ПРОЩАЙ, "НЕМЫТАЯ РОССИЯ"

За­дума­ем­ся о про­ис­хо­жении и жи­вучес­ти рас­хо­жей фаль­шив­ки

ПРЕ­ДИС­ЛО­ВИЕ С РАЗ­ДРА­ЖЕНИ­ЕМ

Вы ду­ма­ете, я о Лер­монто­ве? От­нюдь нет! Бла­город­ней­ший наш со­оте­чес­твен­ник не име­ет ни­како­го от­но­шения к од­но­му из са­мых из­вес­тных сти­хот­во­рений рус­ской ли­тера­туры, ко­торое пуб­ли­ку­ет­ся уже бо­лее ве­ка под его име­нем и при­нима­ет­ся чи­тате­лями как са­мо со­бой ра­зуме­юще­еся, от­ра­жа­ющее и ощу­щение ав­то­ра и  дей­стви­тель­ность.  От­че­го так? 

Преж­де, чем ука­зывать об­ви­нитель­ным пер­стом на ис­тинно­го со­чини­теля этой  сти­хот­ворной мер­зости, и пре­давать его каз­ни  осуж­де­ни­ем, при­зываю прис­таль­ней вгля­деть­ся в са­мих се­бя. Вот он - кол­лектив­ный лжец-очер­ни­тель - вся на­ша рус­ско­гово­рящая, с ко­лыбе­ли, об­щность. Раз­ве не все мы, за ред­ким ис­клю­чени­ем, с ка­ким-то сла­дос­трас­ти­ем, дай толь­ко ма­лей­ший по­вод, об­га­жива­ем всё род­ное, веч­ное и свя­тое? Осо­бен­но в за­душев­ных раз­го­ворах. И по­добос­трастно, с жа­ром, под­да­кива­ем ино­зем­цам, ког­да они по­лит­коррек­тно,  по­дыс­ки­вая сло­ва, на­мека­ют на ис­конное свинс­тво рус­ских. Обе­ля­ет нас в этом в не­кото­рой сте­пени лишь то,  что, раз­гля­дев в со­бесед­ни­ке убеж­дённо­го ру­софо­ба, спо­соб­ны тут же дать от­пор, до­казы­вая с тем же жа­ром об­ратное. А ес­ли тот за­мор­ский ру­софоб вдруг  во­зыме­ет же­лание с ору­жи­ем в ру­ках по­лезть в наш (как мы пос­пе­шили сог­ла­сить­ся с ним) "оте­чес­твен­ный сви­нар­ник", что­бы его по­чис­тить (вер­нее, об­чистить), то, без рас­сужде­ний, "и су­рово бро­ви мы на­супим…".  Вот та­кие мы неп­реклон­ные. Как пить дать, на­кос­ты­ля­ем шею вся­кому, кто рот не про­полас­ки­ва­ет, рас­кры­вая его на Свя­тую Русь, всем этим  кар­лам, жа­кам, фри­цам, про­чим нем­цам. Да так вдох­но­вен­но, что, по обы­чаю сво­ему, не за­метим са­мых опас­ных ру­софо­бов. А они сре­ди нас за­теса­лись.     Вот хо­тя бы этот -  Мит­рий-Мит­ри­чем пред­став­ля­ет­ся - с отёк­шим ли­цом ин­телли­ген­тно­го пь­яни­цы. По­ка его рас­смат­ри­ва­ем, вспом­ним два сти­хот­во­рения. Оба про­ходи­ли в шко­ле.

ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ ЯКОБЫ ОДНОГО АВТОРА

1. Ро­дина

Люб­лю от­чизну я, но стран­ною лю­бовью!
Не по­бедит ее рас­су­док мой.
Ни сла­ва, куп­ленная кровью,
Ни пол­ный гор­до­го до­верия по­кой,
Ни тем­ной ста­рины за­вет­ные пре­данья
Не ше­велят во мне от­радно­го меч­танья.
Но я люб­лю - за что, не знаю сам -
Ее сте­пей хо­лод­ное мол­чанье,
Ее ле­сов без­бреж­ных ко­лыханье,
Раз­ли­вы рек ее, по­доб­ные мо­рям;
Про­селоч­ным пу­тем люб­лю ска­кать в те­леге
И, взо­ром мед­ленным прон­зая но­чи тень,
Встре­чать по сто­ронам, взды­хая о ноч­ле­ге,
Дро­жащие ог­ни пе­чаль­ных де­ревень;
Люб­лю ды­мок спа­лен­ной жни­вы,
В сте­пи но­чу­ющий обоз
И на хол­ме средь жел­той ни­вы
Че­ту бе­ле­ющих бе­рез.
С от­ра­дой, мно­гим нез­на­комой,
Я ви­жу пол­ное гум­но,
Из­бу, пок­ры­тую со­ломой,
С рез­ны­ми став­ня­ми ок­но;
И в праз­дник, ве­чером ро­сис­тым,
Смот­реть до пол­но­чи го­тов
На пляс­ку с то­пань­ем и свис­том
Под го­вор пь­яных му­жич­ков.

2. Про­щай, не­мытая Рос­сия

Про­щай, не­мытая Рос­сия,
Стра­на ра­бов, стра­на гос­под.
И вы, мун­ди­ры го­лубые,
И ты, им пре­дан­ный на­род.
Быть мо­жет, за сте­ной Кав­ка­за
Сок­ро­юсь от тво­их па­шей,
От их все­видя­щего гла­за,
От их всес­лы­шащих ушей.

Ру­копись пер­во­го сти­хот­во­рения  до нас дош­ла. Ру­ка Лер­монто­ва. Вто­рое по­яви­лось в спис­ках в на­чале 70-х го­дов XIX , по­том в жур­на­ле "Рус­ская ста­рина" под его име­нем че­рез 46 (!) лет пос­ле ро­ковой ду­эли. При­чём, ка­нони­чес­ко­му "па­шей" в той пуб­ли­кации в спис­ках пред­шес­тву­ет "вож­дей", есть ва­ри­ант "ца­рей".  Не из­вес­тны ни чер­но­вик, ни лер­монтов­ский ав­тограф.

Пер­во­от­кры­вате­лем глас­но наз­вался  ис­то­рик П. Бар­те­нёв, из­вес­тный ар­хе­ог­раф и биб­ли­ог­раф. В час­тном пись­ме он ссы­ла­ет­ся на не­кий "под­линник ру­ки Лер­монто­ва", так ни­кому и не по­казан­ный. Ник­то не ви­дел его. Та­инс­твен­ным об­ра­зом ис­чез. Поз­же, в сво­ём жур­на­ле "Рус­ский ар­хив", Бар­те­нёв  пе­чата­ет при­пис­ку: "За­писа­но со слов по­эта сов­ре­мен­ни­ком". Под­линной за­писи то­го бе­зымян­но­го "сов­ре­мен­ни­ка" так­же до сих пор не наш­ли. Стран­ные про­пажи, сог­ла­ситесь.

П.И. Бар­те­нёв.Фо­то.70-е гг. 19в.

Те­перь пос­мотрим на оба про­из­ве­дения гла­зами не­ис­ку­шён­но­го в по­эти­чес­ком ис­кусс­тве чи­тате­ля. Ес­ли то и дру­гое со­чине­ние при­над­ле­жит од­но­му ав­то­ру, то ка­кие-то со­вер­шенно раз­ные Рос­сии он опи­сыва­ет. Пер­вую лю­бит. Чувс­тво своё на­зыва­ет "стран­ным", так как вро­де бы, при взгля­де со сто­роны, не мо­гут вы­зывать "от­ра­ды"  "пе­чаль­ные де­рев­ни" с "из­ба­ми, пок­ры­тыми со­ломой", не яр­кая, бед­ная фор­ма­ми и крас­ка­ми рав­нинная при­рода и ги­бель­ные "раз­ли­вы рек". Но Рос­сия для Лер­монто­ва и для тех, ко­му он ад­ре­су­ет ли­ричес­кое приз­на­ние, - Ро­дина. А это при­да­ёт "стран­ности" ин­ди­виду­аль­ный смысл ра­дос­тно­го изум­ле­ния. Будь наш по­эт, нап­ри­мер, во­яжи­ру­ющим по им­пе­рии фран­цу­зом (вро­де из­на­чаль­но нас­тро­ен­но­го на неп­ри­язнь мар­ки­за де Кюс­ти­на), он неп­ре­мен­но бы от­ме­тил на де­ревен­ском праз­дни­ке глум­ли­вых, бра­нящих­ся кресть­ян. Но влюб­лённо­му в свою бед­ную, не­совер­шенную ро­дину мос­ков­ско­му дво­ряни­ну слы­шит­ся не сквер­носло­вие, а "го­вор"; и не му­жиков, а пок­ла­дис­тых "му­жич­ков". 

Во вто­ром сти­хот­во­рении ав­тор (Лер­монтов? Дру­гой?) не "ска­чет в те­леге про­сёлоч­ным пу­тём", ог­ля­дывая ок­рес­тнос­ти влюб­лённым взо­ром. Он, что есть мо­чи, бе­жит из Рос­сии, спе­шит по­кинуть ту же са­мую Ро­дину, ко­торую в од­но­имен­ном сти­хот­во­рении "лю­бил стран­ною лю­бовью". Хо­чет ока­зать­ся "за сте­ной Кав­ка­за" в ок­ру­жении чу­жих лан­дшаф­тов, сре­ди пле­мён, для ко­торых он враг, ибо за­во­ева­тель. Меч­та­ет "сок­рыть­ся" то ли от ка­ких-то "вож­дей", то ли от "па­шей", хо­тя им­пе­рия, ко­торой он слу­жит, Рос­сий­ская, не Ос­ман­ская (и по­эт сред­ней ру­ки, на­весе­ле, та­кой не­сура­зицы не на­пишет). Он не за­меча­ет при­роды, ко­торая его уми­ляла с детс­тва, не слы­шит "го­вора пь­яных му­жич­ков". Те­перь они у не­го толь­ко "пос­лушный го­лубым мун­ди­рам на­род", ра­бы из "стра­ны ра­бов и гос­под".  Ав­тор от­ка­зыва­ет­ся наз­вать её Ро­диной, она… "Не­мытая Рос­сия". 

Мож­но по­думать, что сти­хот­ворцу, на бе­гу, бы­ло не до под­бо­ра оп­ре­деле­ния; вплёл в строч­ку, что на раз­дра­жён­ный ум приш­ло, лишь бы в ритм.

Но Лер­монтов не та­ков. В его под­линни­ках каж­дое сло­во со смыс­лом. Нет, не мог он из­ме­нить ге­нию, ко­им наг­ра­дил его Тво­рец. Не пос­мел бы гряз­но ис­ко­вер­кать на­чаль­ную строч­ку "Про­щания с мо­рем", что на­писал его ку­мир, не­воль­ник чес­ти: "Про­щай, сво­бод­ная сти­хия!". Пуб­ли­цист П.Крас­нов от­ме­тил в "Не­мытой Рос­сии"    "кри­вова­тый слог, убо­гие срав­не­ния и пол­ное от­сутс­твие глу­бины, столь ха­рак­терной для Лер­монто­ва… Ана­лиз  по­казы­ва­ет пол­ное не­со­от­ветс­твие сти­лю Лер­монто­ва. Так, "го­лубые мун­ди­ры", "па­ши" не встре­ча­ют­ся у ав­то­ра "Ро­дины" ниг­де бо­лее". "Гру­бость, то­пор­ность строк" уви­дел в этом сти­хот­во­рении Г.Кле­чёнов.

О РУС­СКОЙ БАНЬ­КЕ И ЕВ­РО­ПЕЙ­СКИХ ТА­ЗИКАХ

Глав­ное, что сра­зу бро­са­ет­ся в гла­за, вы­зыва­ет не­до­уме­ние и внут­ренний про­тест, так это ос­кор­бле­ние Оте­чес­тва - с пер­вой стро­ки.  Лер­монтов, дво­рянин и пат­ри­от, с лю­бовью в сво­их со­чине­ни­ях от­зы­вав­ший­ся о прос­том на­роде, ниг­де, ни од­ним сло­вом не от­ме­ча­ет те­лес­ной не­чис­топлот­ности низ­ших сос­ло­вий.  "К сло­ву ска­зать, - пи­шет П.Крас­нов, -  сло­восо­чета­ние "не­мытая Рос­сия" ес­ли чем и при­меча­тель­но, так это сво­ей под­лостью и пе­рево­рачи­вани­ем си­ту­ацию с ног на го­лову. Уж по уров­ню ги­ги­ены с рус­ским му­жиком из са­мой за­худа­лой де­рев­ни, сот­ни лет мыв­шимся в пар­ной ба­не, как ми­нимум, раз в не­делю, не срав­нить­ся не то, что ев­ро­пей­ским кресть­янам, мыв­шимся два ра­за в жиз­ни, но и са­мым изыс­канным фран­цуз­ским дво­рянам, мыв­шимся, в луч­шем слу­чае, раз в год, и при­думав­шим ду­хи и оде­колон для от­би­вания не­выно­симо­го смра­да не­мыто­го те­ла, и дво­рян­кам, но­сив­шим бло­холов­ки". 

Ваш по­кор­ный слу­га, ува­жа­емый чи­татель, спо­добил­ся пос­ле ВОВ, в юном воз­расте, по­бывать в ев­ро­пах, ку­да за­нес­ли на­шу семью во­ен­ные до­роги от­ца. На­поми­наю, это бы­ла се­реди­на ХХ ве­ка. В си­бир­ском го­род­ке, от­ку­да мы, Со­куро­вы, ро­дом, ед­ва ли не в каж­дом дво­ре бы­ла бань­ка (или од­на на 2-3 дво­ра). То же - в де­рев­нях. В мадь­яр­ской Нь­иредь­ха­зе, в га­лиций­ском Сам­бо­ре на пер­вых по­рах нег­де бы­ло по­мыть­ся. В от­дель­ных квар­ти­рах сред­не­го клас­са бы­ли ван­ные ком­на­ты, но не сра­зу стал дей­ство­вать во­доп­ро­вод. В прос­то­народ­ных квар­та­лах го­рожа­не поль­зо­вались об­щи­ми ко­лон­ка­ми на ули­цах, плес­ка­лись на кух­не в та­зиках. Для се­лян - реч­ка и ко­лодец, без проб­лем. Зи­мой дро­ва, торф и уголь рас­хо­дова­ли толь­ко на при­готов­ле­ние пи­щи и обог­рев жилья. Так что впра­ве бы­ло вос­клик­нуть: "При­вет, не­мытая Ев­ро­па!"

Б.Кус­то­ди­ев.Рус­ская Ве­нера.1926 г.

НЕМНОГО СОМНЕНИЙ, ДЛЯ ПРИЛИЧИЯ

И всё-та­ки, сде­лаю те­оре­тичес­кое до­пуще­ние: а вдруг  оба сти­хот­во­рения на­писал дей­стви­тель­но Лер­монтов под воз­дей­стви­ем пар­ши­вого нас­тро­ения!  Точ­нее, "один из двух" Лер­монто­вых, раз­де­лён­ных в его фи­зичес­ком те­ле ка­ким-то со­быти­ем, что ме­ня­ет в че­лове­ке соз­на­ние, при­ори­теты, взгля­ды на се­бя и ок­ру­жа­ющее. Мы зна­ем ху­лиганс­тву­юще­го без­божни­ка и при­думав­ше­го се­бе рес­публи­кан­ские взгля­ды Пуш­ки­на пер­вых се­ми лет пос­ле Ли­цея. И зна­ем сов­сем дру­гого Пуш­ки­на, ос­те­пенив­ше­гося, приз­навше­го Бо­га, сто­рон­ни­ка прос­ве­щён­но­го са­модер­жа­вия, кем он ос­та­вал­ся до пос­ледних дней. Та­ковым его сде­лало судь­бо­нос­ное сель­цо Ми­хай­лов­ское - "при­ют спо­кой­ствия, тру­дов и вдох­но­венья". Про­цесс пе­рерож­де­ния, в ин­тенсив­ной фа­зе, длил­ся с 1824 по 26 год. Он поч­ти над­вое раз­де­лил по­эти­чес­кую жизнь ге­ния в пе­чат­ный её пе­ри­од: 9 лет до се­вер­ной ссыл­ки и 10 - пос­ле. 

Лер­монтов на­писал "Ро­дину" в 1841 го­ду, не­задол­го до смер­ти. "Не­мытая Рос­сия" мог­ла бы те­оре­тичес­ки по­явить­ся под его пе­ром, ког­да он, пос­ле от­пуска, в том же го­ду воз­вра­щал­ся в свой полк на Кав­каз. По­явись та­кой дер­зкий вы­зов влас­ти в 1837 го­ду, ког­да ав­тор сти­хот­во­рения "Смерть по­эта" уже со­бирал­ся по Вы­сочай­ше­му по­веле­нию от­пра­вить­ся  на вой­ну с гор­ца­ми, то та­кой "залп грязью" в сто­рону тро­на стал бы сра­зу ус­лы­шан все­ми. Вы­ходит, меж­ду дву­мя сти­хот­во­рени­ями, рез­ко про­тиво­полож­ны­ми по то­наль­нос­ти, счи­тан­ные ме­сяцы, ес­ли не не­дели, а то и дни. Это­го вре­мен­но­го от­резка не­дос­та­точ­но для ми­ровоз­зрен­ческо­го пе­рерож­де­ния че­лове­ка, тем бо­лее бай­ро­ничес­ко­го скла­да ума. Этот вы­вод был бы ве­сом в рас­сужде­ни­ях, ес­ли бы мы га­дали, пи­сал - не пи­сал "не­мытую Рос­сию" че­ловек, ко­торо­му кри­тика и  вдум­чи­вые чи­тате­ли про­рочи­ли за­нять мес­то ра­но ушед­ше­го Пуш­ки­на.  Од­на­ко га­дать не­чего. Ав­тор из­вестен. Толь­ко уточ­ним: ав­тор фаль­шив­ки.

СО­УЧАС­ТНИК

Ког­да за­ходит раз­го­вор о по­яв­ле­нии на Свет Бо­жий скан­даль­но­го сти­хот­во­рения "Про­щай, не­мытая Рос­сия", сна­чала  в спис­ках, по­том в пе­чати, не­из­менно фи­гури­ру­ет биб­ли­ог­раф Бар­те­нёв. Дру­гих сви­дете­лей нет. Сей  че­ловек пос­вя­тил всю жизнь отыс­ка­нию и пуб­ли­кации не­из­вес­тных ма­тери­алов и ли­тера­тур­но-би­ог­ра­фичес­ких до­кумен­тов о рус­ских пи­сате­лях. Бла­годар­ны мы ему и за воз­рожде­ние ин­те­реса к Пуш­ки­ну, пос­ле ярос­тно­го его раз­венчи­вания Пи­саре­вым.  Но у  из­вес­тно­го ар­хе­ог­ра­фа бы­ло, как го­ворит­ся, "рыль­це в пуш­ку". Бы­вало, ра­ди пу­щего воз­дей­ствия на за­ин­те­ресо­ван­ную пуб­ли­ку, ра­ди уве­личе­ния чис­ла под­писчи­ков сво­его жур­на­ла, ра­ди "сен­са­ци­он­ных от­кры­тий" он шёл на ве­сёлые ро­зыг­ры­ши, ко­торые как-то не­замет­но и ми­ло пе­рехо­дили в серь­ёз­ные  под­ло­ги.  При­том, он ос­то­рож­но сот­рудни­чал с Гер­це­ном, ко­торо­го в своё вре­мя "раз­бу­дили де­каб­ристы" и ко­торый "звал Русь к то­пору" на бе­зопас­ном рас­сто­янии, из Лон­до­на.  Для бес­цензур­ной пе­чати тре­бова­лись "ра­зоб­ла­читель­ные" со­чине­ния приз­нанных  по­этов и про­за­иков. Ес­ли та­ковых про­из­ве­дений не хва­тало, их со­чиня­ли "под из­вес­тные име­на" ско­рые на ру­ку вир­шеплё­ты-ли­бера­лы. Сам Бар­те­нёв пи­сатель­ски­ми та­лан­та­ми не блис­тал. Как-то он оси­лил нес­коль­ко строк с по­мощью за­имс­тво­ваний у Пуш­ки­на, но  чес­тно приз­нался в сво­ей по­эти­чес­кой без­дарнос­ти. К его уда­че объ­явил­ся  еди­номыш­ленник, мас­тер сти­хос­ло­жения, став­ший дру­гом, тот са­мый, с одут­ло­ватым ли­цом, что пред­став­лялся Мит­рий-Мит­ри­чем.

МИС­ТИ­ФИКА­ТОР

Д. Д.Ми­на­ев в по­рефор­менной Рос­сии зас­лу­жен­но поль­зо­вал­ся из­вес­тностью ед­ко­го са­тири­ка, та­лан­тли­вого па­родис­та и бе­сов­ски ве­сёло­го мис­ти­фика­тора. Был вы­пить не  ду­рак,  ду­ша ком­па­нии.  Удач­но (ну, поч­ти ори­гина­лы!) па­роди­ровал клас­си­ков по­эзии, от Дан­те до Пуш­ки­на (пос­ледне­го, на по­теху зу­бос­ка­лам,  выс­ме­ял па­родий­ным ро­маном "Ев­ге­ний Оне­гин на­ших дней"). Дос­та­валось от не­го и про­за­икам, да­же Ль­ву Тол­сто­му.

Д.Д.Ми­на­ев.Фо­то. 60-е гг. 19 в.

Од­нажды (де­ло бы­ло в 1873 го­ду), ког­да из­да­тель "Рус­ско­го ар­хи­ва" осо­бен­но нуж­дался в све­жень­ком ра­зоб­ла­читель­ном до­кумен­те са­модер­жа­вия, Ми­на­ев при­нёс дру­гу чу­дес­ным об­ра­зом об­на­ружен­ное сти­хот­во­рение, ко­торое на­чина­лось ра­зящи­ми, с за­паш­ком не­мыто­го на­род­но­го те­ла,  сло­вами "Про­щай, не­мытая Рос­сия".

"Пуш­кин, что ли?", - спро­сил Бар­те­нёв, вспом­нив пер­вую стро­ку из­вес­тно­го пос­ла­ния "К мо­рю", на­писан­но­го, ког­да опаль­ный по­эт про­щал­ся со "сво­бод­ной сти­хи­ей", от­прав­ля­ясь в Ми­хай­лов­ское. "Нет, Лер­монтов", - от­ветс­тво­вал хмель­ной, по сво­ему обы­чаю, Ми­на­ев.  Проч­тя всё вось­мис­ти­шие, Бар­те­нёв, по­раз­мыслив, сог­ла­сил­ся. Тот же Ми­на­ев,  ух­мы­ля­ясь в бо­роду,  не­дав­но оз­на­комил его с са­тири­чес­кой по­эмой "Де­мон", в ко­торой бы­ли та­кие стро­ки:

"Бес мчит­ся. Ни­каких по­мех
Не ви­дит он в ноч­ном эфи­ре.
На го­лубом его мун­ди­ре
Свер­ка­ют звез­ды ран­гов всех".

Хо­тя под­пи­си не бы­ло, Бар­тнёв без объ­яс­не­ний по­нял,  кто ав­тор это­го дру­гого "Де­мона". "Го­лубой мун­дир" вы­давал со­чини­теля "Не­мытой Рос­сии" с го­ловой, тем бо­лее, что, ве­дал биб­ли­ог­раф, Лер­монтов ни­ког­да  и ниг­де не при­менял это сло­восо­чета­ние. Од­на­ко  ра­зоб­ла­чать мис­ти­фика­тора  не бы­ло  ин­форма­тору Гер­це­на ни­како­го ре­зона.

Увы, на сей раз ошиб­ся Бар­те­нёв. Как пи­сал наш сов­ре­мен­ник В.Ха­тюшин, па­родий­ная мер­зость ря­жено­го под де­мок­ра­та Ми­на­ева, зву­чащая ко­щунс­твен­но и от­вра­титель­но, пе­режи­ла и ца­ризм, и со­ци­ализм (в том чис­ле раз­ви­той") и у­ют­но чувс­тву­ет се­бя в пос­тсо­вет­скую эпо­ху. И, что не­выно­симо, она ста­ла частью ли­тера­тур­но­го нас­ле­дия Лер­монто­ва.

СО­ЮЗ МЕР­ЗАВЦЕВ И НЕ­ВЕЖД

Ак­том гра­мот­ной иде­оло­гичес­кой вой­ны наз­вал П.Крас­нов вве­дение этой фаль­шив­ки в учеб­ни­ки, на­чиная с со­вет­ских; её не­ог­ра­ничен­но­го ти­ражи­рова­ния. По су­ти, "кри­чащая ру­софо­бия", вы­ражен­ная в сти­хах, ста­ла как бы ви­зит­ной кар­точкой  ве­лико­го по­эта.  И все уси­лия оп­ро­вер­гнуть ав­торс­тво Лер­монто­ва та­ких ав­то­ритет­ных ис­сле­дова­телей, как ака­демик Ска­тов, нап­ри­мер,  сво­дят­ся на нет не­веж­да­ми  и соз­на­тель­ны­ми мер­завца­ми. Не­дав­но в од­ном из "те­лешоу" пуб­личный пи­сатель Бы­ков вновь сма­ковал "не­мытую Рос­сию", ци­тируя яко­бы Лер­монто­ва. Ну, с не­веж­да­ми по­нят­но. А ка­кую цель ста­вят "соз­на­тель­ные мер­завцы"?  Ведь, бла­года­ря ав­то­рите­ту гнус­но "под­став­ленно­го" здесь  Лер­монто­ва,  каж­дое но­вое по­коле­ние со школь­ных лет  при­выка­ют ви­деть Ро­дину "не­мытой", то есть  в об­ли­ке ми­рово­го бом­жа,  не­оп­рятной, дур­но пах­ну­щей,  убо­гой на фо­не чис­тень­ко­го, ухо­жен­но­го, гус­то бла­го­уха­юще­го фран­цуз­ски­ми ду­хами, но эко­номя­щего во­ду За­пада.   Кто за­ин­те­ресо­ван в ру­софоб­ском штам­пе, бе­зум­но за­ложен­ном в под­созна­ние  лю­дей, чи­та­ющих на рус­ском язы­ке?  Ра­зуме­ет­ся, те си­лы, что ста­вят целью ма­нипу­лиро­вание соз­на­ни­ем на­сель­ни­ков ог­ромный стра­ны, ко­торая для ат­ланти­чес­ко­го ми­ра как кость в гор­ле, как до­сад­ное брев­но, ко­торая ле­жит ве­ками на пу­ти их все­лен­ской эк­спан­сии.

Со­оте­чес­твен­ни­ки, будь­те бди­тель­ны и раз­борчи­вы! Чи­тай­те под­линно­го Лер­монто­ва - "Ро­дину", "Бо­роди­но", да прак­ти­чес­ки всё, что им на­писа­но. К сто­лет­не­му юби­лею по­эта "Вес­тник ли­тера­туры" от­клик­нулся та­кими сло­вами: "Лер­монтов сос­тавля­ет гор­дость и сла­ву рус­ской по­эзии, ко­торо­му на­рав­не с дру­гими "бо­гаты­рями пе­ра" обя­заны мы кре­постью на­ших на­ци­ональ­ных чувств… Ведь Лер­монтов, бес­спор­но, был од­ним из тех по­этов, ко­торые на­учи­ли нас лю­бить на­шу ро­дину и зас­та­вили воз­гордить­ся ею...". В.О.Клю­чев­ский пи­сал: "... вспом­ни­те РО­ДИНУ Лер­монто­ва... По­эзия, сог­ре­тая лич­ным чувс­твом по­эта, ста­новит­ся яв­ле­ни­ем на­род­ной жиз­ни, ис­то­ричес­ким фак­том. Ни один рус­ский по­эт до­селе не был так спо­собен глу­боко про­ник­нуть­ся на­род­ным чувс­твом и дать ему ху­дожес­твен­ное вы­раже­ние, как Лер­монтов".