РУССКИЕ ЯНКИ НА МИССИСИПИ

При­дет­ся на­чать из­да­ли, из­ви­ните за не­удобс­тво. Пред­ставь­те се­бе, ес­ли это не слиш­ком слож­но, спо­кой­ную жизнь в аме­рикан­ской глу­бин­ке, штат Мис­си­сипи. Хиндс Комь­юни­ти Кол­ледж, пря­мо ска­жем, не слиш­ком прес­тижное, но дос­той­ное аме­рикан­ское учеб­ное за­веде­ние. Ка­фед­ра кри­мино­логии и ра­бота­ющий там пре­пода­ватель, лы­сый и бод­рый ду­хом мис­тер Год­фрид Гар­нер. Ког­да-то он уви­дел фильм с учас­ти­ем Эн­то­ни Хоп­кинса и Энн Бан­крофт "84 Че­ринг Кросс Ро­уд" о 20-лет­ней пе­репис­ке меж­ду ге­ро­ями филь­ма, по­жилым ра­бот­ни­ком ан­глий­ско­го книж­но­го ма­гази­на "Маркс и Ком­па­ни" (за­меть­те, ни­како­го от­но­шения к из­вес­тно­му нам Мар­ксу не име­юще­го) и мо­лодой аме­рикан­кой, ра­бота­ющей в из­да­тель­стве.

Так вот, во­ис­ти­ну, "нам не да­но пре­дуга­дать"... Вдох­новлен­ный вос­по­мина­ни­ями о не­ког­да уви­ден­ном филь­ме, мис­тер Гар­нер ре­шил в те са­мые "ли­хие де­вянос­тые", как их при­нято те­перь в Рос­сии на­зывать, за­те­ять пе­репис­ку с Ин­сти­тутом фи­лосо­фии и пра­ва Азер­бай­джа­на, да­бы по­мочь лю­дям, стра­да­ющим от вой­ны за На­гор­ный Ка­рабах. А вы го­вори­те: "Что ему Ге­куба?", то есть не вы, а Шек­спир, ко­неч­но. Чьи-то судь­бы и стра­дания ока­зались вдруг близ­ки сер­дцу че­лове­ка, уда­лен­но­го от Азер­бай­джа­на на ог­ромное рас­сто­яние (ес­ли кто за­хочет убе­дить­ся, как да­лек жар­кий штат Мис­си­сипи от сол­нечно­го Азер­бай­джа­на, взгля­ните на гло­бус). Они да­же не на од­ной ши­роте, не го­воря уже о ме­риди­ане. Итак, я воз­вра­ща­юсь к на­шему ге­рою.

Мис­тер Гар­нер всту­пил в пе­репис­ку с ад­ми­нис­тра­ци­ей Ин­сти­тута фи­лосо­фии и пра­ва ("пра­во", он рас­су­дил, име­ет от­но­шение к кри­мино­логии, ко­торой он за­нимал­ся), а за­тем по­мес­тил за­мет­ку в га­зете о стра­да­ющих от ужа­сов вой­ны жи­телях да­лекой рес­публи­ки, при­зывая от­клик­нуть­ся мес­тную пуб­ли­ку. Сам мис­тер Гар­нер не толь­ко при­зывал лю­дей при­со­еди­нить­ся к сво­ему по­чину, но был в пер­вых ря­дах "по­сыль­щи­ков". Как го­ворил он, по сви­детель­ству мес­тной га­зеты: "Мне ка­жет­ся, что пой­ти в ма­газин, выб­рать ве­щи и пос­лать их по поч­те - это ме­лочь для ме­ня, в то вре­мя как по­лучить что-то, то, что лю­ди не мо­гут ку­пить или за чем им нуж­но сто­ять в трех-че­тырех­ча­совой оче­реди, - это боль­шое де­ло".

Мес­тные жи­тели, мно­гие из ко­торых до это­го слы­хом ни слы­хива­ли об Азер­бай­джа­не, тем па­че о Ка­раба­хе, ста­ли по­сылать мис­те­ру Гар­не­ру пись­ма и зво­нить, пред­ла­гая по­мочь. Ад­ми­нис­тра­ция на­шего ин­сти­тута рас­су­дила, что на­ша семья под­хо­дит на роль ре­ципи­ен­тов аме­рикан­ской по­мощи, так как у нас бы­ло двое ма­лень­ких де­тей и на под­хо­де был тре­тий, вер­нее, третья.

Та­ким вот при­чуд­ли­вым из­во­ротом судь­бы че­рез ин­сти­тут, где мы с му­жем ра­бота­ли в то вре­мя, я всту­пила в пе­репис­ку с дву­мя аме­рикан­ка­ми, жи­вущи­ми в раз­ных го­род­ках от­зывчи­вого шта­та. Од­ну из них зва­ли и, сла­ва Бо­гу, до сих пор зо­вут Лек­ви­та, а дру­гую Ра­мона. Пусть вас не удив­ля­ет имя Лек­ви­та (Lequieta). Его при­дума­ла мать на­шей ге­ро­ини, по име­ни од­но­го из пер­со­нажей ма­ло ко­му из­вес­тно­го ро­мана. Лек­ви­та, как вы­яс­ни­лось, бы­ла по уши заг­ру­жен­ным ме­дицин­ским ра­бот­ни­ком, об­ре­мене­на за­ботой о не впол­не здо­ровой до­чери, сво­ими проб­ле­мами со здо­ровь­ем, име­ла так­же му­жа, дру­гую взрос­лую дочь с вну­ками, у ко­торых то­же бы­ли серь­ез­ные проб­ле­мы со здо­ровь­ем, ста­рую мать, ку­чу род­ни, дру­зей, цер­ковь, ко­торую она ре­гуляр­но по­сеща­ла (она бап­тис­тка). Жизнь Лек­ви­ты яв­ля­лась не прос­то за­пол­ненной до кра­ев, но аж пе­рели­валась че­рез эти са­мые края, а тут еще ка­кие-то лю­ди с их проб­ле­мами из чу­жой стра­ны, не­ведо­мые, как мар­си­ане. Пред­став­ля­ете?

Ра­мона бы­ла да­леко не столь ак­тивна, как Лек­ви­та, но, бу­дучи за­муж­ней жен­щи­ной с ре­бен­ком, она бы­ла так­же по­вяза­на сетью кров­но-родс­твен­ных уз. К че­му ей да­лись ка­кие-то нез­на­ком­цы из не­ведо­мой до­селе стра­ны? Не­пос­ти­жимо! Тем не ме­нее за­вяза­лась пе­репис­ка на бы­товом, че­лове­чес­ком уров­не, ни гра­на по­лити­ки, поп­лы­ли че­рез оке­ан пись­ма и фо­тог­ра­фии, пош­ли из Аме­рики по­сыл­ки с мы­лом, ко­фе, ча­ем, коп­че­ным мя­сом, сло­вом, не­пор­тя­щими­ся ве­щами, ли­бо съ­едоб­ны­ми, ли­бо при­год­ны­ми для хо­зяй­ства. В пер­вом пись­ме нам Ис­тлин, дочь Лек­ви­ты, пи­сала: "Мы наб­лю­да­ем за по­лити­чес­ки­ми пе­реме­нами и на­де­ем­ся, что ва­ша часть Рос­сии не на­ходит­ся в силь­ном упад­ке. Мы жи­вем в стра­не, ко­торая бы­ла удач­ли­ва и бла­гос­ло­вен­на. Мы хо­тим по­мочь Ва­шей семье. Мы не зна­ем Ва­ши спе­цифи­чес­кие нуж­ды, но чувс­тву­ем, что мы как аме­рикан­цы мо­жем сыг­рать свою ма­лую роль в по­мощи вам".

Как чи­тате­ли, на­де­юсь, хо­рошо пом­нят, жизнь бы­ла не­лег­ка в ту по­ру. Мы про­дава­ли ве­щи и со­бира­лись у­ехать в США на пос­то­ян­ное мес­то жи­тель­ства. Не­кото­рое вре­мя я не пи­сала об этих пла­нах на­шим бла­годе­тель­ни­цам, но поб­ли­же к го­товя­щему­ся отъ­ез­ду на­писа­ла, что мы, впол­не ве­ро­ят­но, ско­ро уви­дим­ся. Обе от­клик­ну­лись с эн­ту­зи­аз­мом, осо­бен­но Лек­ви­та, бо­лее энер­гичная по на­туре.

И вот в мае 1993 го­да я, ко­торой на сле­ду­ющий ме­сяц пред­сто­яло раз­ре­шить­ся от бре­мени, мой муж и на­ши две ма­лень­кие доч­ки при­лете­ли в нью-й­орк­ский а­эро­порт Кен­не­ди. Труд­ности на­чались с пер­во­го дня, и это при том, ка­кая не­веро­ят­ная по­мощь ока­зыва­ет­ся эмиг­рантам в США, осо­бен­но ле­галь­ным, осо­бен­но со ста­тусом бе­жен­цев. Тем не ме­нее быт, изу­чение язы­ка, по­иск ра­боты, хож­де­ние по вра­чам и дан­тистам (один из пер­вых им­пе­рати­вов, ко­торо­му на­до бы­ло пос­ле­довать как мож­но ско­рее: ни­како­го ме­тал­ла во рту!), бе­гот­ня по наз­на­чен­ным встре­чам по по­воду по­мощи и по­собий, сло­вом, вся эта воз­ня не вос­пре­пятс­тво­вала, тем не ме­нее, на­шему об­ще­нию с аме­рикан­ски­ми мис­си­сип­ски­ми друзь­ями. Лек­ви­та те­перь уже не по­сыла­ла мы­ла или ко­фе, но за­час­тую об­на­ружи­вались в пись­ме от нее двад­цать дол­ла­ров с це­левым наз­на­чени­ем на "Мак­до­налдс", то вдруг при­ходи­ла по­сыл­ка с кра­сивым дет­ским пос­тель­ным бель­ем, то кас­се­ты с дет­ски­ми пе­сен­ка­ми (что­бы де­ти учи­ли ан­глий­ский).

Од­нажды Лек­ви­та прис­ла­ла од­но­разо­вую фо­тока­меру с прось­бой сде­лать фо­тог­ра­фии всей семьи, вклю­чая неп­ре­мен­но ба­бушек и де­тей, и пос­лать ка­меру об­ратно, что­бы мы не тра­тились на фо­топе­чать, а что­бы мы не тра­тились на пе­ресыл­ку, при­лагал­ся кон­верт с об­ратным ад­ре­сом, уже оп­ла­чен­ный. По­ток про­яв­ле­ний ее лю­бов­ной за­боты к нам не ис­ся­кал. На­конец Лек­ви­та ска­зала мне, что хо­чет нас на­вес­тить и при­едет к нам. Нас это из­вестие об­ра­дова­ло и взвол­но­вало. Как при­нимать на­шу до­рогую гостью, ког­да мы са­ми жи­ли в квар­ти­ре из двух ком­нат на пять че­ловек, что по аме­рикан­ским нор­мам да­леко не адек­ватно? На­ша квар­ти­ра бы­ла не­от­ре­мон­ти­рован­ной, с ме­белью, боль­шая часть ко­торой бы­ла ли­бо по­даре­на в бла­гот­во­ритель­ных це­лях, ли­бо по­доб­ра­на на ули­це. Но Лек­ви­та бы­ла не­ус­тра­шима, и час на­шей встре­чи нас­тал.

Ког­да мы при­еха­ли в США, то, как и все эмиг­ранты, ис­пы­тали "куль­тур­ный шок". Та­кой же шок, не­сом­ненно, ощу­тила на­ша гостья. Ма­ло то­го, что тем­пы жиз­ни в су­мас­шедшем Нью-Й­ор­ке, где во­дите­ли соб­лю­да­ют пра­вила до­рож­но­го дви­жения, на­вер­ное, ху­же, чем где бы то ни бы­ло в Аме­рике (все рав­но с Азер­бай­джа­ном не срав­нить!), от­ли­ча­ют­ся от про­вин­ци­аль­но­го нес­пешно­го те­чения жиз­ни, от­ку­да при­еха­ла на­ша гостья, но еще на­ша семья бы­ла чрез­вы­чай­но эк­зо­тич­ной для нее: на­меша­но столь мно­го кро­вей и куль­тур­ных вли­яний, что дай Бог на­шим де­тям за­пом­нить и ус­во­ить хоть ма­лую то­лику это­го ба­гажа!

Но Лек­ви­та от­важно про­бова­ла лю­бые блю­да, ко­торы­ми мы ее пот­че­вали, ка­кими бы стран­ны­ми ни ка­зались они ей; бу­дучи воп­ло­щени­ем неп­ри­хоти­вос­ти, она спа­ла на мат­ра­се, ко­торый ле­жал на по­лу (у нас не бы­ло в ту по­ру кро­ватей), хо­дила с на­ми на все не­об­хо­димые встре­чи и ме­роп­ри­ятия, ни на что не жа­лова­лась и в то же вре­мя не упус­ка­ла воз­можнос­ти при­об­щить нас к ис­конно аме­рикан­ским ре­али­ям. То она по­вела ме­ня с деть­ми есть мо­роже­ное в ма­газин той же ком­па­нии, ку­да во­дила сво­их вну­ков, Baskin & Robins, то мы от­пра­вились в ки­но (впер­вые в Аме­рике!) смот­реть фильм, вер­нее, муль­фильм, Lion King, ко­торый лю­били ее вну­ки. До это­го мы в ки­но не хо­дили, так как счи­тали это не­нуж­ной рос­кошью (тра­тить во­семь дол­ла­ров на би­лет, ког­да мож­но взять фильм нап­ро­кат или пос­мотреть его по те­леви­зору!). Лек­ви­те неп­ре­мен­но нуж­но бы­ло пой­ти на мю­зикл "Мисс Сай­гон" и пог­ля­деть, как вер­то­лет са­дит­ся на сце­ну. Это бы­ла тро­гатель­ная ис­то­рия о вь­ет­нам­ской вой­не, и о люб­ви аме­рикан­ско­го во­ен­но­го и вь­ет­нам­ской де­вуш­ки, и, ко­неч­но, об их раз­лу­ке (опе­ра "Ма­дам Бат­тер­фляй" в об­легчен­ном ва­ри­ан­те). Спек­такль мне очень пон­ра­вил­ся: мощ­ные го­лоса, прек­расная ре­жис­су­ра. В от­ли­чие от Лек­ви­ты, вер­то­лет ме­ня ин­те­ресо­вал в пос­леднюю оче­редь. Впро­чем, нас обе­их зах­ва­тило дей­ствие. Ес­ли б не она, мне бы это­го мю­зик­ла не уви­дать: не прос­то по­тому, что до­рого, а по­тому еще, что по­сеще­ние мю­зик­лов не бы­ло при­ори­тет­но и так и не ста­ло частью на­шей жиз­ни в Аме­рике. Те­перь мю­зикл "Мисс Сай­гон" снят с те­ат­раль­но­го ре­пер­ту­ара, хо­тя го­товит­ся его эк­ра­низа­ция.

В то вре­мя я со­бира­лась пос­ту­пать в кол­ледж на биб­ли­отеч­ный фа­куль­тет (в Аме­рике стать биб­ли­оте­карем мож­но, толь­ко имея пред­ва­ритель­но выс­шее об­ра­зова­ние, то есть это сво­его ро­да надс­трой­ка над ба­зисом, а выс­шее об­ра­зова­ние мо­жет быть в ка­кой угод­но об­ласти, от би­оло­гии до ис­то­рии ис­кусс­тва). Лек­ви­та сто­ичес­ки по­еха­ла со мной из од­но­го кон­ца го­рода в дру­гой, из Брук­ли­на в Квинс, а до­рога в кол­ледж за­няла у нас два с по­лови­ной ча­са толь­ко в один ко­нец. В кол­ледже она тер­пе­ливо вы­жида­ла, по­ка я по­лучу воз­можность за­регис­три­ровать­ся в нуж­ный класс. Во­об­ще ан­гло­сак­сон­ская вы­дер­жка, хоть пред­ки Лек­ви­ты и бы­ли од­ни­ми из пер­вых пос­ле­дова­телей Ко­лум­ба, вы­садив­ши­мися на бре­га Но­вого Све­та, сох­ра­нилась в куль­тур­ном ба­гаже на­шей гостьи. Си­деть в ма­лень­ком ко­ридор­чи­ке бы­ло нег­де, и Лек­ви­та, как ти­пич­ная аме­рикан­ка, усе­лась на по­лу. Аме­рикан­цы во­об­ще спо­кой­но от­но­сят­ся к та­ким ве­щам: у всех есть сти­раль­ные ма­шины и пос­ти­рать белье не­боль­шой труд. Не пом­ню, сколь­ко Лек­ви­та про­была у нас в гос­тях. Пом­ню толь­ко, что ее пре­быва­ние бы­ло не в тя­гость, а в ра­дость: так неп­ри­хот­ли­во и скром­но она дер­жа­лась, так го­това бы­ла по­делить­ся с на­ми той Аме­рикой, ко­торую лю­била и ко­торой гор­ди­лась.

Про­шел год, приб­ли­жалось сле­ду­ющее ле­то, ле­то 1995 го­да. Мо­ей млад­шей доч­ке бы­ло поч­ти два го­дика, а мы еще ниг­де не бы­ли, кро­ме Нью-Й­ор­ка, да и в Нью-Й­ор­ке, что гре­ха та­ить, бы­ло не до эк­скур­сий и куль­тур­ных раз­вле­чений. И тут Лек­ви­та вдруг мне за­яв­ля­ет: "Ли­ана, я хо­чу, что­бы Вы при­еха­ли на Мис­си­сипи". "За­чем, Лек­ви­та?" "Я хо­чу, что­бы вы зна­ли, что не вся Аме­рика по­хожа на Брук­лин, Нью-Й­орк". Ав­то­ритет Лек­ви­ты был вы­сок в на­ших гла­зах, мы ее по­чита­ли вро­де свя­той, но ехать сей­час, всей семь­ей, к чер­ту на ро­га, ког­да мил­ли­он проб­лем и дел, и не­ус­тро­ен­ный быт, и де­нег нет?.. Как я ра­да, что, воп­ре­ки здра­вому смыс­лу, мы мах­ну­ли ру­кой на ос­таль­ные де­ла и со­вер­ши­ли эту по­ез­дку! Нуж­но, неп­ре­мен­но нуж­но ид­ти на­пере­кор здра­вому смыс­лу! Ина­че нас во­век не от­ле­пить от ку­хон­ной пли­ты и до­маш­них шле­пан­цев.

Лек­ви­та жда­ла на­шего при­ез­да, как ждут са­мую до­рогую род­ню. Она раз­ра­бота­ла прог­рамму "куль­тур­ных ме­роп­ри­ятий" и взя­ла от­пуск на все вре­мя на­шего пре­быва­ния у нее в гос­тях. Ее бес­по­ко­ило все, вплоть до то­го, в ка­ком ря­ду мы бу­дем си­деть в са­моле­те и как мы бу­дем пи­тать­ся во вре­мя пе­ресад­ки в Цин­цинна­ти (она нам пос­ла­ла день­ги на ланч!)

Итак, мой муж, я и на­ши две стар­шие де­воч­ки (млад­шая, пог­ля­дев на са­молет в не­бе и за­мет­но ис­пу­гав­шись, ска­зала, что она ос­та­нет­ся "у ба­бус­ки") вы­лете­ли на юг. Кро­шеч­ный го­родок Мэ­ги (Magee), где жи­ла Лек­ви­та, нас­чи­тывал око­ло трех с по­лови­ной ты­сяч жи­телей и на­поми­нал боль­шой по­селок. Фер­мы, ко­ровы, ку­ры (в план на­шего ви­зита вош­ли по­сеще­ние пти­цефаб­ри­ки и ку­риной фер­мы), зе­леные пас­тби­ща... Мы по­сели­лись в трей­ле­ре (до­мик на ко­лесах) у Лек­ви­ты, он был до­пол­не­ни­ем к ее не­боль­шо­му до­му. Мы во­очию убе­дились, как не­нам­но­го ус­ло­вия жиз­ни в аме­рикан­ской про­вин­ции от­ли­ча­ют­ся от жиз­ни в боль­шом го­роде, а то и пре­вос­хо­дят. Где в Нью-Й­ор­ке мож­но уви­деть кро­шеч­ных ко­либ­ри, раз­ве что в зо­опар­ке? Мно­гие аме­рикан­цы не пред­став­ля­ют, что оз­на­ча­ет жить в стра­не треть­его ми­ра, где ту­алет­ной бу­маги ник­то во­век не ви­дел в об­щес­твен­ном ту­але­те, не го­воря уже о дет­ских од­но­разо­вых под­гузни­ках, то бишь пам­персах. На ко­рот­кое вре­мя мы ста­ли вро­де мес­тных зна­мени­тос­тей: то мы бе­седу­ем с кор­респон­ден­ткой га­зеты, то Лек­ви­та та­щит нас выс­ту­пать пе­ред школь­ни­ками, где мы пред­ста­ем пе­ред ни­ми во всем ве­лико­лепии на­шего пло­хого ан­глий­ско­го и рас­ска­зыва­ем о да­леких кра­ях, от­ку­да мы при­были, о рес­публи­ке, наз­ва­ние ко­торой они не смо­гут вы­гово­рить и тут же за­будут. Мы по­ем "пес­ню про ко­ров", то есть "да­леко, да­леко, на лу­гу па­сут­ся ко...", что со­от­ветс­тву­ет и дет­ской а­уди­тории, и мес­тно­му ко­лори­ту. Лек­ви­та зна­комит нас со сво­ими ув­ле­чени­ями, од­но из ко­торых - се­мей­ная ге­не­ало­гия, а дру­гое - кол­лекция чай­ни­ков. Я не знаю нас­чет цен­ности кол­лекции чай­ни­ков, но се­мей­ная ге­не­ало­гия Лек­ви­ты - за­нятие очень ин­те­рес­ное и глу­бокое: ведь она при­над­ле­жит к об­щес­тву "До­черей Аме­рикан­ской Ре­волю­ции", ко­торое вклю­ча­ет тех, чьи пред­ки по­мога­ли США об­рести не­зави­симость от Ан­глии.

Пред­ки Лек­ви­ты прип­лы­ли в Мэ­риленд и Джор­джию в кон­це 1700-х го­дов. Они ос­та­лись в Джор­джии, а за­тем за учас­тие в вой­не про­тив ан­гли­чан пра­витель­ство да­ло им зем­ли в Ала­баме. И толь­ко за­тем, как гла­сят се­мей­ные ан­на­лы, че­тыре бра­та и две сес­тры дви­нулись на Мис­си­сипи и там осе­ли. За­нятие ге­не­ало­ги­ей очень по­пуляр­но сре­ди аме­рикан­цев, и мож­но толь­ко по-хо­роше­му по­зави­довать тем воз­можнос­тям, ко­торы­ми об­ла­да­ют жи­тели Но­вого Све­та для по­ис­ка сво­их кор­ней. На­ша быв­шая Со­ветия с ее тре­мя ре­волю­ци­ями, вой­на­ми и реп­ресси­ями, в ог­не ко­торых сго­рели ты­сячи ар­хи­вов и унич­то­жалась ис­то­рия лю­дей, к со­жале­нию, не бла­гоп­ри­ятс­тво­вала по­доб­но­му за­нятию. Но я от­влек­лась.

Итак, ста­рани­ями Лек­ви­ты за­еха­ли мы в го­родок Джэк­сон, где встре­тились с мис­те­ром Гар­не­ром, "ви­нов­ни­ком" на­шего зна­комс­тва (см. на­чало статьи). Бла­года­ря Лек­ви­те, мы поз­на­коми­лись с Ра­моной, ко­торая то­же по­мога­ла нам по­сыл­ка­ми, ког­да мы жи­ли в Ба­ку. Мед­ли­тель­ная до­мозяй­ка Ра­мона ни­чем не на­поми­нала энер­гичную и де­ловую Лек­ви­ту, у ко­торой сло­во не рас­хо­дилось с де­лом. Лек­ви­та соч­ла сво­им дол­гом по­тащить нас на выс­тавку "Двор­цы Санкт-Пе­тер­бурга", про­ходив­шую в то вре­мя в Джек­со­не. Нам, пря­мо ска­жем, эта выс­тавка не очень бы­ла нуж­на, так как мы двор­цы ви­дали во­очию, а де­ти на­ши ни­чего в этом по­ка не по­нима­ли, но мы по­кор­но поб­ро­дили сре­ди цвет­ных фо­тог­ра­фий и му­ляжей. Мы при­ходим в гос­пи­таль, где ра­бота­ет на­ша бла­годе­тель­ни­ца и где нас ок­ру­жа­ют при­вет­ли­вые ли­ца ее сос­лу­жив­цев. Мы зна­комим­ся с мно­гочис­ленной род­ней Лек­ви­ты, и в на­шу честь ус­тра­ива­ет­ся се­мей­ный обед, где нас уго­ща­ют тра­дици­он­ны­ми блю­дами южан: ку­куруз­ный хлеб, ово­щи, не­ведо­мые нам, но сре­ди оби­лия блюд и на­пит­ков вы не най­де­те ни­чего ал­ко­голь­но­го. Здесь очень осуж­да­ет­ся вы­пив­ка и пить се­бе поз­во­ля­ют толь­ко в муж­ской ком­па­нии на охо­те, а на се­мей­ных зас­толь­ях - ни-ни! Жа­ра сто­яла чу­довищ­ная, прос­то па­рило так, что ду­малось о Сред­ней Азии и нес­час­тных ра­бах на план­та­ци­ях в да­леком прош­лом. Ес­ли бы не кон­ди­ци­оне­ры, уж не знаю, как бы мы вы­дер­жа­ли та­кие тем­пе­рату­ры, нес­мотря на ба­кин­скую за­кал­ку! На­ци­ональ­ный парк в Вик­сбер­ге, где сто­ят ме­мори­лы по­гиб­шим во­инам, как се­веря­нам, так и южа­нам, и где в 1863 го­ду гре­мела од­на из ре­ша­ющих битв граж­дан­ской вой­ны, те­перь пред­став­ля­ет со­бой зе­леное по­ле, ды­шащее ми­ром и по­ко­ем.

Мы про­чувс­тво­вали, что ис­то­рия стра­ны ощу­щалась мно­гими жи­теля­ми юга как пер­со­наль­ная са­га, тем бо­лее, что у мно­гих, вклю­чая Лек­ви­ту, с граж­дан­ской вой­ной и пе­рене­сен­ны­ми ли­шени­ями бы­ли свя­заны се­мей­ные ле­ген­ды и оби­ды на се­верян, ра­зорив­ших юг. Нес­лу­чай­но, ког­да мы про­щались с ее сес­трой, Ро­веной, она спро­сила ме­ня, об­няв: "Те­перь Вы от­пра­витесь в этот боль­шой пло­хой го­род?" Имел­ся в ви­ду, ко­неч­но, Нью-Й­орк, и мы в ее гла­зах бы­ли "ян­ки", то есть се­веря­нами. Ко­неч­но, до­рогая Ро­вена, не толь­ко от­прав­люсь, но бу­ду здесь жить и по­живать, ведь имен­но Нью-Й­орк, как ни сок­ру­шай­ся по это­му по­воду и что ни го­вори, - иде­аль­ное мес­то для эмиг­рантов.

Все бы­ло но­во и не­обыч­но для нас на Мис­си­сипи: мы впер­вые мы­ли ма­шину в ав­то­мой­ке, впер­вые бро­дили по мел­ко­му и теп­ло­му Мек­си­кан­ско­му за­ливу, впер­вые по­быва­ли в ак­ва­пар­ке и в ка­зино, где муж про­иг­рал "од­но­руко­му бан­ди­ту" ку­чу ме­лочи, вы­дан­ной ему Лек­ви­той на счастье, ели нью-ор­ле­ан­скую ос­трую еду и слу­шали про­поведь стро­гого пас­то­ра в бап­тист­ской цер­кви, к ко­торой при­над­ле­жали Лек­ви­та и ее семья. Со сты­дом вспо­минаю, что чем па­тетич­нее и сер­ди­тее ста­новил­ся пас­тор, чем сми­рен­нее и прис­ты­жен­нее гор­би­лась его пас­тва, тем ве­селее ста­нови­лось на­шим де­тям, ед­ва сдер­жи­вав­шим смех. Но Лек­ви­та ни­чуть не оби­делась и про­яви­ла мас­су то­леран­тнос­ти.

По­чему мне все это вспо­мина­ет­ся те­перь, сем­надцать лет спус­тя? Мо­жет, с го­дами мы все боль­ше при­уча­ем­ся осоз­на­вать, что са­мое боль­шое чу­до - это че­ловек. Ста­рая ис­ти­на, из­вес­тная Со­фок­лу. Пом­ни­те? "Мно­го есть чу­дес на све­те. Че­ловек - их всех чу­дес­ней". Я ра­да, что сох­ра­нила ста­рые пись­ма от Ра­моны и Лек­ви­ты, что у ме­ня в пап­ке хра­нят­ся по­жел­тевшие вы­рез­ки из га­зет. В од­ной из них Лек­ви­та пи­шет о сво­ей ра­боте те­рапев­та-рес­пи­рато­ра, спе­ци­алис­та по ле­гоч­ным проб­ле­мам, кто спа­са­ет боль­ных ас­тмой, кру­поз­ным вос­па­лени­ем лег­ких, лю­дей с хро­ничес­ки­ми ле­гоч­ны­ми за­боле­вани­ями, де­тей с не­дораз­ви­тыми лег­ки­ми, ро­див­шихся преж­девре­мен­но.

Ее стар­ший внук, Дже­коб, был усы­нов­лен в мла­ден­чес­тве с сог­ла­сия его ма­тери-аме­рикан­ки, ко­торая уже име­ла нес­коль­ких де­тей и за де­неж­ную мзду "ус­ту­пила" сво­его сы­на. Кста­ти, Дже­кобу о его усы­нов­ле­нии со­об­щи­ли его при­ем­ные ро­дите­ли, как толь­ко он стал что-то по­нимать, при­чем пре­под­несли это из­вестие не как неч­то по­зор­ное, а как факт, ко­торым мож­но гор­дить­ся: "Ты, мол, до­рого нам дос­тался, ты у нас та­кой цен­ный сын". Че­рез нес­коль­ко лет дочь Лек­ви­ты за­бере­мене­ла и ро­дила сы­на. Лек­ви­та пи­шет о том, как Дже­коб не­од­нократ­но "ожив­лял" сво­его млад­ше­го бра­тиш­ку, Бен­джа­мена, ока­зывая пер­вую по­мощь, ког­да у то­го слу­чались час­тые ос­та­нов­ки сер­дца. За­тем у до­чери Лек­ви­ты ро­дил­ся млад­ший сы­ниш­ка. Ро­дил­ся он поч­ти на ме­сяц рань­ше, лег­кие у не­го не бы­ли впол­не раз­ви­ты, и при­ходи­лось его дер­жать дол­го в боль­ни­це при под­дер­жке хит­ро­ум­ных ме­дицин­ских при­боров. И это про­ис­хо­дило в то вре­мя, ког­да Лек­ви­та по­мога­ла ка­ким-то не­из­вес­тным лю­дям из да­лекой стра­ны, где она ни ра­зу не бы­ла и вряд ли по­быва­ет!

Лек­ви­та до сих пор ос­та­ет­ся близ­ким дру­гом на­шей семьи, она при­ез­жа­ла к нам в Нью-Й­орк еще раз и да­же дер­зну­ла за­лезть вмес­те с на­шими деть­ми на Ста­тую Сво­боды. Ког­да ура­ган Кат­ри­на об­ру­шил­ся на штат Мис­си­сипи, мы поз­во­нили Лек­ви­те, же­лая уз­нать о ее бла­гопо­лучии. Она пер­со­наль­но не пос­тра­дала, но ска­зала: "Мо­литесь за нас". Лек­ви­та уже не по­мога­ет нам ма­тери­аль­но, да это­го дав­но и не тре­бу­ет­ся. Ког­да-то ее дочь Ис­тлин на­рисо­вала нам в пись­ме кар­ти­ну бу­дуще­го бла­годенс­твия: как мы бу­дем ког­да-ни­будь си­деть на кры­леч­ке собс­твен­но­го до­ма и от­ды­хать, уп­ла­тив на­логи го­сударс­тву и вы­пол­нив тем са­мым свой об­щес­твен­ный долг. Ме­ня эта кар­тинка уми­ля­ет тем, что че­рез нее, как в ще­лоч­ку, прог­ля­дыва­ет пря­мая чес­тная пси­холо­гия аме­рикан­ских тру­дяг из глу­бин­ки, ве­лико­душ­ных, от­зывчи­вых, го­товых сле­довать божь­им за­пове­дям. Мне Лек­ви­та ска­зала, что мы ее смо­жем от­бла­года­рить тем, что бу­дем по­могать дру­гим, что я и де­лаю по ме­ре сил, но речь сей­час не обо мне...

Опуб­ли­кова­но в жур­на­ле:
"Зна­мя" 2012, №7

_________________
На фо­то: Лек­ви­та.