ПРОГРАММА ФАТУМА*

"Ког­да мы есть, то смер­ти еще нет, а ког­да смерть нас­ту­па­ет, то нас уже нет.
                                                                                                         Эпи­кур.

Од­на дру­гой кра­ше

У мо­их ба­буш­ки и де­душ­ки бы­ли три до­чери, од­на кра­ше дру­гой. Моя ма­ма бы­ла стар­шей. Ба­буш­ка не ра­бота­ла, все си­лы и при­род­ный ум от­да­вала на вос­пи­тание де­тей и лю­бовь в семье. Де­ти - по­год­ки, поч­ти ни­каких ссор и раз­до­ров меж­ду ни­ми, по­тому что ба­буш­ка уме­ло прев­ра­щала их мел­кие нев­зго­ды в шут­ки, соз­да­вая в семье ра­дость, у­ют и по­кой. Де­душ­ка ра­ботал на за­воде, а ве­чером все си­дели за чис­той ска­тертью и скром­ной едой, за ко­торую он каж­дый ве­чер бла­года­рил Бо­га.

Каж­дую пят­ни­цу ве­чером в на­шем до­ме со­бира­лись по­молить­ся лю­ди, ко­торым, как и всем ве­ру­ющим в со­вет­ское вре­мя, в ре­лигии бы­ло от­ка­зано. "Ре­лигия - опи­ум для на­рода", - пом­ни­те из­ре­чение клас­си­ка?  Но, нес­мотря на стро­гие зап­ре­ты, у лю­дей ос­та­валась ве­ра во Все­выш­не­го. Де­душ­ка мой, как и его отец, бы­ли в свое вре­мя рав­ви­нами в чер­те осед­лости, весь­ма ува­жа­емы­ми и гра­мот­ны­ми людь­ми, обу­чали де­тей гра­моте. Их очень по­чита­ли со­седи и всег­да при­ходи­ли за со­вета­ми.

 
Для ев­ре­ев ни­какое вре­мя и ни при ка­кой влас­ти не бы­ло слад­ким. Дво­их ба­буш­ки­ных пле­мян­ни­ков от­да­ли бы в си­рот­ский дом, как де­тей "вра­гов на­рода", ес­ли бы пос­ле арес­та ок­ле­ветан­ных и по­руган­ных ро­дите­лей этих ре­бяти­шек, ба­буш­ка не усы­нови­ла их. Ма­лень­кая со­сед­ская де­воч­ка Ма­ня, доч­ка ис­чезнув­шей семьи, то­же бы­ла удо­чере­на мо­ей люб­ве­обиль­ной ба­буш­кой.

Мно­го поз­же, пос­ле ре­аби­лита­ции, ста­ло из­вес­тно, что все ро­дите­ли этих ре­бяти­шек бы­ли расс­тре­ляны в лу­бян­ском под­ва­ле на дру­гой же день - как тог­да во­дилось: без су­да, следс­твия, до­каза­тель­ств, толь­ко по до­носу под­лых лю­дишек с уче­том век­то­ра че­лове­чес­кой ни­зос­ти.

  
 Так в до­ме рос­ли и учи­лись шес­те­ро де­тей. Де­душ­ка учил их мыс­лить - ес­тес­твен­но­му сос­то­янию че­лове­ка; учил  муд­рости про­роков и по­чита­нию Бо­га. Од­нажды де­ти спро­сили: а мож­но ли Бо­га уви­деть? Де­душ­ка от­ве­тил: ник­то не мо­жет уви­деть Бо­га, но вы мо­жете приб­ли­зить­ся к Не­му, изу­чая То­ру и пос­ти­гая ге­ро­ичес­кую, пол­ную тра­гиз­ма ис­то­рию сво­его на­рода.

Го­ды пог­ро­мов, расс­тре­лов, войн ос­та­лись уже по­зади, но жда­ли еще Си­бирь, мор­дов­ские ла­геря, пси­хотюрь­мы... Од­на гро­мад­ная ложь рух­ну­ла, дру­гая еще не приш­ла - все чувс­тво­вали се­бя в ще­мящей пус­то­те без­вре­менья. Ка­кая, всё же, под­лая эпо­ха: ког­да че­ловек - нич­то, а го­сударс­тво - все...

За­кон­чив шко­лы, де­ти пос­ту­пили в раз­ные учеб­ные за­веде­ния. По­лучи­ли дип­ло­мы и ста­ли хо­роши­ми спе­ци­алис­та­ми - каж­дый в из­бран­ной об­ласти. Один пле­мян­ник - де­каном тех­но­логи­чес­ко­го фа­куль­те­та в неф­тя­ном ин­сти­туте им. Губ­ки­на. Дру­гой - из­вес­тным ки­но­опе­рато­ром, дваж­ды ла­уре­атом Ста­лин­ской пре­мии за филь­мы "Бес­при­дан­ни­ца",  "По­весть о нас­то­ящем че­лове­ке" и еще 18 зна­мени­тых ки­нолент.

За что?..

На­чали соз­да­вать­ся семьи. В каж­дой бы­ли свои взле­ты и па­дения, ра­дос­ти и тра­гедии, как бы шли лю­ди по не­раз­ми­ниро­ван­но­му по­лю мра­ка. Опус­те­ло не­ког­да шум­ное гнез­до. Толь­ко са­мая кра­сивая - сред­няя - дочь ос­та­лась жить с ро­дите­лями, мо­ими ба­буш­кой и де­душ­кой. Ка­кой бы же­них ни сва­тал­ся к мо­ей те­те - вся­кий раз ба­буш­ка на­ходи­ла в нем изъ­яны, и тё­тя на всю жизнь ос­та­лась оди­нокой.

А вот Ма­неч­ка пред­почла ра­боту на за­воде, там же по­лучи­ла ком­натку в об­ще­житии и с удо­воль­стви­ем ту­да пе­ре­еха­ла, ибо хо­тела жить са­мос­то­ятель­ной жизнью. Род­ной дом, од­на­ко, на­веща­ла час­то, и од­нажды приш­ла ту­да не од­на. При­леж­ная, ак­ку­рат­ная, сим­па­тич­ная де­вуш­ка поз­на­коми­лась на ра­боте со скром­ным па­рень­ком, си­ротой, быв­шим вос­пи­тан­ни­ком дет­ско­го до­ма. Ког­да он по­пал ту­да, име­ни-фа­милии сво­их не пом­нил, и, слов­но в нас­мешку, по­лучил в дет­до­ме фа­милию Ло­моно­сов. На сей раз ба­буш­ка одоб­ри­ла ма­неч­кин вы­бор; да­ла часть по­суды и белья, не­об­хо­димых Ма­неч­ке на пер­вое вре­мя.

Мо­лодые по­сели­лись в по­лупод­валь­ной ком­натке дву­хэтаж­но­го ста­рого до­ма. пос­ле по­куп­ки скром­ной ме­бели она при­об­ре­ла до­маш­ний у­ют и теп­ло. Ма­неч­ка бы­ла очень хо­зяй­ствен­ной, ког­да жи­ла с ба­буш­кой - всег­да по­мога­ла ей на кух­не. Вот и в ее но­вом до­ме на сто­ле всег­да бы­ла при­готов­ле­на вкус­ная еда.

В мо­лодой семье ро­дились с не­боль­шим пе­реры­вом двое слав­ных ре­бяти­шек. По воз­расту они бы­ли близ­ки мне и мо­ей стар­шей сес­тре. Мы час­то на­веща­ли друг дру­га и очень дру­жили. Те­тя Ма­ня бы­ла ра­да нам, при­вет­ли­ва, гос­тепри­им­на, но ка­кая-то за­та­ен­ная грусть всег­да ту­мани­лась в ее си­них гла­зах. Жи­ли они очень скром­но, нех­ватка де­нег ощу­щалась во всем. Ле­ва Ло­моно­сов, ра­ботая на за­воде, под­ви­зал­ся иг­рать в по­хорон­ных ор­кес­трах. Он был от­личный тру­бач. Ви­дя ежед­невно смерть, стал вы­пивать - на по­мин­ках же всег­да под­но­сят вод­ку. Сна­чала это бы­ло эпи­зоди­чес­ки, по­том прев­ра­тилось в ос­трую не­об­хо­димость. Ра­боту на за­воде Лё­ва бро­сил и те­перь толь­ко тру­бил в свою тру­бу на по­хоро­нах. Пос­то­ян­но нет­резвый, он, вер­нувшись с по­хорон до­мой, тре­бовал у мол­ча­ливой же­ны до­бавить. Тут же на­ливал еще два ста­кана зелья, а де­тей зас­тавлял сос­та­вить ему ком­па­нию. Лё­ва ни­ког­да не скан­да­лил, не бил до­маш­них, но от это­го бы­ло не лег­че. Вско­ре он прев­ра­тил­ся в за­коре­нело­го ал­ка­ша, ко­торо­му бы­ло дос­та­точ­но од­ной рюм­ки, что­бы опь­янеть. Ут­ро всег­да на­чина­лось с бу­тыл­ки. Жизнь в до­ме ста­ла не­выно­симой.

У Ле­вы не бы­ло ни­каких мо­тивов для пь­янс­тва: лю­бящая же­на, вос­пи­тан­ные ре­бят­ки, ра­бота. Но ра­бота на клад­би­ще и пос­то­ян­ное пре­быва­ние сре­ди умер­ших и их скор­бя­щих родс­твен­ни­ков бы­ли не­воз­можны без вы­пив­ки. Пь­яный угар уже ста­новил­ся единс­твен­ным сос­то­яни­ем, при ко­тором Лё­ва ис­пы­тыва­ет до­воль­ство и бла­гопо­лучие.

По­дошёл срок, ког­да стар­ше­го сы­на Гри­шу заб­ра­ли на три го­да в ар­мию. Ма­ня бы­ла это­му об­сто­ятель­ству очень ра­да - на­до же хо­тя бы од­но­го сы­на отор­вать от гу­битель­но­го вли­яния от­ца. Гри­ша пи­сал пись­ма, пол­ные за­боты и тре­воги о лю­бимой ма­ме и млад­шем бра­те, бо­ясь, что То­лика пос­тигнет то же, что и от­ца. Но вот за­кон­чился гри­шин срок служ­бы в Одес­се. При­была те­лег­рамма, где был ука­зан день и час его при­ез­да на мос­ков­ский вок­зал. Все мы с ра­достью го­тови­лись к дол­гождан­ной встре­че. Те­перь в до­ме бу­дет нас­то­ящий муж­чи­на, про­шед­ший тя­готы ар­мей­ской дис­ципли­ны, и не даст ни­кого в оби­ду веч­но пь­яно­му, не­уп­равля­емо­му от­цу.

По­лучив при­каз об уволь­не­нии, Гри­ша ре­шил про­вес­ти па­ру дней в Одес­се, пос­мотреть  ее кра­соты, па­мят­ник Дю­ку де Ри­шелье, зна­мени­тую лес­тни­цу, по­бывать в опер­ном те­ат­ре. Но осу­щес­твить эти не­затей­ли­вые пла­ны ему не уда­лось. В го­роде про­шел силь­ный ура­ган, по­валив де­ревья, обор­вав вы­соко­воль­тную ли­нию элек­тро­пере­дач. Ко­ман­дир выз­вал доб­ро­воль­цев для ус­тра­нения не­пола­док и ре­мон­та. Гри­ша пред­ло­жил свою по­мощь. Ему на­пом­ни­ли, что он уже сво­боден от ка­ких-ли­бо обя­затель­ств, но он счёл нуж­ным пос­ту­пить по со­вес­ти. Ког­да от­ряд при­был на мес­то раз­ру­шения, Гри­ша слу­чай­но нас­ту­пил на ого­лен­ный про­вод, прик­ры­тый гру­дой ве­ток и опав­шей лис­твы. Элек­три­чес­кий раз­ряд от­бро­сил его на нес­коль­ко мет­ров, да так - что он по­пал на дру­гое ого­лив­ше­еся мес­то про­вода под нап­ря­жени­ем. Всё про­изош­ло мгно­вен­но: на ды­мящих­ся вет­ках ле­жало гри­шино об­го­рев­шее те­ло.

Мать встре­чала ос­танки сы­на в зак­ры­том гро­бу.  Его соп­ро­вож­да­ли офи­цер и сол­дат, быв­шие сви­дете­лями тра­гедии. Они-то и по­веда­ли де­тали гри­шиной ги­бели. Сгор­би­лась нес­та­рая еще, из­му­чен­ная жен­щи­на,  по­тус­кне­ли  ее гла­за, не про­сыха­ющие от слез. За что ми­лой, ти­хой тру­жени­це вы­пала та­кая скор­бная до­ля? По­чему с хо­роши­ми людь­ми слу­ча­ют­ся страш­ные ве­щи? Ни­какой Бог не от­ве­тит на этот воп­рос. Ге­гель пи­сал, что все дей­стви­тель­ное - ра­зум­но. Зна­чит, все, то про­изош­ло в этой или в дру­гих семь­ях, име­ет смысл? Или фи­лосо­фия - от­дель­но, а ре­аль­ность - от­дель­но?.. Как мно­го в жиз­ни не­оп­ла­чен­ных сче­тов, бе­зот­ветных уни­жений, не от­мщен­ных уда­ров. За каж­дым уг­лом та­ит­ся уг­ро­за и для мно­гих ни­ког­да не нас­ту­пит зав­тра.

Отец, лю­бив­ший сы­на, уже не про­сыхал от за­поя. Од­нажды, еле пе­ред­ви­гая зап­ле­та­ющи­еся но­ги пос­ле оче­ред­ных по­хорон, он упал пе­ред до­мом на ас­фальт и сло­мал ос­но­вание че­репа. Пос­ле та­ких пот­ря­сений, смер­ти сы­на и му­жа, Ма­неч­ку па­рали­зова­ло. Бед­няжка не­дол­го му­чилась и вско­ре уш­ла из жиз­ни. Она уми­рала од­на и в гла­зах ее еще зас­ты­ло роб­кое удив­ле­ние, как бы воп­ро­шая: за что?..

То­лик

То­лика мы уви­дели на свадь­бе мо­ей сес­тры. Вы­сокий стат­ный блон­дин, он был прив­ле­катель­ным мо­лодым че­лове­ком, прав­да, с боль­шим изъ­яном. Поп­ро­сил ме­ня во­ды и, по­ка я ис­ка­ла гра­фин, он лов­ко и уве­рен­но от­ку­порил бу­тыл­ку вод­ки, на­лил се­бе пол­ный тон­кий ста­кан  и зал­пом жад­но вы­пил. Ска­зал при этом: уто­лил жаж­ду. Мне бы­ло смеш­но и страш­но смот­реть на не­го, ведь в на­шем до­ме ни­ког­да не пи­ли. Пос­ле то­го, как он опус­то­шил бу­тыл­ку, в ма­нере его по­веде­ния ни­чего не из­ме­нилось - слов­но дей­стви­тель­но пил во­ду. Но тот стиль жиз­ни, ко­торый он унас­ле­довал от от­ца, стал его ха­рак­те­ром и его судь­бой.

Со мной То­лик по­делил­ся сво­ими пла­нами на бу­дущее. Он со­бирал­ся соз­дать семью и у не­го на при­мете бы­ла хо­рошая де­вуш­ка. Спус­тя па­ру лет мы с сес­трой на­вес­ти­ли его, жив­ше­го в той же по­лупод­валь­ной ком­на­те. Там был по­рядок, под­держи­ва­емый же­ной, и уди­витель­но хо­рошень­кий маль­чик. Же­на прик­ла­дыва­ла мно­го уси­лий, что­бы семья не раз­ва­лилась: То­лика же нель­зя бы­ло отор­вать от бу­тыл­ки - так же, как рань­ше его от­ца. Не вы­дер­жав пос­то­ян­но­го пь­янс­тва и без­де­нежья, она с ма­лышом ос­та­вила му­жа и нав­сегда по­кину­ла этот дом.

Иног­да, бу­дучи в трез­вом сос­то­янии, То­лик на­вещал под­раста­юще­го сы­ниш­ку, по­могая   ему стро­ить мо­дели ко­раб­лей. Ра­бота­ли они в ста­рень­ком са­рае. Од­нажды дос­ка, пло­хо ук­реплен­ная на по­тол­ке, от­ва­лилась и упа­ла на ре­бен­ка... По­гиб ма­лень­кий слав­ный че­лове­чек.

Дол­го мы не зна­ли об этой тра­гедии. Бе­зус­пешно ста­рались ра­зыс­кать про­пав­ше­го То­лика. Лишь поз­же быв­шие со­седи всё нам по­веда­ли. Ста­ло оче­вид­но, что и То­лика в жи­вых не ос­та­лось. Ро­ду Ло­моно­совых не суж­де­но бы­ло прод­лить­ся.

Не ина­че - так зап­рограм­ми­ровал Фа­тум. Как же по-дру­гому объ­яс­нишь?..

____________________________________
* Фа­тум (лат. fatum) - в Древ­нем Ри­ме бо­жес­тво, оп­ре­деля­ющее судь­бу че­лове­ка при его рож­де­нии.