А. П. ЧЕХОВ, "ЧАЙКА". СНОВА

В ко­торый раз я иду смот­реть оче­ред­ную пос­та­нов­ку ве­ликой пь­есы, став­шей сим­во­лом на за­наве­се МХА­Та…  Го­тов­люсь к то­му, что­бы вос­при­нимать ее как зна­комую пар­ти­туру сим­фо­нии, ко­торую мне пред­ло­жат про­чувс­тво­вать и пе­режить за­ново. Я от­кры­та для но­вого впе­чат­ле­ния. Мне не ме­ша­ют вос­по­мина­ния о дру­гих пос­та­нов­ках, в ко­торых ве­лись по­ис­ки и рас­сле­дова­ния о том, кто на са­мом де­ле    из  ге­ро­ев пь­есы ЧАЙ­КА.

Так я ду­маю и оши­ба­юсь. Еще как ме­ша­ют. 

 Ког­да вы­ходят на сце­ну из­вес­тные пер­со­нажи, пред­став­ленные на сце­не бос­тон­ско­го дра­мати­чес­ко­го те­ат­ра Huntington,  слов­но в пе­рек­личке яв­ля­ют­ся те­ни не­забы­тых об­ра­зов из дру­гих спек­таклей, как  мос­ков­ских,  мха­тов­ских,  так и   од­но­го  срав­ни­тель­но не­дав­не­го аме­рикан­ско­го  на сце­не бос­тон­ско­го Аме­рикан­ско­го Ре­пер­ту­ар­но­го те­ат­ра. Пос­ледний был чрез­вы­чай­но аван­гар­дным и та­лан­тли­во пос­тавлен­ным ре­жис­се­ром Яно­шем Сза­жем.

Ны­неш­нюю премь­еру осу­щес­тви­ла ре­жис­сер из Лон­до­на Ма­рия Ай­ткен, пос­та­вив­шая в те­ат­ре Huntington ряд вир­ту­оз­но при­думан­ных  ею  сце­ничес­ки ко­медий по­ложе­ний. Ей за­меча­тель­но уда­ет­ся так по­рабо­тать с ак­те­рами, что сце­на ссо­ры не­замет­но пе­рехо­дит в при­мире­ние, та­нец в пе­сен­ку, удив­ле­ние в гнев, гнев в ярость, про­тест в скан­дал, за­вер­ша­ющий­ся вне­зап­ным все­побеж­да­ющим по­целу­ем.

Но как она ста­нет вду­мывать­ся в вязь глу­боких пси­холо­гичес­ких вза­имо­дей­ствий?    

Не­уже­ли она ве­рит ав­то­ру, от­несше­му "Чай­ку" к жан­ру ко­медии?  Зна­ет ли она об этой улов­ке рус­ских дра­матур­гов, на­чиная от И.С.Тур­ге­нева,  рас­ска­зывать о пе­чаль­ном, прик­ры­ва­ясь шут­кой?  Прош­ла ли она те­ат­раль­ный опыт пос­та­новок жес­то­кого Че­хова? Зна­кома ли ей на­коп­ленная куль­тур­ная  тра­диция с сов­ре­мен­ным бру­таль­ным  проч­те­ни­ем его пь­ес?

Бу­дет спек­такль ос­но­ван на сле­дова­нии тек­сту, или взры­ва­ющим ка­ноны?

Ког­да все не так, как при­выч­но, ме­нее срав­ни­ва­ешь.  Ес­ли у ре­жис­се­ра есть стрем­ле­ние ста­вить без ис­ку­сов, вгля­дыва­ясь в  мо­тивы пь­есы, воз­ни­ка­ет риск по­пада­ния меж­ду но­тами. Ве­дала ли   ре­жис­сер Ма­рия Aй­ткен на ка­кое опас­ное, мож­но ска­зать, мин­ное по­ле она всту­па­ет?

 Не­сом­ненны лишь ис­крен­ние на­мере­ния это­го  ре­жис­се­ра ос­во­ить те­атр Че­хова и  пе­редать то, что вош­ло от­кры­ти­ем в его  дра­матур­гии: сце­ничес­кое вы­яв­ле­ние под­тек­ста. Од­на­ко на­мере­ние не всег­да осу­щес­тви­лось. И все-же да­же  со сме­щени­ем на  за­пад­ные пред­став­ле­ния  и сквозь иные на­ив­ности воз­ни­кали че­хов­ские об­ра­зы.

Нас­тро­ение оп­ре­дели­ло офор­мле­ние сце­ны у озе­ра с вы­соки­ми бе­реза­ми, пол­ной лу­ной в тем­ном не­бе   и крас­но-тер­ра­кото­вым  фо­ном  зад­ни­ка. Вы­бор цве­та го­ворит о вни­мании ре­жис­се­ра  к каж­дой строч­ке ав­то­ра, ведь Ни­на За­реч­ная, по­явив­шись у нас­пех со­ору­жен­ной эс­тра­ды, ска­жет, что она ви­дела крас­ное не­бо. Зна­чит, цвет выб­ран для нее, для Ни­ны. Спек­такль на­чина­ет­ся с  при­готов­ле­ни­як ве­чер­не­му пред­став­ле­нию, со­чинен­но­му Кон­стан­ти­ном Треп­ле­вым  для Ни­ны За­реч­ной. Ти­хонь­ко хло­почет  и что-то бор­мо­чет Петр Ни­кола­евич Со­рин- брат Ар­ка­диной(То­мас Дер­ра), шум­но вхо­дит ши­рокая в кос­ти и креп­ко сби­тая Ма­ша (Ме­редит Хол­зман) и   зву­чит  из­вес­тная  реп­ли­ка: " Я но­шу тра­ур по сво­ей жиз­ни". Но нет в ее ин­то­нации ни пе­чали, ни выс­тра­дан­ности. Это гро­мог­ласное   объ­яв­ле­ние.  Ма­ша хо­тя и сле­дуя ре­мар­кам,  но­сит чер­ное, и  ню­ха­ет та­бак,  нес­час­тной не выг­ля­дит. Бо­ли в ее ду­ше нет. Воз­можно, до­сада.  На та­кую   не­ук­лю­жую и тя­жело­вес­ную, на та­кую  пря­моли­ней­но - нас­тырную Кон­стан­тин Гав­ри­лович и не взгля­нет.  А он  впол­не  в том об­ли­ке, ка­ким мы его се­бе пред­став­ля­ем. Ру­сово­лосый, с яс­ным вдум­чи­вым ли­цом, нег­ромкий, нер­вный… Его иг­ра­ет Мор­ган Рит­чи, и он в ре­аль­ной жиз­ни род­ной сын зна­мени­той ак­три­сы Кэйт Бер­тон,ис­полня­ющей   роль Ири­ны Ни­кола­ев­ны Ар­ка­диной. Кэйт Бер­тон - мас­те­рица, кра­сави­ца, и она вме­ща­ет в об­раз все, что за­дума­но ав­то­ром: и ка­ботинс­тво Ар­ка­диной ("Ах, как ме­ня в Харь­ко­ве при­нима­ли"), и жен­ское оча­рова­ние, и уме­ние но­сить ту­але­ты, на ней платья, блу­зы и юб­ки в ду­хе вре­мени, на­чале 20-го ве­ка,  и ску­пость,  и эго­изм, и без­жа­лос­тность к сы­ну, и цеп­кость: Три­гори­на удер­жит, обовь­ет в кри­тичес­кий мо­мент…

Но те­атр - всег­да не­ожи­дан­ность. И не­ожи­дан­ностью этой "Чай­ки" ста­новит­ся юная ак­три­са на роль Ни­ны За­реч­ной - Оден Тор­нтон. Вни­мание за­ла пе­рек­лю­ча­ет­ся на сов­сем на­чина­ющую ак­три­су, от ко­торой ис­хо­дит ис­крен­ность, по­рывис­тость, тре­пет.  Мо­нолог ми­ровой ду­ши  при за­пахе се­ры и пей­за­же с лу­ной она чи­та­ет взвол­но­ван­но,  вно­ся в  ли­тера­тур­ную мо­нотон­ность вне­зап­ные крас­ки тос­ки по ис­чезнув­шим ми­рам.. Она плас­тична, слов­но ге­ро­иня ан­тичной тра­гедии, и за­вер­ну­та в  бе­лые плащ и  пла­ток на го­лове как ка­мен­ное из­ва­яние…Ее гла­за свер­ка­ют и при­тяги­ва­ют… Зри­тели на сце­не вов­ле­чены, и это уже по­вод для Ар­ка­диной ис­пы­тывать рев­ность, она за­носит ла­дони по­выше,  как для хлоп­ка, но все­го лишь бь­ет ко­маров… И это жест ос­корби­телен для ее сы­на…  

Так воз­ни­ка­ет сле­ду­ющая вол­на, про­тест Треп­ле­ва, об­ви­нение в ру­тинерс­тве, бро­са­емое ма­тери и пре­ус­пе­ва­юще­му Три­гори­ну,  объ­яв­ля­емая прог­рамма по­ис­ка но­вых форм…  Дей­ствие   уже за­вяза­лось… И глав­ное сде­лано: сим­па­тии зри­телей на сто­роне Треп­ле­ва…

Смыс­ло­вое и эмо­ци­ональ­ное сос­то­яние двух цен­траль­ных сцен Ар­ка­диной пе­реда­но в со­от­ветс­твии с ав­тор­ским за­мыс­лом: сце­на с сы­ном, на­чина­юща­яся обо­юд­ной неж­ностью, ког­да она пе­ревя­зыва­ет его го­лову  пос­ле,  к счастью, лег­кой ра­ны,  и за­кан­чи­ва­ющей­ся но­вой вол­ной  ссо­ры  с ним, жес­то­ким ос­кор­бле­ни­ем; и сце­на с Три­гори­ным,  ув­лекшим­ся Ни­ной, и поп­ро­сив­шем у Ар­ка­диной  его от­пустить, ког­да она при­бега­ет ко всем жен­ским улов­кам,  с хо­лод­ным  рас­че­том, со зна­ни­ем, как им уп­равлять, что­бы это­го не про­изош­ло… Так, что реп­ли­ка: "Те­перь он мой"  ог­ла­шена  ус­по­ко­ен­но.

И все-же в воз­ду­хе не­дос­та­ло зву­ка "лоп­нувшей стру­ны". Ка­кой-то об­щей не­дос­ка­зан­ности… Ведь Кон­стан­тин Гав­ри­лович уже сде­лал по­пыт­ку стре­лять­ся, уже за­вис­ло что-то тя­жело-без­на­деж­ное… Ре­жис­сер вни­матель­но чи­та­ет пь­есу, идет по пу­ти ре­ализ­ма, и вклю­ча­ет в зву­ковой фон­как ил­люс­тра­цию слов "За ре­кой по­ют" не­обя­затель­ные хо­ровые пес­ни  как, нап­ри­мер, "Из-за ос­тро­ва  на стре­жень"… В ка­чес­тве ла рюсс  для аме­рикан­цев мо­жет это обоз­на­чение  ад­ре­су­ет к бы­ту рус­ской де­рев­ни. Но быт рус­ской де­рев­ни в "Чай­ке" не был вы­веден вов­се. Че­хов - не пи­сал на­род­ные сце­ны как А.Ос­тровский.  И это му­зыкаль­ное под­клю­чение вос­при­нима­ет­ся   как по­пада­ние меж­ду нот пар­ти­туры пь­есы… Сов­сем не­умес­тно в пос­леднем ак­те за сце­ной зву­чание 7-го валь­са Шо­пена, ес­ли Кон­стан­тин Гав­ри­лович и иг­рал, то ско­рее, ка­кой-ни­будь не столь по­пуляр­ный ме­лан­хо­личес­кий вальс… Так дей­ствие спек­такля ба­лан­си­ру­ет на  эпи­зодах, выс­тра­ива­ющих­ся чис­то, и по­мехах…

"Пять пу­дов люб­ви" по оп­ре­деле­нию са­мого ав­то­ра  в  этой пь­есе.  Бе­зот­ветная лю­бовь Ма­ши к Треп­ле­ву, обид­ная лю­бовь Шам­ра­евой к  док­то­ру Дор­ну… Ес­ли чувс­тва не про­житы и не пе­реда­ны ак­те­рами, не ос­та­нет­ся  мно­гос­лой­ной пе­чали, оку­тыва­ющей всю пь­есу… Но Ма­ша слиш­ком про­за­ич­на, а По­лина Ан­дре­ев­на(Нэн­си И.Кэ­ролл) ис­клю­читель­но не женс­твен­на,   это ка­кая-то за­сушен­ная, хо­тя и с пря­мой спи­ной  ста­рая ан­глий­ская де­ва по об­ли­ку…Цве­ты  мож­но рвать в оби­де, бу­дучи пре­дан­ной, бро­шен­ной,  в сле­зах… И та­кое сос­то­яние оби­жен­ной жен­щи­ны  мож­но по­нять. По­лина Ан­дре­ев­на, рев­ни­во поп­ро­сив Дор­на от­дать ей цве­ты, ко­торые со­бира­ла Ни­на, раз­ры­ва­ет их с ка­рика­тур­ной злостью… Ви­дя та­кой по­буди­тель­ный мо­мент, жа­леть ее нет ос­но­ваний… 

За­то ис­полне­на  прав­ди­вос­ти сце­на Ни­ны и Три­гори­на, та са­мая, в ко­торой она да­рит ему на па­мять при рас­ста­вании ме­даль­он  с  тай­ным приз­на­ни­ем в люб­ви. И пыл­кое чувс­тво Ни­ны Оден Тор­нтон пе­реда­ет так, как, на­вер­ное, это мо­жет быть да­но толь­ко в юнос­ти и с пос­ледним от­ча­яни­ем. И Три­горин  (Тед Коч)  пред­ста­ет то­же зах­ва­чен­ным нас­то­ящим от­ветным по­рывом, он не по­зиру­ет,  не ку­па­ет­ся в сво­ем ус­пе­хе, он так­же ус­трем­лен к Ни­не.И в нем при­сутс­тву­ет не­сом­ненное оба­яние, что воп­ло­ща­ет ак­тер. Но его ге­рой  не зна­ет еще, что Ар­ка­дина  его не вы­пус­тит,  и он сам не выр­вется… Нет сом­не­ния, сос­то­яние вы­сокой эмо­ци­ональ­ной   нап­ря­жен­ности  пе­реда­лось и за­лу…

 В пь­есе "Чай­ка" ав­тор не от­ка­зыва­ет в та­лан­те и Три­гори­ну- опыт­но­му бел­летрис­ту, про­иг­ры­ва­юще­му лишь при со­пос­тавле­нии с ори­гиналь­ным и сме­лым та­лан­том Треп­ле­ва. По су­ти та­лан­тли­вы здесь все, за ис­клю­чени­ем Шам­ра­ева, и за эту ве­ликую при­виле­гию не­ор­ди­нар­ности пла­тят вы­сокую це­ну. Та­лан­ту со­путс­тву­ет эго­изм? Что­бы вы­разить се­бя, нуж­но су­меть от­го­родить­ся от всех, вклю­чая са­мых близ­ких и лю­бимых?   Не по­щадить ни их чувс­тва, ни са­му жизнь?          

Офор­мле­ние спек­такля, ме­бель,  об­ста­нов­ка бар­ско­го дво­рян­ско­го до­ма обоз­на­чены ху­дож­ни­ком Рал­фом Фу­нисел­ло в спо­кой­ной бы­товой доб­ротной ма­нере. Вот ком­на­та, вот шкаф, вот стулья, весь­ма об­ветша­лые и яв­но из за­пас­ни­ков те­ат­ра, ни­чего не на­поми­на­ет ме­бель крас­но­го де­рева, неп­ре­мен­нную в рус­ских усадь­бах… Но за­мены про­из­во­дят­ся лов­ко, шкаф отод­ви­га­ют и вы­носят, на  мес­те  опус­тевшей сте­ны вод­ру­жа­ют бра, вот и гос­ти­ная за­мене­на на ка­бинет Треп­ле­ва…

За­меть­те, не­ведо­мо по ка­кому сов­па­дению, обыч­но на сце­не к  пос­ледне­му ак­ту ка­бинет Треп­ле­ва  по­меща­ет­ся спра­ва, а ком­на­та, где иг­ра­ют в ло­то вновь при­ехав­шие в име­ние Ар­ка­дина,  Три­горин и ос­таль­ные,  сле­ва.  В этой пос­та­нов­ке про­тиво­полож­ное рас­по­ложе­ние. Но оно поз­во­ля­ет по­нача­лу ви­деть длин­ную зас­теклен­ную ве­ран­ду, к ко­торой под­хо­дит и не сра­зу ре­ша­ет­ся пос­ту­чать Ни­на.  Мно­гое пе­режив­шая за два го­да Ни­на(на­поми­наю о вре­мени меж­ду треть­им и чет­вертым ак­том), по­теряв­шая и лю­бовь к Три­гори­ну, и ре­бен­ка, и об­ретшая ве­ру в свое да­рова­ние ак­три­сы, она  нуж­да­ет­ся в под­дер­жке Треп­ле­ва,  но ему не­об­хо­дима ду­шев­ная по­мощь бо­лее всех, а  по­лучить ее не­от­ку­да… Он, пе­рес­ту­пив гор­дость,  еще не так дав­но про­сил мать по­мочь день­га­ми Со­рину-  ее род­но­му бра­ту, что­бы тот не тос­ко­вал круг­лый год в глу­ши…  Со­рин, стес­ня­ясь уни­жения, об­ра­щал­ся к сес­тре с прось­бой за пле­мян­ни­ка, ее сы­на, что­бы да­ла нем­но­го де­нег, тог­да он смог нем­но­го выр­вать­ся из мо­нотон­ной жиз­ни бед­ня­ка…. Каж­дый про­сил не за се­бя. Но нет, ак­три­се нуж­ны день­ги на ту­але­ты, она не бан­кирша…

Ког­да раз­да­ет­ся  выс­трел Треп­ле­ва, свет  про­жек­то­ра вых­ва­тыва­ет из груп­пы за сто­лом иг­ра­ющих в ло­то толь­ко ли­цо Ар­ка­диной, кра­сивое, спо­кой­ное ли­цо  ви­нов­ни­цы смер­ти сво­его сы­на. И это ре­шение фи­нала  пред­став­ля­ет­ся най­ден­ным ре­жис­се­ром дос­та­точ­но  убе­дитель­но. В кон­це кон­цов, мож­но быть бла­годар­ны­ми те­ат­ру да­же за проб­лески  чувств в пос­та­нов­ке пь­есы, ко­торая так труд­но да­ет­ся в пос­ти­жении и по­ныне.

_________________________
На фо­то: Сце­на из спек­такля по пь­есе А.П. Че­хова "Чай­ка". Оден Тор­нтон в ро­ли Ни­ны За­реч­ной и Мор­ган Рит­чи в ро­ли Треп­ле­ва.

/Рhoto: T. Charles Erickson/