КАРЛА ФРИДРИХОВНА

1.

Мно­гие жен­щи­ны пос­ле смер­ти му­жа боль­ше не вы­ходят за­муж и пол­ностью пос­вя­ща­ют се­бя де­тям. От­ли­чить их мож­но сра­зу: по скор­бно­му вы­раже­нию ли­ца, опу­щен­ным угол­кам рта. Они ред­ко сме­ют­ся, оде­ва­ют­ся в платья тем­ных то­нов пос­ле то­го, как сни­ма­ют тра­ур, и про­яв­ля­ют за­вид­ную нас­той­чи­вость во всем, что ка­са­ет­ся вос­пи­тания до­черей. Меч­та­ют вы­рас­тить из них об­разцо­вых  скром­ниц и от­личниц, ко­торые най­дут се­бе та­ких же ми­лых и чис­тых пар­ней, с ко­торы­ми  бу­дут го­дами встре­чать­ся в их до­ме и си­деть на ди­ване, взяв­шись за ру­ки, а по­том по­женят­ся и че­рез по­ложен­ный срок ро­дят им вну­ков.Но для дос­ти­жения этой це­ли од­но­го же­лания ма­ло. По­это­му Кар­ла Фрид­ри­хов­на  вос­пи­тыва­ла сво­их до­черей в стро­гос­ти, оде­вала чис­то и нек­ра­сиво. И впол­не ве­ро­ят­но, де­лала это пред­на­мерен­но, что­бы пар­ни рань­ше вре­мени не по­ложи­ли на них глаз, осо­бен­но на стар­шую, Фе­лицию, ко­торая обе­щала стать прос­то кра­сави­цей. А вот млад­шая, Мил­ка, кра­сотой не от­ли­чалась. И рос­ла ти­хой и скром­ной в те­ни сво­ей вы­сокой и стат­ной сес­тры.

Кар­ла Фрид­ри­хов­на жи­ла  на Ма­лой Брон­ной, ря­дом с драм­те­ат­ром. Имен­но в эту квар­ти­ру при­вез ее  из Ки­ева в пя­тиде­сятых го­дах бу­дущий муж - Гри­ша Вай­нштейн. В то вре­мя квар­ти­ра бы­ла ком­му­наль­ная. Но с го­дами со­седи разъ­еха­лись, и Кар­ла Фрид­ри­хов­на ста­ла ее пол­новлас­тной хо­зяй­кой. Гри­ша под­вел ее, умер в са­мый от­ветс­твен­ный мо­мент, за год до пос­тупле­ния Фе­ли в ин­сти­тут. И она ре­шила не рис­ко­вать. Нес­мотря на про­тес­ты до­чери, пос­ла­ла ее к сво­ей сес­тре в Во­ронеж, где де­воч­ка с блес­ком пос­ту­пила в уни­вер­си­тет на ис­пан­ское от­де­ление фи­лоло­гичес­ко­го фа­куль­те­та, хо­тя до смер­ти от­ца со­бира­лась в МГУ. Од­на­ко  с та­кой фа­мили­ей луч­ше бы­ло пе­рес­тра­ховать­ся. Рань­ше, ког­да па­па ра­ботал в Строй­бан­ке, проб­лем бы не воз­никло.

Но что по­пус­ту го­ревать?  Он умер, а жизнь про­дол­жа­ет­ся. И приш­лось ей  уве­личить ко­личес­тво час­тных уро­ков не­мец­ко­го язы­ка, что­бы по­сылать доч­ке еже­месяч­но день­ги на еду. Прав­да, сес­тра про­тес­то­вала и оби­жалась, од­на­ко Кар­ла не лю­била за­висеть ни от ко­го. Де­воч­ку нуж­но бы­ло кон­тро­лиро­вать, хоть она жи­ла не в об­ща­ге, а в до­ме у сес­тры. Но с кем она встре­ча­ет­ся днем, пос­ле лек­ций,  с кем хо­дит в по­ходы и те­ат­ры, сес­тра ска­зать не мог­ла, а ма­тери на­до бы­ло знать все. И она до­тош­но расс­пра­шива­ла доч­ку, ког­да та при­ез­жа­ла по­гос­тить до­мой. За­писы­вала ад­ре­са под­руг, их те­лефо­ны. И иног­да зво­нила с про­вер­кой. Но не та­илась, а пред­став­ля­лась ро­дите­лям под­руг и про­сила рас­ска­зать, как ве­дет се­бя в их до­ме ее стар­шая дочь. И ког­да слы­шала лес­тную ха­рак­те­рис­ти­ку, бла­года­рила нез­на­комых лю­дей, из­ви­нялась за бес­по­кой­ство и боль­ше не прис­та­вала с расс­про­сами. А по­том в пись­ме со­об­ща­ла Фе­ле, ко­му зво­нила и что ска­зали лю­ди. Фе­ля так при­вык­ла к ее кон­тро­лю, что уже пе­рес­та­ла удив­лять­ся. И спо­кой­но вос­при­нима­ла ма­мины звон­ки и рей­ды, ког­да та не­ожи­дан­но по­яв­ля­лась в уни­вер­си­тете, что­бы по­гово­рить с пре­пода­вате­лями.

Все же, ма­терин­ское сер­дце бы­ло нес­по­кой­но: на пя­том кур­се доч­ка объ­яви­ла, что ее по­сыла­ют на язы­ковую прак­ти­ку на  Ку­бу. Кар­ла Фрид­ри­хов­на об­ра­дова­лась за Фе­лю: на­конец ее доч­ку оце­нили по дос­то­инс­тву! Она там од­на из луч­ших! Но  на сме­ну ра­дос­ти приш­ло чувс­тво тре­воги. Ведь де­воч­ка вы­рос­ла кра­сави­цей: бе­лая ко­жа,  ка­рие гла­за на пол ли­ца, гус­тые чер­ные во­лосы, соч­ные гу­бы. Вся в нее. С кем она бу­дет там встре­чать­ся? А вдруг влю­бит­ся в инос­тран­ца и за­хочет ос­тать­ся  на Ку­бе? Да­же страш­но об этом ду­мать!  Не пус­кать то­же нель­зя! Та­кой шанс бы­ва­ет раз в жиз­ни. Всю ночь она не мог­ла зас­нуть. А  на рас­све­те уже точ­но зна­ла, что сле­ду­ет пред­при­нять, что­бы обе­зопа­сить се­бя и дочь.

И Кар­ла Фрид­ри­хов­на сде­лала ре­шитель­ный ход. На зим­них ка­нику­лах поз­на­коми­ла Фе­лю с сы­ном сво­ей сос­лу­живи­цы Зи­ноч­ки  - Во­лодей.  И не ошиб­лась. По­тому что хо­рошо зна­ла свою дочь, по­нима­ла, ка­кой тип муж­чи­ны мо­жет ей пон­ра­вить­ся. Впро­чем, Во­лодя не мог не пон­ра­вить­ся. И это очень вол­но­вало его ма­му, ко­торая во­лоди­ных од­но­кур­сниц не жа­лова­ла, так как счи­тала, что при­лич­ная де­вуш­ка в физ­куль­тур­ном ин­сти­туте учить­ся не бу­дет. Це­ной не­веро­ят­ных уси­лий ей уда­лось удер­жать его от же­нить­бы на со­кур­сни­це Ри­те, мать ко­торой ра­бота­ла убор­щи­цей в том же ин­сти­туте. Зи­ноч­ка час­то по ут­рам лю­бова­лась сво­им сы­ном, ког­да тот вы­ходил из ван­ной - вы­сокий, ши­рокоп­ле­чий с  ко­рот­ко пос­три­жен­ны­ми ру­сыми во­лоса­ми, он не мог не вы­зывать вос­хи­щения у жен­щин.  Пос­ле окон­ча­ния ин­сти­тута  он  уже два го­да ра­ботал тре­нером в об­щес­тве " ДИ­НАМО".  И жен­щин вок­руг не­го ви­лось мно­жес­тво: плов­чи­хи, по­сети­тель­ни­цы бас­сей­на.  Но сын ни с од­ной из них не встре­чал­ся. Не от­кли­кал­ся на их  приг­ла­шение пой­ти  в ки­но, те­атр, гос­ти. Мать те­рялась в до­гад­ках, не по­нима­ла, в чем де­ло, но спро­сить сы­на не ре­шалась.

 Имен­но в этот мо­мент  пос­ту­пило пред­ло­жение от Кар­лы Фрид­ри­хов­ны.  "Вот оно, спа­сение!" -  по­дума­ла обес­по­ко­ен­ная Зи­ноч­ка, ко­торая час­то бы­вала в до­ме у сво­ей на­чаль­ни­цы и ви­дела ее скром­ных до­черей. Ко­неч­но, Во­лодя ни­чего не дол­жен знать. Она пой­дет в гос­ти к Кар­ле, а по­том поп­ро­сит сы­на заб­рать ее до­мой.    Де­ти пон­ра­вились друг дру­гу. И все ка­нику­лы ин­тенсив­но встре­чались. Ког­да ка­нику­лы кон­чи­лись, Во­лодя стал час­то ез­дить  в Во­ронеж на вы­ход­ные. И обе ма­мы не име­ли ни­чего про­тив его по­ез­док. И не спра­шива­ли, чем они там за­нима­ют­ся. Ко­роче, пе­ред отъ­ез­дом  Фе­ли на Ку­бу они по­дали за­яв­ле­ние. Те­перь Кар­ла мог­ла спать спо­кой­но. Она вру­чала сы­ну сво­ей под­ру­ги чис­тую и не­вин­ную де­вуш­ку. И сни­мала с се­бя обя­зан­ности по ру­ководс­тву ею. По­тому что Во­лодя  ей по­казал­ся  на­деж­ным пар­нем. И ему мож­но бы­ло до­верить кра­сави­цу-дочь. 

Свадь­бу сыг­ра­ли в сен­тябре в рес­то­ране гос­ти­ницы  "На­ци­ональ". Кар­ла Фрид­ри­хов­на су­мела ско­пить на рос­кошное платье для не­вес­ты, и Фе­ля бы­ла ос­ле­питель­но хо­роша. Во­лодя не сво­дил с нее влюб­ленных глаз. Обе ма­мы бы­ли счас­тли­вы. А по­том мо­лодые уле­тели в Со­чи в гос­ти­ницу "Жем­чужная", где про­вели ме­довый ме­сяц.  Пос­ле воз­вра­щения Фе­ля по­сиде­ла до­ма не­дол­го. И пош­ла ра­ботать в "Ин­ту­рист". Жи­ли мо­лодые на Бе­говой  в ста­лин­ском до­ме, в двух­комнат­ной квар­ти­ре вмес­те со свек­ровью. 

Фе­ля за­бере­мене­ла в пер­вый же ме­сяц пос­ле свадь­бы. Но ро­дила не вну­ка, о ко­тором меч­та­ла Кар­ла Фрид­ри­хов­на, а де­воч­ку, ко­торую наз­ва­ли Ди­аной. Кар­ла всег­да счи­тала, что у стар­шей  до­чери ха­рак­тер силь­ный, мож­но ска­зать, да­же жес­ткий, как у нее, а млад­шая Мил­ка пош­ла в доб­ря­ка-па­пу. И не толь­ко ха­рак­те­ром, но и внеш­не. Фе­ля бы­ла пи­саной кра­сави­цей, гор­достью всей семьи. О за­мужес­тве млад­шей до­чери мать да­же  не меч­та­ла. Это на­до бы­ло, что­бы де­воч­ке очень в жиз­ни по­вез­ло: с та­кими ред­ки­ми не­оп­ре­делен­но­го цве­та во­лоса­ми,  кри­выми но­гами и пло­хой фи­гурой при­дет­ся ко­ротать свой век в оди­ночес­тве. Зна­чит, на­до выб­рать ей хо­рошую про­фес­сию, что­бы всег­да бы­ла нуж­на лю­дям. И она ста­ла ис­кать свя­зи, что­бы оп­ре­делить Мил­ку в ме­дицин­ский. Да­же спо­доби­лась поз­во­нить друзь­ям по­кой­но­го му­жа, ко­торые дав­но о ней за­были. Но один из ру­ково­дите­лей Строй­бан­ка не­ожи­дан­но обе­щал по­мочь. И не об­ма­нул. Так Мил­ка ста­ла сту­ден­ткой вто­рого ме­да.  И все го­ды уче­бы пом­ни­ла, что дол­жна оп­равдать до­верие то­вари­ща Ко­лос­ко­ва, ко­торый лич­но зво­нил рек­то­ру и про­сил за нее.

За го­ды уче­бы у нее не бы­ло ни од­но­го ро­мана. И не бу­дет, ре­шила ма­ма и пош­ла в  си­наго­гу. Де­воч­ку на­до бы­ло при­об­щить к ре­лигии, что­бы она не чувс­тво­вала се­бя оди­нокой. Но мос­ков­ские по­сети­тели си­наго­ги не пон­ра­вились Мил­ке. И она пе­рес­та­ла хо­дить ту­да. За­то по­тяну­лась  в цер­ковь. И наш­ла по­кой там. Мать не про­тес­то­вала, по­тому что в Со­юзе не при­дава­ла зна­чение ре­лигии. Ник­то в те го­ды в Бо­га не ве­рил. И ей бы­ло все рав­но, ку­да по вы­ход­ным бе­га­ет ее дочь.

2.

Идею об отъ­ез­де пер­вой оз­ву­чила Фе­ля на дне рож­де­ния ма­мы. Зи­ноч­ка в ужа­се за­кати­ла глаз­ки, но не про­из­несла ни сло­ва. Во­лодя то­же про­мол­чал. Мил­ка на­от­рез от­ка­залась и да­же уш­ла к се­бе в ком­на­ту. А Кар­ла Фрид­ри­хов­на поп­ро­сила дать ей вре­мя на об­ду­мыва­ние. Но уже на сле­ду­ющий день поз­во­нила Фе­ле до­мой и со­об­щи­ла, что сог­ласна при ус­ло­вии, что жить бу­дут все вмес­те. Сог­ла­сия Ми­лы не  тре­бова­лось. Мать мог­ла зас­та­вить ее од­ним  сво­им взгля­дом. Зи­ноч­ка скон­ча­лась че­рез пол­го­да от ра­ка же­луд­ка. И в Из­ра­иль они у­еха­ли  вско­ре пос­ле ее по­хорон.

Луч­ше всех де­ла пош­ли у Фе­ли. Во­об­ще, Фе­ля очень из­ме­нилась пос­ле смер­ти Зи­ноч­ки. По­чувс­тво­вала сво­боду. Ма­ма не уз­на­вала ее. Ко­неч­но, Фе­ля, как и преж­де, обо­жала и бо­гот­во­рила мать, всег­да счи­талась с ее мне­ни­ем, спра­шива­ла со­вета, но Кар­ла чувс­тво­вала, что де­ла­ет она это ско­рее по  при­выч­ке или для про­фор­мы, что­бы не оби­деть ее. По­ка они жи­ли все вмес­те она еще мог­ла кон­тро­лиро­вать де­ла всей семьи, сле­дить за уче­бой внуч­ки и Мил­ки, ко­торой приш­лось за­ново изу­чать всю ме­дици­ну. Но вот Фе­ля в ее ру­ководс­тве не нуж­да­лась. И тог­да вмес­то нее она ста­ла ма­нипу­лиро­вать зя­тем. Ко­торый, в па­мять о друж­бе сво­ей ма­тери с Кар­лой, все по­кор­но тер­пел. И каж­дый день она ве­ла с ним бе­седы, под­бадри­вала, ког­да у не­го не шел ив­рит.  И учи­ла вмес­те с ним, хо­тя ей язык да­вал­ся не с та­ким тру­дом.

Сна­чала Во­лодя ра­ботал ох­ранни­ком в су­пере. Но со вре­менем с гре­хом по­полам  вы­учил ив­рит, сдал эк­за­мены и на­шел ра­боту мас­са­жис­та  в "Кан­три-кла­бе". И о боль­шем не по­мыш­лял. Фе­ля ус­тро­илась неп­ло­хо с ис­пан­ским язы­ком, а спус­тя год ее приг­ла­сили в уль­пан пре­пода­вать ив­рит со­оте­чес­твен­ни­кам. Жизнь на­лажи­валась. Все ра­бота­ли. Да­же Мил­ка, ко­торой уда­лось сдать на вра­ча с треть­ей по­пыт­ки.

Гром гря­нул не­ожи­дан­но. В один из ве­черов, ког­да вся семья соб­ра­лась в са­лоне пе­ред те­леви­зором, Фе­ля пред­ло­жила им разъ­ехать­ся. То есть, ока­зыва­ет­ся, она уже по­дыс­ка­ла две квар­ти­ры не­дале­ко друг от дру­га. Се­бе -  трех­комнат­ную, ма­тери с Мил­кой - двух­комнат­ную. Мать от воз­му­щения не мог­ла про­из­нести ни сло­ва. Мил­ка ус­та­вилась на ко­вер, зять по­шел за во­дой для те­щи. И толь­ко глот­нув ми­нерал­ки, она  смог­ла прох­ри­петь:

  Ты ког­да все это на­дума­ла? Мо­жет, еще в Мос­кве?

  А как ты ду­ма­ешь? - ус­лы­шала она в от­вет.  - Я до кон­ца сво­их дней бу­ду жить в об­ще­житии? У ме­ня есть своя семья: муж, дочь. И я хо­чу быть пол­новлас­тной хо­зяй­кой в сво­ем до­ме.

  А кто те­бе ме­ша­ет? - ма­ма сла­бо за­щища­лась. - Будь хо­зяй­кой здесь.

  Ма­ма, ты, на­вер­ное, шу­тишь? В од­ном до­ме с то­бой не мо­гут ужить­ся две хо­зяй­ки. А мне уже ско­ро трид­цать че­тыре. И я хо­чу жить так, как  хо­чет­ся мне, а не те­бе. А ес­ли те­бе на­до ко­ман­до­вать, ко­ман­дуй Мил­кой. 

И мать по­няла, что пе­ре­убе­дить ее не удас­тся. И что­бы сох­ра­нить свое вли­яние на зя­тя и внуч­ку, она сог­ла­силась. И ока­залась пра­ва. От­но­ситель­но зя­тя. Он  и не хо­тел, что­бы она пе­рес­та­ла ру­ково­дить им, по­тому что Кар­ла очень на­поми­нала ему ма­му. Вой­ско Кар­лы по­уба­вилось, но ко­ман­до­вать она не пе­рес­та­ла. И бук­валь­но за год  пол­ностью по­рабо­тила свою крот­кую млад­шую дочь.

3.

На Свя­той зем­ле с Мил­кой ста­ли тво­рить­ся чу­деса. Ес­ли пос­ле при­ез­да она пер­вым де­лом ки­нулась ис­кать пра­вос­лавную цер­ковь в Бат-Яме, то со вре­менем, пос­ле по­сеще­ния  свя­тых для каж­до­го хрис­ти­ани­на мест, к  пра­вос­ла­вию ох­ла­дела. И ста­ла приг­ля­дывать­ся к и­уда­из­му. Не без вли­яния ма­тери. "Бес­партий­ная ком­му­нис­тка" Кар­ла Фрид­ри­хов­на Вай­нштейн, как она на­зыва­ла се­бя в Со­юзе, преж­де все­го сме­нила имя. И ста­ла Ха­ей. Хо­тя  зять по-преж­не­му на­зывал ее Кар­лой Фрид­ри­хов­ной.  За­тем  "бес­партий­ная ком­му­нис­тка" и ате­ис­тка ста­ла по­сещать си­наго­гу и за­нятия по и­уда­из­му, на ко­торые од­нажды за­тащи­ла Мил­ку. За­тем еще раз, и еще... Мил­ка не соп­ро­тив­ля­лась. Лек­ции слу­шала с удо­воль­стви­ем. И пос­те­пен­но  сбли­зилась с и­уда­из­мом, в ко­тором  ста­ла на­ходить от­ду­шину и по­кой. Про­цесс был дол­гим и му­читель­ным. Как и уче­ба в ву­зе. Мил­ке все да­валось с тру­дом. Но ма­ма бы­ла ря­дом и вов­ре­мя за­мети­ла ду­шев­ные му­ки и ко­леба­ния до­чери. И тут же под­ста­вила пле­чо. Мил­ка ста­ла соб­лю­дать ев­рей­ские тра­диции. На­чала со встре­чи суб­бо­ты. Пос­те­пен­но при­учи­ла всю семью. Нес­мотря на соп­ро­тив­ле­ние Фе­ли, ко­торая ев­рей­ские праз­дни­ки от­ме­чала с удо­воль­стви­ем, но даль­ше это­го де­ло не пош­ло. И уго­ворить ее дер­жать пост, нап­ри­мер, бы­ло не­воз­можно. А ма­ма соб­лю­дала од­ноднев­ный пост охот­но, не по­тому что ве­рила, а что­бы доч­ке бы­ло лег­че.

Фе­ля свое сло­во сдер­жа­ла.  Час­то на­веща­ла мать. Со­вето­валась во всем: ку­да по­ехать, ког­да брать маш­канту и по­купать квар­ти­ру. Но о сво­ей лич­ной жиз­ни не рас­ска­зыва­ла ни сло­ва. Ма­ма с доч­кой каж­дый год ез­ди­ли за гра­ницу, нес­коль­ко раз от­ды­хали в Ис­па­нии, ко­торая нра­вилась им боль­ше все­го. Но и там ма­ма не уз­на­ла ни­чего но­вого. И тог­да она пе­рес­та­ла ин­те­ресо­вать­ся ее лич­ной жизнью.

Внуч­ка вы­рос­ла нас­то­ящей из­ра­иль­тян­кой. По-рус­ски го­вори­ла с ак­центом. Пос­ле окон­ча­ния шко­лы слу­жила в ар­мии, а по­том пос­ту­пила в  уни­вер­си­тет. Но па­рень у нее был рус­ский, мос­квич Ми­ша, ко­торый при­ехал в Из­ра­иль ма­лень­ким ре­бен­ком.

Кар­ла с Мил­кой  так и не ре­шились взять ипо­теч­ный кре­дит. Не хо­телось за­лезать в дол­ги. По­тому что ре­лигия за­нима­ла в  мил­ки­ной жиз­ни мес­та все боль­ше, а до­ходы ста­нови­лись все мень­ше. И мать иног­да с ужа­сом ду­мала о том, что бу­дет с до­черью пос­ле ее смер­ти. Ко­неч­но, Фе­ля  сес­тру не бро­сит, но что у нее на ду­ше, од­но­му бо­гу из­вес­тно.

Сом­не­ния Кар­лы Фрид­ри­хов­ны рос­ли с каж­дым днем. Осо­бен­но пос­ле  то­го, как она ста­ла не­воль­ным сви­дете­лем раз­го­вора меж­ду доч­кой и ее му­жем. Клю­чей от квар­ти­ры доч­ки у нее не бы­ло, хо­тя Кар­ла Фрид­ри­хов­на не­од­нократ­но пред­ла­гала ос­та­вить дуб­ли­кат клю­чей у нее до­ма. На вся­кий слу­чай. Ес­ли прор­вет  ка­нали­заци­он­ную тру­бу или доч­ка за­будет зак­рыть газ. Но Фе­ля тя­нула, де­лала вид, что за­была, по­ка ма­ма не воз­вра­щалась к это­му воп­ро­су вновь. В тот день дверь ей от­кры­ла Ди­ана, а Фе­ля с му­жем си­дели на кух­не. Ма­ма прош­ла в ван­ную, от­ку­да нап­ра­вилась в кух­ню, что­бы при­со­еди­нить­ся к де­тям. Ус­лы­шав, од­на­ко, пос­леднюю фра­зу, ска­зан­ную до­черью, за­мер­ла с от­кры­тым ртом:

  Ес­ли б не ма­ма, я бы уш­ла от те­бя се­год­ня же!

  Ты мне из­ме­ня­ешь? - очень ти­хо спро­сил Во­лодя.

  Ка­кая раз­ни­ца: из­ме­няю или нет. Я не хо­чу с то­бой жить!

  Но мы же лю­бим друг дру­га! - раз­дался от­ча­ян­ный го­лос зя­тя.

-     Я уже дав­но не люб­лю те­бя, - дочь го­вори­ла хлад­нокров­но и с из­девкой, так во вся­ком слу­чае по­каза­лось Кар­ле Фрид­ри­хов­не.

  Ког­да это на­чалось?
 
  Дав­но,  вско­ре  пос­ле свадь­бы.  Ког­да я по­няла, что  это все, на что ты спо­собен. Мо­жет,  ты не по­нима­ешь - я мо­гу по­яс­нить.

  Нет, я по­нял, о чем ты. Так ты все вре­мя де­лала вид?

  Я прос­то на­де­ялась на чу­до, на­вер­ное, а по­том мах­ну­ла ру­кой. Ког­да по­няла, что все без­на­деж­но. Ты хо­тя бы на­чал де­лать карь­еру! Но нет, те­бя все ус­тра­ива­ет. Ты всю жизнь со­бира­ешь­ся быть тре­нером?

  А что в этом пло­хого? Я свою ра­боту люб­лю!

  Ты хо­чешь ска­зать, что те­бе нра­вит­ся це­лый день прис­лу­живать в бас­сей­не? - ехид­но по­ин­те­ресо­валась Фе­ля.

  По­чему прис­лу­живать? Я учу пла­вать, де­лаю мас­саж. Пос­то­ян­но по­вышаю свой уро­вень, ос­ва­иваю но­вые ви­ды...

  Вот-вот. И даль­ше это­го де­ло не идет!

  А что те­бе на­до? Что­бы я за­нял­ся по­лити­кой и про­шел в кнес­сет?

  Хо­тя бы! Но  раз­ве ты на та­кое спо­собен?
 
  Так для это­го на­до всту­пить в пар­тию... А я в них со­вер­шенно не ори­ен­ти­ру­юсь...

  Имен­но. Те­бя ни­чего не  ин­те­ресу­ет. По­тому что ты те­лом в Из­ра­иле, а го­ловой - в Мос­кве. Толь­ко и смот­ришь рос­сий­ское те­леви­дение и пе­режи­ва­ешь за их пе­рес­трой­ку, а что де­ла­ет­ся здесь, у нас на ро­дине, те­бе нап­ле­вать!
 
  То­же ска­жешь! Я смот­рю де­вятый ка­нал. Но здеш­ние по­лити­чес­кие ин­три­ги ме­ня не вол­ну­ют. Я не знаю их де­яте­лей!

  Ха-ха! Не их, а на­ших! Ты же жи­вешь здесь! Твоя дочь го­ворит с друзь­ями на ив­ри­те, я пре­подаю ив­рит, но мес­тные те­ат­ры пос­ле мос­ков­ских те­бе ка­жут­ся при­митив­ны­ми, на­ше те­леви­дение то­же! Ос­та­ет­ся толь­ко Мос­ква с ее про­паган­дой!

  При­чем тут про­паган­да? Прос­то я не впи­сал­ся в эту жизнь, как ты!

  И не впи­шешь­ся уже! - Же­на по­выси­ла тон. - По­это­му мне с то­бой не­ин­те­рес­но, по­нима­ешь ты это или нет? По­это­му я ез­жу за гра­ницу с ма­мой, а не с то­бой, по­это­му в те­ат­ры мы то­же хо­дим с ма­мой.

  Хо­дите, по­жалуй­ста, кто про­тив? Толь­ко за­чем ухо­дить при этом?

  За­чем ухо­дить? - Фе­ля нер­вно за­хохо­тала. - Как те­бе объ­яс­нить, что­бы ты по­нял? Я встре­тила че­лове­ка, с ко­торым уз­на­ла, что та­кое страсть. И пос­ле не­го  не мо­гу с то­бой спать!
 
  По­чему ты та­кая жес­то­кая?

  Раз в жиз­ни ска­зала прав­ду и сра­зу "жес­то­кая"! Хо­чешь, что­бы я даль­ше при­киды­валась? А мне на­до­ело! Да, у ме­ня есть лю­бов­ник. И я жи­ву с ним.  И не ухо­жу толь­ко из-за ма­мы. Ее на­до под­го­товить. По­это­му я по­ка ос­та­юсь до­ма, но при ус­ло­вии, что ты не бу­дешь ко мне прис­та­вать!

  Это твой дом! Жи­ви, сколь­ко хо­чешь!

   Смот­ри,  не про­гово­рись ма­ме и не хнычь! Най­дешь се­бе жен­щи­ну - я не ска­жу ни сло­ва, толь­ко не при­води ее сю­да, по­нял?

  По­нял, по­нял, - Во­лодя  го­ворил так ти­хо, что Кар­ла Фрид­ри­хов­на с тру­дом раз­би­рала от­дель­ные сло­ва.  - Все рав­но ты не по­кинешь ме­ня, не ве­рю, что я те­бе сов­сем не нрав­люсь!

-    Жди, как же! - рас­сме­ялась Фе­ля, и ма­ма от­кры­ла дверь.

4.

Кар­ла Фрид­ри­хов­на сде­лала вид, что ни­чего не слы­шала, и ни ра­зу, да­же на­меком, не да­ла по­нять зя­тю и до­чери, что в  она в кур­се то­го, что про­ис­хо­дит меж­ду ни­ми. Внеш­не ни­чего не из­ме­нилось. Как и преж­де, ма­ма час­то бы­вала в до­ме сво­ей до­чери, на­веща­ла внуч­ку, ез­ди­ла с  Фе­лей за гра­ницу, по­ка не приш­ла бе­да. Ста­ли от­ка­зывать но­ги. Впер­вые она по­чувс­тво­вала, что но­ги ее  не слу­ша­ют­ся,  в Ис­па­нии. Ста­ла пос­ре­ди пло­щади и не мо­жет сде­лать ни ша­гу. Фе­ля по­бежа­ла за так­си.

По­том, уже до­ма, ее дол­го об­сле­дова­ли вра­чи, пос­та­вив­шие не­уте­шитель­ный ди­аг­ноз: неп­ро­ходи­мость со­судов. Че­тыре опе­рации не да­ли ре­зуль­та­та. И че­рез пол­то­ра го­да ей от­ре­зали но­гу. Вы­соко, поч­ти под са­мое бед­ро. Жизнь для Кар­лы кон­чи­лась. Она ле­жала в боль­ни­це и вспо­мина­ла свою мо­лодость, за­мужес­тво, Гри­шу, ко­торый был та­кой доб­рый и не­уме­лый, что ей то­же иног­да хо­телось сбе­жать от не­го. Но она, в от­ли­чие от сво­ей стар­шей, гна­ла от се­бя  по­доб­ные мыс­ли, иног­да по­сещав­шие ее.

Все кон­че­но. Впе­реди - ин­ва­лид­ная ко­ляс­ка и нес­коль­ко лет убо­гой жиз­ни. Она бу­дет всем в тя­гость. И толь­ко. Воз­можно, ее сда­дут в бейт-авот. По­тому что все ра­бота­ют и смот­реть за ней не­кому. И хо­тя доч­ки и зять ве­ли се­бя бе­зуп­речно, она не ве­рила в их ис­крен­ность. Пер­вой при­ходи­ла в боль­ни­цу Фе­ля. Она при­носи­ла зав­трак. Ма­ма бы­ла очень чис­топлот­ной и при­учи­ла де­вочек с детс­тва к чис­то­те, по­ряд­ку и ак­ку­рат­ности. Что­бы не за­нес­ти ин­фекцию, Фе­ля пос­та­вила на ра­кови­ну в па­лате мыль­ни­цу с де­зин­фи­циру­ющим мы­лом и по сто раз на дню мы­ла ру­ки. Кур­точку ве­шала в шкаф, пред­ва­ритель­но вы­вер­нув ее на­из­нанку, что­бы  осев­шие на кур­тке бак­те­рии ока­зыва­лись не свер­ху, а внут­ри. Пос­ле че­го она на­чина­ла дра­ить ма­мино крес­ло для ку­пания, за­тем  про­тирать его спир­том.

Ска­зать, что ма­ма бы­ла в дур­ном нас­тро­ении, это зна­чит не ска­зать ни­чего. За­бота до­черей вы­зыва­ла оче­ред­ную вспыш­ку ее гне­ва. Все бы­ло не так. Фе­ля со­вер­шенно не уме­ла при­поды­мать ее и поп­равлять по­душ­ки, на­девать но­сок и сви­тер, что­бы пой­ти гу­лять. Но Фе­ля тер­пе­ла не­дол­го. И пос­ле оче­ред­ной вспыш­ки ма­мино­го гне­ва раз­верну­лась и уш­ла до­мой. Не ска­зав ни сло­ва. И не при­ходи­ла до тех пор, по­ка ма­ма не поз­во­нила ей  и не из­ви­нилась. Боль­ше в при­сутс­твии стар­шей до­чери ма­ма не поз­во­ляла се­бе ни­каких скан­да­лов. И раз­го­вари­вала с ней вкрад­чи­вым го­лосом. Фе­ля за­дер­ги­вала за­навес­ку, от­де­ляв­шую кро­вать ма­мы от со­седок, дос­та­вала при­несен­ные из до­ма са­латы, ик­ру и сла­дос­ти и на­чина­ла впи­хивать их в мать, у ко­торой пос­ле опе­рации про­пал ап­пе­тит. В от­ли­чие от Мил­ки, ко­торая с ма­мой сю­сюка­ла, Фе­ля го­вори­ла с боль­ной жес­тко и су­хо. Мать от стра­ха, что доч­ке мо­жет все на­до­есть и она тог­да ре­шит от­де­лать­ся от нее, мол­ча от­кры­вала рот и прог­ла­тыва­ла все, что та при­носи­ла. По­том так­же по­кор­но оде­валась и еха­ла с ней на про­гул­ку. По­нача­лу, ког­да доч­ка го­вори­ла, что ей по­ра, Кар­ла при­нима­лась ры­дать, но пос­ле раз­мол­вки мол­ча ки­вала го­ловой и на­чина­ла ждать при­хода Мил­ки, спе­шив­шей к ней пос­ле при­ема па­ци­ен­тов.

 Млад­шую она не жа­лела и отыг­ры­валась на ней за все. За хо­лод­ность Фе­ли, за то, что та не сю­сюка­ла с ней, как с ма­лень­кой, не жа­лела мать и ред­ко це­лова­ла и лас­ка­ла ее. Мил­ка сно­сила ма­терин­ский гнев мол­ча. И с раб­ской по­кор­ностью по де­сять раз пе­ремы­вала ее по­суду, так как ма­ма пос­то­ян­но на­ходи­ла ка­кие-то пят­на. Сни­мала и оде­вала жа­кет, по­тому что Кар­ле Фрид­ри­хов­не бы­ло то жар­ко, то хо­лод­но, ра­зог­ре­вала  су­пы и вто­рое. И пос­то­ян­но  слы­шала, что она не­уме­ха, что не так пог­ла­дила белье, что до­ма на­вер­ня­ка все по­рос­ло грязью. Что ког­да она вер­нется, сво­ей квар­ти­ры не уз­на­ет. Мил­ка бы­ла ве­лико­душ­ной. И по­нима­ла, что ма­ме пло­хо. Она пос­то­ян­но це­лова­ла ее, а мать от­дерги­вала ру­ку и од­нажды в гне­ве  да­же да­ла ей по­щечи­ну.

А вот  ча­ще все­го  Кар­ле Фрид­ри­хов­не хо­телось ви­деть зя­тя, снаб­жавше­го ее пить­евой во­дой и ми­нерал­кой. С ним ей бы­ло хо­рошо и спо­кой­но. Он, как и Мил­ка, ни­ког­да не пе­речил, всег­да вни­матель­но слу­шал те­щу. Вы­пол­нял все ее по­руче­ния,  но к то­му же дол­го си­дел и рас­ска­зывал о се­бе. Под­робно. Обо всем, что про­ис­хо­дило в его жиз­ни. Как от­ра­ботал день, сколь­ко кли­ен­тов при­нял, сколь­ко за­рабо­тал, ку­да пла­ниру­ет по­ехать в от­пуск, как про­вел ве­чер. Те­ща зна­ла о нем все, кро­ме од­но­го. То­го, что ка­салось вза­имо­от­но­шений Во­лоди с ее до­черью. Пря­мо спро­сить она не ре­шалась. А он мол­чал. По­тому что его об этом про­сила  Фе­ля. Внуч­ка бы­вала ред­ко. Ког­да не мог­ла ма­ма. И всег­да при­води­ла с со­бой Ми­шу, что­бы не ос­та­вать­ся на­еди­не с ба­буш­кой, ко­торая на­чина­ла ее пи­лить. А  в ми­шином при­сутс­твии она мол­ча­ла, и мо­лодые бол­та­ли друг с дру­гом.

По­это­му Кар­ла Фрид­ри­хов­на  с не­тер­пе­ни­ем жда­ла при­хода Во­лоди и Ми­лы.  С Во­лодей она от­ды­хала, на Ми­ле отыг­ры­валась. Как-то в суб­бо­ту, ког­да Во­лодя си­дел у ее пос­те­ли, в па­лату вор­ва­лась за­пыхав­ша­яся Мил­ка. По суб­бо­тами она не поль­зо­валась лиф­том, по­это­му приш­лось под­ни­мать­ся  на седь­мой этаж пеш­ком. Де­воч­ка рас­крас­не­лась, во­лосы вы­бились из-под пла­точ­ка, ко­торым она по­вяза­ла го­лову. И Кар­ла впер­вые по­жале­ла, что Мил­ка так без­вкус­но оде­та и не упот­ребля­ет кос­ме­тику. Меж­ду Мил­кой и Во­лодей сло­жились ров­ные от­но­шения  еще мно­го лет на­зад. Но пос­леднее вре­мя они ви­делись ред­ко. С не­дав­них пор Кар­ла Фрид­ри­хов­на ста­ла за­мечать, что при встре­че они об­ме­нива­ют­ся кол­костя­ми или ста­ра­ют­ся сде­лать друг дру­гу боль­но. Сна­чала она не об­ра­тила на это вни­мание, но по­том в го­лову по­лез­ли не­хоро­шие мыс­ли.

При ви­де Во­лоди Мил­ка сму­тилась, опус­ти­ла гла­за и еле слыш­но про­шеп­та­ла "Здравс­твуй!". Он от­ве­тил, не гля­дя в ее сто­рону. А вско­ре поп­ро­щал­ся и ушел. С Мил­кой мож­но бы­ло не це­ремо­нить­ся. И мать пот­ре­бова­ла тот­час, что­бы она рас­ска­зала, что про­ис­хо­дит меж­ду ней и Во­лодей. Мил­ка дол­го от­не­кива­лась, по­ка мать не за­яви­ла:

  Ты не уй­дешь от­сю­да, по­ка не рас­ска­жешь мне все­го, яс­но? Бу­дешь си­деть до зав­тра! Го­вори или я те­бя прок­ля­ну! Кля­нусь Бо­гом, я сде­лаю это!

  Что го­ворить, ма­ма? - Ли­цо Мил­ки пок­ры­лось крас­ны­ми пят­на­ми, она сто­яла пе­ред ма­терью и бес­по­мощ­но раз­во­дила ру­ками, не в си­лах про­из­нести боль­ше ни зву­ка.

  Го­вори, как на ду­ху! Те­бе нра­вит­ся Во­лодя?

  Да, - про­шеп­та­ла она.

  Меж­ду ва­ми что-ни­будь бы­ло?

  Ты шу­тишь? - от­шатну­лась Мил­ка. - Нет, ко­неч­но.

  Тог­да по­чему он так стран­но ве­дет се­бя?

  Не знаю, ни­чего не знаю! - раз­ры­далась дочь.

  Нет, зна­ешь, ина­че не пла­кала бы!

  Ма­ма, прав­да не знаю ни­чего.

  Тог­да при­дет­ся по­гово­рить с ним! - зак­лю­чила мать.

  Де­лай, что счи­та­ешь нуж­ным. - Мил­ка боль­ше не ска­зала ни сло­ва.

По­гово­рить с зя­тем уда­лось не сра­зу. На­до бы­ло под­га­дать так, что­бы  ник­то не мог по­мешать их раз­го­вору.  Во­лодя   уди­вил­ся:
  Что вы та­кое го­вори­те, Кар­ла Фрид­ри­хов­на! Что мо­жет быть меж­ду на­ми? Ни­чего нет и не бы­ло!

-     Так уж ни­чего? Во­лодя, го­вори прав­ду!
 
  Ни­чего!..

  Я очень ра­да.

  А по­чему вы спра­шива­ете?

Она хо­тела бы­ло рас­ска­зать ему, как пок­расне­ла Мил­ка, но пе­реду­мала:

  Так, че­пуха, по­каза­лось.

Боль­ше они к это­му раз­го­вору не воз­вра­щались. Но Кар­ла Фрид­ри­хов­на о нем не за­была. И ле­жа без сна дол­ги­ми но­чами в ожи­дании ут­ра, она ста­ла раз­ра­баты­вать план, как еще до то­го, как Фе­ля бро­сит Во­лодю, она ста­нет де­лать все, что­бы он не ушел к дру­гой жен­щи­не, а ос­тался в  семье. Что­бы по­том в один прек­расный день, ког­да Фе­ля уй­дет окон­ча­тель­но к сво­ему лю­бов­ни­ку, свес­ти их с Мил­кой, ко­торой  сво­як нра­вил­ся од­нознач­но. "Нет, нель­зя от­кла­дывать это де­ло на по­том, по­тому что Фе­ля с ним не спит, - шеп­та­ла она. - На­чать на­до пря­мо сей­час. Пусть да­же пе­рес­пят! Ни­чего. Он не из­ме­ня­ет Фе­ле, все как бы в рам­ках од­ной  семьи, по­тому что нор­маль­ный му­жик не мо­жет дол­го без это­го",  - брез­гли­во мор­щась, про­гова­рива­ла она свой план. И пред­ста­вила, как пош­лет Во­лодю ве­чером к ним до­мой. А до то­го зас­та­вит Мил­ку пой­ти в па­рик­ма­хер­скую, сде­лать мод­ную при­чес­ку и ку­пить се­бе но­вое платье. И тог­да все по­лучит­ся. Они ни­ког­да не рас­ста­нут­ся. Прос­то те­перь он ста­нет му­жем ее вто­рой до­чери. И бу­дет жить с ни­ми.  И, воз­можно, Мил­ка за­бере­мене­ет и еще смо­жет ро­дить! А Фе­ля пусть ухо­дит к сво­ему лю­бов­ни­ку! К то­му, кто бо­лее страс­тный и уме­лый в пос­те­ли. Мил­ке же впол­не по­дой­дет вто­рой сорт!