий  дар, мне от­кры­валось ис­кусс­тво, пре­об­ра­жа­ющее жизнь!

И я уже не ви­дела ни при­мято­го се­рого ли­ца, ни ма­лень­ких тус­клых гла­зок… Его ли­цо ста­нови­лось прек­расным! Гла­за - боль­ши­ми и го­рели во­оду­шев­ле­ни­ем…  Кра­сота го­лоса, пе­рехо­ды ин­то­наций, вла­дение ре­гис­тра­ми - все за­вора­жива­ло… Куль­ми­наци­ей то­го кон­церта ста­ло для ме­ня ис­полне­ние ста­рин­ной фран­цуз­ской пес­ни "Сер­дце ма­тери". Мно­го лет по­том я ис­ка­ла но­ты этой пес­ни, но да­же точ­ный текст не уда­валось най­ти. Од­нажды как вер­сию я наш­ла у по­эта

Д. Кед­ри­на сти­хот­во­рение "Сер­дце ма­тери". Но Печ­ков­ский пел дру­гие сло­ва. О юно­ше, ко­торый "злую де­вуш­ку лю­бил". Каж­дый куп­лет пес­ни  с на­рас­та­ющим тра­гиз­мом со­дер­жа­ния соп­ро­вож­дался реф­ре­ном: "Элонг-ля-ля, элонг-ле-ле". И вот, ис­полняя этот реф­рен каж­дый раз по-но­вому, вно­ся боль и от­ча­яние, Печ­ков­ский ста­новил­ся ве­ликим ар­тистом! Ког­да ге­рой его пес­ни со­вер­шал зло­де­яние по тре­бова­нию сво­ей жес­то­кой лю­бимой, и зем­ля на­казы­вала его, то ис­се­чен­ное из гру­ди сер­дце ма­тери спра­шива­ло: "Те­бе не боль­но ли, сы­нок?"  И пе­вец в од­ной реп­ли­ке пе­реда­вал всю без­мерность и всеп­ро­щение ма­терин­ской люб­ви.

По счастью, я наш­ла, на­конец, на YouTube за­пись ис­полне­ния Н. Печ­ков­ским это­го про­из­ве­дения, ко­торое из прос­той на­род­ной пес­ни он воз­вы­сил до тра­гедии.

Все это я вспом­ни­ла, про­читав ма­лень­кое опи­сание, ко­торое ис­полни­тель­ско­го да­ра Печ­ков­ско­го не зат­ра­гива­ло. Я не уве­рена, что жив кто-ли­бо из пуб­ли­ки, по­бывав­шей на том кон­церте в Зе­лено­гор­ске, ког­да мне ед­ва ис­полни­лось 16. Но впе­чат­ле­ние ос­та­лось жи­вым во мне, и вош­ло в ко­пил­ку вос­по­мина­ний о ве­ликих мгно­вень­ях в ис­кусс­тве, ко­торые мне пос­час­тли­вилось пе­режить.

__________________________
На фо­то: Ни­колай Кон­стан­ти­нович Печ­ков­ский.