Дом, в котором я живу

 Осень в Но­вой Ан­глии не­обык­но­вен­но кра­сивая. Ког­да вспо­мина­ешь ве­лико­леп­ные пуш­кин­ские ал­леи с проз­рачны­ми ос­ве­щен­ны­ми сол­нцем зо­лоты­ми листь­ями на кро­нах ве­личес­твен­ных де­ревь­ев то, по срав­не­нию с на­шими те­переш­ни­ми ле­сами, пуш­кин­ская осень ка­жет­ся од­но­об­разной и мо­нотон­ной, нес­мотря на оде­тую в "баг­рец и зо­лото".

 Здесь, в Мас­са­чусет­се, та­кое раз­ноцветье кра­сок, как буд­то ху­дож­ник - им­прес­си­онист ис­поль­зо­вал всю па­лит­ру, сме­шивая крас­ки, не за­думы­ва­ясь о ре­аль­нос­ти сво­его тво­рения. Ка­ких цве­тов, ок­ра­сок, по­луто­нов, соч­ности и яр­кости лис­твы де­ревь­ев и кус­тарни­ков толь­ко не встре­тишь здесь. Дух за­мира­ет от не­зем­ной кра­соты, и опав­ший лис­ток со­бира­ешь в бу­кет с лю­бовью и удив­ле­ни­ем: как при­рода в од­ном толь­ко мес­те мо­жет быть та­кой раз­но­об­разной, жи­вопис­ной и неп­ред­ска­зу­емой! Из раз­ных шта­тов при­ез­жа­ют аме­рикан­цы по­любо­вать­ся на­шей осенью. В но­яб­ре еще дос­та­точ­но теп­ло и су­хо и хо­чет­ся, ми­новав неп­ри­ят­ную зи­му, сра­зу пе­ренес­тись в ап­рель. Но зем­ля вра­ща­ет­ся, сол­нце вста­ет низ­ко, и все дви­жет­ся по за­конам кос­мо­са.

 Как-то я пос­мотре­ла в ок­но и уви­дела ле­ниво и не­охот­но па­да­ющие сне­жин­ки, ко­торые лег­ли на су­хую зем­лю: зна­чит, снег за­лежит­ся и не рас­та­ет. По­том сне­жин­ки об­ра­зова­ли гус­тые хлопья, и ско­ро на­ши ма­шины уже ле­жали под глу­боким сло­ем пу­шис­то­го сне­га. В Мос­кве это бы­ло бы кра­сиво, свет­ло и праз­днич­но, но у нас - это сос­то­яние по­вышен­ной опас­ности. Обыч­но жи­тели на­ших мест го­ворят: не нра­вит­ся по­года, по­дож­ди де­сять ми­нут, и она из­ме­нит­ся. И, дей­стви­тель­но, по­шел мер­зкий дождь, тут же об­ле­пил и за­мерз, как пок­ры­вало, на вет­ках де­ревь­ев и кус­тарни­ков. Стек­лянные ле­дяные де­ревья сто­яли так не­дол­го. Не вы­дер­жав об­ра­зовав­шей­ся тя­жес­ти, вет­ви ста­ли тре­щать, ло­мать­ся и па­дать на до­рогу и на ма­шины. Ве­тер 45-50 миль в час уси­лил эф­фект штор­ма. С са­мого на­чала сне­гопа­да зак­ры­лись шко­лы и мно­гие уч­режде­ния. В пред­две­рии не­пого­ды лю­ди сгре­бали с по­лок про­дук­то­вых ма­гази­нов все в пе­репол­ненные те­леги.

 Ког­да бу­шева­ла пур­га, вдруг вы­руби­лось ос­ве­щение, не ра­бота­ли элек­три­чес­кие при­боры. В кро­меш­ной ть­ме мы ста­ли ли­хора­доч­но ис­кать све­чи - фо­наря, ко­неч­но, не бы­ло. Све­ча тус­кло ос­ве­щала до­рогу в ту­алет. Мы жи­вем в 12-ти этаж­ном до­ме, где мно­го по­жилых лю­дей и ин­ва­лидов, и ду­ма­ем, что за­щище­ны от всех бедс­твий.

 И вспом­ни­лась жизнь рос­сий­ских лю­дей в де­рев­нях до эпо­хи элек­три­чес­тва. Пос­ле тяж­кой ра­боты и уны­лой скуд­ной еды ло­жились спать на пе­чи до рас­све­та. Мно­го де­тей рож­да­лось тог­да и уми­рало. Им не­ведо­мо бы­ло те­леви­дение, те­лефон, кни­ги, все то бо­гатс­тво сов­ре­мен­ной ци­вили­зации, ко­торы­ми мы поль­зу­ем­ся сей­час, не за­думы­ва­ясь и не це­ня.

 Я не мо­гу спать без кни­ги. Ус­тро­ила све­чу у из­го­ловья кро­вати и пы­талась чи­тать. Гла­за сле­зились, бук­вы сли­вались в сплош­ное се­рое по­ле. Сколь­ко вре­мени прош­ло, не знаю, так как элек­трон­ные ча­сы ос­та­нови­лись. Пос­мотре­ла на ули­цу. До­ма сто­яли в пол­ном мра­ке. Са­мая про­дол­жи­тель­ная ночь в го­ду ока­залась осо­бен­но дол­гой. На­конец  нас­та­ло ут­ро. Из офи­са со­об­щи­ли, что наш штат на­ходит­ся в сос­то­янии по­вышен­ной опас­ности. Ког­да ли­ния пе­редач бу­дет ис­прав­ле­на, ник­то не зна­ет, по­тому что в на­шем го­роде бы­ли осо­бен­но силь­ные пов­режде­ния. Из до­ма вы­ходить, тем бо­лее вы­ез­жать не со­вето­вали. Под сне­гом чер­ный лед. Де­ревья и кус­тарни­ки выр­ва­ны с кор­нем. Вок­руг до­ма рас­по­ложен пар­кинг на 150 ма­шин. Вла­дель­цы не зна­ют, нас­коль­ко пов­режде­ны их ма­шины. Наш рай­ский уго­лок прев­ра­тил­ся в щеп­ки.

 Дом наш рас­по­ложен на боль­шой го­ре и на­ходит­ся сре­ди ле­са. До­рога к не­му приб­ли­зитель­но под ук­ло­ном в 30 гра­дусов. В хо­рошую по­году та­кую гор­ку взять неп­росто, а в та­кую-то прос­то не­воз­можно. Но на ут­ро наш офис ка­ким-то об­ра­зом ор­га­низо­вал дос­тавку го­ряче­го ко­фе с тор­том. Ста­руш­ки с па­лоч­ка­ми и в ин­ва­лид­ных ко­ляс­ках ис­крен­не ра­дова­лись и бла­года­рили тех, кто о нас по­забо­тил­ся.

 Ве­чером мой муж и я, ого­лодав, пред­при­няли рис­ко­ван­ную по­ез­дку в близ­ле­жащий ки­тай­ский бу­фет. Так как во всем го­роде не бы­ло элек­три­чес­тва, то все ра­бота­ющие едаль­ни бы­ли за­пол­не­ны го­лод­ным лю­дом. Мы на­били пус­тые же­луд­ки, хо­тели за­пить ча­ем, но он силь­но пах хло­ром. Чем хо­роша ки­тай­ская кух­ня - че­рез час ты опять го­лод­ный.

 На­конец в до­ме за­рабо­тал за­пас­ной ге­нера­тор. В та­ком слу­чае дол­жна же быть хо­тя бы од­на ра­бота­ющая ро­зет­ка? Наш­ли. Вски­пяти­ли во­ду, при­гото­вили чай, ко­фе для всех же­ла­ющих. Под­ня­лись на лиф­те на свой этаж. Нас­тал ве­чер. Мое вре­мя чи­тать. В ко­ридо­ре го­рит 25-ти све­човая лам­почка. Мой муж пос­та­вил под ней склад­ной сто­лик и стул, я на­дела паль­то и са­поги и чи­тала поч­ти пять ча­сов, не от­ры­ва­ясь. Аме­рикан­ские чле­ны на­шего книж­но­го клу­ба ре­шили про­читать "Ан­ну Ка­рени­ну", ко­торую в Рос­сии мы изу­чали в вось­мом клас­се. При но­вом проч­те­нии мое пред­став­ле­ние о ге­ро­ях ро­мана Л.Тол­сто­го зна­читель­но из­ме­нилось. Мне так­же бы­ло по­руче­но про­верить пра­виль­ность пе­рево­да на ан­глий­ский язык. Уди­витель­но ин­те­рес­но. Близ­ко к тек­сту, луч­шее из то­го, что пе­рево­дилось преж­де, но все-та­ки прек­расный соч­ный рус­ский язык не­пере­водим. Не­даром На­боков пот­ра­тил 24 го­да на пе­ревод "Ев­ге­ния Оне­гина".

 Прош­ли уже три дня. Но­вос­тей не бы­ло. По-преж­не­му тем­но­та и мрак. Из Нью-Й­ор­ка при­было1000 ма­шин на по­мощь на­шему шта­ту. Ра­бота­ли круг­ло­суточ­но. В до­ме мо­его сы­на све­та, теп­ла, свя­зи не бы­ло в те­чение вось­ми дней. Кру­гом - обор­ванные про­вода, пок­ры­тые кор­кой ль­да, по­вален­ные шква­лом де­ревья зак­ры­вали про­езд. Нес­коль­ко се­мей соб­ра­лись в од­ном ма­лень­ком до­ме, ко­торо­го эти бедс­твия не кос­ну­лись. Спа­ли на по­лу в меш­ках. Шко­лы, ес­тес­твен­но, не ра­бота­ли, в не­кото­рых из них ус­тро­или убе­жище, что всег­да при­нято де­лать в Аме­рике, где лю­ди по­луча­ли го­рячую пи­щу и теп­лый ноч­лег.

 Пос­ледс­твия это­го штор­ма ока­зались ка­тас­тро­фичес­ки­ми: поч­ти по­лови­на пос­тра­дав­ших де­ревь­ев бы­ла спи­лена, пов­режде­ны до­ма и под­собные по­меще­ния, те­лефон­ные ка­бели и ра­зор­ванные элек­три­чес­кие про­вода ва­лялись сре­ди гру­ды по­ломан­ных ве­ток, ис­ка­лече­но мно­го ма­шин. Здесь не­пого­да бу­шева­ла воль­но, как в по­ле.

 Зи­ма для на­шего го­рода очень слож­ное вре­мя, осо­бен­но для до­мов, рас­по­ложен­ных на хол­мах. Ав­то­бусы не под­ни­ма­ют­ся, но ско­рая по­мощь все-та­ки ухит­ря­ет­ся взби­рать­ся.

Наш дом по­хож на зал ожи­дания на вок­за­ле: од­ни лю­ди ис­че­за­ют в оп­ре­делен­ном нап­равле­нии, их квар­ти­ры тут же за­нима­ют дру­гие. Вче­ра толь­ко раз­го­вари­вала с со­сед­кой, а се­год­ня ее уже нет. От­крыт­ки с на­шими со­болез­но­вани­ями пос­то­ян­но ле­жат у поч­то­вого сто­ла, толь­ко ме­ня­ют­ся ад­ре­саты.

 Нас­ту­пив­шее ут­ро - это каж­доднев­ный по­дарок для тех, кто це­нит жизнь и не заг­ля­дыва­ет в бу­дущее. "Есть толь­ко миг меж­ду прош­лым и бу­дущим, имен­но он на­зыва­ет­ся жизнь". Да, жизнь - это ми­молет­ный дар, и наш путь от рож­де­ния до смер­ти - лишь вол­на, то она взды­ма­ет­ся, то вновь сли­ва­ет­ся с веч­ным Оке­аном Су­щес­тво­вания.

 А ес­ли заг­ля­дыва­ешь в свое бу­дущее, ви­дишь оп­ре­делен­ную пос­ле­дова­тель­ность эта­пов сво­ей жиз­ни. Сна­чала па­лоч­ка, ин­ва­лид­ная ко­ляс­ка, гос­пи­таль, по­том дом для прес­та­релых и ко­нец до­роги, без за­хода в дом, слу­жив­ший те­бе не­ког­да толь­ко вре­мен­ным убе­жищем.

 И это очень страш­но, ес­ли ду­ма­ешь об этом пос­то­ян­но. Не ус­пе­ва­ешь за­пом­нить имя од­но­го жиль­ца, как тут же не ус­пе­ва­ешь за­пом­нить уже дру­гого. Но это лишь чер­но­вой наб­ро­сок мо­его чер­но­го юмо­ра. В до­ме ор­га­низо­вана как буд­то ак­тивная жизнь: раз­личные круж­ки, за­нятия физ­куль­ту­рой, изу­чение биб­лии, клу­бы встреч, биб­ли­оте­ка, бин­го и еже­месяч­ные по­ез­дки в ка­зино. Но рус­ская жи­тели на­шего до­ма в этих ме­роп­ри­яти­ях не учас­тву­ют, а  мы по­сеща­ем те­ат­ры, фи­лар­мо­нию, му­зеи и об­ме­нива­ем­ся ин­те­рес­ны­ми кни­гами.

 Од­нажды ле­том на пар­кинге по­яви­лась ма­шина с ра­бочи­ми. Они де­ятель­но что-то за­меря­ли, ры­ли тран­шеи, прок­ла­дыва­ли тру­бы. Все жи­тели те­рялись в до­гад­ках. Что бы это мог­ло быть? По­том по­яви­лись слу­хи и их под­твержде­ние: офис тра­тит день­ги на ус­та­нов­ле­ние по все­му пе­римет­ру на­шего дво­ра ка­меры сле­жения. Так же при вхо­де и вы­ходе, в фойе, на эта­жах, в пра­чеч­ной, в лиф­те. Мы по­чувс­тво­вали се­бя зак­лю­чен­ны­ми в тюрь­ме, где каж­дый наш шаг прос­ле­жива­ет­ся все­видя­щим гла­зом. Не хва­тало толь­ко гар­да, обыс­ки­ва­юще­го нас, и выш­ки с ча­совым. И это сво­бода  лич­ности, га­ран­ти­рован­ная Кон­сти­туци­ей? Или это сво­бода как осоз­нанная не­об­хо­димость, по сло­вам клас­си­ка? 

 И тут нам пред­став­ля­ет­ся слу­чай про­верить ра­боту ка­мер. На въ­ез­де к до­му ус­та­нов­лен знак: ско­рость 10 миль в час. Один быв­ший жи­тель Рос­сии мчал­ся со ско­ростью 45-50 миль и поч­ти не сбил мою ма­шину. У вхо­да в дом я лас­ко­во его от­чи­тала. На сле­ду­ющий день я об­на­ружи­ла на на­шей ма­шине сле­ды "лю­бов­но­го" пог­ла­жива­ния зад­не­го бам­пе­ра ме­тал­ли­чес­кой щет­кой. Пос­ле мо­его об­ра­щения в офис ме­нед­жер, яко­бы прос­мотрев плен­ку, ска­зала: ник­то в ука­зан­ное вре­мя не на­ходил­ся в ок­рес­тнос­тях на­шей ма­шины.

 Спус­тя ме­сяц ут­ром в суб­бо­ту мы по­лучи­ли зво­нок из по­лиции. Офи­цер ве­село со­об­щил нам, что на­шу ма­шину наш­ли на на­шем же пар­кинге, но без ко­лес. Ос­тов на­шей но­вой Хон­ды Ак­корд  сто­ял на трех бе­тон­ных бло­ках (за на­шим за­бором ве­лась строй­ка, и по­хити­тели яв­но жи­ли вбли­зи!), стек­ло со сто­роны во­дите­ля бы­ло раз­би­то. В тай­ни­ке бан­ди­ты наш­ли за­пас­ной сек­ретный ключ от ко­лес и на ру­ках пе­рета­щили че­тыре ко­леса че­рез за­бор, в ко­тором пред­ва­ритель­но был сде­лан лаз. За­щит­ное ус­трой­ство от уго­на на ма­шине не сра­бота­ло. Выз­ванная по­лиция сос­та­вила про­токол, на чем и за­кон­чи­ла свою мис­сию. Ни от­пе­чат­ков паль­цев, ни мо­их просьб зай­ти за за­бор, где жи­вет кри­миналь­ное на­селе­ние, офи­цер не пред­при­нял. Со­сед­ка со­об­щи­ла мне, что она ви­дела дво­их, сни­ма­ющих ко­леса в час но­чи, но ре­шила не вме­шивать­ся, хо­тя и име­ла те­лефон.

 На сле­ду­ющее ут­ро ме­нед­жер уг­ро­жа­ющим то­ном, не тер­пя­щим воз­ра­жения, при­каза­ла мне не­мед­ленно уб­рать ма­шину с пар­кинга, что­бы не пор­тить ок­ру­жа­ющий бла­голеп­ный пей­заж и не пу­гать ре­зиден­тов. Ни со­чувс­твия, ни учас­тия, ни по­мощи, ни сво­ей ви­ны она не приз­на­ла. На­до бы­ло ис­кать та­кую же ма­шину, сни­мать с нее ко­леса, пе­рес­тавлять на мою ис­ко­режен­ную ма­шину, увес­ти ее в дру­гое мес­то, по­том опять пе­рес­тавлять ко­леса на ма­шину на­ших доб­ро­жела­телей.

 Это не пер­вый и не пос­ледний слу­чай раз­боя на на­шем пар­кинге, но тог­да ка­мер сле­жения не бы­ло. Те­перь моя ма­шина сто­яла пря­мо под фо­нарем и ка­мерой, ко­торая дол­жна бы­ла за­фик­си­ровать про­цеду­ру во­ровс­тва. Ког­да по­лиция ста­ла зап­ра­шивать плен­ку, ока­залось, что ка­меры во­об­ще не ра­бота­ли. На сле­ду­ющий день бан­да опять раз­би­ла стек­ло в дру­гой ма­шине. Сви­дете­лей нет. Ка­меры, на ус­та­нов­ку ко­торых бы­ло зат­ра­чено мно­го средств, сто­яли как те­ат­раль­ные де­кора­ции, бу­тафо­рия, не обес­пе­чивая ни за­щиты, ни спо­кой­ствия жи­телям на­шего до­ма. Ник­то же не убит, а за ущерб зап­ла­тит стра­ховое агентство.

Од­нажды 15 лет то­му на­зад, ког­да мы пе­ре­еха­ли в этот дом, я си­дела на ла­воч­ке и чи­тала кни­гу, од­на аме­рикан­ка об­ра­тилась ко мне с осуж­да­ющим воп­ро­сом: ты, дол­жно быть, лен­тяй­ка, раз чи­та­ешь кни­гу. Раз­ве те­бе не­чего де­лать до­ма? И это не был юмор. Это бы­ло осуж­де­ние мо­его об­ра­за жиз­ни. Но не на каж­дый пи­нок нуж­но от­ве­чать пок­ло­ном. Жизнь - вещь гру­бая. Ты вы­шел в дол­гий путь, зна­чит, где-ни­будь пос­коль­знешь­ся, и упа­дешь, и ус­та­нешь, и вос­клик­нешь "уме­реть бы!" - и, ста­ло быть, сол­жешь. Это путь, пок­ры­тый тер­но­выми кус­та­ми, ко­торые рвут на­ши одеж­ды и под ко­нец ос­тавля­ют нас из­ра­нен­ны­ми и об­на­жен­ны­ми. В од­ном мы не  впра­ве жа­ловать­ся на жизнь: она ни­кого не дер­жит. Жизнь как де­пеша: ко­рот­ка и пол­на оши­бок.

Это то, что лю­ди боль­ше все­го стре­мят­ся сох­ра­нить и мень­ше все­го бе­регут.