Записки эмигранта

САМ Я ИЗ ПСКОВ­ЩИ­НЫ...                                           

Ме­ня зо­вут Ва­силий. Я ро­дил­ся в са­мом кра­сивом мес­те на Ру­си - древ­ней Псков­щи­не, сре­ди раз­но­голосья птиц, хол­мов, по­рос­ших сто­лет­ни­ми ду­бами и еля­ми, бе­резо­выми  ро­щами, омы­ва­емы­ми жи­вопис­ны­ми ре­ками, ки­шащи­ми ры­бой, и си­них по­лей ль­на.

Я ро­дил­ся 8 ок­тября. Это день рож­де­ния Сер­гия Ра­донеж­ско­го и по всем ка­нонам и за­конам ме­ня дол­жны бы­ли наз­вать Сер­ге­ем. Но на мое нес­частье в де­ло вме­шалась стар­шая сес­тра Маш­ка, ко­торая убе­дила от­ца, что ме­ня бу­дут драз­нить в шко­ле: "Сер­гей!"Хвост" дер­жи ров­ней!"

Моя сред­няя сес­тра Ка­тюша при­нес­ла ме­ня из боль­ни­цы не в от­чий дом, а в ба­ню. Это бы­ло единс­твен­ное стро­ение, ко­торое ос­та­лось от за­житоч­но­го ху­тора, при­над­ле­жав­ше­го мо­им ро­дите­лям. Всё ос­таль­ное ком­му­нис­ты ра­зоб­ра­ли по брёв­нышку и увез­ли. Уве­ли ста­до ко­ров с бы­ком, овец, сви­ней и кур. Ме­ня жда­ло го­лод­ное детс­тво. Труд­но по­верить, но это был 1948 год. Я не хо­дил до трёх лет, пе­ред­ви­гал­ся, как рас­ска­зыва­ла ма­ма, ис­клю­читель­но рез­во на мяг­ком мес­те, упи­ра­ясь ру­ками в пол.

Ро­дите­ли пе­реби­вались как мог­ли. Отец был де­ревен­ским куз­не­цом, вы­пол­нял куз­нечные ра­боты на за­каз и гнул ду­ги для ло­щади­ных уп­ря­жек. Мать тка­ла на ткац­ком стан­ке хол­сти­ну. Ши­ла из нее юб­ки и ста­нухи (ноч­ные ру­бахи). Она так­же вы­делы­вала овечьи шку­ры и ши­ла из них по­лушуб­ки. К мо­ему рож­де­нию в семье  уже бы­ло пя­теро де­тей. Вес­ной вся семья со­бира­ла по по­лям мер­злую кар­тошку - тро­пан­цы, за­тем мо­лодую кра­пиву и ща­вель. Из это­го ва­рили пох­лебку. Отец хо­дил на охо­ту на зай­ца, ку­ропа­ток и те­тере­вов. Это по­луго­лод­ное, а иног­да и го­лод­ное су­щес­тво­вание дли­лось до 1953 го­да, т.е. до смер­ти Ста­лина. Но я пом­ню еще в 1953 го­ду ог­ромные оче­реди за хле­бом.

Наш дом пе­ренес­ли с пло­дород­ных уго­дий на край бо­лота, по­это­му в па­водок, каж­дую вес­ну, под­вал с кар­тошкой за­лива­ло во­дой. Но пе­ред этим на­до бы­ло сло­жить дом,т.к. ,ког­да его ра­зоб­ра­ли, то все брев­на сва­лили  на но­вом мес­те.  Отец с ма­терью над­ры­вались, скла­дывая дом. Ма­ма дей­стви­тель­но на­дор­ва­лась, по­тому что отец не по­нимал, что жен­щи­не нель­зя тас­кать та­кие тя­жес­ти. Ее прак­ти­чес­ки спас и вы­ходил врач-не­мец.

Мес­тная боль­ни­ца рас­по­лага­лась в сос­но­вом бо­ру на бе­регу жи­вопис­но­го озе­ра в тре­хэтаж­ном быв­шем по­мещичь­ем особ­ня­ке. В боль­ни­це ра­бота­ли выс­ланные нем­цы - вра­чи выс­ше­го клас­са. Та­кой за­боты, та­кого ухо­да и про­фес­си­она­лиз­ма де­ревен­ские жи­тели не зна­ли ни до, ни пос­ле то­го , как их всех расс­тре­ляли. По­том зда­ние боль­ни­цы раз­во­рова­ли по кир­пи­чику, и от быв­шей служ­бы нас­то­яще­го ми­лосер­дия ос­та­лись лишь вос­по­мина­ния оче­вид­цев.

Так мы жи­ли  семь лет, до тех пор, по­ка од­на по­жилая жен­щи­на, ос­та­вив дом, не у­еха­ла из де­рев­ни к до­чери в Ле­нин­град. Кол­хоз раз­ре­шил нам пе­реб­рать­ся в её дом, жизнь ста­ла при­об­ре­тать очер­та­ния от­но­ситель­ной нор­маль­нос­ти. Я по­шел в на­чаль­ную шко­лу: два с по­лови­ной ки­ломет­ра ту­да и столь­ко же об­ратно, а за­тем в сред­нюю, вто­рую сме­ну: шесть ки­ломет­ров ту­да - столь­ко же об­ратно. Школь­ные за­нятия всег­да на­чина­лись с 15 сен­тября, так как 1 сен­тября всех школь­ни­ков от­прав­ля­ли на кар­тошку. Но мне и мо­им сверс­тни­кам очень по­вез­ло. Пре­пода­вате­ли в на­чаль­ной и сред­ней шко­лах бы­ли все выс­ланные ин­телле­ген­ты из "быв­ших", не­доре­зан­ных Ста­линым, так что об­ра­зова­ние мы по­лучи­ли са­мое луч­шее.

Я на­чал ра­ботать с де­вяти лет. Каж­дое ле­то, как толь­ко кон­ча­лись за­нятия в шко­ле, все де­ти на­шей семьи на­чина­ли ра­ботать в кол­хо­зе, кто где. Я со стар­шим бра­том пас ло­шадей, овец и кол­хозное ста­до, во­зил на те­леге се­но и на­воз. Я по­могал ма­ме жать рожь, со­бирал рожь в сно­пы. Это бы­ла очень труд­ная ра­бота, т.к. стер­жни ржи бы­ли очень ко­лючи­ми и ре­зали бо­сые но­ги в кровь. ( О бо­тин­ках не бы­ло и ре­чи). За каж­дое вы­пол­ненное по­руче­ние я по­лучал га­лоч­ку в жур­на­ле, а в сен­тябре всем де­тям пла­тили по 30 руб­лей за лет­ние ра­боты. Тру­дод­ни по­лага­лись толь­ко взрос­лым. Они сос­то­яли из меш­ка зер­на, меш­ка му­ки и иног­да пол­мешка са­хара. Это­го , ко­неч­но, не хва­тало на про­корм  семьи, в ко­торой к то­му вре­мени бы­ло уже 7 че­ловек де­тей.

С этим пе­ри­одом жиз­ни свя­зан один эпи­зод, ко­торый оп­ре­делен­ным об­ра­зом ха­рак­те­ризу­ет мо­его от­ца. У на­ших со­седей был сын - мой ро­вес­ник. Он, ве­ро­ят­нее все­го, стра­дал клеп­то­мани­ей, т.к., по­яв­ля­ясь в на­шем дво­ре, ни­ког­да не мог уй­ти, не прих­ва­тив с со­бой хоть что-ни­будь, вплоть до обыч­ной пал­ки. Так вот од­нажды он прих­ва­тил ко­жаный кнут  стар­ше­го бра­та. Кнут по тем вре­менам был бо­гатс­твом. Я, уз­нав об этом, серь­ез­но от­ко­лош­ма­тил во­ра, что выз­ва­ло по­яв­ле­ние его от­ца в на­шем дво­ре. Отец прох­воста за­явил мо­ему от­цу:"Ес­ли ты, Мат­вей, не при­вяжешь сво­его щен­ка, то я его при­вяжу!". Ме­ня не при­вяза­ли и не на­каза­ли.Та­ким об­ра­зом я уз­нал, что в ми­ре су­щес­тву­ет спра­вед­ли­вость.

Во­ору­жив­шись этим зна­ни­ем я впос­лед­стии его при­менил на прак­ти­ке уже в бо­лее зре­лом воз­расте, учась в сред­ней шко­ле. В на­шем клас­се учи­лась доч­ка ком­му­нис­та. Каж­дый ве­чер и в дождь и в сту­жу мы то­пали по лес­ной до­роге 6 км до­мой, ос­ве­щая свой путь ка­дила­ми. Каж­дый ве­чер нас об­го­няла уп­ряжка са­ней ком­му­нис­та, ко­торый при­ез­жал за сво­ей доч­кой. И ни ра­зу он ни­кого из нас не под­вез! Мы ре­шили его на­казать и по­вали­ли здо­ровен­ное де­рево по­перек до­роги. Он, ви­димо, про­вел не­мало ча­сов в ле­су преж­де, чем доб­рался до до­му.

РОДИТЕЛИ

Мой отец - Мат­вей Ива­нович За­харов ос­тался си­ротой в семь лет. Его отец умер, мать бро­сила его и уш­ла бро­дяж­ни­чать, стар­шая сес­тра от­ца и брат у­еха­ли в Пе­тер­бург. Мат­вей ос­тался ра­ботать пас­ту­хом у ба­рина. Ког­да он под­рос, он то­же у­ехал в го­род, где ра­ботал пе­карем. По сло­вам от­ца, ра­бот­ни­ки пе­кар­ни бы­ли ве­селы­ми ре­бята­ми. Раз­вле­кались тем, что за­пека­ли пус­тую рюм­ку в бул­ку. В ре­зуль­та­те хи­мичес­ко­го про­цес­са в те­чение вы­печ­ки рюм­ка на­пол­ня­лась спир­том на ра­дость мен­де­ле­евым. Дыр­ку за­тыка­ли кус­ком тес­та и от­прав­ля­ли об­ратно в печь. Эта бул­ка уже не име­ла ни­како­го вку­са.

 Мат­вею вы­дали справ­ку о том, что он ра­бота­ет в пе­кар­не. Эта справ­ка да­вала пра­во спать в ноч­лежке. Но так слу­чилось, что справ­ку у Мат­вея ук­ра­ли, и ему приш­лось вер­нуть­ся в де­рев­ню За­харь­ино, на свою ро­дину. Вско­ре он встре­тил мою мать, и они по­жени­лись.

К 1939 го­ду у мо­их ро­дите­лей уже бы­ло три до­чери. На­чалась Фин­ская вой­на. Отец ушел на фронт. Зи­ма 1939-го бы­ла зна­мени­та страш­ны­ми мо­роза­ми. Оче­вид­цы рас­ска­зыва­ли, что пти­цы за­мер­за­ли на ле­ту. Мат­вей зас­ту­дил лег­кие, спа­сал­ся тем, что пил спирт с раз­ве­ден­ным в нем са­харом. А по­том все те­ло пок­ры­лось ог­ромны­ми на­рыва­ми, так что хлеб­нул Мат­вей Ива­ныч сол­дат­ской  жиз­ни спол­на. Не ус­пел он вер­нуть­ся с фрон­та,  как гря­нула Ве­ликая Оте­чес­твен­ная. Опять фронт, око­пы, тя­желей­шее ра­нение в спи­ну, плен, по­бег. Из пле­на Мат­вею уда­лось доб­рать­ся до род­ной де­рев­ни. Пер­вым его уви­дел быв­ший по­лицай, ко­торый­на­нес ему 7 шты­ковых уда­ров в спи­ну. Он же и сдал от­ца в МГБ. Мать вы­ходи­ла от­ца, но его заб­ра­ли и по­сади­ли в Та­ган­скую тюрь­му, в ко­торой он про­сидел пол­го­да. От­ца от­пусти­ли толь­ко по­тому, что ма­ма эти пол­го­да со­бира­ла раз­ные справ­ки:  в ка­ком пол­ку слу­жил, при ка­ких об­сто­ятель­ствах по­лучил ра­нение, что он не был де­зер­ти­ром и т.д. и т.п. Пос­ле вой­ны по­лицаю да­ли 13 лет. Он вер­нулся в де­рев­ню, как ни в чем не бы­вало.

В ре­зуль­та­те всех мы­тарств, ко­торые пе­режил мой отец, он стал раз­дра­житель­ным, су­ровым и злым. Не пе­рено­сил пос­то­рон­них шу­мов, плач де­тей и да­же ти­канье нас­тенных ча­сов. Но са­мое ужас­ное бы­ло то, что он бил мою мать. "Лю­би, как ду­шу, ко­лоти, как гру­шу" бы­ло чуть ли не за­коном де­ревен­ской суп­ру­жес­кой жиз­ни cо ста­родав­них вре­мен, а ма­ма для ме­ня бы­ла и ос­та­валась всю жизнь свя­той.

Я не­нави­дел сво­его от­ца и в во­семь лет при оче­ред­ной рас­пра­ве с ма­мой я по­шел на не­го с ку­лака­ми. Я по­лучил по­щечи­ну и ва­лял­ся под сто­лом, но был горд со­бой. Еще боль­ше гор­ди­лась мной ма­ма -  у нее по­явил­ся нас­то­ящий за­щит­ник, единс­твен­ный из брать­ев. Ма­ма ме­ня лю­била боль­ше всех ос­таль­ных де­тей.

Моя мать Ан­на Се­менов­на Ива­нова бы­ла до­черью свя­щен­ни­ка. В семье бы­ло 12 де­тей, из ко­торых вы­жила она од­на.Ма­ма бы­ла ве­ликой тру­жени­цей. Она бы­ла очень на­бож­ной, доб­рой и свет­лой лич­ностью. Она учи­ла нас люб­ви к ближ­не­му, доб­ру, по­нима­нию кра­соты при­роды и ува­жению ее за­конов. Ма­ма зна­ла ста­рос­ла­вян­ский язык и в ее ре­чи час­то прос­каль­зы­вали ста­рин­ные сло­ва. В до­ме у нас всег­да бы­ли со­баки и кош­ки, с ко­торы­ми об­ра­щались как с чле­нами семьи. Ма­ма про­жила 81 год. Ее смерть для ме­ня бы­ла страш­ным уда­ром. Ког­да ма­ма умер­ла, кош­ка  Ка­тя ле­жала на её гру­ди и не же­лала по­кидать ма­му.

Отец по­нимал, что его пси­хичес­кое сос­то­яние вно­сит раз­лад в семью и он на­чал ле­чить се­бя тра­вами и, в ос­новном, ва­лери­ан­кой. Он был боль­шим зна­током ле­карс­твен­ных трав, пос­то­ян­но со­вер­шенс­тво­вал­ся в сво­их зна­ни­ях и в кон­це кон­цов спра­вил­ся с деп­ресси­ей и раз­дра­житель­ностью.По­бои за­кон­чи­лись. Нас­ту­пила нор­маль­ная, тру­довая жизнь. Отец на­чал вы­зывать у ме­ня бе­зум­ное ува­жение сво­ей ра­ботос­по­соб­ностью и тем, что он вла­дел ог­ромным ко­личес­твом раз­ных ре­месел, при­чем на выс­шем уров­не мас­терс­тва. Зи­мой он ва­лял са­мые луч­шие в ок­ру­ге ва­лен­ки и плел са­мые луч­шие лап­ти и кор­зи­ны. Кро­ме то­го, он за­меча­тель­но иг­рал на ман­до­лине. На день­ги, за­рабо­тан­ные от­цом, бы­ла куп­ле­на ко­за Ро­за. Ро­за бы­ла здо­ровен­ная и строп­ти­вая. При сда­че мо­лока в кол­хоз бы­ло не­об­хо­димо вы­дер­жать 3,7 про­цен­та жир­ности. Ес­ли жир­ность мень­ше, нуж­но бы­ло сда­вать боль­ше мо­лока.  У Ро­зы мо­локо бы­ло очень жир­ное и мы до­бав­ля­ли его в ко­ровье, что­бы не сда­вать боль­ше мо­лока, чем воз­можно. Как из­вес­тно, жи­вот­ным не­об­хо­дима соль, но соль в то вре­мя бы­ла де­фици­том, по­это­му я иcхит­рившись, за­менил соль собс­твен­ной мо­чой. Ро­за бы­ла в вос­торге и да­вала ре­кор­дное ко­личес­тво мо­лока. Как-то я за­был по­бало­вать ко­зу пе­ред дой­кой и она бод­ну­ла ме­ня так, что я ле­тел че­рез весь ам­бар, и мо­лока не да­ла. А го­ворят, что у до­маш­них жи­вот­ных нет ума! В под­твержде­нии то­го, что да­же у ку­рицы ум есть, при­веду при­мер.

Ку­рица Се­духа жи­ла у нас 13 лет. За все эти го­ды мы не ви­дели от нее ни од­но­го яй­ца. Пос­ле пла­мен­но­го сви­дания с пе­тухом она ис­че­зала до осе­ни. Осенью она по­яв­ля­лась с вы­вод­ком 12-13 опе­рив­шихся цып­лят. Вся семья ис­ка­ла ле­том ее гнез­до, но все по­пыт­ки ос­та­лись бе­зус­пешны­ми.

Ког­да мои ро­дите­ли выш­ли на пен­сию, то по­лучи­ли от со­вет­ско­го го­сударс­тва "Боль­шое спа­сибо" за са­мо­от­ветжен­ный труд: ма­ма - ме­даль ма­тери-ге­ро­ини и 45 руб­лей пен­сии, а отец, ве­теран двух войн - 29 руб­лей 50 ко­пе­ек. Отец умер в воз­расте 76 лет.

МОЖНО БЫТЬ ГЕНЕРАЛОМ, НО ТРУДНО ОСТАВАТЬСЯ ЧЕЛОВЕКОМ

И вот на­конец нас­тал пе­релом­ный пе­ри­од в мо­ей жиз­ни. Я окон­чил сред­нюю шко­лу и у­ехал в Ле­нин­град пос­ту­пать в же­лез­но­дорож­ный тех­ни­кум. Я меч­тал быть ма­шинис­том. Ос­та­новил­ся у млад­ше­го бра­та от­ца - Пав­ла. Я прек­расно сдал все эк­за­мены, у ме­ня был хо­роший  ат­тестат - ни од­ной трой­ки. Но на эк­за­мен по ма­тема­тике вмес­то ма­тема­тика явил­ся крас­но­рожий пь­яный чер­тежник, ко­торый сок­ра­тил эк­за­мен на 30 ми­нут и я не ус­пел за­кон­чить урав­не­ние и по­лучил трой­ку. Разъ­ярен­ный Па­вел от­пра­вил­ся в тех­ни­кум и вы­дал де­кану все, что он ду­мал. Мне пред­ло­жили пе­рес­дать эк­за­мен че­рез день, но я ска­зал:"Зна­чит не судь­ба" и сда­вать не по­шел. Это бы­ли уже де­сятые чис­ла сен­тября, и на­бор во все тех­ни­кумы про­шел. Но муж мо­ей сес­тры ска­зал мне,что в стро­итель­ный ме­ня на­вер­ня­ка возь­мут с мо­им ат­теста­том. Так и слу­чилось. Я учил­ся в стро­итель­ном тех­ни­куме пол­то­ра го­да - это был ус­ко­рен­ный курс обу­чения. Сти­пен­дия ми­зер­ная, про­кор­мить­ся на нее бы­ло не­воз­можно. Мы все под­ра­баты­вали на овощ­ных ба­зах, за­од­но во­руя там по­мидо­ры и со­леные огур­цы, ко­торые об­ме­нива­ли на кар­тошку.

Пос­ле окон­ча­ния тех­ни­кума я ра­ботал в раз­ных стро­итель­ных ор­га­низа­ци­ях ка­мен­щи­ком-мон­тажни­ком. Я без кон­ца ссо­рил­ся с на­чаль­ством, т.к. не же­лал с ним пь­янс­тво­вать, и ме­ня так­же  раз­дра­жала со­вет­ская сис­те­ма. При­ходи­лось уволь­нять­ся и пе­рехо­дить из од­но­го стро­итель­но­го уп­равле­ния в дру­гое. На­беги на овощ­ные ба­зы про­дол­жа­лись, как и кар­то­фель­ные пи­ры в об­ще­житии, т.к. про­жить на 100 руб­лей в ме­сяц бы­ло аб­со­лют­но не­воз­можно. Каж­дые вы­ход­ные и в от­пуск я ез­дил в де­рев­ню по­могать от­цу и ма­тери. И в один та­кой при­езд я по­лучил по­вес­тку в ар­мию. Пе­ред этим я ус­пел за­кон­чить вось­ми­месяч­ные кур­сы шо­феров.

С под­рос­тко­вого воз­раста я ув­ле­кал­ся лыж­ным спор­том. При­дя в во­ен­ко­мат  и бу­дучи не­опыт­ным юн­цом,  я поп­ро­сил, что­бы ме­ня пос­ла­ли ту­да, где есть снег. Офи­церы ус­мехну­лись, пе­рег­ля­нулись и ска­зали: " Бу­дет те­бе снег, при­чем мно­го!" И ме­ня от­пра­вили в За­полярье. 140 ки­ломет­ров от Мур­ман­ска, шесть ки­ломет­ров от гра­ницы с Нор­ве­ги­ей, де­вять ме­сяцев в го­ду снег. На­чались но­вые мы­тарс­тва. Пер­вые два ме­сяца бы­ла ори­ен­та­ция. Су­ровые ка­зар­менные буд­ни, муш­тра и в сту­жу и в дождь и про­чие пре­лес­ти сол­дат­ской жиз­ни. За­тем всех но­воб­ранцев рап­ре­дели­ли по ро­там. Я за­писал­ся в ав­тобро­нетан­ко­вую ре­мон­тную мас­тер­скую. Я за­ряжал ак­ку­муля­торы тан­ков как в мас­тер­ской, так и в по­ле. Каж­дый ак­ку­муля­тор ве­сил 32 ки­лог­рамм, а в тан­ке их бы­ло че­тыре. По тре­воге тан­кисты хва­тали ак­ку­муля­торы и нес­лись с этой тя­жестью к тан­кам, т.к. их дер­жа­ли в мас­тер­ской, что­бы они не раз­ря­жались из-за лю­тых мо­розов. Как- то я си­дел с ка­пита­ном Лукь­янен­ко, ко­ман­ди­ром на­шей ро­ты, ко­торо­го все на­ши сол­да­ты очень лю­били.  Мы ве­ли очень за­душев­ную бе­седу и я его спро­сил: "То­варищ ка­питан! Как так по­лучи­лось, что вы, че­ловек про­шед­ший всю Ве­ликую Оте­чес­твен­ную вой­ну, не по­лучи­ли сле­ду­ющих зва­ний?". На что я ус­лы­шал от­вет: "Де­ло в том, Ва­силий, что мож­но быть май­ором, пол­ковни­ком или ге­нера­лом, но очень труд­но ос­та­вать­ся че­лове­ком. Я выб­рал вто­рую карь­еру". Я за­пом­нил эти сло­ва на всю ос­тавшу­юся жизнь.

ХАРАКТЕР МОЙ - ВРАГ МОЙ

Мой не­уго­мон­ный ха­рак­тер пос­то­ян­но яв­лялся при­чиной неп­ри­ят­ностей, ко­торые я сам нав­ле­кал на свою нес­час­тную го­лову. Я зас­нул под гру­зови­ком, стар­ши­на на­шел ме­ня и раз­бу­дил силь­ней­шим пин­ком в зад. При этом я боль­но стук­нулся го­ловой о кор­данный вал. Я выс­ко­чил из под ма­шины и вре­зал стар­ши­не са­погом в его тол­стый жи­вот. Я уло­жил стар­ши­ну на бли­жай­ший суг­роб и ли­шил­ся от­пусков до кон­ца служ­бы. За­тем на ут­ренней по­вер­ке бы­ло при­каза­но вы­вер­нуть кар­ма­ны. У ме­ня ока­залась за­пис­ная книж­ка, в ко­торой бы­ли мои сти­хи, а так­же за­пис­ки о Со­вет­ской Ар­мии, в ко­торых я срав­ни­вал ее с тюрь­мой. В ре­зуль­та­те я ли­шил­ся оче­ред­но­го зва­ния и вер­нулся до­мой ря­довым, что, в прин­ци­пе, ме­ня очень ма­ло вол­но­вало. А вот то, что у ме­ня в ка­чес­тве на­каза­ния отоб­ра­ли пра­ва шо­фера вто­рого клас­са, ме­ня ра­зоз­ли­ло. Но моя сес­тра Зи­на, ко­торая жи­ла в Тал­ли­не, прис­ла­ла за­печен­ную в до­маш­ний хлеб бу­тыл­ку ли­кера "Ва­на Тал­лин". Это ис­пра­вило по­ложе­ние, т.к.за эту бу­тыл­ку мой при­ятель вык­рал пра­ва, и я бла­гопо­луч­но от­пра­вил их на хра­нение сво­ему бра­ту в Ле­нин­град.

Я на этом не ус­по­ко­ил­ся и ре­шил от­праздно­вать свой день рож­де­ния. По­ехал в сол­дат­скую пе­кар­ню, об­ме­нял  пач­ку си­гарет на дрож­жи, ку­пил са­хар. Пос­та­вил бра­гу на чер­да­ке и уха­живал за ней, как за де­вуш­кой, уку­тывая те­лог­рей­ка­ми, что­бы не за­мер­зла. Ис­поль­зуя дис­тилля­тор я пе­рег­нал 30 лит­ров са­мого­на. Ро­та на­пилась вус­мерть. Все бы­ло за­дума­но очень гра­мот­но. Есть в сто­ловой не ста­ли, всю еду заб­ра­ли с со­бой в соп­ки. И все бы­ло бы ти­хо и спо­кой­но, ес­ли бы один сол­дат, пь­яный до нев­ме­ня­емос­ти, не стал прис­та­вать к ча­сово­му с тре­бова­ни­ем дать ему пос­тре­лять. Ча­совой тер­пел, тер­пел и выс­тре­лил в воз­дух. При­бежал весь ка­ра­ул. Всех от­пра­вили в ка­зар­му и ус­тро­или раз­борку, пы­та­ясь вы­яс­нить имя за­чин­щи­ка бе­зоб­ра­зия. Все мол­ча­ли. Тог­да тех, кто был в сос­то­янии дви­гать­ся, зас­та­вили мыть пол в ка­зар­ме, ис­пачкан­ный нет­ре­ниро­ван­ны­ми же­луд­ка­ми. По­том на сле­ду­ющий день всех от­пра­вили на штраф­ные ра­боты рыть тран­шею для тру­боп­ро­вода. Это был ко­мари­ный се­зон. На­секо­мые ку­сались как со­баки, лез­ли в гла­за и рот.  Все мол­ча­ли. Ме­ня так ник­то и не вы­дал.

ПОСЛЕ ДЕМБЕЛЯ

И вот нас­ту­пил бла­гос­ло­вен­ный день - дем­бель. Нам вы­дали по 30 руб­лей и че­модан­чик с зуб­ной и са­пож­ной щет­ка­ми и пас­той. Пер­вое, что мы сде­лали, как толь­ко тро­нул­ся по­езд, вы­кину­ли че­модан­чи­ки за­од­но с ком­со­моль­ски­ми би­лета­ми.Нас­ту­пила дол­гождан­ная сво­бода. Да, за­был со­об­щить, что за го­ды служ­бы в Ар­мии я ус­пел за­кон­чить де­сять клас­сов и по­лучить ат­тестат зре­лос­ти.

При­ехав в Ле­нин­град, нес­мотря на то, что мне по­лагал­ся ме­сяч­ный от­пуск пос­ле ар­мии, я от­пра­вил­ся в стро­итель­ный трест и пот­ре­бовал от Уп­равля­юще­го, что­бы ме­ня тру­до­ус­тро­или, но не ка­мен­щи­ком, а шо­фером.

Ме­ня нап­ра­вили в Гро­мово во­зить на­чаль­ни­ка Пе­ред­вижной Ме­хани­зиро­ван­ной Ко­лон­ны, ко­торая за­нима­лась стро­итель­ством в При­озер­ском рай­оне. Мне да­ли ком­на­ту в двух­комнат­ной квар­ти­ре. Во вто­рой ком­на­те жил че­ченец - Ма­рат. Он был за­меча­тель­ным пар­нем и мы быс­тро под­ру­жились. На­вели у­ют в квар­ти­ре, ку­пили за­навес­ки, под­держи­вали иде­аль­ную чис­то­ту. Ма­рат кор­мил ме­ня нас­то­ящим пло­вом, а я от­ве­чал ма­каро­нами по-флот­ски и ола­душ­ка­ми со сме­таной.

На­чаль­ник ПМК - вор и сво­лочь. Мне нуж­но бы­ло вер­нуть­ся в га­раж, что­бы по­лучить 60 руб­лей аван­са, так как де­нег - ни ко­пей­ки, а на­чаль­ни­ку в это вре­мя на­до бы­ло ехать в уп­равле­ние на пар­тий­ное соб­ра­ние. Он ме­ня не от­пустил, ска­зав, что аванс ни­куда не убе­жит, а я дол­жен был си­деть и ждать, по­ка за­кон­чится соб­ра­ние, что­бы от­везти его до­мой. Я его жес­то­ко на­казал. На­чаль­ник имел обык­но­вение рас­ска­зывать всем в уп­равле­нии, ка­кой он чес­тный и по­рядоч­ный че­ловек. И вот од­нажды я под­во­зил его и глав­но­го ин­же­нера уп­равле­ния. Раз­го­вор за­шел о во­ровс­тве строй­ма­тери­алов и ка­ким об­ра­зом нуж­но с этим бо­роть­ся. На­чаль­ник ра­зошел­ся во всю, выд­ви­гая од­но пред­ло­жение за дру­гим. Я вме­шал­ся в раз­го­вор и ска­зал: "Вы не име­ете пра­ва ни­чего го­ворить, так как к вам на да­чу пос­то­ян­но во­зят эти са­мые строй­ма­тери­алы!" На про­щание на­чаль­ник ска­зал, что я уво­лен и на ра­боту мо­гу зав­тра не вы­ходить. Ме­ня не уво­лили, а пе­реса­дили в ав­то­бус, и я стал во­зить ра­бочих. Ав­то­бус, ко­торый я во­дил, был ста­рой ко­лыма­гой до то­го дрях­лой, что мне при­ходи­лось за­бивать гвоз­ди в по­толок, что­бы он не рух­нул на го­ловы си­дящих в са­лоне ра­бочих, а пос­то­ян­но те­кущий, ды­рявый бен­зо­бак я за­мазы­вал хо­зяй­ствен­ным мы­лом.

Но пос­те­пен­но жизнь на­лажи­валась. Сна­чала по­яви­лась "Кол­хи­да" - тя­гач Ку­та­ис­ско­го ав­то­мобиль­но­го за­вода. Пос­ле опы­та ра­боты на этом тя­гаче все на­ши шо­феры еди­ног­ласно ре­шили, что гру­зинам сле­ду­ет за­нимать­ся тем, что они де­лали луч­ше все­го в те­чение мно­гих ве­ков, а имен­но: вы­ращи­вать фрук­ты и ви­ног­рад и де­лать из не­го ви­но и конь­як. По­том по­яви­лись МА­Зы, а за­тем все пе­ресе­ли на КА­МАЗы и я стал даль­но­бой­щи­ком. Я очень хо­рошо за­раба­тывал по 600 руб­лей в ме­сяц. Кру­тил ба­ран­ку и днем и ночью, сут­ка­ми не бы­вал до­ма. Ис­ко­лесил весь Со­вет­ский Со­юз. Встре­чал­ся с ог­ромным ко­личес­твом раз­ных лю­дей, при­об­ре­тал жиз­ненный опыт. Од­нажды ко мне под­се­ла прос­ти­тут­ка. От ее ус­луг я сра­зу от­ка­зал­ся  и поп­ро­сил вмес­то это­го спеть. У нее ока­зал­ся за­меча­тель­ный го­лос, она зна­ла ог­ромное ко­личес­тво пе­сен, так что мой путь до сле­дущей сто­ян­ки вы­лил­ся в нас­то­ящий кон­церт, Я ей щед­ро зап­ла­тил, так как вы­яс­ни­лось, что у нее трое де­тей, и что она за­нима­ет­ся древ­ней про­фес­си­ей толь­ко для то­го, что­бы их про­кор­мить. На трас­се в те го­ды бы­ло очень мно­го та­ких жен­щин, по­это­му всех шо­феров пос­ле рей­сов от­прав­ля­ли в боль­ни­цу сда­вать ана­лизы на ве­нери­чес­кие за­боле­вания.

Я был бы впол­не до­волен, ес­ли бы не не­об­хо­димость сра­жать­ся с со­вет­ской сис­те­мой, ко­торая пре­пятс­тво­вала нор­маль­ной ра­боте. Все вре­мя про­ходи­ло в борь­бе с бю­рок­ра­тами, при­думы­вани­ем не­из­бежных хит­ростей и мо­ей спо­соб­ностью из­во­рачи­вать­ся. От это­го я страш­но ус­та­вал.

ДЕЛА СЕМЕЙНЫЕ

В 1973 го­ду я же­нил­ся на жен­щи­не с дву­мя деть­ми ис­клю­читель­но из жа­лос­ти, ког­да уви­дел, что у де­тей сквозь ды­рявые бо­тин­ки прог­ля­дыва­ют го­лые паль­цы. В 1975 го­ду у нас ро­дилась дочь Ан­на. Че­рез 10 лет я ушел от семьи. Ушел, по­тому что мне на­до­ели пос­то­ян­ные скан­да­лы, не­об­хо­димость оп­равды­вать­ся, до­казы­вать, что я был на ра­боте, а не у лю­бов­ни­цы; а вдо­бавок - те­ща, ко­торая вме­шива­лась во все де­ла. Но са­мое глав­ное - я не лю­бил свою же­ну. Я ос­та­вил семье квар­ти­ру и спал пол­то­ра ме­сяца в КА­МАЗе. В кон­це кон­цов ме­ня выз­вал ди­рек­тор га­ража и ска­зал, что я дол­жен зай­ти в рай­жи­лот­дел и офор­мить по­лучить ор­дер на ком­на­ту.

Де­ло кон­чи­лось тем, что я раз­ру­гал­ся в пух и прах с бю­рок­ра­тами, ко­торые пот­ре­бова­ли, что­бы я при­шел на  офи­ци­аль­ный при­ем в кос­тю­ме и гал­сту­ке. Я им очень по­пуляр­но объ­яс­нил, кем я ра­ботаю, и сколь­ко ча­сов, и что мне не­ког­да ез­дить по го­роду, что­бы пе­ре­оде­вать­ся. На сле­ду­ющее ут­ро ди­рек­тор выз­вал ме­ня, ве­лел в жи­лот­де­ле боль­ше не по­казы­вать­ся и ска­зал, что наш про­форг сде­ла­ет са­ма все, что нуж­но. Вско­ре я въ­ехал в свою ком­на­ту в двух­комнат­ной квар­ти­ре.

Со­сед­кой ока­залась ми­лей­шая по­жилая жен­щи­на, и мы со­седс­тво­вали ду­ша в ду­шу.

Че­рез нес­коль­ко лет я встре­тил в трам­вае свою под­ру­гу детс­тва и лю­бовь юнос­ти. Она рас­ска­зала, что уш­ла от му­жа, ко­торый за­пил, и что у нее есть ма­лень­кий сы­ниш­ка. Мы ста­ли встре­чать­ся, а за­тем сош­лись и я пе­ре­ехал в ее двух­комнат­ную хру­щёв­ку. Квар­тирку я пе­рес­тра­ивал, улуч­шал и пе­ре­обо­рудо­вал на ра­дость хо­зяй­ке, ее ма­ме и ма­лень­ко­му Минь­ке. Минь­ка за­икал­ся, а я стал с ним за­нимать­ся, ув­ле­кал его по­сад­кой де­ревь­ев и раз­ве­дени­ем ого­рода на при­уса­деб­ном учас­тке, про­водил с ним все сво­бод­ное вре­мя. Мы гу­ляли по кра­сивей­шим пар­кам Ле­нин­гра­да, я рас­ска­зывал о зве­рюш­ках и при­роде. В кон­це кон­цов Минь­ка пе­рес­тал за­икать­ся. Мы про­жили с мо­ей воз­люблен­ной вмес­те око­ло се­ми с по­лови­ной лет. Минь­ка до сих пор счи­та­ет ме­ня са­мым луч­шим на све­те от­цом.

ДВЕ ВСТРЕЧИ

Еще в 1970 г. судь­ба ме­ня све­ла с дву­мя ин­те­рес­ней­ши­ми людь­ми, ко­торые сыг­ра­ли гла­венс­тву­ющую роль в мо­ем ин­теллек­ту­аль­ном раз­ви­тии. Как-то про­ходи­ло об­щее соб­ра­ние га­ража, сто­ял гвалт, каж­дый цех ва­лил все на­дос­татки на дру­гой. Как го­ворит­ся, нор­маль­ная ра­бочая об­ста­нов­ка. Я не вы­дер­жал, вы­шел на три­буну и про­чел свое очень кри­тичес­кое сти­хот­во­рение по по­воду вза­имо­от­но­шений в га­раже. Пос­ле соб­ра­ния ко мне по­дошел Вла­димир Кон­стан­ти­нович Все­воло­дов. Он во­дил у нас ав­то­бус, а до это­го си­дел за то, что был сы­ном мос­ков­ско­го кня­зя; но вре­мя в зак­лю­чении про­вел с поль­зой, пос­коль­ку си­дел вмес­те с Сол­же­ницы­ным.

Мы раз­го­вори­лись, и он дал мне за­дание на­писать в сти­хах Сказ­ку о Еме­люш­ке-ду­рач­ке. То, что я на­писал, ему пон­ра­вилось, и он ве­лел мне на­писать в сти­хах ис­то­рию Ко­лоц­ко­го мо­нас­ты­ря во вре­мена вой­ны с На­поле­оном. Так на­чалась на­ша мно­голет­няя друж­ба. Вла­димир Кон­стан­ти­нович был раз­носто­рон­не об­ра­зован­ным че­лове­ком. Боль­шим кни­голю­бом и бу­кинис­том. В его ма­лень­кой квар­тирке, где он жил с же­ной и сы­ном, не­из­вес­тно ка­ким об­ра­зом раз­ме­щалось пять ты­сяч ста­рин­ных книг. Вы­носить их из квар­ти­ры он не поз­во­лял, по­это­му я за­пой­но чи­тал, си­дя у не­го до­ма.

Я с ин­те­ресом наб­лю­дал, как Вла­димир Кон­стан­ти­нович вос­пи­тыва­ет сво­его сы­на по япон­ской си­ловой ме­тоди­ке. Воз­ра­жений от сы­на и не­пос­лу­шания не до­пус­ка­лось. В этом слу­чае нес­час­тный по­лучал оп­ле­уху и ле­тел от од­но­го уг­ла ком­на­ты в дру­гой. Из не­го вы­шел за­меча­тель­ный че­ловек и прек­расный хок­ке­ист. Мы лю­били с Вла­дими­ром Кон­стан­ти­нови­чем со­вер­шать дли­тель­ные про­гул­ки на ве­лоси­педах по бе­регу Фин­ско­го за­лива до Сос­но­вого Бо­ра. Там, от­ды­хая и жуя прих­ва­чен­ные с со­бой бу­тер­бро­ды, мы ве­ли дол­гие бе­седы о про­читан­ных мною кни­гах. На­ша друж­ба и мои чте­ния про­дол­жа­лись мно­го лет вплоть до его вы­хода на пен­сию и мо­его отъ­ез­да в Аме­рику.

Дру­гой зна­мена­тель­ной лич­ностью в мо­ей жиз­ни бы­ла Ген­ри­ет­та Аб­ра­мов­на. Фа­милии я не знаю, она ее ни­ког­да не упо­мина­ла. О родс­твен­ни­ках то­же ни­ког­да не го­вори­ла и жи­ла в сво­ей квар­ти­ре од­на за дву­мя ме­тал­ли­чес­ки­ми две­рями с бе­шеным ко­личес­твом зам­ков. Поз­на­комил­ся я с ней слу­чай­но. Со­сед мо­его бра­та был во­доп­ро­вод­чи­ком, как-то он мне ска­зал, что был в квар­ти­ре од­ной жен­щи­ны, у ко­торой та­кое ко­личес­тво книг, ка­кого он не ви­дел ни в од­ной биб­ли­оте­ке. "Хо­чешь я те­бя с ней поз­на­ком­лю?" - до­бавил он, зная мое прис­трас­тие к ли­тера­туре.

Я с ра­достью сог­ла­сил­ся, и вско­ре он при­вел ме­ня к Ген­ри­ет­те Аб­ра­мов­не. Она бы­ла ад­во­катом, и не прос­то ад­во­катом, а вхо­дила в  пя­тер­ку са­мых луч­ших ад­во­катов Ле­нин­гра­да. Дру­зей име­ла сре­ди дис­си­ден­тов, инос­тран­цев и рус­ских, жи­вущих заг­ра­ницей. Она да­вала мне кни­ги, а при на­ших встре­чах про­чища­ла мне моз­ги, за­сорен­ные со­вет­ской про­паган­дой.

В и­юне 1970 го­да в При­озер­ском а­эро­пор­ту под Ле­нин­гра­дом от­казни­ками бы­ла пред­при­нята по­пыт­ка зах­ва­та са­моле­та с целью эмиг­ра­ции из Со­вет­ско­го Со­юза. Это пос­лу­жило на­чалом жес­то­ких реп­рессий влас­тей по от­но­шению к ев­рей­ско­му на­селе­нию. Ген­ри­ет­та Аб­ра­мов­на по­лучи­ла пись­мо из Ле­нюр­колле­гии, в ко­тором бы­ло на­писа­но, что она ли­ша­ет­ся ста­туса ад­во­ката и та­ким об­ра­зом - ра­боты.

Она, не­дол­го ду­мая, про­дала соб­ра­ние со­чине­ний Бо­риса Пас­терна­ка и ку­пила би­лет в Мос­кву. В сто­лице она нап­ра­вилась в ми­нис­терс­тво юс­ти­ции, где про­вела пол­то­ра дня в при­ем­ной со­от­ветс­тву­юще­го на­чаль­ни­ка. Ког­да ее пы­тались выг­нать, она ска­зала, что не уй­дет до тех пор, по­ка ее не при­мут. Ген­ри­ет­ту Аб­ра­мов­но­му при­няли и ска­зали, что не мо­гут ей ни­чем по­мочь, кро­ме как ус­трой­ством на ра­боту биб­ли­оте­карем.

Но на этом не кон­чи­лось. Ген­ри­ет­ту Аб­ра­мов­ну по­пыта­лись упечь в пси­хуш­ку. Но она пред­ви­дела та­кой по­ворот со­бытий, зна­ла, что КГБ пред­по­чита­ет это де­лать без  сви­дете­лей. Она поп­ро­сила сво­его дру­га по­дежу­рить у нее во дво­ре, и ког­да за ней приш­ли "са­нита­ры", ска­зала, что во дво­ре сто­ит сви­детель и на сле­ду­ющий день этот ин­ци­дент бу­дет рас­ска­зан в "Го­лосе Аме­рики". От неё от­ста­ли.

Мно­голет­няя друж­ба с дву­мя та­кими раз­ны­ми и не­ор­ди­нар­ны­ми людь­ми пос­та­вила ме­ня в до­воль­но ин­те­рес­ное по­ложе­ние: на­ходить­ся од­новре­мен­но по обе сто­роны бар­ри­кад, т.к. сын мос­ков­ско­го кня­зя был не прос­то ан­ти­семи­том, а ярым ан­ти­семи­том. Но об­ра­зова­ние и вос­пи­тание, ко­торое я по­лучил от этих лю­дей, поз­во­лили мне сде­лать свой собс­твен­ный вы­вод: все на­роды и лю­ди рав­ны пе­ред бо­гом; ес­ли бы не ев­реи, мир не дос­тиг бы та­кого вы­соко­го уров­ня на­ук и ис­кусств.

ЛЕНОЧКА ВИНОГРАДОВА

Од­нажды ле­том 1987 го­да, в ка­нун Тро­ицы, ме­ня выз­вал к се­бе ди­рек­тор га­ража, Юрий Иси­доро­вич Шех­тер, и ска­зал, что на зав­тра есть боль­шой за­каз. Я от­ка­зал­ся, объ­яс­нив, что зав­тра - го­дов­щи­на смер­ти мо­его от­ца, и я дол­жен вез­ти всех родс­твен­ни­ков в де­рев­ню. Ди­рек­тор стал нас­та­ивать, про­сить, умо­лять. В кон­це кон­цов он ска­зал, что за­каз пос­ту­пил от Глав­но­го ба­лет­мей­сте­ра Ма­ри­ин­ки, где его, Ю.И.Шех­те­ра, мо­лодая же­на по­ет в хо­ре. Нуж­но вез­ти 60 000 кир­пи­чей в Суй­ду. Там за­каз­чик ку­пил раз­ру­шен­ное до ос­но­вания быв­шее име­ние Ган­ни­бала, так что об от­ка­зе не мо­жет быть и ре­чи. Мне не ос­та­валось ни­чего дру­гого, кро­ме как сог­ла­сить­ся. Тем бо­лее, что  Юрий Иси­доро­вич был, по­мимо все­го про­чего, за­меча­тель­ным че­лове­ком, и ссо­ра с ним аб­со­лют­но не вхо­дила в мои пла­ны.

Мне бы­ло ве­лено под­хва­тить кли­ен­та на ул. Гал­стя­на, им ока­залась Еле­на Ви­ног­ра­дова, же­на ба­лет­мей­сте­ра. Так мы поз­на­коми­лись. Мы за­еха­ли на кир­пичный за­вод, Ле­на ку­пила кир­пи­чи и мы по­еха­ли в Суй­ду.По до­роге она поп­ро­сила ос­та­новить­ся, что­бы раз­мять но­ги, воз­ле чу­дес­ной лу­жай­ки, на ко­торой буй­ство­вали по­левые цве­ты. На этой лу­жай­ке Тро­ица нас об­венча­ла.

Ког­да Ле­ноч­ка вы­ходи­ла в Ле­нин­гра­де из ма­шины, она под­сколь­зну­лась и по­вис­ла на об­ру­чаль­ном коль­це на руч­ке двер­цы ка­бины. Коль­цо лоп­ну­ло под ее тя­жестью и уле­тело в веч­ность. Мы пос­чи­тали это зна­мени­ем, да и Ле­на уже дав­но не жи­ла со сво­им офи­ци­аль­ным му­жем. Я по­летел в бли­жай­шую боль­ни­цу, где Ле­ноч­ке ока­зали не­об­хо­димую по­мощь, так как был ра­зор­ван па­лец и часть ла­дони.

Мы по­люби­ли друг дру­га от­ча­ян­но. Час­то встре­чались. По­том Ле­на пред­ло­жила мне воз­гла­вить стро­итель­ство да­чи. Я на­чал стро­ить да­чу с мо­им млад­шим бра­том.  Прек­ра­тил даль­ние рей­сы и стал вы­ез­жать на ра­боту внут­ри го­рода. Ле­ноч­ка в ско­ром вре­мени у­еха­ла на це­лый год ре­пети­ровать ба­лет­ные спек­такли в Шот­ланди­юи Ан­глию. Мы го­вори­ли по те­лефо­ну каж­дую не­делю в оп­ре­делен­ное вре­мя.

Ле­ноч­ку Шат­ро­ву при­вела за ру­ку в Ва­ганов­ское учи­лище ее род­ная те­тя - Еле­на Мит­ро­фанов­на Шат­ро­ва, в пос­ледс­твие ар­тис­тка Ма­лого те­ат­ра, На­род­ная ар­тис­тка СССР. Ле­ноч­ку при­няли. Тут, ве­ро­ят­но, сыг­ра­ли свою роль ге­ны, т.к. в не­из­вес­тно ка­ком ко­лене она бы­ла по­том­ком Пе­типа. У Пе­типа бы­ло из­рядное ко­личес­тво внеб­рачных де­тей, ко­торых он не приз­на­вал и да­вал всем раз­ные фа­милии. Из­вестен та­кой ин­те­рес­ный факт: про­рабо­тав в Ма­ри­ин­ке 60 лет, он как-то при­шел в те­атр, а швей­цар, за­горо­див сво­им те­лом вход, ска­зал: "Пу­щать не ве­лено".

В 1958 го­ду Ле­ноч­ка окон­чи­ла учи­лище и вмес­те со сво­им бу­дущим му­жем Оле­гом Ви­ног­ра­довым у­еха­ла в Но­воси­бирск в Го­сударс­твен­ный Ака­деми­чес­кий те­атр опе­ры и ба­лета. Там они про­рабо­тали вплоть до 1967го­да.

За это вре­мя Олег Ми­хай­ло­вич за­кон­чил ГИ­ТИС, ба­лет­мей­стер­ский фа­куль­тет. Ви­ног­ра­дова приг­ла­сили в Ма­ри­ин­ку ба­лет­мей­сте­ром, ту­да же взя­ли Ле­ну ре­пети­тором. В жиз­ни бе­зала­бер­ный ре­бенок, Еле­на в ба­лете бы­ла су­ровым ге­нера­лом. Все де­тали и па от­ра­баты­вались до юве­лир­ной точ­ности, ба­лет­ные вы­ли, но по­том бы­ли бла­годар­ны Еле­не за ее ра­боту. Го­дунов всег­да про­сил, что­бы ему да­ли Ле­ну ре­пети­тором. Пос­те­пен­но Ле­ну уз­на­ли в Рос­сии и за ру­бежом, и она бы­ла всег­да вос­тре­бова­на, ког­да ста­вились рус­ские ба­леты. К то­му вре­мени, ког­да мы поз­на­коми­лись, она уже ус­пе­ла объ­ехать пол ми­ра.

В 1985 г. Еле­на с Ви­ног­ра­довым ста­вили в Тби­лиси "Ви­тязя в тиг­ро­вой шку­ре". Сер­гей Па­рад­жа­нов при­ходил на ре­пети­ции. Он очень за­ин­те­ресо­вал­ся внеш­ностью Ле­ны, и про­вел с ней у се­бя до­ма це­лую фо­тог­ра­фичес­кую сес­сию. У ме­ня хра­нят­ся фо­тог­ра­фии и бес­ценная плен­ка ве­лико­вого мас­те­ра.

Ког­да Ле­ноч­ка вер­ну­лась из Ев­ро­пы, на­ши от­но­шения раз­го­релись с но­вой си­лой. Мы по­еха­ли на да­чу в Суй­ду и по до­роге в рай­оне Гат­чи­ны уви­дели цы­ган­ский та­бор. Мы при­еха­ли на да­чу, пе­ре­оде­лись, вер­ну­лись в та­бор и поп­ро­сили раз­ре­шения по­гово­рить с Ба­роном. Он по­явил­ся, мы за­яви­ли, что хо­тели бы об­венчать­ся по цы­ган­ско­му обы­чаю. Он сог­ла­сил­ся и ска­зал, что нам это бу­дет сто­ить 100 руб­лей. Ба­рон уда­рил в шпа­лу,  слу­жив­шую гон­гом и вок­руг нас соб­рался весь та­бор. Ба­рон объ­яс­нил при­чину сбо­ра, и все вок­руг ра­дос­тно за­шуме­ли.

От­ку­да ни воз­мись по­яви­лись ги­тары, и об­ряд на­чал­ся. Та­бор за­пел при­ветс­твен­ную пес­ню и мы, взяв­шись за ру­ки, вош­ли в круг. Ба­рон дос­тал кин­жал и ве­лел нам про­тянуть ему пра­вые ру­ки. Он уко­лол нас в ла­дони чуть ни­же боль­шо­го паль­ца. По­яви­лась кровь. Ба­рон взял на­ши ру­ки и со­еди­нил их так, что­бы кровь сме­шалась. Он дер­жал на­ши ру­ки в те­чение 30 се­кунд, а ког­да от­пустил, кро­ви на них не бы­ло. Все это вре­мя та­бор пел об­ря­довые пес­ни. По­том Ба­рон ска­зал, что мы те­перь муж и же­на, и все за­пели сва­деб­ную пес­ню.

Вско­ре мы по­еха­ли к ма­ме в де­рев­ню Ива­нище­во на Псков­щи­ну. Ма­ма бы­ла очень ра­да и бла­гос­ло­вила нас, ска­зав, что я на­конец-то на­шел хо­рошую жен­щи­ну.

Мы бе­зум­но лю­били друг дру­га, ког­да Ле­не пред­ло­жили по­ехать в Аме­рику в 1990 го­ду, она ска­зала, что кон­тракт под­пи­сывать не ста­нет до тех пор, по­ка не бу­дет зак­лю­чен кон­тракт со мной.

АМЕРИКА, АМЕРИКА...

Я си­дел в са­моле­те и ду­мал: что же я де­лаю? Я бро­саю мать, свою род­ную Псков­щи­ну, где я мог бы быть ус­пешным хо­зя­ином... Но я смот­рел на Ле­ноч­ку и по­нимал, что я у­еду ку­да угод­но за сво­ей лю­бовью...

Мы ле­тели в Аме­рику, по­тому что бы­ло при­нято ре­шение соз­дать Ака­демию ба­лет­но­го ис­кусс­тва. Спон­си­ровал про­ект ко­рей­ский мил­ли­ар­дер, ос­но­ватель Цер­кви Все­мир­но­го Еди­нения пре­подоб­ный Сан Мюн Мун. Ор­га­низа­ци­он­ная ра­бота вы­пала на до­лю док­то­ра Па­ка, пре­зиден­та Ко­рей­ско­го куль­тур­но­го фон­да, и О.М. Ви­ног­ра­дова. Бы­ла про­дела­на очень боль­шая ра­бота по  пе­ре­обо­рудо­ванию цер­кви, ко­торую ку­пил пре­подоб­ный  Мун. В зда­нии бы­ло три эта­жа, шесть ре­пети­ци­он­ных за­лов, клас­сы для про­веде­ния об­ще­об­ра­зова­тель­ных за­нятий и пр. Ака­демия до сир пор вос­хи­ща­ет по­сети­телей сво­им ве­лико­леп­ным ин­терь­ером и бо­гатым уб­ранс­твом. Поз­же бы­ло прис­тро­ено ещё од­но зда­ние,cре­пети­ци­он­ны­ми за­лами и зер­ка­лами - Ака­демия рас­ши­рялась.

И вот мы в Ва­шин­гто­не. Тор­жес­твен­ное от­кры­тие Ака­демии от­ме­тили рос­кошным бан­ке­том, на ко­тором при­сутс­тво­вали все офи­ци­аль­ные ли­ца Ва­шин­гто­на и дип­корпус. Праз­дник окон­чился и нас от­везли для на­чала в бес­плат­ную квар­ти­ру. За­тем да­ли ма­шину и пе­ревод­чи­ка, на­чались тру­довые буд­ни. Еле­на бы­ла за­мом ху­дожес­твен­но­го ру­ково­дите­ля, а я ра­ботал в хо­зяй­ствен­ном от­де­ле. По­мимо сво­ей ос­новной де­ятель­нос­ти - от­бо­ра сту­ден­тов, ре­пети­ций, про­веде­ния уро­ков и най­ма пре­пода­вате­лей - Еле­не при­ходи­лось вы­пол­нять мно­жес­тво дру­гих фун­кций ху­дожес­твен­но­го ру­ково­дите­ля, ко­торым но­миналь­но зна­чил­ся Олег Ви­ног­ра­дов. Но он по­яв­лялся в Ва­шин­гто­не толь­ко с гас­тро­лями Ки­ров­ско­го те­ат­ра или на вы­пус­кные кон­церты, где он вы­ходил на сце­ну в бе­лом кос­тю­ме, про­из­но­сил пла­мен­ную речь и, под ова­цию ро­дите­лей, важ­но уда­лял­ся.

АКАДЕМИЯ

В прог­рамме об­ще­об­ра­зова­тель­ных пред­ме­тов был рус­ский язык. На за­нятия  при­ходи­ли не толь­ко сту­ден­ты, но и не­кото­рые сот­рудни­ки. В том чис­ле мой луч­ший друг 60-лет­ний Ральф Хоф­ман, зав.пос­та­новоч­ной частью. Он на­писал на рус­ском язы­ке та­кое со­чине­ние:

Я ста­рал­ся по­мочь Ле­не, как мог. Пол­ностью ос­во­бодил ее от ве­дения до­маш­не­го хо­зяй­ства, кро­ме то­го я во­зил ее на ра­боту и за­бирал с ра­боты, т.к. она не во­дила ма­шину. Она ра­бота­ла, как вол, с де­вяти ут­ра до де­вяти ве­чера. По­мимо ос­новной ра­боты Ле­не при­ходи­лось га­сить кон­флик­ты, не­ибеж­но воз­ни­ка­ющие в та­ком боль­шом кол­лекти­ве. Она об­ла­дала не­обык­но­вен­ным да­ром дип­ло­мата и уме­ла так пос­та­вить де­ло, что кон­флик­ту­ющие сто­роны ути­хоми­рова­лись без обид.

В хо­зяй­ствен­ном от­де­ле я де­лал все, что мог, лишь бы она бы­ла спо­кой­на за этот раз­дел ра­боты. Но пос­те­пен­но жизнь Ака­демии на­лажи­валась. В Ака­демию при­ез­жа­ли из­вес­тные тан­цо­ры из Рос­сии и выс­ту­пали вмес­те с уче­ника­ми шко­лы. Пер­вый приз при­нес­ла в Ака­демию в 1992 г. Ми­шель У­ай­лз (Wiles) с аме­рикан­ско­го кон­курса мо­лодых та­лан­тов в Лан­касте­ре (Пен­силь­ва­ния). Она за­во­ева­ла Гран-при. Уче­ники стар­ших клас­сов и вы­пус­кни­ки Ака­демии по­луча­ли ме­дали на ба­лет­ных кон­курсах во всем ми­ре. Их ста­ли при­нимать в луч­шие ба­лет­ные труп­пы. За сем­надцать лет Ле­ноч­ки­ной ра­боты в Ака­демии сту­ден­ты по­лучи­ли 15 зо­лотых, де­вять се­реб­ря­ных, шесть брон­зо­вых ме­далей и боль­шое ко­личес­тво гран-при. Ни в од­ной ба­лет­ной шко­ле не бы­ло та­кого пот­ря­са­юще­го ус­пе­ха.

Я то­же не ос­та­новил­ся на мес­те, ос­во­ил про­фес­сию ви­део-опе­рато­ра. Я сни­мал все ре­пети­ции, кон­церты и спек­такли. Соб­рал ог­ромный ар­хив ви­де­оза­писей, ко­торый по­могал учи­телям со­вер­шенс­тво­вать свою ра­боту. Ко мне ста­ли от­но­сить­ся с еще боль­шим ува­жени­ем, из хоз.ра­бот­ни­ка я прев­ра­тил­ся в "сво­его", т.е. в ра­бот­ни­ка твор­ческо­го тру­да. Ле­ноч­ка очень мной гор­ди­лась.

Дочь док­то­ра Па­ка, Пре­зиден­та ба­лет­но­го фон­да Ко­реи, Джу­лия Мун бы­ла ба­лери­ной. Она яв­ля­лась ху­дожес­твен­ным ру­ково­дите­лем ба­лет­ной ком­па­нии в Се­уле. Два ра­за в год я вы­ез­жал в Се­ул сни­мать на ви­део пос­та­нов­ки ба­лет­ных спек­таклей ком­па­нии (UBC). Мною бы­ли очень до­воль­ны. Джу­лия да­же пред­ла­гала мне ос­тать­ся в Се­уле.

В 1993 г. мы по­полам с Ви­ног­ра­довым ку­пили рос­кошный дом  в Грейт Фоллз, в пред­местье Ва­шин­гто­на. К нам при­ез­жа­ли зна­мени­тые тан­цо­ры из Рос­сии, нас приг­ла­шали на при­емы, ко­торые Ле­ноч­ка не­нави­дела. Мы не счи­тали де­нег, ве­ли бе­зала­бер­ный об­раз жиз­ни. Единс­твен­ной от­ду­шиной бы­ли гос­ти, дав­нишние зна­комые и друзья: пре­лес­тная Ироч­ка Кол­па­кова, На­таша Ма­каро­ва, Кос­тя Зак­лин­ский с Ал­ты­най Асыл­му­рато­вой, Ира Якоб­сон, же­на зна­мени­того ба­лет­мей­сте­ра. Во­лодя Ва­силь­ев с Ка­тей Мак­си­мовой про­жили у нас две не­дели. От это­го ви­зита я не по­лучил боль­шо­го удо­воль­ствия, т.к. мне бы­ло жаль оча­рова­тель­ную Ка­тю, с ко­торой Ва­силь­ев об­хо­дил­ся по-хам­ски. А она смот­ре­ла на не­го пе­чаль­ны­ми гла­зами, пи­ла вод­ку и за­кусы­вала си­гаре­тами. Так что не уди­витель­но, что она уш­ла так ра­но.

Юр­ген Шнай­дер по­дарил мне це­лый ме­сяц за­меча­тель­но­го дру­жес­ко­го  об­ще­ния. Мы бы­ли зна­комы  дав­но. Юр­ген был очень из­вес­тным в ба­лет­ном ми­ре ре­пети­тором. Он окон­чил Ва­ганов­ское учи­лище. Бу­дучи нем­цем, Юр­ген  пеш­ком пе­реб­рался че­рез Фин­ляндию в Гер­ма­нию. Он по­мог Ру­доль­фу Ну­ре­еву ос­тать­ся за­рубе­жом. Ре­пети­ровал его, от­та­чивая и по­лируя его не­обык­но­вен­ный та­лант, обес­пе­чив ему все­мир­ный ус­пех. За это он по­лучил от Ну­ри­ева в по­дарок фут­болку. Рас­ска­зывая об этом, Юр­ген сме­ял­ся. Он всег­да был на мо­ей сто­роне и на всех зас­толь­ях от­ста­ивал мое  дос­то­инс­тво хо­зя­ина.                             

Кро­ме ми­лых гос­тей на­шу жизнь сог­ре­вали две со­баки. Ак­сель был по­месью до­бер­ма­на пин­че­ра с не­мец­кой ов­чаркой. Был взят из при­юта. Он выб­рал ме­ня, спал со мной, об­няв ме­ня ла­пами. То­поч­ка приш­ла к нам са­ма и ока­залась по­месью пу­деля с терь­ером. Она выб­ра­ла Ле­ну и спа­ла с ней. Так что на на­шей пос­те­ли спа­ли мы и две со­баки. За сто­лом обе­дали чет­ве­ро. Ког­да я иг­рал на гар­мошке, То­поч­ка пе­ла, а Ак­сель уда­лял­ся из ком­на­ты, т.к.тер­петь не мог шу­ма. Мы бы­ли су­мас­шедши­ми хо­зя­ева­ми. Ак­сель про­жил 17 лет, а То­поч­ка 18.

Мно­гие го­ды до это­го мы дру­жили с Вик­то­ром Алек­се­еви­чем Ло­пат­ни­ковым, ко­торый был куль­тур­ным ат­та­ше СССР в Аме­рике. В 2004 го­ду мы со­вер­ши­ли боль­шое пу­тешес­твие в Фин­ляндию, Шве­цию, а за­тем в Ле­нин­град. Вик­тор Алек­се­евич ус­тро­ил нам пот­ря­са­ющий при­ем с лич­ным шо­фером, квар­ти­рой и лич­ны­ми ги­дами во всех эк­скур­си­ях. В Ле­нин­гра­де я встре­тил­ся со все­ми сво­ими родс­твен­ни­ками.

ГО­РЕ. НА ОЗЕ­РЕ АН­НА. ЖИЗНЬ ПРО­ДОЛ­ЖА­ЕТ­СЯ...

А в 2007 го­ду раз­ра­зилась бе­да - у Ле­ноч­ки об­на­ружи­ли рак лег­ко­го. Бы­ла сде­лана опе­рация, пос­ле ко­торой Ле­на, оп­ра­вив­шись, еще ра­бота­ла в Ака­демии. Но по­том ста­ла сла­беть, об­на­ружи­лись ме­тас­та­зы в моз­гу.
Ра­ботать так, как преж­де, она боль­ше не мог­ла, ее пе­реве­ли на пол­став­ки. Я ушел с ра­боты, что­бы уха­живать за же­ной. 26 де­каб­ря 2007 го­да, пос­ле дол­гих дис­куссий и му­чений, нам приш­лось усы­пить со­бак. Мы пла­кали две не­дели. А ров­но че­рез пол­го­да пос­ле это­го - 26 и­юня 2008 го­да - Ле­ноч­ка умер­ла.

Я сто­ял воз­ле мо­гилы и ду­мал о том, что жизнь моя без Ле­ноч­ки не име­ет ни­како­го смыс­ла. Сле­зы ручь­ем ли­лись из глаз и я за­видо­вал мра­мор­но­му ан­ге­лу на ее мо­гиле, ко­торый те­перь веч­но бу­дет ох­ра­нять ее по­кой.

Прош­ло семь лет. Я жи­ву в до­ме, ко­торый мы ку­пили еще в 1996 го­ду на озе­ре Ан­на, в Вир­джи­нии. Я по­садил очень кра­сивую Ал­лею па­мяти из 19 де­ревь­ев туи, по­тому что Ле­ноч­ка ро­дилась 19-го фев­ра­ля. Я соз­дал ма­лень­кий ку­сочек Псков­щи­ны с ого­родом, на ко­тором рас­тут за­меча­тель­ные огур­цы и по­мидо­ры, а так­же ма­лень­кий ви­ног­радник из ви­ног­ра­да сор­та "Иза­бел­ла". Пе­ред до­мом сто­ит кор­мушка для птиц и при­лета­ют мои пер­на­тые друзья не­обык­но­вен­ной кра­соты. От­дель­но ви­сит кор­мушка с нек­та­ром для ка­либ­ри. В гос­ти при­ходит за­яц и оле­ни пе­ребе­га­ют лу­жай­ку пе­ред до­мом, а од­нажды на ве­ран­ду при­шел опос­сум, съ­ел всех жу­ков-ка­микад­зе и от­пра­вил­ся по сво­им де­лам.

Я вспо­минаю жизнь и бла­года­рю Гос­по­да за го­ды счастья, ко­торые вы­пали на мою до­лю. Моя жизнь про­дол­жа­ет­ся.