ВЫБОРЫ

Поль­ская де­лега­ция при­лете­ла  в Тби­лиси. Гос­тей раз­мести­ли в гос­ти­нице "Ад­жа­рия", а я от­пра­вилась но­чевать до­мой. На сле­ду­ющий день ут­ром я подъ­еха­ла к зда­нию гос­ти­ницы, что­бы соп­ро­вож­дать груп­пу на встре­чу в ЦК ком­партии Гру­зии. У вхо­да нат­кну­лась на ру­ково­дитель­ни­цу де­лега­ции - на­шу пре­пода­ватель­ни­цу по ком­со­молу. Эта ма­лень­кая жен­щи­на  - хо­дячий сгус­ток энер­гии и нер­вов - но­силась по тро­ту­ару и пы­талась вы­яс­нить у ред­ких про­хожих, где на­ходит­ся бли­жай­ший из­би­ратель­ный учас­ток.

- Свет, ты че­го, спя­тила? - уди­вилась я.
  
- По­чему? - от­ве­тила оза­бочен­ная Свет­ла­на. - Ведь се­год­ня вы­боры. Я взя­ла в Мос­кве от­кре­питель­ный та­лон.  По­чему в гос­ти­нице нет учас­тка для при­ез­жих, не по­нимаю!

-  Пе­рес­тань, ты же в Тби­лиси! Ко­му ну­жен твой го­лос! Все рав­но бу­дет 99,98%!
  
-  Это мое пра­во, да­рован­ное на­шей Кон­сти­туци­ей!
  
-  Зна­ешь, как го­лосо­вали в Тби­лиси в мо­ем детс­тве? Стар­ший по дво­ру с ве­чера   
со­бирал у всех со­седей пас­порта, а ут­ром шел го­лосо­вать. Как ви­дишь, на ре­зуль­та­тах го­лосо­вания это ни­как не ска­залось.

-  Что ты мне го­лову мо­рочишь! - Све­тик на­чинал за­кипать. - Я го­лосую ина­че. Мы на тер­ри­тории Со­вет­ско­го Со­юза, и я хо­чу ис­полнить свой долг!

Черт! С ней луч­ше не свя­зывать­ся, а то еще до­несет в де­канат, что я с през­ре­ни­ем от­но­шусь к столь свя­тому де­лу. И я  вмес­те с ней на­чала расс­пра­шивать про­хожих. По­жилая гру­зин­ка бы­ла столь лю­без­на, что от­ве­ла разъ­ярен­ную Све­ту  на  учас­ток, где чле­ны из­бирко­ма дол­го не мог­ли по­нять, за­чем она при­вез­ла от­кре­питель­ный та­лон. Но стол­кнув­шись с та­ким силь­ным же­лани­ем впер­вые, ми­лые жен­щи­ны - чле­ны из­би­ратель­ной ко­мис­сии -  пош­ли  Све­те навс­тре­чу и раз­ре­шили опус­тить бюл­ле­тень в  ур­ну.  
    
В свя­зи со смеш­ным эпи­зодом, свя­зан­ным с  вы­бора­ми в Тби­лиси, вспом­ни­лось и мое  учас­тие в пред­вы­бор­ной кам­па­нии. В  ком­со­моль­ской шко­ле  всех пе­ревод­чи­ков, и ме­ня в том чис­ле,  пос­то­ян­но прив­ле­кали к ра­боте  в ка­чес­тве аги­тато­ров и чле­нов из­би­ратель­ных ко­мис­сий.

Пос­ле окон­ча­ния лек­ций при­ходи­лось хо­дить по  близ­ле­жащим до­мам и све­рять ста­рые спис­ки жиль­цов с фак­ти­чес­ким сос­то­яни­ем. В  се­миде­сятые го­ды лю­ди спо­кой­но от­кры­вали две­ри, охот­но бе­седо­вали, час­то уго­щали ча­ем, пи­рож­ка­ми с ка­пус­той и лу­ком. Но бы­ли и та­кие, что гро­зились не прий­ти на вы­боры из-за то­го, что  ЖЭК от­ка­зыва­ет­ся сде­лать ре­монт в кух­не, ко­торую за­лили со­седи. Иног­да лю­ди прос­то  кри­чали с бал­ко­на, что две­ри не от­кро­ют ни за что и ни­ког­да.

Для та­ких слу­ча­ев в раз­ли­нован­ных спис­ках су­щес­тво­вала спе­ци­аль­ная гра­фа, в ко­торой мы де­лали над­ле­жащие по­мет­ки: "от­ка­зыва­ет­ся от учас­тия в вы­борах", "не от­кры­ва­ет две­ри, так как дер­жит на бал­ко­не ко­зу". Све­рен­ные спис­ки сда­вались на­чаль­ству, ко­торое де­лало со­от­ветс­тву­ющие вы­воды. Пос­коль­ку в на­шем ок­ру­ге бал­ло­тиро­вал­ся то­варищ Гри­шин, лю­бой ме­лочи при­дава­лось осо­бое зна­чение. Вы­боры дол­жны бы­ли прой­ти "на ура": ведь на­ша шко­ла  - иде­оло­гичес­кий центр Пе­ров­ско­го рай­она.

В пер­вый год ра­боты в ка­чес­тве аги­тато­ра я вста­ла в день вы­боров ча­сов в шесть ут­ра. На­пуган­ная уг­ро­зами на­чаль­ства, что о не про­голо­совав­ших бу­дут со­об­щать по мес­ту ра­боты, я ре­шила  спер­ва вы­пол­нить свой граж­дан­ский долг са­ма, а уж по­том  ча­сов с  вось­ми за­сесть в од­ном из клас­сов сред­ней шко­лы Пе­ров­ско­го рай­она..

Пос­ле раз­во­да я сня­ла ком­на­ту поб­ли­же к ра­боте, а квар­ти­ра быв­ше­го му­жа, где я бы­ла про­писа­на,  на­ходи­лась в Че­ремуш­ках, по­это­му до­бирать­ся приш­лось сна­чала на мет­ро, а по­том на  41-ом ав­то­бусе до ос­та­нов­ки "ули­ца Ви­ноку­рова".  Там, сре­ди пя­ти­эта­жек, на­ходи­лась шко­ла, в ко­торой мне пред­сто­яло го­лосо­вать.

В ос­новных спис­ках ме­ня не ока­залось. Сму­щен­ные чле­ны из­би­ратель­ной ко­мис­сии дол­го из­ви­нялись, оп­равды­вались, ва­лили все на не­опыт­ную аги­татор­шу, пос­ле че­го  пред­ло­жили мне прой­ти к от­дель­но­му сто­лу, за ко­торым сос­тавля­лись до­пол­ни­тель­ные спис­ки го­лосу­ющих. По­ка они спи­шут мои пас­пор­тные дан­ные, прой­дет ку­ча вре­мени, а мне на­до спе­шить!

Я умо­ляю их не бес­по­ко­ить­ся: мол, са­ма ра­ботаю аги­тато­ром, все по­нимаю, но, увы, уй­ти не уда­ет­ся. Ме­ня ло­вят на вы­ходе, зас­тавля­ют при­сесть к сто­лу, вно­сят в спи­сок мою фа­милию, да­ту рож­де­ния и мес­то про­пис­ки, вру­ча­ют лис­точки (то есть бюл­ле­тени), ко­торые я, не гля­дя, бро­саю в ур­ну, пос­ле че­го на всех па­рах не­сусь к ос­та­нов­ке.

В Веш­ня­ках ме­ня уже ждут. Го­лосо­вание на­чалось, хо­тя боль­шинс­тво лю­дей еще спит и к ур­нам идут од­ни пен­си­оне­ры. Семьи по­явят­ся ча­са че­рез  два-три. Вре­мя от вре­мени в ком­на­ту аги­тато­ров вхо­дит наш шеф - млад­ший на­уч­ный сот­рудник НИ­Ца (На­уч­но-ис­сле­дова­тель­ско­го цен­тра), рас­по­ложен­но­го на тер­ри­тории учеб­но­го за­веде­ния.

Ва­лек - па­рень бой­кий, де­ла­ет карь­еру се­мимиль­ны­ми ша­гами, кра­па­ет на­уч­ные тру­ды, час­то выс­ту­па­ет на кон­фе­рен­ци­ях с док­ла­дами о воз­раста­ющем вли­янии мо­лодеж­но­го дви­жения в сов­ре­мен­ном ми­ре. Пла­нов у не­го мно­го, вре­мени - ма­ло. Па­рень он вы­сокий, пле­чис­тый, сред­ней про­тив­ности.

Ме­ня раз­дра­жа­ют его при­лизан­ные чер­ные во­лосы, пыль­ные бо­тин­ки и мя­тые брю­ки. Как же­на раз­ре­ша­ет ему вы­ходить из до­ма в та­ком ви­де? Но Ва­лек весь в де­лах, свой внеш­ний вид счи­та­ет нор­маль­ным и прет в на­уку как танк.

На пер­вой же встре­че с аги­тато­рами он  со­об­щил: "Ра­бота­ем в до­мах по Алии Жем­чу­говой". Об­щее за­меша­тель­ство. Ва­лек  в шко­ле не пер­вый год, од­на­ко до сих пор не ус­во­ил, что Алия - это имя де­вуш­ки-снай­пе­ра по фа­милии Мол­да­гуло­ва, а "ал­лея Жем­чу­говой" - ули­ца, иду­щая от кус­ков­ско­го двор­ца, наз­ванная  в честь кре­пос­тной ак­три­сы Прас­ковьи Жем­чу­говой, иг­равшей на сце­не те­ат­ра, зда­ние ко­торо­го на­ходит­ся по сей день на тер­ри­тории кус­ков­ско­го пар­ка.

Ва­лек дер­жит в ру­ках бу­маж­ку с но­мера­ми про­голо­совав­ших, ко­торые за­чер­ки­ва­ет на раз­ли­нован­ной дос­ке. Все аги­тато­ры су­дорож­но све­ря­ют за­чер­кну­тые циф­ры со сво­им стол­би­ком. Учас­ток мож­но по­кинуть, ког­да про­голо­су­ет твой пос­ледний из­би­ратель.

На стуль­ях вдоль сте­ны зе­ва­ют пре­пода­вате­ли фи­лосо­фии - на­ша удар­ная си­ла. Они здесь для то­го, что­бы ри­нуть­ся в бой, ес­ли кто-ни­будь из жи­телей мик­ро­рай­она от­ка­жет­ся го­лосо­вать. Их за­дача - уго­ворить заб­лудших прий­ти к ур­не. По­ка та­ких у нас нет.

Ста­руха с ко­зой на бал­ко­не взя­та под осо­бый кон­троль, с ней уже про­веде­на бе­седа и по­луче­но ее прин­ци­пи­аль­ное сог­ла­сие. В фойе зву­чит бод­ря­щая му­зыка,  в бу­фете идет  бой­кая тор­говля бу­лоч­ка­ми, пи­рож­ны­ми и фрук­та­ми. Вся сдо­ба све­жая, мы уже бы­ли там ра­за три.

Нас­ту­па­ет пик яв­ки. Чле­ны из­бирко­ма с тру­дом справ­ля­ют­ся с по­током  праз­днич­но оде­тых жи­телей мик­ро­рай­она. У не­кото­рых букв выс­тра­ива­ет­ся оче­редь. Нас бро­са­ют на по­мощь. Мы по­мога­ем ис­кать фа­милии го­лосу­ющих, вру­ча­ем бюл­ле­тени. А по­том не­сем­ся в на­шу ком­на­ту, что­бы за­чер­кнуть про­голо­совав­ших из­би­рате­лей в сво­ем спис­ке.

Вре­мя приб­ли­жа­ет­ся к пя­ти ча­сам. Пик ми­новал. У каж­до­го аги­тато­ра ос­та­ет­ся по нес­коль­ко че­ловек, ко­торые, по всей ви­димос­ти, еще не вер­ну­лись с да­чи. В за­ле для го­лосо­вания уже по­быва­ло на­ше ру­ководс­тво во гла­ве с рек­то­ром, ко­торый с ра­дос­тной улыб­кой на ли­це (а как же, вы­боры - это праз­дник!) по­жал ру­ки всем чле­нам из­би­ратель­ной ко­мис­сии, пос­ле че­го от­вел в сто­рону свою ас­пи­ран­тку то­варищ Пет­ра­кову и  о чем-то шеп­тался с ней ми­нут де­сять.

В лич­ной бе­седе то­варищ Пет­ра­кова не раз на­мека­ла мне, что ее с рек­то­ром свя­зыва­ют осо­бые от­но­шения. Ду­маю, ес­ли она и вра­ла, то са­мую ма­лость. Ведь толь­ко пос­ле  их сов­мес­тной по­ез­дки в Мон­го­лию сбы­лась ее меч­та, да не од­на, а сра­зу две. Сна­чала то­варищ Пет­ра­кову при­няли в пар­тию, пос­ле че­го ком­му­нист Пет­ра­кова с блес­ком сда­ла всту­питель­ные эк­за­мены в на­шу ас­пи­ран­ту­ру.

Ка­залось, жи­ви, ра­дуй­ся, пи­ши се­бе нет­ленку о рос­те мар­ксист­ско­го са­мосоз­на­ния у мон­голь­ских ара­тов, ан нет, даль­ше кан­ди­дат­ско­го ми­ниму­ма де­ло не пош­ло. Что-то там у то­варищ Пет­ра­ковой не за­лади­лось. То ли слиш­ком поз­дно приш­ло ее вре­мя, то ли за­пас зна­ний ока­зал­ся слиш­ком ску­ден.

Ско­рее с дис­серта­ци­ей она опоз­да­ла. Ей бы лет в трид­цать на­чать ра­боту над пер­во­ис­точни­ками и тру­дами сов­ре­мен­ных ис­то­риков,  но в те го­ды она за­нима­лась ус­трой­ством лич­ной жиз­ни, до­пус­тив все­го лишь од­ну ро­ковую ошиб­ку,   вый­дя за­муж за по­ляка.  А в на­шей шко­ле та­кое не про­щалось ни­кому. И хо­тя то­варищ Пет­ра­кова ро­дину не по­кину­ла, не про­меня­ла ар­бат­ские пе­ре­ул­ки на поль­скую про­вин­цию, где вос­пи­тывал под­раста­ющее по­коле­ние по­ляков ее бла­говер­ный, на карь­ере приш­лось пос­та­вить крест на мно­го лет, по­ка  ей не вы­пал счас­тли­вый жре­бий: сов­мес­тная по­ез­дка с рек­то­ром в Мон­го­лию.

Од­на­ко вер­немся на из­би­ратель­ный учас­ток. Рек­тор еще не зна­ет, что то­варищ Пет­ра­кова не смо­жет на­писать дис­серта­цию. Она толь­ко что   сда­ла  на от­лично  все эк­за­мены. Им пред­сто­ит об­су­дить план ее бу­дущей ра­боты, на­уч­ных ста­тей. И ес­ли все пой­дет по за­думан­но­му, го­да че­рез три то­варищ Пет­ра­кова нач­нет чи­тать курс ис­то­рии пар­тии мон­голь­ским сту­ден­там на мон­голь­ском язы­ке.

То­варищ Пет­ра­кова  воз­вра­ща­ет­ся в класс в край­нем воз­бужде­нии. Но ес­ли ее спро­сить, о чем вы шеп­та­лись с рек­то­ром, она не от­ве­тит ни­ког­да. На­пус­тит ту­ману.  Луч­ше по­дож­дать, тог­да рас­ко­лет­ся са­ма.

То­варищ Пет­ра­кова за­сиде­лась в пе­ревод­чи­цах. Хо­тя ее прек­лонный воз­раст не ме­ша­ет ей кру­тить ро­маны с мон­голь­ски­ми сту­ден­та­ми, от­пля­сывать на на­ших ве­черах.   Жен­щи­на она пра­виль­ная во всех от­но­шени­ях, взра­щен­ная на­шим ком­со­молом. Ни од­на ди­рек­ти­ва, спу­щен­ная свер­ху, не вы­зыва­ет у нее от­торже­ния. Вы­пол­нять ее она, мо­жет, и  не бу­дет, но пе­речить не ста­нет ни­ког­да.

То­варищ Пет­ра­кова не ли­шена чувс­тва юмо­ра и в тес­ной ком­па­нии мо­жет поз­во­лить се­бе по­шутить по по­воду на­шего ру­ководс­тва (я имею в ви­ду са­мое вы­сокое), но не рек­то­ра - это свя­тое. Что у них там бы­ло в Мон­го­лии? Ума  не при­ложу.

Смер­ка­ет­ся. Про­голо­сова­ли дач­ни­ки. Ред­кий из­би­ратель заг­ля­дыва­ет на учас­ток пос­ле вось­ми ве­чера. Тем не ме­нее, ре­бятам из из­бирко­ма  при­дет­ся си­деть до де­сяти. Са­мая ра­бота на­чина­ет­ся у них имен­но  в это вре­мя. Они счи­та­ют бюл­ле­тени, за­пол­ня­ют про­токо­лы, пос­ле че­го все ма­тери­алы от­во­зят в рай­ис­полком.

Но ес­ли к де­лу по­дой­ти с умом,  в рай­ис­полко­ме мож­но ока­зать­ся уже в 22.30. Для это­го на­до прос­то ос­та­вить в за­ле для го­лосо­вания од­ну ур­ну, а вто­рую от­нести в пус­той класс, опо­рож­нить и на­чать счи­тать бюл­ле­тени, за­тем ту же опе­рацию про­делать со вто­рой ур­ной, за­менив ее пус­той пер­вой. И тог­да к 22.00 все бу­дет под­счи­тано и на­писа­но.

Выс­ланный за­годя в рай­ис­полком то­варищ, ко­торый за­нима­ет оче­редь с 21.00, ока­зыва­ет­ся  не пер­вым и да­же не вто­рым. При­дет­ся пос­то­ять нем­но­го, но го­раз­до мень­ше, чем ес­ли бы на­чали счи­тать бюл­ле­тени  пос­ле 22.00, как по­ложе­но.

Вый­дя из рай­спол­ко­ма на ули­цу, счас­тли­вый пред­се­датель и чле­ны ко­мис­сии на той же ма­шине, что при­вез­ла их и до­кумен­ты, на­пол­нив лег­кие све­жим лет­ним воз­ду­хом, от­прав­ля­ют­ся от­ме­чать все­народ­ный праз­дник к то­варищ Пет­ра­ковой, у ко­торой до­ма в  сер­ванте всег­да при­пасе­на не од­на бу­тылоч­ка хо­роше­го гру­зин­ско­го ви­на. А вод­кой ре­бята за­пас­лись еще днем.

Я ос­во­бож­да­юсь где-то око­ло се­ми ве­чера и от­прав­ля­юсь до­мой пеш­ком, что­бы прий­ти в се­бя пос­ле шум­но­го и хло­пот­но­го дня. Вмес­те со мной ухо­дит с учас­тка и наш пре­пода­ватель по фи­лосо­фии. Ему так и не приш­лось ни­кого  уго­вари­вать, то есть про­верить на прак­ти­ке си­лу мар­ксист­ской ар­гу­мен­та­ции.

Он нап­ра­шива­ет­ся ко мне на чай. Ес­ли б не пер­хоть, прев­ра­тив­шая его пид­жак в снеж­ную по­ляну, и не  веч­но саль­ные длин­ные кос­мы, при­да­ющие ему сходс­тво с Доб­ро­любо­вым, я бы, мо­жет, смог­ла сос­ре­дото­чить­ся на его ин­теллек­те, но се­год­ня бо­лит го­лова и слу­шать его треп, упер­шись взгля­дом  в снеж­но-бе­лые пле­чи, у ме­ня нет сил.

Про­ща­юсь у две­рей сво­ей квар­ти­ры, а он идет к лиф­ту. За­хожу до­мой и уже че­рез пол­ча­са, бла­жен­но рас­тя­нув­шись на ди­ване, пог­ру­жа­юсь в сон. Зав­тра ра­но вста­вать.