"Былое и думы"

Судь­ба Ев­ге­ния хра­нила,
Ему лишь но­гу от­да­вило,
И толь­ко раз, тол­кнув в жи­вот,
Ему ска­зали: "Иди­от!"
/А. Ха­зин "Воз­вра­щение Оне­гина"/

Пом­нишь ли го­род тре­вож­ный,
Си­нюю дым­ку вда­ли?
Этой до­рогою лож­ной
Мы без­рассуд­но пош­ли...
/А. Блок/

1.

 Вто­рой раз я пи­шу неч­то бук­валь­но по за­казу зна­комо­го мо­лодо­го че­лове­ка. Он нес­коль­ко раз зво­нил и спра­шивал, на что жи­вут сту­ден­ты в раз­ных стра­нах ми­ра, где и как под­ра­баты­ва­ют, что по­луча­ют от го­сударс­тва или ка­ких-ни­будь бла­гот­во­рите­лей, про­сил об этом на­писать, ут­вер­ждая, что имен­но это, а не со­дер­жа­ние мо­их обыч­ных за­меток, ин­те­ресу­ет сов­ре­мен­ную мо­лодёжь.

 Я от­ве­чал ему, что нес­мотря на мно­гочис­ленные по­ез­дки, про жизнь сту­ден­тов в ми­ре и по­иск ими де­нег ров­но ни­чего не знаю. Но в каж­дом раз­го­воре, так уж по­луча­лось, что я встав­лял в не­го ка­кую-ни­будь ис­то­рию из сво­его та­кого да­лёко­го прош­ло­го. На что мой мо­лодой друг не­из­менно от­ме­чал: "Так вот и про это на­пиши­те, а не про то, чем за­пол­не­ны ва­ши за­мет­ки". То, что сле­ду­ет да­лее, есть по­пыт­ка ку­ры от­ве­тить на пер­вую часть по­уче­ния яй­ца. Сле­дом этих пос­то­рон­них пер­во­началь­ных им­пуль­сов ста­ло то, что за­мет­ка ока­залась на­бором не­боль­ших рас­ска­зов, на­низан­ных мо­ей па­мятью на ось вре­мени. Ста­рал­ся быть точ­ным в пе­реда­че про­ис­хо­дяще­го, но до­пус­каю, что кое-что из на­писан­но­го есть "при­чуды мо­ей па­мяти".

 Ко­неч­но, вос­по­мина­ния ря­дово­го че­лове­ка са­ми по се­бе ни­кому не ин­те­рес­ны. Но на го­ды, о ко­торых, я со­бира­юсь рас­ска­зать, как оче­видец, на мои с 12ти до 20ти с не­боль­шим лет, приш­лись два судь­бо­нос­ных для СССР со­бытия. Пер­вое - это бе­шено­го на­кала прис­туп го­сударс­твен­но­го ан­ти­семи­тиз­ма, силь­ней­ший со вре­мени цар­ских пог­ро­мов. Вто­рое - это на­чав­ша­яся пос­ле смер­ти Ста­лина ги­бель им­пе­рии, за­тянув­ша­яся, к ве­лико­му со­жале­нию, на очень дли­тель­ный пе­ри­од - 40 лет, и по­тому при­вед­шая на се­год­ня вмес­то выз­до­ров­ле­ния к ре­циди­ву, или ре­мис­сии.

 Ко­неч­но, в это вре­мя про­ис­хо­дило кое-что и по­мель­че, но то­же дос­той­ное вни­мания и за­поми­нания. Сов­сем не ску­пой на яр­кие со­бытия бы­ла жизнь вок­руг и мно­го вы­ше ме­ня. То бер­лин­ский кри­зис, то югос­лав­ский, то неп­рестан­ное об­сужде­ние проб­ле­мы, ак­ту­аль­ней­шей, как не­дав­но вы­яс­нил, и по сей день, о том, кем же был Иван Гроз­ный - бан­ди­том-па­рано­иком или со­бира­телем всея Ру­си. Все­го не пе­речис­лить.

 Для ев­ре­ев, как и дру­гих, с ев­ре­ями свя­зан­ных, жи­телей СССР, пе­ри­од 46-53 гг сыг­рал ог­ромную вос­пи­татель­ную, ми­ровоз­зрен­ческую, мож­но ска­зать, роль. Он дал мно­жес­тво не­забы­ва­емых жиз­ненных уро­ков, и, во вся­ком слу­чае, не про­шёл не­заме­чен­ным. Тем бо­лее стран­но чи­тать не­кото­рые вос­по­мина­ния тех вре­мён, где этот ас­пект то­го вре­мени от­сутс­тву­ет. В ка­чес­тве при­мера сош­люсь на ав­то­би­ог­ра­фичес­кий очерк ла­уре­ата Но­белев­ской пре­мии Ж. И. Ал­фё­рова. Как он мог, жи­вя в Мин­ске с ма­мой-ев­рей­кой и от­цом-бе­лору­сом, а за­тем, учась и ра­ботая в Ле­нин­гра­де, ни­чего не знать про "Де­ло вра­чей", во вся­ком слу­чае, не чувс­тво­вать его дав­ле­ния? Как мог он, во­сем­надца­тилет­ний, не за­метить смер­ти, фак­ти­чес­ки убий­ства в Мин­ске, где сам тог­да жил, из­вес­тней­ше­го ак­те­ра-ев­рея, ко­торый счи­тал­ся дру­гом Ста­лина - С. Ми­хо­эл­са. Мол­чит Жо­рес и о соз­да­нии в эти же го­ды ев­рей­ско­го го­сударс­тва Из­ра­иль, что в ко­неч­ном ито­ге за­вер­ши­лось ис­хо­дом аб­со­лют­но­го боль­шинс­тва ев­ре­ев из СССР, пос­та­вив точ­ку на том, что А. Сол­же­ницын наз­вал "Двес­ти лет вмес­те".

 Есть в том, что пи­шу эти вос­по­мина­ния, и лич­ные при­чины. Как по­ёт­ся у  ве­лико­го ком­по­зито­ра, "Бе­гут го­да и дни бес­смен­ной че­редою". Глав­ное, что всё это за­быва­ет­ся. Ухо­дят сви­дете­ли, о чём вспо­минаю вся­кий раз, вы­чёр­ки­вая оче­ред­ное имя из за­пис­ной книж­ки. Зна­чит, по­ка не поз­дно, на­до за­писать. Ведь го­ворят ум­ные лю­ди - то, что не опи­сано, то­го и не бы­ло. Вот это­го-то я и не хо­чу в ме­ру сил до­пус­тить: слиш­ком силь­но пов­ли­яло на лю­дей это вре­мя, что­бы быть за­бытым.

 Сло­вом, я хо­чу на­писать о прош­лом по­тому, что оно, как это ни три­ви­аль­но зву­чит, есть ро­дитель нас­то­яще­го. Прош­лые со­бытия, в ос­новном, ко­неч­но, не пов­то­ря­ют­ся бук­валь­но, один к од­но­му, но на­ходят­ся с про­ис­хо­дящи­ми се­год­ня и, воз­можно, так­же те­ми, что про­изой­дут зав­тра,  во вза­им­но од­нознач­ном со­от­ветс­твии. Это од­на из ос­новных при­чин ин­те­реса к прош­ло­му.

 Па­ру лет се­му на­зад я спо­рил о ка­ком-то фак­те то­го вре­мени с из­вес­тным в Из­ра­иле ве­дущим ТВ прог­раммы. В ка­чес­тве ре­ша­юще­го до­вода в свою поль­зу он ска­зал: "Это мне го­вори­ла ба­буш­ка". А ба­буш­ка та ока­залась на нес­коль­ко важ­ных лет мо­ложе ме­ня. Сло­вом, "с те­чень­ем лет я ста­нов­люсь по­доби­ем чу­довищ, ис­ко­па­емо хвос­та­тых".

 До­пус­каю, что то, как тот или иной факт пом­ню я, от­ли­ча­ет­ся от вос­по­мина­ний дру­гих лю­дей. Не­дав­но чи­тал ме­му­ары од­но­го ком­по­зито­ра о на­чале 60х, ко­торый пи­сал о сво­ей мо­лодец­кой жиз­ни в Ле­нин­гра­де. Чи­тая, убе­дил­ся, что, гу­ляя и бы­вая в од­них и тех же мес­тах, в од­но и то же вре­мя, мы ви­дели сов­сем раз­ные кар­ти­ны. Моя бо­лее блек­лая, его - ку­да эмо­ци­ональ­нее - от ра­дос­тей вы­пив­ки и за­кус­ки на га­зете вмес­то ска­тер­ти до вы­сот, та­ких как рес­то­ран гос­ти­ницы "Ев­ро­пей­ская", где я, иног­да там бы­вая, упус­тил, ока­зыва­ет­ся, воз­можность стол­кнуть­ся с це­лым сон­мом тог­дашних зав­сегда­та­ев, бу­дущих зна­мени­тос­тей. Я да­же по­зави­довал ком­по­зито­ру, но что сде­ла­ешь - прош­ло­го не вер­нёшь.

Воз­вра­щение

Я вер­нулся в мой го­род, зна­комый до слёз,
До про­жилок, до дет­ских при­пух­лых же­лёз.
Ты вер­нулся сю­да, так гло­тай же ско­рей
Ры­бий жир ле­нин­градских реч­ных фо­нарей,
Уз­на­вай же ско­рее де­кабрь­ский де­нёк,
Где к зло­веще­му дёг­тю под­ме­шан жел­ток.
О. Ман­дель­штам

2.

Мы вер­ну­лись в Ле­нин­град в ап­ре­ле1946, от­ку­да бы­ли эва­ку­иро­ваны в са­мом кон­це мар­та 1942. Путь на­зад ле­жал из Ал­ма-Аты че­рез Мос­кву, где про­были с ме­сяц. До­рога за­няла поч­ти де­сять дней. Еха­ли в плац­кар­тном ва­гоне. Бы­ли длин­ные учас­тки пу­ти, где про­вод­ни­ки ука­зыва­ли зак­рыть ок­на и две­ри. Пом­ню, как под двер­ные руч­ки под­став­ля­ли пал­ки от швабр, свя­зывая это всё ве­рёв­ка­ми - опа­сались ог­рабле­ний по­ез­да в пу­ти ору­довав­ши­ми во­ору­жён­ны­ми бан­да­ми. Наш по­езд эта судь­ба ми­нова­ла. Толь­ко не­дав­но, я по­нял, что оби­лие этих банд, как и все труд­ности так на­зыва­емой "Эры ми­лосер­дия", бы­ли во мно­гом свя­заны с быс­трой де­моби­лиза­ци­ей Крас­ной Ар­мии пос­ле по­беды в ВОВ. По­яви­лось не­мало лю­дей, не­ред­ко - во­ору­жён­ных, обс­тре­лян­ных, ни Бо­га, ни чёр­та не бо­ящих­ся, но мес­та в мир­ной жиз­ни не на­шед­ших. Кое-кто из них об­ра­зовы­вал бан­ды.

Но для ме­ня до­рога бы­ла пол­на не толь­ко тре­вогой и стра­хом. Пос­ле бо­лее, чем че­тырёх лет в Ка­зах­ста­не, уже став­ше­го при­выч­ным гор­но­го пей­за­жа Джун­гар­ско­го Ала-тау, бес­край­ние прос­то­ры, по ко­торым шла до­рога, без ле­сов и ре­чек, по­ража­ли. По­езд вёз ог­ромный па­ровоз СО (С. Ор­джо­никид­зе) с тен­де­ром-кон­денса­тором, поз­во­ляв­шим рас­хо­довать по пу­ти го­раз­до мень­ше во­ды - во­докач­ки по­пада­лись край­не ред­ко. Ког­да про­ез­жа­ли вбли­зи Кас­пия, ро­дите­ли на стан­ции на­купи­ли боль­шу­щих коп­че­ных рыб. Их под­ве­сили к вен­ти­лято­ру на по­тол­ке, и зо­лотис­то-ко­рич­не­вые туш­ки рас­ка­чива­лись во вре­мя хо­да по­ез­да.

В Мос­кве мы ос­та­нови­лись и сес­тры ма­мы, на Куз­нецком мос­ту, в нев­зрач­ном до­ме, с убо­гим дво­ром. Квар­ти­ра бы­ла по­мень­ше, чем "на трид­цать во­семь ком­на­ток все­го од­на убор­ная", но очень мно­голюд­ная, с час­той оче­редью в единс­твен­ный ту­алет. Семья тё­ти име­ла сов­сем не­боль­шую ком­на­ту, хо­тя её муж, мой дя­дя, был за­мес­ти­телем уп­равля­юще­го сбер­касс Мос­квы и Мос­ков­ской об­ласти. Коп­че­ных рыб, чтоб не ис­порти­лись, вы­веси­ли на вто­ром эта­же за ок­ном, от­ку­да их ук­ра­ли на сле­ду­ющий день.

Как-то, при про­гул­ке, отец об­ра­тил моё вни­мание на выс­тавлен­ную в Ок­нах ТАСС ин­форма­цию о на­ци­ональ­ном сос­та­ве Ге­ро­ев Со­вет­ско­го Со­юза и ор­де­нонос­цев. Вы­яс­ни­лось, что ев­реи там - на треть­ем мес­те, пос­ле рус­ских и ук­ра­ин­цев. Это так кон­трас­ти­рова­ло с рас­хо­жими раз­го­вора­ми о ев­ре­ях как "ге­ро­ях таш­кент­ско­го фрон­та". Я тог­да не знал, ко­неч­но, что жен­щи­на, с офи­ци­аль­но­го раз­ре­шения раз­местив­шая эту ин­форма­цию, поп­ла­тит­ся за свой пос­ту­пок жизнью.

Отец хо­тел ехать даль­ше по име­юще­муся вы­зову в Ри­гу, сог­ласно по­лучен­но­му ро­дите­лями раз­ре­шению (Рис. 1) от родс­твен­ни­ка ма­мы, Упол­но­мочен­но­го СНК Латв. СССР по КазССР.

План был от­ту­да ехать да­лее, за гра­ницу. Ма­мины сёс­тры, од­на­ко, бы­ли уже в Ле­нин­гра­де. Её тя­нуло к ним, а не в не­из­вес­тную заг­ра­ницу. Мой го­лос не мно­го зна­чил, но во мне за го­ды эва­ку­ации вы­рос ле­нин­градский пат­ри­отизм. Зах­ва­тив­шие на­ше жильё доб­ро­воль­но от­да­ли две из трёх на­ших до­во­ен­ных ком­нат - 5 и 23 м2. Эта пло­щадь, как и весь се­ми­этаж­ный дом с гра­нит­ны­ми ко­лон­на­ми на фа­саде прос­то по­рази­ли моё  во­об­ра­жение пе­ри­ода эва­ку­ации и во­ен­ных лет. Ведь там мы жи­ли в са­модель­ном до­ме пос­тро­ен­ном из дёр­на, с од­ной ни­зень­кой ком­на­той, мет­ров на 10. По­тол­ки в Ле­нин­гра­де у нас ока­зались прос­то вы­сочен­ные, в 3.7 м, а пол - не зем­ля­ной, а крыт ду­бовым пар­ке­том. Ду­бовы­ми бы­ли и две­ри в па­рад­ное, в ко­торых кое-где сох­ра­нились ещё тол­стые зер­каль­ные стёк­ла с фа­цетом. Квар­ти­ра име­ла че­тыре не­малень­ких ком­на­ты, и, на­ряду с па­рад­ным, ещё и чёр­ный ход и длин­ню­щий из­ви­лис­тый ко­ридор. Со­седей по­нача­лу бы­ло нем­но­го. Увы, по­том они "раз­мно­жились".

На боль­шее, чем эти две ком­на­ты, ро­дите­ли и не сме­ли пре­тен­до­вать. Не­об­хо­димые для жиз­ни ве­щи, имею в ви­ду ме­бель, най­ти бы­ло до­воль­но прос­то, так как их рас­та­щили со­седи. Вер­нуть их, как ока­залось, не сос­та­вило тру­да: сто­ило най­ти вещь, при­вес­ти квар­таль­но­му ми­лици­оне­ру при­мету, удос­то­веря­ющую собс­твен­ни­ка, и ук­равшие са­ми дол­жны бы­ли при­нес­ти её и пос­та­вить на мес­то. Не­дос­та­ющее мож­но бы­ло под­ку­пить на ба­рахол­ке, где про­дава­лось очень мно­го раз­но­го и, по мо­им тог­дашним по­няти­ям, ин­те­рес­но­го.

За­мечу, кста­ти, что че­рез ка­кое-то не­боль­шое вре­мя ба­рахол­ка, а с нею и ряд по­суд­ных ма­гази­нов, по­пол­ни­лись не­обыч­ной кра­соты, яв­но "заг­ра­нич­ны­ми" ве­щами. Это в ос­новном шло по ли­нии изъ­ятий из Гер­ма­нии в счёт ре­пара­ций за убыт­ки, по­несён­ные СССР в ВМВ2. Сто­имость этих ве­щей, осо­бен­но по­суды из фар­фо­ра и хрус­та­ля, бы­ла и по тог­дашним це­нам не­боль­шой. Сей­час вся­кие эти, из ре­пара­ций, Май­се­ны, Ро­зен­та­ли и иже с ни­ми ста­ли прос­то бас­нослов­но до­роги­ми. По­пада­лись и со­вер­шенно уни­каль­ные ра­боты, с му­зей­ны­ми но­мера­ми. Знал лю­дей, сде­лав­ших на этом сос­то­яния. Мои ро­дите­ли не пре­ус­пе­ли, но за­ходить с ни­ми в та­кие ма­гази­ны я очень лю­бил.

Сло­вом, идея ос­тать­ся и жить в Ле­нин­гра­де во­зоб­ла­дала, и мои ро­дите­ли там и по­хоро­нены, бе­зо вся­ких вы­ез­дов за гра­ницу. Жиз­ни в го­роде не очень ме­шали ещё явс­твен­но вид­ные сле­ды вой­ны - сго­рев­шие и раз­бом­блён­ные до­ма, фа­нера вмес­то стек­ла в ва­гонах трам­вая и т.п. Во дво­ре на­шего до­ма на­ходил­ся ла­герь для нем­цев-во­ен­ноплен­ных, ко­торые вос­ста­нав­ли­вали раз­бом­блён­ный и сго­рев­ший кор­пус за­вода "Пи­рометр". Их жизнь, вклю­чая кон­церты са­моде­ятель­нос­ти, про­ходи­ла пе­ред мо­ими гла­зами. Сол­да­ты ра­бота­ли, офи­церы ко­ман­до­вали. Все снос­но, по мер­кам то­го вре­мени, пи­тались. На плен­ных бы­ло лю­бопыт­но смот­реть, но про­яв­ле­ний не­навис­ти к ним я у ок­ру­жа­ющих не ви­дел, и о про­яв­ле­ни­ях её не слы­шал. Сам я то­же не­навис­ти к ним не чувс­тво­вал. Ког­да в кон­це1947 от­ме­нили кар­точки, нем­цы че­рез наш двор хо­дили в бу­лоч­ную. Они бы­ли без кон­воя, и слу­ча­ев на­паде­ний на них со сто­роны жи­телей го­рода я не ви­дел. Ско­рее к плен­ным, чей вид был сов­сем не гроз­ный, ощу­щалось не же­лание отом­стить, но обык­но­вен­ная жа­лость.

Я это вспом­нил не­дав­но, ког­да рос­сий­ский школь­ник, выс­ту­пая в Бун­деста­ге, вы­разил со­чувс­твие в ад­рес не­мец­ко­го сол­да­та, умер­ше­го в пле­ну, и от­ме­тил, что воз­можно этот не­мец и не хо­тел во­евать. Что тут под­ня­лось! По­мимо шпа­ны, гро­зящей маль­чи­ку за жа­лость к вра­гу рас­пра­вой (ано­ним­но, ра­зуме­ет­ся, тру­дит­ся та­кая пуб­ли­ка), наш­лись и "смель­ча­ки", вой­ны на се­бе яв­но не ис­пы­тав­шие, ко­торые тре­бова­ли де­ло "рас­сле­довать, вы­явить за­чин­щи­ков, всех на­казать". Я чи­тал об этом и ду­мал об ужа­са­ющей мо­раль­ной дег­ра­дации столь­ких лю­дей. Пра­во же, те, ко­го я ви­дел в пос­ле­во­ен­ном Ле­нин­гра­де, бы­ли ку­да че­ловеч­нее. Пом­ню да­же их раз­го­воры: "Мы не фа­шис­ты. У нас плен­ных не оби­жа­ют". Идея о том, что боль­шинс­тво нем­цев во­евать не хо­тело, и их по при­казу Гит­ле­ра зас­тавля­ли это де­лать, го­сударс­твен­ной про­паган­де СССР впол­не со­от­ветс­тво­вала.

Ле­то я про­вёл в нес­коль­ких пи­онер­ла­герях - один был в Гат­чи­не, дру­гой за­мет­но даль­ше от Ле­нин­гра­да. В Гат­чи­не, в двор­цо­вом пар­ке на быв­ших га­зонах бы­ли пла­кати­ки с пре­дуп­режде­ни­ями о за­ложен­ных там ми­нах, сам ви­дел ка­кие-то по­доз­ри­тель­ные про­вод­ки. Вок­руг даль­не­го ла­геря час­то на­ходи­ли ар­тилле­рий­ские сна­ряды, за­пасы ар­тилле­рий­ско­го по­роха, бик­фордов шнур и мно­гое дру­гое, то­же очень ин­те­рес­ное и по­лез­ное в маль­чи­шес­кой жиз­ни.

В ла­гере я стол­кнул­ся с проб­ле­мой, как бы ска­зать, сво­ей не­обыч­ности. Ког­да мы мы­лись в ба­не, дру­гие ре­бята сра­зу по­нима­ли, что я - иной. Ме­ня драз­ни­ли, и я сер­дился на ро­дите­лей, по чь­ей ви­не у ме­ня в детс­тве бы­ло не­мало неп­ри­ят­ных ми­нут. Эта до­сада прош­ла ещё в шко­ле, и вмес­то раз­дра­жения, я по­чувс­тво­вал к ним приз­на­тель­ность за это, тог­да не слиш­ком об­щепри­нятое, дей­ствие. За­мечу, что ла­геря нес­ка­зан­но обо­гати­ли мой и без то­го не­малый не­цен­зурный лек­си­кон. Это ока­залась весь­ма по­лез­ной в жиз­ни вещью.

 В Ле­нин­гра­де я по­шёл в бли­жай­шую, 82ую, муж­скую шко­лу, сог­ласно мик­ро­рай­ону, в пя­тый класс. Шко­ла бы­ла за­уряд­ная, и лишь ди­рек­тор счи­тал её об­разцо­вой. Класс был не­боль­шой. Пом­ню, что толь­ко один из од­ноклас­сни­ков имел свою от­дель­ную ком­на­ту, в ко­торой, к то­му же, дол­гое вре­мя ле­жал не­разор­вавший­ся сна­ряд. При­меты во­ен­но­го вре­мени от­лично сох­ра­нял Му­зей обо­роны Ле­нин­гра­да, ко­торый на нес­коль­ко лет, вплоть до его зак­ры­тия в 1949 в свя­зи с "ле­нин­градским де­лом", стал для ме­ня са­мым по­сеща­емым му­зе­ем.

3.

Му­зей этот стал мне очень бли­зок. По­это­му при­веду па­ру не­дав­но про­читан­ных вы­дер­жек. В ре­шении о зак­ры­тии го­вори­лось: "Эк­спо­зиция му­зея из­вра­тила ход ис­то­ричес­ких со­бытий в го­ды Ве­ликой Оте­чес­твен­ной вой­ны, и яв­ля­ет­ся по ха­рак­те­ру ан­ти­пар­тий­ной, и не­дос­та­точ­но ак­центи­ру­ющей роль пар­тии и Ста­лина, а так­же вы­пячи­ва­ющей мес­тный ле­нин­градский пат­ри­отизм". Мо­жет, это-то пос­леднее и  прив­ле­кало ме­ня. Му­зей, как не­дав­но уз­нал, не толь­ко прос­то зак­ры­ли - его эк­спо­наты в боль­шой час­ти сло­мали или сож­гли. Вот как опи­сыва­ет зак­ры­тие му­зея его быв­ший эк­скур­со­вод: "Во дво­ре Му­зея обо­роны го­рят кос­тры. Жгут бес­ценные уни­каль­ные эк­спо­наты, под­линные до­кумен­ты, ре­лик­вии. Жгут под­линные фо­тог­ра­фии. В за­лах му­зея мо­лотом раз­би­ва­ют скуль­пту­ры. Баг­ра­ми сди­ра­ют жи­вопись. Ло­мами ру­шат сте­ны…". Сей­час, ког­да в РФ по­яви­лись "ак­ти­вис­ты", охо­чие до раз­гро­ма выс­та­вок, ки­нофиль­мов и те­ат­раль­ных пос­та­новок, по­лез­но вспом­нить, что по­хожее уже бы­ло. И ка­ким, в об­щем, аф­ронтом для стра­ны это за­кон­чи­лось.

Мо­им од­ноклас­сни­ком был Р. Ягу­бян, очень ра­но - в клас­се пя­том - шес­том про­явив­ший спо­соб­ности к биз­не­су, тог­да сов­сем не по­пуляр­но­му. На уро­ках он  с на­цен­кой про­давал куп­ленные в на­чале пе­реме­ны со­евые ба­тон­чи­ки. Шло бой­кое, до­водя­щее учи­телей до ис­ступ­ле­ния, дви­жение "день­ги - то­вар - день­ги". Очень ра­но он ор­га­низо­вал "бес­про­иг­рышную" ло­терею и об­щес­тво ДОС­КАРМ - доб­ро­воль­ное об­щес­тво со­дей­ствия кар­ма­нам (его, Ро­бер­та, или Роб­ки). Клас­се в седь­мом - вось­мом от­крыл­ся в нём дар сти­хот­ворца-са­тири­ка. Фак­ти­чес­ки, он стал на­шим ле­топис­цем вплоть до окон­ча­ния шко­лы. Не­дав­но по па­мяти я вос­ста­новил нес­коль­ко его сти­хов из це­лого мно­жес­тва, и при­вожу их в При­ложе­нии.

Сти­хос­ло­жение, пи­сание фель­ето­нов оп­ре­дели­ло жиз­ненную цель. По окон­ча­нии шко­лы, с блес­ком, хоть и не имея ме­дали, он пос­ту­пил на фа­куль­тет жур­на­лис­ти­ки, пре­одо­лев ог­ромный кон­курс. На со­бесе­дова­нии пос­ле эк­за­мена его спро­сили, по­чему он идёт на жур­фак, где кон­курс ог­ро­мен. От­вет был мгно­вен­ный: "Ког­да я ро­дил­ся, ме­ня за­вер­ну­ли в га­зету". Это ре­шило воп­рос.

Пом­ню, ещё сту­ден­том, в са­мом на­чале от­те­пель­ных вре­мён у зна­комо­го улич­но­го стен­да ком­со­моль­ской га­зеты "Сме­на" я как-то за­метил тол­пу, из ко­торой лю­ди бук­валь­но вы­пол­за­ли, кор­чась от сме­ха. Там ока­залась статья о сек­ре­таре рай­ко­ма ком­со­мола, над го­ловой ко­торо­го был ло­зунг: "Луч­ше пе­реб­деть, чем не­доб­деть". Ягу­бян был ав­то­ром это­го ше­дев­ра. Впро­чем, и вся статья бы­ла вы­дер­жа­на в том же ду­хе.

По­чему-то он стал спор­тивным жур­на­лис­том, воз­можно из ин­стинкта са­мосох­ра­нения. Умер в 2011. Спор­том он не за­нимал­ся, его не чувс­тво­вал, ком­мента­рии бы­ли как у ев­ну­ха про лю­бовь. Воз­можно, он мог стать фи­нан­систом как Кар­лос Слим, или вы­да­ющим­ся са­тири­ком. Но не сло­жилось - СССР, его власть не нуж­да­лись ни в фи­нан­систах, ни в са­тири­ках. Как не нуж­да­ет­ся в них РФ и сей­час, хо­тя ска­зан­ное и зву­чит, как па­радокс, осо­бен­но в при­мене­нии к фи­нан­систам (не во­рам).

Но, как пи­сал по­эт,
Он выш­ней во­лею не­бес
Рож­ден в око­вах служ­бы цар­ской;
Он в Ри­ме был бы Брут, в Афи­нах Пе­рик­лес
А здесь он - офи­цер гу­сар­ской.

Мне не по­вез­ло с учи­теля­ми, а, воз­можно, им - со мною. Осо­бо тя­жёлое впе­чат­ле­ние ос­та­лось от ма­тема­тич­ки - Зас­лу­жен­но­го учи­теля СССР, ка­вале­ра ор­де­на Ле­нина Алек­сан­дры Апол­ло­нов­ны Вы­чег­жа­ниной. Для неё бы­ло не­выно­симо, что кто ли­бо, при­ехав из глу­ши, пре­тен­ду­ет на хо­рошую оцен­ку. И она при­нялась до­казы­вать, что мои ус­пе­хи по ма­тема­тике в на­чаль­ной ка­зах­станской шко­ле ни­чего не зна­чат в Ле­нин­гра­де, осо­бен­но в гла­зах та­кого мас­те­ра, как она. Пер­вые па­ру ме­сяцев учё­бы в 1946 бы­ли для ме­ня адом - двой­ки и трой­ки сы­пались прос­то так, ни за что, без вся­ких, по мо­ему мне­нию, ос­но­ваний.

Обес­по­ко­ен­ный та­ким хо­дом дел, па­па по­шёл в шко­лу по­гово­рить с учи­телем. В раз­го­воре он не­ос­то­рож­но упо­мянул, что мой дя­дя обе­щал да­вать мне по се­реб­ря­ному пол­тинни­ку за каж­дую пя­тёр­ку. Раз­го­вор на па­пу про­из­вёл гне­тущее впе­чат­ле­ние. Он ска­зал мне: "В твою шко­лу я боль­ше не пой­ду. Хо­чешь по­лучать пя­тёр­ки - учи на шесть, а луч­ше - на семь". Со­вет па­пы за­пом­нился и при­гож­дался всю жизнь. Вско­ре си­ту­ация на фрон­те борь­бы с ма­тема­тич­кой уже быс­тро ме­нялась, и я стал по­лучать пя­тёр­ку за пя­тёр­кой. В от­вет она при всём клас­се объ­яс­ни­ла мои нас­ту­пив­шие ус­пе­хи тем, что мне "пла­тят се­реб­ря­ными пол­тинни­ками"! А я по­лучил их все­го два - боль­ше у дя­ди и не бы­ло.

Как сей­час пом­ню, она за­ходит в класс, и тут же бе­жит к пред­послед­ней пар­те, где вы­тас­ки­ва­ет зав­трак уче­ника Во­вы Пти­цына, и по­казы­ва­ет все­му клас­су, при­гова­ривая: "Де­ти, ви­дите: ко­лос­саль­ные зав­тра­ки!". Лишь за­тем она воз­вра­ща­ет­ся на мес­то, и на­чина­ет урок. Бы­ли те, кто раз­де­лял моё к ма­тема­тич­ке от­но­шение. Спус­тя нес­коль­ко лет Р. Ягу­бян на­писал:

Де­вятый класс! По­ра кон­чать.
Возь­ми­те в ру­ки но­жи.
Уда­ра хва­тит од­но­го -
И не­ту Ап­по­лоши

Уде­ляю ис­то­рии с учи­телем ма­тема­тики вни­мание ещё и по­тому, что в вос­по­мина­ни­ях ака­деми­ка РАН, ла­уре­ата Ле­нин­ской и Го­сударс­твен­ной пре­мий, мо­его по­кой­но­го доб­ро­го зна­комо­го Б. П. За­хар­че­ни, ро­див­ше­гося нес­коль­ки­ми го­дами ра­нее, чем я, то­же упо­мина­ет­ся А. А. Вы­чег­жа­нина. За­хар­че­ня, как и я, учил­ся у неё. Его оцен­ка, од­на­ко, аб­со­лют­но иная - он го­ворит о ней лишь в пре­вос­ходных сте­пенях. Что де­лать, у каж­до­го свои впе­чат­ле­ния о прош­лом.

По мне и мо­им од­ноклас­сни­кам прош­лись го­ды нап­ря­жён­ной иде­оло­гичес­кой борь­бы влас­ти с ве­щами, о ко­торых мы, уче­ники, пред­став­ле­ния сов­сем не име­ли, ли­бо име­ли край­не смут­ное. Стра­на бо­ролась, как ка­залось, бук­валь­но со всем - с без­родны­ми кос­мо­поли­тами, с людь­ми, низ­ко­пок­лонс­тву­ющи­ми пе­ред За­падом, c раз­ны­ми на­ука­ми, о ко­торых я до то­го и не слы­шал, да и са­мо наз­ва­ние их не мог по­нача­лу про­из­нести. Уже в свя­зи с бо­тани­кой, в клас­се 6ом, учи­тель­ни­ца нам объ­яс­ни­ла вред вей­сма­низ­ма-мор­га­низ­ма и пре­вос­ходс­тво над ни­ми на­шей, ми­чурин­ской, на­уки.

Пи­сате­лей, по­этов и ли­тера­тур­ных кри­тиков по­носи­ли всей стра­ной. Лег­че все­го мне да­лось бе­зого­вороч­ное осуж­де­ние по­этес­сы А. Ах­ма­товой и фель­ето­нис­та М. Зо­щен­ко. Про Ах­ма­тову я тог­да не знал ров­но ни­чего, а Зо­щен­ко, осо­бен­но его "Прик­лю­чения обезь­ян­ки", очень не лю­бил. То, что прос­то до его по­нима­ния не до­рос - по­нял мно­го поз­днее, ког­да до­велось про­честь и оце­нить очень силь­ную, по су­ти, зна­читель­ней­шую на­уч­ную ра­боту фрей­дист­ско­го тол­ка - по­весть Зо­щен­ко "Пе­ред вос­хо­дом сол­нца".

Нам объ­яс­ня­ли в шко­ле, что имен­но рус­ские учё­ные и ин­же­неры изоб­ре­ли всё и вся - и ра­дио, и са­молёт, и па­ровоз, и па­роход, и элек­тро­лам­почку - зас­луг не пе­речесть. Ка­залось, что весь мир был лишь бал­ластом на шее рус­ско­го ге­ния. До­ма, где я всё, со­об­щённое в шко­ле, пе­рес­ка­зывал, ме­ня раз­дра­жал от­кры­тый скеп­ти­цизм па­пы, с ко­торым он встре­чал мои со­об­ще­ния. Но чер­вя сом­не­ния ему оп­ре­делён­но уда­лось во мне по­селить. При­том этот червь быс­тро рос по ме­ре наг­ро­мож­де­ния уж оче­вид­ных не­сура­зиц из шко­лы.

Обо всём этом мож­но бы­ло вспо­минать как о при­чудах дав­но ушед­ше­го вре­мени. Но, нет - прош­лое вер­ну­лось в нас­ледни­цу СССР - РФ уже в на­ши дни в ви­де на­рода "с лиш­ней хро­мосо­мой", арий­ско­го пле­мени, спус­тивше­гося с кар­пат­ских гор, пе­рес­мотров хо­рошо из­вес­тной ис­то­рии, ан­ти­запад­ни­чес­тва и ан­ти­аме­рика­низ­ма. Вер­нулся и ре­ющий на­до всем дух пре­вос­ходс­тва, для ко­торо­го нет ров­но ни­каких ос­но­ваний, и ко­торый сей­час про­яв­ля­ет­ся в столь мно­гом.

4.

В го­ды мо­его детс­тва, по­мимо вей­сма­нис­тов-мор­га­нис­тов, не в чес­ти был и Эй­нштейн, со сво­ей стран­ной те­ори­ей от­но­ситель­нос­ти. И сей­час в ин­терне­те сплошь и ря­дом рез­вится шпа­на, пи­шущая что Эй­нштейн раз­дут ев­ре­ями, по­лучил ми­ровое приз­на­ние за не сде­лан­ные им от­кры­тия. Ра­нило как тог­да, так и сей­час, прос­то сей­час мо­гу лег­ко воз­ра­зить по су­щес­тву. Нет, не всю­ду об­щес­тво раз­ви­ва­ет­ся по спи­рали - вы­ше и вы­ше. Иног­да соз­да­ёт­ся впе­чат­ле­ние, что оно прос­то дви­жет­ся по кру­гу.

Мы бы­ли, од­на­ко, деть­ми, от­нюдь не чуж­ды­ми не­ких вы­соких иде­алов. Пом­ню, как в от­вет на дик­та­тор­ские за­маш­ки ис­то­рич­ки, мы ре­шили под­нять вос­ста­ние. Тог­да про­ходи­ли, на­тураль­но, Спар­та­ка. За­ранее при­гото­вили мно­жес­тво кар­тонных кру­жоч­ков. Один про­воз­гла­сил "Сво­бода, сво­бода, ты влас­твуй над на­ми, /Уж луч­ше смерть, чем жить ра­бами". И пос­ле это­го в сто­рону учи­тель­ни­цы по­лете­ли де­сят­ки ма­лень­ких кар­тонных кру­жоч­ков. Урок сор­ва­ли. Кста­ти, сры­вали уро­ки сов­сем не­ред­ко. Пом­ню один спо­соб, ко­торый при­думал сам. Швей­ная иг­ла вты­калась в элек­троп­ро­вод, сле­дова­ло ко­рот­кое за­мыка­ние, и гас свет. Сов­сем это неп­росто - най­ти, и ус­тра­нить иг­лу из элек­троп­ро­вода, до­ложу я вам!

Как-то в де­вятом клас­се, пос­ле фут­боль­но­го мат­ча мы без стра­ха дра­лись с кон­ной ми­лици­ей в от­вет на её аг­рессив­ность в ад­рес бо­лель­щи­ков, ста­щив нес­коль­ких ми­лици­оне­ров с ло­шадей. Пом­ню, как ос­та­нав­ли­вали не заб­равший пуб­ли­ку трам­вай, став на рель­сы и вык­ри­кивая ло­зунг: "Во Фран­ции од­на Рай­мон­да Дь­ен. А у нас все Рай­мон­ды Дь­ен!".

Сей­час не­ред­ко го­ворят, опи­сывая те вре­мена, что, сжав от стра­ха в се­бе всё сжи­ма­емое, граж­да­не прос­то мол­ча тер­пе­ли нев­зго­ды, а на ис­точник кра­молы тут же до­носи­ли. Как оче­видец, ут­вер­ждаю - ложь это, или, в луч­шем слу­чае, уп­ро­щен­чес­тво. Пом­ню анек­дот, рас­ска­зан­ный в пи­онер­ла­гере маль­чи­ком из на­шего от­ря­да, в поч­ти пол­ностью рус­ской сре­де. Кон­фе­рансье объ­яв­ля­ет со сце­ны: "Сле­ду­ющий но­мер - "Рус­ская Куль­ту­ра"". Тут на сце­ну вы­бега­ет Вань­ка и кри­чит: "Мань­ка! - А? Нос на! Ко­том­ки спин­ди­ли!" Все мы сме­ялись, и ник­то не до­нёс.

Пом­ню и рас­ска­зан­ный в пя­том клас­се та­кой анек­дот. Лёт­чик ве­зёт Ста­лина и Мо­лото­ва на Даль­ний Вос­ток. Мо­лотов го­ворит: "Вот ес­ли я здесь сбро­шу ме­шок зер­на - мне за­целу­ют все ру­ки!". Че­рез не­кото­рое вре­мя го­ворит Ста­лин: "Ес­ли я здесь сбро­шу ме­шок кар­тошки - мне рас­це­лу­ют все но­ги". А чуть спус­тя к ним по­вора­чива­ет­ся лёт­чик и го­ворит: "А ес­ли я сбро­шу здесь вас обо­их, мне вы­лижут всю зад­ни­цу!". Ник­то из од­ноклас­сни­ков не одёр­нул рас­сказ­чи­ка и, по ито­гам этой ис­то­рии, не до­нёс на не­го и слу­шате­лей. За­мечу, что анек­до­ты эти бы­ли от­нюдь не единс­твен­ны­ми с по­доб­ным со­дер­жа­ни­ем.

Дик­та­тура в ору­эл­лов­ском смыс­ле про­низы­вала су­щес­тво­вание боль­шинс­тва лю­дей. Она бы­ла пред­ме­том гор­дости и эле­мен­том пре­вос­ходс­тва над не­ведо­мыми инос­тран­ца­ми, та­ких вож­дей и та­кой пар­тии ли­шён­ных. Пред­ста­витель влас­ти в "1984" объ­яс­ня­ет, что цель её не в под­чи­нении, пусть пол­ном и аб­со­лют­ном, но внеш­нем, а в ор­га­низа­ции чувс­тва, иду­щего из­нутри. Не слу­чай­но, ког­да пу­ля аген­та "по­лиции мыс­ли" про­бива­ет го­лову глав­но­го ге­роя "1984", его пос­ледняя мысль об­ра­щена к сво­ему дик­та­тору и па­лачу: "Я люб­лю Боль­шо­го бра­та!".

 По­лез­но пом­нить, что ста­лин­ская дик­та­тура, как и гит­ле­ров­ская, кар­ди­наль­но от­ли­чалась от при­митив­ных дик­та­тур ба­нано­вых рес­публик серь­ёз­ной иде­оло­гичес­кой по­доп­лё­кой, а так­же ши­рокой вы­годой, пусть ог­ра­ничен­ной в раз­ма­хе и про­дол­жи­тель­нос­ти, ко­торую име­ли от влас­ти под­данные дик­та­тур. Это ка­кое-то эко­номи­чес­кое проц­ве­тание, при­об­ре­тение иму­щес­тва по­беж­дённых и реп­ресси­рован­ных, оп­ре­делён­ные пра­ва, да­ва­емые дик­та­турой на­род­ным мас­сам, нап­ри­мер, от­сутс­твие без­ра­боти­цы. Толь­ко на од­них си­ле и стра­хе ни гит­ле­ризм в те­чение 13 лет, ни ста­линизм в те­чение 30 су­щес­тво­вать бы не мог­ли.

 По­рази­тель­но, но лю­ди, ду­маю - в боль­шинс­тве сво­ём, ве­рили чу­довищ­ным на­ветам на их близ­ких. При­веду при­мер мо­ей семьи, в ко­торой двое дво­юрод­ных брать­ев ма­мы бы­ли расс­тре­ляны в 1938 по об­ви­нению в шпи­она­же в поль­зу Гер­ма­нии. По­том, в эпо­ху об­ще­го ре­аби­литан­са, их оп­равда­ли, и да­же вып­ла­тили ком­пенса­цию в раз­ме­ре двух­ме­сяч­ной зар­пла­ты.. Для ме­ня эта ис­то­рия всплы­ла го­ду в 1950, ког­да дво­юрод­ную тё­тю выс­ла­ли из Ле­нин­гра­да. Отец, очень кри­тич­но вос­при­нимав­ший власть и впол­не от­кро­вен­ный со мной, ска­зал мне бук­валь­но, что на на­шей семье пят­но - родс­твен­ни­ки ока­зались не­мец­ки­ми шпи­она­ми. В до­каза­тель­ство это­го фак­та он ссы­лал­ся на статью в "Прав­де", пос­вя­щён­ную "ра­зоб­ла­чению" и осуж­де­нию на­ших родс­твен­ни­ков!

 О си­ле и убе­дитель­нос­ти про­паган­ды да­же для лю­дей вы­сочай­ше­го ин­теллек­ту­аль­но­го уров­ня го­ворит и ра­бота по соз­да­нию со­вет­ских атом­ной и во­дород­ной бомб. Ни о ка­ком лич­ном стра­хе пе­ред на­каза­ни­ями за ук­ло­нение от ра­бот учас­тни­ки про­ек­та в сво­их вос­по­мина­ни­ях не пи­сали да­же тог­да, ког­да объ­яс­нять под­чи­нение дик­та­туре стра­хом ста­ло бе­зопас­но и мод­но. Сош­люсь на вос­по­мина­ния А. Са­харо­ва и Ю. Ха­рито­на, в ко­торых нет и сле­да тех ме­таний "де­лать - не де­лать", "слу­жить - не слу­жить", ко­торые обу­рева­ли их за­оке­ан­ских кол­лег пос­ле вой­ны, в пер­вую оче­редь Р. Оп­пенгей­ме­ра, но вов­се не его од­но­го.

 Сей­час не­ред­ко урав­ни­ва­ют гит­ле­ризм со ста­линиз­мом, ут­вер­жда­ют, и не без оп­ре­делён­ных ос­но­ваний, что ста­линизм за­губил боль­ше жиз­ней, чем гит­ле­ризм. Не ду­маю, что де­ло здесь в циф­рах - чис­ло за­губ­ленных обе­ими дик­та­тура­ми ог­ромно. Их бли­зость и по­хожесть от­ра­зил М. Ромм сво­им блес­тя­щим филь­мом "Обык­но­вен­ный фа­шизм", вы­шед­шим в 1965, т.е. мно­го поз­днее опи­сыва­емо­го мною пе­ри­ода вре­мени.

 Од­на­ко меж­ду фа­шиз­мом и ком­му­низ­мом ви­жу не толь­ко сходс­тво, но и глу­бокие от­ли­чия. И де­ло не толь­ко в том, что по­беди на­цис­ты, ав­тор этих вос­по­мина­ний и его по­том­ки прос­то не су­щес­тво­вали бы. Де­ло в том, что ста­линизм не ба­зиро­вал­ся на до­ходя­щей до тре­бова­ния унич­то­жить це­лую об­ширную эт­ни­чес­кую или со­ци­аль­ную груп­пу лю­дей иде­оло­гии ви­ны или не­навис­ти. Не­нависть фик­си­рова­лась в Гер­ма­нии от­кры­то при­няты­ми ра­сист­ски­ми за­кона­ми, де­лая весь не­мец­кий на­род, нес­мотря на его глу­бокие куль­тур­ные тра­диции, на­ци­ей бан­ди­тов и со­об­щни­ков от­кры­то прес­тупно­го ре­жима. Ни­каких по­доб­ных опуб­ли­кован­ных за­конов в СССР не су­щес­тво­вало.

 Не­ред­ко со­пос­тавля­ют про­поведь не­навис­ти к ев­ре­ям у на­цис­тов с не­навистью к экс­плу­ата­торам, бур­жу­ям, по­мещи­кам у боль­ше­виков. Та­кое со­пос­тавле­ние не сов­сем пра­вомер­но. Экс­плу­ата­торы под­ле­жали унич­то­жению как класс, но каж­дый ин­ди­вид имел воз­можность "ис­пра­вить­ся", уй­дя из сво­его клас­са, мог тру­дить­ся, "как все". Бо­тани­ку нам пре­пода­вала пря­мой по­томок зна­мени­той дво­рян­ской семьи Гне­дич. Она это­го не скры­вала. Это мы, глу­пые, к та­кой би­ог­ра­фии не про­яв­ля­ли ни ма­лей­ше­го ин­те­реса. А учи­тель­ни­цу прос­то, го­воря по ста­рому, "до­води­ли", как, впро­чем, и не дво­рян. От прош­лой квар­ти­ры ей ос­та­вили од­ну, но боль­шую ком­на­ту. Од­на­ко она бы­ла жи­ва, и ра­бота­ла. В ком­на­те у Гне­дич бы­ло мно­жес­тво книг и ан­тиквар­ная ме­бель. Нас это тог­да ма­ло ин­те­ресо­вало, и приш­ли мы к ней в проб­леске гу­маниз­ма, вспых­нувшем в нас крат­ковре­мен­но, ког­да она за­боле­ла. Лю­дей с та­кими би­ог­ра­фи­ями знал нес­коль­ких. В шко­ле ря­дом с на­ми учи­лись де­ти "быв­ших", не очень скры­вая прош­лое сво­их ро­дите­лей.

5.

 Ни­какой воз­можнос­ти "ис­пра­вить­ся" в рам­ках на­цист­ско­го ре­жима ни у ев­ре­ев, ни у цы­ган не бы­ло. Уже че­рез нес­коль­ко лет пос­ле при­хода Гит­ле­ра и его шай­ки к влас­ти ев­рей ед­ва ли мог учить­ся или пре­пода­вать в об­щей шко­ле, не скры­вая сво­его про­ис­хожде­ния. Раз­ни­ца в по­лити­ке в ад­рес экс­плу­ата­торов в СССР и ев­ре­ев в на­цист­ской Гер­ма­нии про­яви­лась в пол­ной ме­ре по их ре­зуль­та­там. Так, по­том­ки "экс­плу­ата­торов" ока­зались впол­не неп­ло­хо пред­став­ле­ны пос­ле пе­рес­трой­ки в СССР и Рос­сии, а ев­рей­ская об­щи­на в Гер­ма­нии ока­залась унич­то­жен­ной фак­ти­чес­ки пол­ностью, и её влас­ти се­год­няшней Гер­ма­нии пы­та­ют­ся вос­ста­новить хоть час­тично, за счёт при­ез­жих из СССР и Рос­сии.

 Иног­да при­ходит­ся слы­шать, что путь к ис­прав­ле­нию для мно­жес­тва "быв­ших" в СССР был фак­ти­чес­ки зак­рыт - их вы­сыла­ли, мо­рили го­лодом, гу­били в ла­герях. Это прав­да, но опять-та­ки, по счастью, сло­во про­тиво­речи­ло де­лу: де­тей вос­пи­тыва­ли на вы­соких иде­алах, а ре­алии жиз­ни бы­ли час­то ины­ми. Но это как раз тот слу­чай, ког­да ору­эл­лов­ское дво­емыс­лие - к доб­ру. Сов­сем неп­ло­хо, что вос­пи­тание шло на ос­но­ве вы­соких прин­ци­пов - на­ци­ональ­но­го ра­венс­тва, са­мо­от­да­чи в ра­боте на об­щее бла­го, вер­хо­венс­тве об­щих ин­те­ресов над уз­ки­ми, эго­ис­тичны­ми. Это не так уж пло­хо, что ге­ро­ями мо­лодос­ти бы­ли Па­вел Кор­ча­гин и Овод, при всех тех нас­мешках, объ­ек­та­ми ко­торых ста­ли эти ге­рои мно­го поз­же.

 Пло­хо, что прак­ти­ка жиз­ни, сек­ретные инс­трук­ции влас­ти шли враз­рез с про­воз­гла­ша­емы­ми иде­ями вос­пи­тания. Пав­лик Мо­розов, ког­да­тош­ний со­вет­ский ге­рой, став­ший в го­ды пе­рес­трой­ки сим­во­лом пре­датель­ства, сов­сем не од­нознач­но зло­дей - есть си­ту­ации, ког­да до­нос на от­ца или сы­на, ви­нов­но­го в со­вер­ше­нии тяж­ко­го прес­тупле­нии, или его за­мыш­ля­юще­го, нап­ри­мер, убий­ства или тер­ро­рис­ти­чес­ко­го ак­та - граж­дан­ская обя­зан­ность. Ког­да был в США, там раз­би­ралось в су­де де­ло, в хо­де ко­торо­го по­лицей­ский офи­цер сво­ими по­каза­ни­ями ре­ша­ющим об­ра­зом спо­собс­тво­вал ра­зоб­ла­чению сво­его сы­на - убий­цы. По­лицей­ско­му вы­ража­ли со­чувс­твие, по­нима­ли, что он сде­лал труд­ный, но, не­сом­ненно, пра­виль­ный с точ­ки зре­ния и ин­ди­виду­аль­ной мо­рали, и об­щес­тва, вы­бор.

В клас­се седь­мом у ме­ня про­явил­ся ин­те­рес к фи­зике. Это­му, не­сом­ненно, ре­ша­ющим об­ра­зом спо­собс­тво­вали раз­го­воры о соз­да­нии и ис­поль­зо­вании атом­ной бом­бы. Важ­но так­же, что все дру­гие внек­лас­сные за­нятия, в пер­вую оче­редь - спорт - у ме­ня сов­сем не шли. Я был в шко­ле аб­со­лют­но нес­портив­ным. В клас­се 8ом (или 9ом) у нас про­води­ли (эк­спе­римен­таль­но!) эк­за­мен по физ­куль­ту­ре. Жда­ли ко­мис­сию. По­это­му ме­ня учи­тель выз­вал пер­вым, и дал са­мый прос­той би­лет под но­мером 1. Труд­ным в нём был лишь "Пры­жок с вы­соты в три мет­ра". Сам учи­тель, На­ум Шай­ке­вич, по­том ска­зал, что я не прыг­нул, а сва­лил­ся "ви а зак мит дрек - как ме­шок с г-ном - идиш". Ещё раз ме­ня уни­зили с по­мощью спор­та, ког­да по ка­кому-то курь­ёз­но­му сте­чению об­сто­ятель­ств обя­зали учас­тво­вать в физ­куль­тур­ном па­раде. По­ка был вмес­те со все­ми, чувс­тво­вал се­бя в физ­куль­тур­ном кос­тю­ме снос­но. Но ког­да воз­вра­щал­ся с это­го па­рада до­мой, в стран­ном об­ла­чении сре­ди нор­маль­но оде­тых лю­дей, мне по­чему-то бы­ло ужас­но стыд­но.

А вот с фи­зикой де­ло пош­ло. За­писал­ся в кру­жок, где сде­лал док­лад о фо­то­эф­фекте. Не знал тог­да, что пос­вя­щу его изу­чению де­сяти­летия, на­пишу о нём кни­ги. Вско­ре за­хоте­лось поп­ро­бовать свои си­лы в со­рев­но­вании по фи­зике - Олим­пи­аде. Но ме­ня ту­да, как не­пер­спек­тивно­го, учи­тель­ни­ца не пос­ла­ла. По­шёл сам, не­легаль­но, про­ник, поль­зу­ясь не­раз­бе­рихой. Од­на­ко ре­зуль­тат ока­зал­ся при­лич­ным толь­ко у ме­ня, од­но­го из шко­лы. Так, на­чиная с вось­мо­го клас­са, я вплот­ную за­нял­ся фи­зикой. И до се­год­няшне­го дня, как ока­залось, че­му очень рад. В 9ом ме­ня уже, ми­нуя шко­лу, Дво­рец пи­оне­ров приг­ла­сил на го­род­скую Олим­пи­аду, и я, вмес­те с бу­дущим про­фес­со­ром фи­зики ЛГУ М. А. Бра­уном, стал по­беди­телем. Фи­зич­ка же в шко­ле ста­ла до­казы­вать, что ус­пех в Олим­пи­аде - прос­то де­ло слу­чая. Я в от­вет тре­пал ей нер­вы ка­вер­зны­ми за­дача­ми, ко­торые учи­тель­ни­це бы­ли не по си­лам. Сам я их тут же, при всех, ре­шал. Сло­вом, был пло­хой маль­чик.

Сре­ди нас, "ма­тема­тиков" и "фи­зиков" воз­ник как-то спор - ка­кая на­ука слож­нее. Что­бы вы­яс­нить это, ре­шили пой­ти в де­сятом клас­се не толь­ко на свою, но и дру­гую олим­пи­аду. Трое име­ли на­ибо­лее вы­сокий, но оди­нако­вый ре­зуль­тат - од­но зва­ние по­беди­теля и од­на гра­мота за хо­рошее зна­ние "кон­ку­риру­юще­го" пред­ме­та. При­меча­тель­но, что пи­сать об ито­гах Олим­пи­ады да­же мо­лодёж­ная "Сме­на" от­ка­залась - кон­трас­ти­рова­ли бы, вид­но, ев­рей­ские фа­милии и мор­ды, упо­мяну­тые по­зитив­но, с тем, что на­бира­ло си­лы в прес­се и об­щес­тве.

За­мечу, что я рос в ев­рей­ской семье, где соб­лю­дались не­кото­рые тра­диции. Ка­салось это праз­дно­вания Ев­рей­ско­го но­вого го­да (Рош ха Ша­на), Пей­са­ха, Пу­рима, Ха­нуки, Сим­хастой­ры. На Пей­сах ба­буш­ка пек­ла ма­цу, в ко­торой я ча­совым ко­лёси­ком про­делы­вал ды­роч­ки. Аме­рикан­ской ма­цы ещё не бы­ло. Ро­дите­ли пос­ти­лись в Й­ом Ки­пур. Этой тра­диции мы с же­ной сле­ду­ем и сей­час, так­же как и за­мене хле­ба ма­цой на Пей­сах.

От па­пы сох­ра­нились мо­лит­венные кни­ги кон­ца де­вят­надца­того ве­ка, та­лес, тфил­лин. От не­го же я ус­лы­шал сло­ва Ба ша­на ха­ба ба Еру­шала­им! (На сле­ду­ющий год в И­еру­сали­ме - ив­рит). Мно­го поз­днее, уже бу­дучи сту­ден­том, я про­воз­гла­шал это на каж­дом из сво­их дней рож­де­ния. В ито­ге, это сбы­лось, но, ве­ро­ят­ней все­го, без вся­кого вли­яния мо­их слов. Па­па по­купал и чи­тал на идиш кни­ги и не­ред­ко - га­зеты.

От­но­шение к стра­не у па­пы (ма­ма об этом не выс­ка­зыва­лась) бы­ло не­из­менным - "а фин­сте­ре ме­лухе" (прок­ля­тая власть - идиш), - го­ворил он, и при­водил сло­ва сво­его де­душ­ки: "Рус­ланд из а грей­сер ха­зер. Эр лигт драй хун­дерт ёрн ин шмуц оф эйн зайт. Дан штейт эр уф, трей­селт оф ди шмуц, вел­хе гейт цу дем ган­цен грей­сен велт. Унд дан лей­гтер­цех авек ан ди зел­би­ке бло­те, обер ан ди ан­де­ра э­айт. Вай­тер лигт эр ан­де­ре драй хун­дерт ёрн" (Рос­сия - боль­шая свинья. Она трис­та лет ле­жит в лу­же гря­зи, за­тем вста­ёт, от­ря­хива­ет­ся, так что грязь ле­тит по все­му ми­ру, и плю­ха­ет­ся в ту же лу­жу на дру­гой бок. На сле­ду­ющие трис­та лет - идиш). Кто-то не­дав­но ска­зал мне, что эти сло­ва при­над­ле­жат пи­сате­лю Б. Зин­ге­ру, а вов­се не мо­ему пра­деду. Не знаю, да это и не так важ­но. Яв­но не в вос­торге от "житья вмес­те" бы­ли ев­реи в цар­ской Рос­сии.

Па­па хо­рошо пом­нил, как в ре­волю­цию бук­валь­но до нит­ки ог­ра­били его от­ца, в од­но­часье из пре­ус­пе­ва­юще­го куп­ца став­ше­го ни­щим, пом­нил все пе­рипе­тии грыз­ни вож­дей ре­волю­ции меж­ду со­бой, пом­нил пос­то­ян­ный об­ман влас­тей. Нап­ри­мер, сна­чала по­обе­щали и да­ли зем­лю кресть­янам. Они и по­жить-то не ус­пе­ли, как зем­лю у них заб­ра­ли на­зад, а са­мих сог­на­ли в кол­хо­зы, об­рекши на го­ды го­лода и ни­щеты. Па­па всё пом­нил, и хо­тел пе­редать па­мять мне. Во мно­гом это ему уда­лось. Его са­мого ог­ра­били в де­неж­ную ре­фор­му 1947, ког­да на­коп­ле­ния - всё, что он вы­ручил за наш до­мик в Ка­зах­ста­не - про­пало. Ро­дите­лям в этой по­тере я не очень со­чувс­тво­вал - ведь од­новре­мен­но с ней от­ме­нили кар­точки, по­кон­чив с ещё од­ной ма­лоп­ри­ят­ной при­метой во­ен­но­го вре­мени.

6.

Уже про­ез­дом че­рез Мос­кву не­ред­ко сов­сем нез­на­комые лю­ди поч­ти без вся­кого по­вода на­поми­нали: "Ста­лин за вас не пил!". Дей­стви­тель­но, на при­ёме в Крем­ле в 1945 Ста­лин под­нял тост за ве­ликий рус­ский на­род. Не пил он за фак­ти­чес­ки всех, а "ули­ца" со­от­но­сила это имен­но с ев­ре­ями. Пред­ме­том нас­ме­шек стал ев­рей­ский "Таш­кент­ский фронт", а на ос­таль­ных, го­вори­ла "ули­ца", ев­ре­ев буд­то и не бы­ло. Всё ча­ще ге­ро­ями фель­ето­нов ста­нови­лись ев­реи-жу­лики, во­ры, спе­кулян­ты, тру­сы. Брань вис­ла на во­ротах, и мы, де­ти-ев­реи чувс­тво­вали, как те­ря­ем­ся под дав­ле­ни­ем всё уве­личи­ва­ющих­ся по­ноше­ний, и поч­ва ухо­дит у нас из-под ног. В это вре­мя мой по­кой­ный при­ятель Е. Гар­бер и я ста­ли всю­ду ис­кать дос­той­ных ев­ре­ев. Од­ноклас­сни­ки, мы де­лились най­ден­ны­ми име­нами ге­ро­ев. Не уве­рен, что все они дей­стви­тель­но бы­ли ев­ре­ями, но спо­соба про­вер­ки не бы­ло. Ока­залось, од­на­ко, на­шего бра­та сре­ди ве­ликих лю­дей на удив­ле­ние мно­го. От­ловлен­ны­ми ока­зались мно­гие фи­зики - атом­щи­ки, и тан­ко­вые конс­трук­то­ра. Сю­да же по­пал и один из Рим­ских Пап, и на­цист­ский ави­аконс­трук­тор В. Мес­сер­шмидт.

Кста­ти, оп­ре­делён­ное чувс­тво зат­равлен­ности, на­саж­да­емое ан­ти-ев­рей­ски­ми нас­тро­ени­ями, не по­дав­ля­ло, нап­ри­мер, в Е. Гар­бе­ре, не­кой ер­шистос­ти. При­веду при­мер. В 7ом клас­се мы на­чали по ве­черам гу­лять с де­воч­ка­ми из со­сед­ней, 72-ой жен­ской шко­лы. Как-то пос­ле про­гул­ки, ча­сов в 8 -9 ве­чера нас за­дер­жал ми­лици­онер, и от­вёл, пос­коль­ку у нас не бы­ло с со­бой уче­ничес­ко­го би­лета, в 17ое от­де­ление ми­лиции. Они на нас ора­ли, и чем-то гро­зили. Гар­бер ра­зорал­ся в от­вет. Уже маль­чи­ком он был очень на­читан, и про­яв­лял не­за­уряд­ные спо­соб­ности. Его крик был не толь­ко гро­мок, но со­дер­жа­телен и убе­дите­лен в сво­ём об­ви­нитель­ном на­кале. Ми­лици­оне­ры ре­шили нас от­пустить, но об­наглев­ший Жень­ка тре­бовал из­ви­нения от на­чаль­ни­ка. И, что уди­витель­но, по­явил­ся ка­кой-то офи­цер, и из­ви­нил­ся пе­ред на­ми!

За­мечу по­пут­но, что ин­те­ресо­вались мы ев­ре­ями - зна­мени­тос­тя­ми, но к воз­можнос­ти по­боль­ше уз­нать о Па­лес­ти­не ин­те­реса не про­яв­ля­ли. А бы­ла та­кая воз­можность, пос­коль­ку мать Е. Гар­бе­ра про­жила в Па­лес­ти­не мно­го лет, и у­еха­ла в кон­це двад­ца­тых, в ито­ге не вы­дер­жав тя­гот тог­дашней жиз­ни. Она всё по­рыва­лась имен­но нам что-то рас­ска­зать, но её сы­ну и мне бы­ло, увы, не­ин­те­рес­но.

Хо­рошо бы нам иметь тог­да, как есть в изо­билие сей­час, все­воз­можные спис­ки дос­той­ней­ших ев­ре­ев - Но­белев­ских ла­уре­атов, вид­ней­ших ин­же­неров, во­ен­ных, де­яте­лей куль­ту­ры. Сей­час, прав­да, наз­на­чение та­ких спис­ков, да ещё с не­ред­ким вне­сени­ем в них по ошиб­ке не-ев­ре­ев, не сов­сем по­нят­но. Воз­можно, эти спис­ки, по мне­нию сос­та­вите­лей, мо­гут по­мочь в даль­ней­шем, при ка­ком-то неб­ла­гоп­ри­ят­ном хо­де со­бытий. А мо­жет быть, это от­вет их ав­то­ров на прош­лые оби­ды. Нес­коль­ко стран­но, прав­да, ви­деть сре­ди спи­соч­ных ге­ро­ев тех, кто прос­ла­вил­ся в СССР, ук­репляя его ар­мию во­об­ще и во­ен­ную тех­ни­ку в пер­вую оче­редь. А этой тех­ни­кой, иног­да и ру­ками со­вет­ских сол­дат, ве­лись вой­ны про­тив Из­ра­иля! От­ме­чу, что са­мо соз­да­ние Из­ра­иля, его во­ен­ные по­беды, дос­ти­жения в хо­зяй­стве, на­уке, и куль­ту­ре луч­ше лю­бых спис­ков ле­чат от тя­гос­тно­го га­лут­но­го нас­ле­дия.

Брат-фрон­то­вик мо­его по­кой­но­го школь­но­го дру­га-ев­рея рас­ска­зал од­нажды ис­то­рию про то, как в на­чале вой­ны ко­ман­дир его час­ти выс­тра­ивал по­пол­не­ние и ко­ман­до­вал: "Ев­реи, шаг впе­рёд!", а за­тем их уво­дили, и расс­тре­лива­ли. Фа­милия рас­сказ­чи­ка, как и его внеш­ность, бы­ли впол­не рус­ские, и по­доз­ре­ний он не вы­зыва­ли. По его сло­вам, он свер­шил пра­вый суд, убив сво­его ко­ман­ди­ра в су­мато­хе боя. Схо­жие ис­то­рии я слы­шал про не­кото­рые пар­ти­зан­ские от­ря­ды, но про ар­мей­ские час­ти - ни­ког­да. Од­на­ко рас­сказ­чик был не хвас­тун, да и по­нимал, ве­ро­ят­но, опас­ность воз­можно­го до­носа о та­ком рас­ска­зе.

Тог­да же, го­ду в 1947, я впер­вые поз­на­комил­ся с де­воч­кой при­мер­но мо­его воз­раста, пе­режив­шей Ос­венцим, где по­гиб­ли её ро­дите­ли. Выж­женный на её ру­ке но­мер за­сел м мо­ей па­мяти на­дол­го. Она бы­ла удо­чере­на со­седом по квар­ти­ре мо­ей тё­ти, во­ен­ным вра­чом, май­ором Со­вет­ской ар­мии.

С детс­тва я слы­шал от ро­дите­лей, да и чи­тал не­мало о ев­рей­ских пог­ро­мах в Рос­сий­ской им­пе­рии. Па­па рас­ска­зывал, как от од­но­го пог­ро­ма из­ба­вилась ви­теб­ская об­щи­на - зап­ла­тила по­лиц­мей­сте­ру, и тот не пус­тил в го­род ко­лон­ну "чёр­ной сот­ни". Де­душ­ку в Ре­жице, сей­час Ре­зек­не, ду­шили пог­ромщи­ки в мас­ках. До­маш­няя ма­лень­кая со­бач­ка сор­ва­ла мас­ку с ду­шите­ля, и вся бан­да убе­жала. Срав­ни­тель­но ра­но про­читал "Ска­зание о пог­ро­ме" Н. Бя­лика. Чи­тал ма­лень­кую, но про­из­ведшую на ме­ня очень силь­ное впе­чат­ле­ние, книж­ку М. Ка­зако­ва "Че­ловек, па­да­ющий ниц". Там речь идёт о стра­хе ев­ре­ев пе­ред пог­ромщи­ками и пог­ро­мами, ис­точни­ком че­го яв­ля­ет­ся прош­лый опыт и  пред­ви­дение то­го, что из­ме­нение си­ту­ации при со­вет­ской влас­ти - яв­ле­ние вре­мен­ное. Я так по­нимал ав­то­ра тог­да, а пос­ле пер­во­го проч­те­ния к этой книж­ке ни­ког­да не воз­вра­щал­ся, хо­тя она у ме­ня есть.

Всё это бы­ло тя­жело слу­шать, чи­тать, об­ду­мывать. Мас­со­вые убий­ства ев­ре­ев на­цис­та­ми и их по­соб­ни­ками во вре­мя не­дав­ней вой­ны, по­мимо бо­ли за соп­ле­мен­ни­ков, ос­тавля­ли ощу­щение и сты­да из-за то­го, что они гиб­ли, не соп­ро­тив­ля­ясь, не пы­та­ясь за­щитить се­бя и сво­их близ­ких. Всё во мне вос­ста­вало про­тив та­кого от­но­шения к сво­им убий­цам, ког­да уже бы­ло аб­со­лют­но яс­но, что они  - убий­цы. Я при­мерял ус­лы­шан­ное и про­читан­ное к се­бе, и мне хо­телось ве­рить, что в по­доб­ных ус­ло­ви­ях я вёл бы се­бя со­вер­шенно ина­че.

7.

При­мер­но в это вре­мя я оз­на­комил­ся с кни­гой "Дер уф­штанд дер Вар­ша­вер гет­то" (Вос­ста­ние вар­шав­ско­го гет­то - идиш) и про­читал кни­гу, ко­торая есть у ме­ня и сей­час - "Мсти­тели гет­то" Г. Смо­ляра (из­да­тель­ство "Дер эмес", 1947). И там, и там бы­ло мно­жес­тво при­меров ге­ро­из­ма ев­ре­ев, но это ма­ло вли­яло на об­щее впе­чат­ле­ние - вы­ходи­ло, что ев­реи ока­зались в ос­новной сво­ей мас­се не спо­соб­ны бить­ся да­же за се­бя в ми­нуту смер­тель­ной опас­ности. Ко­неч­но, сей­час есть го­раз­до боль­ше, чем тог­да, и про­тиво­полож­ных при­меров. Ими ста­ли, к то­му же, все вой­ны Из­ра­иля. Но тог­да это тя­гос­тное ощу­щение сты­да встра­ива­лось в об­щий хор уни­чижи­тель­ных ста­тей и фель­ето­нов в га­зетах и на ра­дио, а так­же в не­ред­кие ос­корби­тель­ные улич­ные раз­го­воре.

Труд­но бы­ло выс­то­ять, осо­бен­но под­рос­тку или да­же мо­лодо­му че­лове­ку, и не под­чи­нить­ся об­ще­му нас­тро­ению. При­ят­но соз­на­вать, что при­рода мне нуж­ные си­лы да­ла, да и ис­то­рия яв­но не под­ка­чала. Их бла­гос­тное воз­дей­ствие ощу­щаю до се­год­няшне­го дня.

Я в шко­ле не был ка­кой-то там "ду­шой кол­лекти­ва" - то­вари­щи ме­ня ни­куда не из­би­рали, хо­тя и от­но­сились впол­не нор­маль­но. Прос­то у них, да­же на уров­не клас­са, бы­ли дру­гие ге­рои. Это­му спо­собс­тво­вало и то, что до кон­ца шко­лы я был од­ним из са­мых ма­лорос­лых в клас­се. Ме­ня от­но­шение од­ноклас­сни­ков нес­коль­ко за­дева­ло, и я на­шёл об­щес­твен­ную ни­шу, пред­ло­жив се­бя пи­онер­во­жатым в чет­вёртом клас­се. Я в это вре­мя был в седь­мом. В ре­зуль­та­те, на все ос­тавши­еся че­тыре школь­ных го­да я на­шёл за­нятие, ока­зав­ше­еся мне уди­витель­но по ду­ше. Все пе­реме­ны, и час­то пос­ле уро­ков, я бе­жал в "свой" класс, от­но­шения с ко­торым у ме­ня бы­ли очень хо­рошие. Один из мо­их "пи­оне­ров", В. Ефи­мов, по­том пос­ту­пил на ра­боту в ФТИ им. И­оф­фе, был мо­им ас­пи­ран­том, и стал из­вес­тней­шим фи­зиком-те­оре­тиком, пред­ска­зав­шим то, что сей­час име­ну­ет­ся ми­ром Ефи­мова или фи­зикой Ефи­мова.

На­вер­ное, имен­но ра­бота во­жатым при­вела ме­ня че­рез мно­го лет к соз­да­нию до­воль­но боль­шой груп­пы те­оре­тиков, ра­ботав­ших вок­руг оп­ре­делён­но­го кру­га идей, но без вся­кой ад­ми­нис­тра­тив­ной под­чи­нён­ности мне, как фор­маль­но­му на­чаль­ни­ку. Груп­па эта как ус­той­чи­вое об­ра­зова­ние про­рабо­тала поч­ти трид­цать лет. Её чле­ны, те­перь впол­не са­мос­то­ятель­ные на­уч­ные ра­бот­ни­ки, ус­пешно тру­дящи­еся по мно­гим стра­нам ми­ра.

Чи­тал я всег­да не мно­го, но вни­матель­но. С юнос­ти в па­мять вре­зались "Два ка­пита­на" Ка­вери­на. Там я вы­читал и на всю жизнь за­пом­нил сло­ва, вы­битые на мо­гиле Р. Скот­та: "Бо­роть­ся и ис­кать, най­ти и не сда­вать­ся". В па­мять вре­залась так­же сце­на, в ко­торой ге­рой ро­мана по­ляр­ный лёт­чик Са­ня Гри­горь­ев идёт ми­мо ря­да су­дов, но­сящих име­на зна­мени­тых лёт­чи­ков-по­ляр­ни­ков Ля­пидев­ско­го, Ка­мани­на, Мо­локо­ва и др. Гля­дя на их име­на, Гри­горь­ев пов­то­ря­ет про се­бя раз за ра­зом: "И этим ты не стал, и этим …", под­чёрки­вая столь час­то неп­ро­ходи­мый путь меж­ду юно­шес­кой меч­тою и взрос­лой ре­аль­ностью. Мно­гие, и я в том чис­ле, это чувс­тво ис­пы­тали на се­бе.

Как и аб­со­лют­ное боль­шинс­тво граж­дан СССР, дол­гие го­ды я жил в ком­му­наль­ной квар­ти­ре. От­дель­ная тог­да бы­ла не­видан­ная рос­кошь. Се­год­ня об этом "вы­да­ющем­ся дос­ти­жении" СССР - ком­му­наль­ной квар­ти­ре - поч­ти ник­то не пом­нит. Од­на­ко, она в це­лом ря­де от­но­шений бы­ла шко­лой жиз­ни, ко мно­гому го­тови­ла и при­уча­ла. Квар­ти­ра стал­ки­вала под­час сов­сем уж раз­ных лю­дей. Мне она при­нес­ла, по­мимо чувс­тва омер­зе­ния, ещё и оп­ре­делён­ную поль­зу. От­де­лён­ные от со­седей тон­кой дверью, мои ро­дите­ли не хо­тели, что­бы каж­дое сло­во со­седей бы­ло бы слыш­но нам, и каж­дое на­ше - им. В ре­зуль­та­те, в раз­го­ворах мы прак­ти­чес­ки пол­ностью пе­реш­ли на идиш. Я к то­му вре­мени с ним уже не имел ни­каких труд­ностей. На этом язы­ке я вы­учил­ся пи­сать да­же нес­коль­ко рань­ше, чем на рус­ском, ког­да на­чал пи­сать во вре­мя эва­ку­ации ба­буш­ке, умев­шей чи­тать толь­ко на иди­ше.

На­ши со­седи бы­ли лю­ди прос­тые, и ев­ре­ев не жа­лова­ли, иног­да го­воря об этом вслух. Один из них до вой­ны спь­яну за­резал род­но­го бра­та, но вой­на спи­сала его прес­тупле­ние. Он и пос­ле неё пе­ри­оди­чес­ки при­менял нож в борь­бе со сво­ей семь­ёй, од­на­ко нас не тро­гал. Как-то од­на из со­седок наз­ва­ла ме­ня жи­дом. Я бро­сил­ся в ком­на­ту, схва­тил ку­хон­ный нож (со­сед­ский при­мер, вид­но, пов­ли­ял!), и по­бежал за ней по из­ви­лис­то­му длин­но­му ко­ридо­ру. Она, про­явив за­вид­ную прыть, ус­пе­ла за­переть­ся в кла­дов­ке, и за её тол­стой дверью про­вела весь день до при­хода ро­дите­лей с ра­боты. Ни­ког­да боль­ше она ме­ня не об­зы­вала. А я по­нял - они бо­ят­ся толь­ко от­по­ра. Взы­вать и про­сить - тол­ку нет.

Мно­го поз­днее, в се­миде­сятые го­ды прош­ло­го ве­ка, на пу­ти из Зим­ней шко­лы по фи­зике твёр­до­го те­ла "Ка­уров­ка", что бы­ла в Лысь­ве, под Пермью, пь­яный в пус­том ва­гоне ку­ражил­ся над на­шей ком­па­ни­ей, пе­реби­вал, выс­ме­ивал. Нас бы­ло чет­ве­ро, из них трое ев­ре­ев. Про­фес­сор Г. Драб­кин, быв­ший фрон­то­вик, ос­новной объ­ект  шу­точек пь­яно­го, чувс­твуя, что я сор­вусь, ска­зал мне "Си­ди, Ми­рон, ти­хо. Ты здесь гость!" Это ре­шило воп­рос. Я от­ве­тил Драб­ки­ну: "Всю­ду, где я на­хожусь - я хо­зя­ин!". А пь­яно­му по­обе­щал: "Выб­ро­шу из ва­гона, и ник­то те­бя не хва­тит­ся. Сдох­нешь, как со­бака!" Ми­гом прот­резвел, и за­юлил.

От­ме­чу в зак­лю­чение это­го раз­де­ла, что над мо­им об­ра­зова­ни­ем, да и ми­ровоз­зре­ни­ем мно­го и ус­пешно по­рабо­тал в опи­сыва­емые го­ды жур­нал "Аме­рика", очень кра­сивый и со­дер­жа­тель­ный. Спа­сибо ему. Бы­ло бы нес­пра­вед­ли­во не от­ме­тить его ин­форми­ру­ющую и прив­ле­ка­ющую си­лу. Осо­бен­но приз­на­телен я ему за то, что из не­го я  впер­вые уз­нал про Шос­та­кови­ча и Про­кофь­ева как о ге­ни­аль­ных ком­по­зито­рах 20го ве­ка. А то бы нав­сегда уве­ровал, что они пи­шут "сум­бур вмес­то му­зыки". Пот­рё­пан­ные эк­зем­пля­ры-ве­тера­ны это­го жур­на­ла до сих пор ле­жат у ме­ня на да­че.

Уже сту­ден­том ви­дел, как "са­мая куль­тур­ная пуб­ли­ка в ми­ре", в Боль­шом за­ле Ле­нин­градской Фи­лар­мо­нии де­монс­тра­тив­но ухо­дила с Шос­та­кови­ча. Дух про­тиво­речия, да и впе­чат­ле­ние от прос­лу­шива­ния сбли­жали ме­ня с му­зыкой обо­их ге­ни­ев. Пом­ню, нап­ри­мер, что скри­пич­ный кон­церт Про­кофь­ева пон­ра­вил­ся мне боль­ше, чем Бет­хо­вен­ский.

Ма­разм креп­чал

Нас уду­шить пы­тались в гряз­ном гет­то,
Сгно­ить в мо­гилах, в ре­ках уто­пить,
Но нес­мотря, да, нес­мотря на это,
То­варищ Али­гер, мы бу­дем жить!

Мы бу­дем жить, и мы еще су­ме­ем
Та­лан­та­ми и жизнью до­казать,
Что наш на­род ве­лик, что мы, ев­реи
Име­ем пра­во жить, и проц­ве­тать.

М. Раш­ко­ван, "От­вет Мар­га­рите Али­гер",

 1947.

8.

 Го­ды с 1948 по 1953 дол­жны бы­ли стать для ме­ня впол­не обы­ден­ны­ми, в ме­ру - ра­дос­тны­ми. Кон­чал шко­лу, пос­ту­пал в ин­сти­тут - нор­маль­ные за­нятия мо­лодо­го че­лове­ка. Но в том-то и де­ло, что си­ту­ация в стра­не скла­дыва­лась не­нор­маль­ная. За­быва­лась, не без учас­тия влас­тей, по­беда в Ве­ликой оте­чес­твен­ной вой­не. Вче­раш­ние со­юз­ни­ки на­чали прев­ра­щать­ся во вра­гов. На гла­зах ме­нялась и внут­ренняя по­лити­ка, и по­веде­ние СССР в тех стра­нах, где пос­ле вой­ны си­ту­ацию кон­тро­лиро­вали ком­му­нис­ти­чес­кие пар­тии. Тон выс­тупле­ний пред­ста­вите­лей СССР в О­ОН всё боль­ше на­поми­нал го­лос про­куро­ра Вы­шин­ско­го, ко­торый в это вре­мя уже был "бро­шен" на меж­ду­народ­ные от­но­шения. Кри­зисы сле­дова­ли один за дру­гим.

 Рас­ска­зыва­лись мно­гочис­ленные ис­то­рии про то, что ев­ре­ев дис­кри­мини­ру­ют при при­ёме в ВУЗ, что дей­ству­ет не­кая жёс­ткая нор­ма, ку­да бо­лее ог­ра­ничи­ва­ющая, чем при цар­ской влас­ти. Я во всё это не ве­рил. Ду­мал, что пло­хо под­го­тов­ленные школь­ни­ки та­кими слу­хами прос­то мас­ки­ру­ют низ­кий уро­вень сво­ей под­го­тов­ки. Что ж, вско­ре убе­дил­ся на собс­твен­ной шку­ре в оп­равдан­ности слу­хов.

 Са­мое на­чало 1948 оз­на­мено­валось тра­гичес­ким со­быти­ем: в Мин­ске по­гиб зна­мени­тый ев­рей­ский ак­тёр С. Ми­хо­элс. Нес­мотря на пыш­ные офи­ци­аль­ные по­хоро­ны, в на­шей семье бы­ло ма­ло сом­не­ний, что его уби­ли. В раз­го­ворах взрос­лых зву­чала трак­товка это­го со­бытия как круп­но­го ша­га в раз­вя­зыва­нии ан­ти­семит­ской кам­па­нии внут­ри стра­ны.

 Этот по­ворот тог­да пря­мо не от­ра­зил­ся на меж­ду­народ­ных от­но­шени­ях. Дей­стви­тель­но, в 1948 по­яви­лось го­сударс­тво Из­ра­иль, и в его про­воз­гла­шении, приз­на­нии, а за­тем и во­ен­ной под­дер­жке СССР сыг­рал очень важ­ную роль. Бы­ли ус­та­нов­ле­ны дип­ло­мати­чес­кие от­но­шения, и в сен­тябре1948 по­сол Из­ра­иля Голь­да Ме­ер­сон (поз­днее - Гол­да Ме­ир) при­была в Мос­кву. Мно­гие пом­нят, что де­лалось сре­ди ев­ре­ев в свя­зи с этим в Мос­кве. Хо­дили слу­хи, что П. Жем­чу­жина, же­на В. Мо­лото­ва, го­вори­ла Ме­ер­сон "…их бин а иди­ше тох­тер" (я ев­рей­ская дочь - идиш). Мно­гие ев­реи осоз­на­ли своё ев­рей­ство впер­вые за мно­жес­тво по­коле­ний га­лута. Во­ис­ти­ну, "этих дней не смол­кнет сла­ва".

 За­мечу, под­дер­жка соз­да­ния Из­ра­иля и про­яв­ленное в этом воп­ро­се сог­ла­сие по­зиций США и СССР, ни в ма­лей­шей ме­ре не ме­шали стре­митель­но­му раз­ви­тию кон­фрон­та­ции. Уже в и­юне 1948 СССР на­чал бло­каду За­пад­но­го Бер­ли­на, ко­торая прод­ли­лась поч­ти год.

 В на­шей семье об­ра­зова­ние Из­ра­иля выз­ва­ло ли­кова­ние, сме­шан­ное со стра­хом за его судь­бу, пос­коль­ку араб­ские со­седи пош­ли на не­го вой­ной. Со­от­но­шение сил бы­ло нас­толь­ко в поль­зу ара­бов, что труд­но бы­ло на­де­ять­ся на ус­пех.

 До 1949 го­вори­лось, и пи­салось не­мало хо­роше­го про Из­ра­иль, что в СМИ со­седс­тво­вало с про­яв­ле­ни­ями бы­тово­го ан­ти­семи­тиз­ма. За­то пос­ле 1949 ан­ти­из­ра­иль­ские нас­тро­ения на­чали быс­тро на­рас­тать, и со вре­менем "си­онизм" стал прос­то ру­гатель­ным сло­вом, а об­ви­нения в си­ониз­ме ста­ли од­ним из на­ибо­лее тяж­ких об­ви­нений.

 На бы­товом уров­не ан­ти­семи­тизм уси­лил­ся, при­об­ре­тя на очень мно­го лет но­вую те­му - "из­ра­иль­ская во­ен­щи­на". Поч­ти сра­зу пос­ле ос­но­вания Из­ра­иля, как-то ра­но ут­ром ус­лы­шал от од­ноклас­сни­ка сло­ва "Уби­рай­ся в свой прок­ля­тый Из­ра­иль". Тог­да за­дело, но вид­но, эле­мент ос­мыслен­ности в ука­зании был, ес­ли столь­ко лю­дей ему, прав­да, спус­тя мно­го лет, пос­ле­дова­ли.

 На­рас­та­ло нап­ря­жение в от­но­шени­ях с За­падом. Ухуд­ше­ние от­но­шений с США в мо­ей па­мяти свя­залось с име­нем ра­ботав­шей при по­соль­стве СССР в США учи­тель­ни­цы, по име­ни Кась­ен­ки­на. Па­мять плот­но удер­жа­ла это имя из-за боль­шо­го вни­мания к ней у Го­лоса Аме­рики, хо­тя и до­бави­ла ему од­ну бук­ву - мяг­кий знак. Так вот, эта Ка­сен­ки­на от­ка­зыва­лась вер­нуть­ся в СССР в 1948, а кон­сул её вы­манил, и по­мес­тил под ох­ра­ну, в кон­суль­ство. Там она выб­ро­силась (или её выб­ро­сили?) из ок­на, и она по­гиб­ла. При­мер­но в это же вре­мя пош­ли слу­хи, что из ок­на вы­кину­ли и ми­нис­тра инос­тран­ных дел Че­хос­ло­вакии Я. Ма­сари­ка. Хо­тя "пря­мых до­каза­тель­ств, что это Рос­сия - нет", кос­венные до­каза­тель­ства, в пер­вую оче­редь ужас­ная об­ста­нов­ка этих лет, ос­тавля­ли ма­ло сом­не­ний в ви­не СССР.

 То тут, то там об­на­ружи­вались вра­ги, при­том ими ока­зыва­лись ещё вче­ра офи­ци­аль­но по­чита­емые ру­ково­дите­ли ком­партий и пра­витель­ств. В 1949 прош­ли про­цес­сы Трай­чо Кос­то­ва в Бол­га­рии и Лас­ло Рай­ка в Вен­грии. По ито­гам этих про­цес­сов мно­жес­тво лю­дей бы­ли сос­ла­ны, осуж­де­ны, расс­тре­ляны, а Кос­тов и Райк по­веше­ны.

 Про­цесс за­мыш­лялся, вид­но и в са­мой дру­жес­твен­ной СССР стра­не - Югос­ла­вии, где И. Ти­то, од­на­ко, Ста­лина пе­рехит­рил. Рас­кол Югос­ла­вии с СССР про­изо­шёл там в 1949. Сто­рон­ни­ки Ста­лина бы­ли за­ранее частью изо­лиро­ваны, нес­коль­ким уда­лось бе­жать. При по­пыт­ке пе­рей­ти гра­ницу был зас­тре­лен про­совет­ски нас­тро­ен­ный вли­ятель­ный югос­лав­ский ге­нерал - Ар­со И­оано­вич. Ста­лину ос­та­валось лишь вы­мещать зло­бу на дру­гих и клей­мить "прок­ля­тую кли­ку" Ти­то - Ран­ко­вича - Пь­яде.

 Мно­го лет спус­тя, в 1970 и 1972, я ос­та­нав­ли­вал­ся в Бел­гра­де в гос­ти­нице, на­ходив­шей­ся на пло­щади Мо­ше Пь­яде. Ра­зитель­ный кон­траст с СССР ощу­щал­ся и тог­да - в ки­ос­ках про­дава­лись за­пад­ные га­зеты, они бы­ла и в сво­бод­ном дос­ту­пе в чи­таль­ном за­ле го­рода. По­ража­ло оби­лие то­варов. Я вёл сов­мес­тную ра­боту с югос­ла­вами, и ко мне в ас­пи­ран­ту­ру пос­ту­пил Игорь П. Он ока­зал­ся сы­ном пол­ковни­ка гос­бе­зопас­ности, ко­торо­му Ран­ко­вич по­ручил соз­да­ние зак­ры­той се­ти внут­ри их КГБ, имев­шей целью сле­дить за со­вет­ски­ми пред­ста­вите­лями в Югос­ла­вии. По­это­му при пер­вой по­пыт­ке зах­ва­та ими влас­ти, про­совет­ски нас­тро­ен­ных бы­ло срав­ни­тель­но лег­ко ней­тра­лизо­вать.

 Дру­гим на­шим сот­рудни­ком в Бел­гра­де был про­фес­сор Вой­слав Р. Сын ге­нера­ла, он жил в очень боль­шой квар­ти­ре, ко­торую сра­зу пос­ле вой­ны ис­поль­зо­вали со­вет­ские осо­бис­ты, обу­чая сво­их югос­лав­ских кол­лег зап­лечных дел мас­терс­тву. Маль­чиш­ка, он ста­рал­ся заг­ля­нуть, ку­да не на­до бы­ло, и ви­дел обу­чение весь­ма изощ­рённым пыт­кам, о чём мне мно­го поз­днее рас­ска­зывал.

 Оп­ре­делён­ное мес­то в на­шей жиз­ни за­няла пе­чаль­но из­вес­тная бро­шюра "Фаль­си­фика­торы ис­то­рии", вы­пущен­ная в СССР в 1948 в от­вет на пуб­ли­кацию на За­паде ма­тери­алов зак­ры­тых гер­ма­но-со­вет­ские пе­рего­воров и до­гово­ров, по­пав­ших в ру­ки со­юз­ни­ков пос­ле вой­ны. Кста­ти, "Фаль­си­фика­торы ис­то­рии" есть в мо­ей биб­ли­оте­ке. Бро­шюра прак­ти­чес­ки не со­дер­жит до­кумен­тов и до­водов - лишь ру­гань, рас­счи­тан­ную на нев­зыска­тель­но­го пот­ре­бите­ля, поп­росту на быд­ло.

 Я был ак­тивным маль­чи­ком, и жи­во ре­аги­ровал на про­ис­хо­дящее. В 1949 по­яви­лось НА­ТО. Его аг­рессив­ную нап­равлен­ность вскры­вали поч­ти неп­ре­рыв­но. И тут мне приш­ла в го­лову пер­вая внеш­не­поли­тичес­кая ини­ци­ати­ва. "На­до СССР поп­ро­сить­ся в НА­ТО. При­мут - мы про­ник­нем в центр этой ор­га­низа­ции, от­ка­жут - пол­ностью изоб­ли­чат его нап­равлен­ность про­тив СССР", - ре­шил я, и на­писал, ни­кому не го­воря, пись­мо по оче­вид­но­му ад­ре­су. Ког­да ска­зал от­цу, он в пер­вый и пос­ледний раз в жиз­ни наз­вал ме­ня иди­отом. Я им и ос­тался - нав­сегда. А от­ве­та на пись­мо так и не пос­ле­дова­ло…

 СССР всег­да боль­шое вни­мание уде­лял ле­вой ин­телли­ген­ции. С её по­мощью был соз­дан Все­мир­ный Со­вет ми­ра, во гла­ве с из­вес­тным ядер­щи­ком Ф. Жо­лио-Кю­ри, ла­уре­атом Но­белев­ской пре­мии по хи­мии. Со­вет этот был от­кры­то про­совет­ский. Осо­бую ак­тивность он раз­вернул, ког­да на­паде­ние Се­вер­ной Ко­реи на Юж­ную в 1950 на­до бы­ло пред­ста­вить Юж­но-ко­рей­ской и аме­рикан­ской аг­ресси­ей. Нес­коль­ко вы­пус­ков жур­наль­чи­ка Со­вета ми­ра у ме­ня сох­ра­нились до сих пор. Со­вет этот, как буд­то, су­щес­тву­ет, и по сей день, но иг­ра­ет, нас­коль­ко по­нимаю, весь­ма ма­лую роль. Не так об­сто­ят де­ла сей­час с ле­вой прог­рессив­ной об­щес­твен­ностью, ко­торая, как и во вре­мена сво­его за­рож­де­ния, спо­кой­но поль­зо­валась день­га­ми и бы­ла про­вод­ни­ками вли­яния од­ной, сов­сем не прог­рессив­ной, сто­роны ми­рово­го про­тивос­то­яния. Увы, эта пуб­ли­ка вер­на сво­им "иде­алам".

9.

 Ле­вая, про­ком­му­нис­ти­чес­кая ин­телли­ген­ция За­пада яв­но бы­ла за­раже­на ан­ти­аме­рика­низ­мом. Та­кие нас­тро­ения, на мой взгляд, про­тиво­ес­тес­твен­ны - ведь США бы­ли га­ран­та­ми вос­ста­нов­ле­ния За­пада, за­щиты его от кон­фрон­та­ции с СССР. В боль­шой ме­ре, с по­мощью "пла­на Мар­шалла" (1947) они вос­созда­ли эко­номи­ку За­пад­ной Ев­ро­пы. Но всё рав­но в кру­гах уни­вер­си­тет­ской про­фес­су­ры ка­пита­лизм = аме­рика­низм был, да и ос­тался, злей­шим вра­гом. По­рази­тель­но, как ле­вые про­нес­ли свою враж­дебность к США в те­чение столь­ких лет, бук­валь­но до се­год­няшне­го дня. С го­дами ле­вый ан­ти-ка­пита­лизм нак­репко срос­ся с ан­ти­из­ра­илиз­мом. Ил­люс­тра­ция это­го ста­ла ре­золю­ция 18.12.17 СБ О­ОН, заб­ло­киро­ван­ная США и под­держан­ная все­ми ос­таль­ны­ми чле­нами СБ, осу­див­шая за­яв­ле­ние пре­зиден­та Трам­па фак­ти­чес­ки с прос­той кон­ста­таци­ей оче­вид­но­го фак­та: И­еру­салим - сто­лица Из­ра­иля. Пра­виль­ность это­го ут­вер­жде­ния оче­вид­на и тем, кто его осуж­да­ет. В то же вре­мя, нель­зя не об­ра­тить вни­мание на то, как За­пад­ные стра­ны (о дру­гих я и не го­ворю) опять осу­дили га­ран­та сво­ей бе­зопас­ности, глав­ную си­лу за­пад­но­го со­юза - США. Бе­зот­ветс­твен­ность го­лосо­вания по­ража­ла. Как пи­сал по­эт, "Мы не за­будем этот смех, и эту ску­ку. Мы по­имён­но вспом­ним тех, кто под­нял ру­ку". Имен­но это по­обе­щала Ник­ки Хей­ли, пред­ста­витель США в О­ОН ког­да од­на про­тив 14 про­вали­ла по­зор­ную ан­ти­из­ра­иль­скую ре­золю­цию СБ О­ОН.

По ме­ре взрос­ле­ния, всё боль­ше воп­ро­сов вы­зыва­ла но­вая ис­то­рия СССР. Уже бы­ло не­мало фак­тов, соз­на­тель­ным сви­дете­лем ко­торых я был вче­ра, о ко­торых га­зеты и ра­дио се­год­ня со­об­ща­ли неч­то, су­щес­твен­но от­личное, ес­ли не пря­мо про­тиво­полож­ное. Ста­нови­лось яс­ным, что СМИ врут, и де­ла­ют это весь­ма лег­ко. Всё боль­шую роль как ис­точник ин­форма­ции на­чали иг­рать слу­хи. Я и сей­час, в боль­шой ме­ре по при­выч­ке, СМИ не ве­рю, счи­тая слух бо­лее на­дёж­ным, не­жели офи­ци­аль­ные со­об­ще­ния. В от­сутс­твие тог­да ещё не изоб­ре­тён­но­го ин­терне­та, "го­ворят" лег­ко и ус­пешно кон­ку­риро­вало с "про­читал в га­зете".

Нап­ри­мер, о так на­зыва­емом "Ле­нин­градском де­ле" я уз­нал от зна­комой де­воч­ки. У неё бы­ла при­меча­тель­ная фа­милия Вос­ко­ва, и дед был по­хоро­нен под кам­нем с его име­нем на Мар­со­вом по­ле. Не­дав­но уз­нал, что в хо­де ре­мон­та этот ка­мень уб­ра­ли. А тог­да мы не­ред­ко всей ком­па­ни­ей хо­дили к её де­ду на мо­гилу. Эл­ла, так её зва­ли, жи­ла в до­ме ле­нин­градско­го ру­ководс­тва. Она-то и рас­ска­зала о на­чав­шихся го­нени­ях, с уволь­не­ни­ями с ра­боты, а за­тем - арес­та­ми. Её отец ра­ботал в Смоль­ном, и был не пос­ледней спи­цей в ко­лесе, ина­че б не жил в та­ком до­ме, в та­ком па­рад­ном, око­ло ко­торо­го да­же пос­то­ять спо­кой­но не да­вали - не­мед­ленно спра­шива­ли "Ты че­го тут де­ла­ешь? Иди се­бе!". Во мне это де­ло осо­бого ин­те­реса не выз­ва­ло, пос­коль­ку фа­милий об­ви­ня­емых, за ис­клю­чени­ем Поп­ко­ва, я не знал, а о нём го­вори­ли (опять слух!), что он из спис­ков ре­эва­ку­иро­ван­ных, вы­чёр­ки­вал крас­ным ка­ран­да­шом ев­рей­ские фа­милии.

Срав­ни­тель­но ра­но, клас­се в 9ом, я за­ин­те­ресо­вал­ся ско­ростью рас­простра­нения слу­хов. На­чинал с то­го, что ко­му-ни­будь из сво­их при­яте­лей рас­ска­зывал све­же-со­чинён­ную, иног­да да­же не очень ос­мыслен­ную, "но­вость". Дня че­рез три она не­из­менно воз­вра­щалась ко мне, об­растая по пу­ти ря­дом до­пол­ни­тель­ных де­талей. При­меча­тель­но, что, ког­да я вы­ражал сом­не­ние в дос­то­вер­ности вер­нувшей­ся "но­вос­ти", то не­из­менно слы­шал в от­вет что-ни­будь вро­де "ну, это всем из­вес­тно". Обыч­но ещё до­бав­ля­лась и моя лич­ная ха­рак­те­рис­ти­ка, нап­ри­мер "ты ни­ког­да ни­кому не ве­ришь", или, гру­бее, "ник­то для те­бя не ав­то­ритет!". Бы­ло, ко­неч­но, нес­коль­ко смеш­но это слы­шать. Но я уви­дел, сколь боль­шая это си­ла - пред­на­мерен­ное рас­пуска­ние слу­хов! Те­перь я знаю, что оно впол­не мо­жет рас­ка­чать об­щес­тво, осо­бен­но ког­да оно разъ­еди­нено и близ­ко к нес­та­биль­нос­ти.

Очень важ­ным для ме­ня ис­точни­ком ин­форма­ции стал па­па, хо­рошо пом­нивший не­дав­ние ис­то­ричес­кие со­бытия в их пер­во­началь­ном из­ло­жении. Ис­то­рии па­пы да­вали то, что про­честь я не мог. При­веду при­мер. Так, по его рас­ска­зам вы­ходи­ло, что Л. Троц­кий был не "И­удуш­кой-пре­дате­лем", а че­лове­ком №2 ре­волю­ции. Ста­лин же в ре­волю­цию был ни­кем. Ко­неч­но, рас­ска­зывая мне всё это, па­па рис­ко­вал и со­бой и мной, пос­коль­ку при­мер Пав­ли­ка Мо­розо­ва был хо­рошо из­вестен. От па­пы, с тех вре­мён я за­пом­нил по­пуляр­ный сре­ди сту­ден­тов вре­мён ре­волю­ции сти­шок, пос­вя­щён­ный сня­тию Троц­ко­го с пос­та пред­се­дате­ля рев­во­ен­со­вета рес­публи­ки, и за­мены его М. Фрун­зе:

Раз­ве мож­но срав­нить лам­пу Бун­зе­на
Со стос­ве­човою лам­пой Ос­рам?
И что пос­ле Троц­ко­го Фрун­зе нам,
Ведь это же прос­то срам!

Пом­ню, как-то у нас в гос­тях был при­ятель па­пы. Я на­чал с ним о чём-то по­леми­зиро­вать. "Ну, ты как Троц­кий!",- улы­ба­ясь, ска­зал он. Срав­не­ние, тем не ме­нее ме­ня по­коро­било. "Как вы сме­ете!",- воз­му­щен­но вос­клик­нул я. "Да ты, ока­зыва­ет­ся, прос­то ду­рак. Я те­бе сде­лал ком­пли­мент, яв­но не­зас­лу­жен­ный, как те­перь ви­жу",- от­ве­тил он. Вы­яс­ни­лось, что этот при­ятель был дав­нишним сто­рон­ни­ком Троц­ко­го.

В мо­лодос­ти, осо­бен­но в шко­ле, я лю­бил по­фило­софс­тво­вать на до­суге. Это мно­го поз­же у ме­ня раз­ви­лось не­кое през­ре­ние к фи­лосо­фам, не­ред­кое сре­ди фи­зиков те­оре­тиков, вклю­чая и очень круп­ных. По­доб­ное от­но­шение к фи­лосо­фии от­нюдь не ог­ра­ниче­но рам­ка­ми СССР или РФ, и оп­ре­деля­ет­ся во мно­гом по­пыт­ка­ми фи­лосо­фов вме­шивать­ся в пло­хо по­нят­ную им на­уку и да­вать ука­зания, как этой на­уке раз­ви­вать­ся. Глав­ное, что от­вра­ща­ет фи­зиков от фи­лосо­фов, так это ак­тивное не­пони­мание вто­рыми то­го, чем, собс­твен­но, пер­вые за­нима­ют­ся. Не от­ка­жу се­бе в удо­воль­ствии при­вес­ти сле­ду­ющее иро­нич­ное выс­ка­зыва­ние из "Фей­нма­нов­ских лек­ций по фи­зике": ""Ес­ли бы мы, фи­лосо­фы, пред­став­ля­ли, ка­кие проб­ле­мы сто­яли пе­ред фи­зика­ми, мы их дав­но ре­шили бы чис­то моз­го­вым уси­ли­ем и сра­зу же по­няли бы, что не­воз­можно оп­ре­делить ско­рость, не выг­ля­нув на­ружу. И мы сде­лали бы гро­мад­ный вклад в эту их фи­зику". Эти фи­лосо­фы всег­да топ­чутся око­ло нас, они мель­те­шат на обо­чинах на­уки, то и де­ло по­рыва­ясь со­об­щить нам что-то. Но ни­ког­да на са­мом де­ле они не по­нима­ли всей тон­кости и глу­бины на­ших проб­лем".

Ка­кое-то вре­мя у ме­ня был боль­шой ин­те­рес к по­лити­ке, но вско­ре по­нял, что это во всех от­но­шени­ях не для ме­ня. От это­го ин­те­реса ос­та­лось лишь чте­ние книг по дип­ло­матии, и, нес­коль­ко поз­днее, к во­ен­ной, штаб­ной те­ории. Здесь так­же ин­те­рес за­дер­жался на за­мет­ное вре­мя, по­будив­ший к чте­нию книг по стра­тегии и опе­ратив­но­му мас­терс­тву. За­мечу, что и тог­да, как и сей­час, с не­кото­рым удив­ле­ни­ем вспо­минаю, что в детс­тве, в от­ли­чие от сверс­тни­ков, ни по­жар­ным, ни ми­лици­оне­ром, ни ра­бочим быть не хо­тел. Что-то ан­типро­летар­ское в ду­ше, вид­но, ме­шало. Ни­ког­да не прив­ле­кала ра­бота раз­ведчи­ка с её пос­то­ян­ным об­ма­ном, пусть и вра­га. А уж внут­ренне­го сог­ля­датая, че­кис­та, так ска­зать, тем бо­лее.

В те же го­ды, ко­торые опи­сываю, ме­ня прив­ле­кала оп­ре­делён­ная гим­насти­ка ума, свя­зан­ная с не­кото­рыми об­щи­ми рас­сужде­ни­ями. Тог­да я мно­го ду­мал о со­от­но­шении слу­чай­но­го и за­коно­мер­но­го, и ввёл для се­бя по­нятия "за­коно­мер­ная слу­чай­ность" и "слу­чай­ная за­коно­мер­ность".

Ин­те­ресо­вали ме­ня и свя­зи меж­ду людь­ми, вы­ража­емые в еди­ницах ру­копо­жатий. Имен­но, на рас­сто­янии в сколь­ко ру­копо­жатий (од­но ру­копо­жатие - это не­пос­редс­твен­ная связь па­ры лю­дей) я на­хожусь от пер­вых ли­бо пос­ледних лиц стра­ны или ми­ра, сколь­ким ру­копо­жати­ям со­от­ветс­тву­ет сред­нее рас­сто­яние меж­ду па­рой лю­дей в боль­шой стра­не и в ми­ре. Сей­час ви­жу, что оп­ре­делён­ный смысл в этих воп­ро­сах был, и что, по су­ти, они есть пер­вый шаг в те­ории со­ци­аль­ных се­тей.

Как-то я пи­сал про свои школь­но­го вре­мени рас­чё­ты чис­ла по­гиб­ших в ВОВ. Тог­да при­шёл в оцен­ке в 30-35 млн., что ка­залось в те го­ды чу­довищ­но боль­шой циф­рой, а не­дав­но вы­яс­ни­лось, что я ещё нес­коль­ко не­доб­рал до прав­ды.

9.

Ос­новное вре­мя ле­том из-за ма­лого ро­дитель­ско­го от­пуска я про­водил в Ле­нин­гра­де. Но пом­ню, как па­ру раз мы ку­да-то по­еха­ли, при­том заб­ра­лись срав­ни­тель­но да­леко от Ле­нин­гра­да. Го­ду в 1948 ез­ди­ли в Пе­чоры Псков­ской об­ласти (Пет­се­ри на эс­тон­ский ма­нер). Впе­чат­лил Пско­во-Пе­чор­ский мо­нас­тырь. Од­на­ко бо­лее силь­ным ста­ло осоз­на­ние то­го, что в ле­сах дей­ство­вали эс­тон­ские пар­ти­заны, а по го­род­ку вмес­то ми­лиции хо­дили пат­ру­ли ав­то­мат­чи­ков. На­шим со­седом по сни­ма­емо­му до­му был мес­тный сек­ре­тарь рай­ко­ма пар­тии. Он рас­ска­зывал, что его дваж­ды ос­та­нав­ли­вали в ле­су, опоз­на­ли, но не расс­тре­ляли, пос­коль­ку у не­го не бы­ло с со­бой ору­жия. Хо­зяй­ка до­ма жа­лова­лась на прев­ратнос­ти судь­бы, в час­тнос­ти, на арест сы­новей, ко­торые, как она, не стес­ня­ясь, объ­яс­ни­ла мо­им ро­дите­лям, слу­жили в СС. У вход­ной две­ри об­на­ружи­лась, вид­но не за­мечен­ная "хо­зяй­кой до­ма", ме­зуза.

В 1949 ле­том па­ру не­дель бы­ли в Иг­на­лине, сей­час рай­он­ном цен­тре. Как пи­шет се­год­няшняя Ви­кипе­дия, "в рай­оне есть боль­ше 200 озер, ко­торые оча­ровы­ва­ют не толь­ко при­ез­жих, но и мес­тных". У нас до оча­рова­ния де­ло не дош­ло. В Иг­на­лине осо­бо близ­ким и боль­шим ока­залось озе­ро, име­ну­емое Жи­дов­ским, пос­коль­ку, как нам рас­ска­зали, имен­но там, при под­хо­де нем­цев, уто­пили всех мес­тных ев­ре­ев. Что го­ворить - ку­пать­ся там мы не мог­ли. Уже в бо­лее поз­дние вре­мена, го­ду в 1956, мы с при­яте­лями шли в Па­лан­ге, что в Лит­ве, из до­ма в дом с тем, что­бы снять ком­на­ту. В ка­кой дом ни вхо­дили, всю­ду на ко­сяках бы­ли ме­зузы, про­яс­ня­ющие, чьи это до­ма. Как пи­шет Ви­кипе­дия, "ев­реи Па­лан­ги и Кре­тин­ги бы­ли унич­то­жены в пер­вые дни вой­ны".

 В де­каб­ре 1949 га­зеты и ра­дио пе­репол­ня­ло сла­вос­ло­вие в свя­зи с 70-ле­ти­ем Ста­лина. Вы­шел спе­ци­аль­ный но­мер га­зеты "Прав­да". Там глав­ные вож­ди вы­ража­ли свои чувс­тва на це­лой стра­нице каж­дый, а "вто­рой эше­лон" дол­жен был ог­ра­ничить­ся стать­ёй в полс­тра­ницы. Об­ра­щало вни­мание, что в чис­ло полс­тра­нич­ни­ков по­пали Л. Ка­гано­вич и А. Ми­ко­ян. Это был яв­ный сиг­нал, что они уже не в осо­бой чес­ти. Кста­ти, эту га­зету хра­ню, как ис­то­ричес­кую во всех смыс­лах, у се­бя на да­че.

 Ка­кими толь­ко ти­тула­ми вер­ные сот­рудни­ки Ста­лина его не наг­ражда­ли - ко­рифей, ге­ний всех вре­мён и на­родов, луч­ший друг со­вет­ских физ­куль­тур­ни­ков и т.д. и т.п. К то­му вре­мени все зас­лу­ги, свя­зан­ные с по­бедой в вой­не, уже от­но­сились на его счёт. Ему же при­писы­валось и то, что бук­валь­но вче­ра свя­зыва­лось с дру­гими людь­ми, к при­меру, с Г. Жу­ковым. По­яви­лись филь­мы "Па­дение Бер­ли­на" и, поз­днее, "Не­забы­ва­емый 1919ый", ко­торый Ста­лину от­во­дил ре­ша­ющее мес­то и в ре­волю­ции 1917. В филь­ме про 1919ый за­пом­ни­лась сце­на боя ан­глий­ских и рос­сий­ских ко­раб­лей. Ата­ку­ют ан­глий­ские ми­нонос­цы, и Ста­лин го­ворит зна­читель­но: "Вот сей­час на­ши уда­рят по ним из про­тиво­мин­ных ору­дий!". Так и про­ис­хо­дит, ве­дя к по­беде. Я во­ен­ным фло­том ин­те­ресо­вал­ся, а по­тому не­до­уме­вал: из че­го ещё стре­лять в ми­нонос­цы как не из про­тиво­мин­ной ар­тилле­рии, имен­но для то­го и пред­назна­чен­ной?

 Во­об­ще, они ста­ли не­раз­лучны­ми, Ста­лин и Ле­нин, и де­лали всё по ини­ци­ати­ве Ста­лина вмес­те, кро­ме смер­ти Ле­нина. Про­ис­хо­дящее в ми­ре пред­став­ля­лось три­ум­фаль­ным шес­тви­ем СССР по пу­ти к его по­беде над США, а уж тем бо­лее - над всем ос­таль­ным ми­ром.  Всё, что нес­ло ра­дио и га­зеты, все офи­ци­аль­ные ус­та­нов­ки по­дава­лись без ма­лей­ше­го об­сужде­ния, на­поми­нали мне ус­та­нов­ле­ние не­кой но­вой ре­лигии, с вер­ховным бо­жес­твом в цен­тре, со сто­ящи­ми ни­же и плот­но ря­дом апос­то­лами - чле­нами По­лит­бю­ро, с ве­ро­от­ступ­ни­чес­твом и ве­ро­от­ступ­ни­ками, как под­ле­жащей ис­ко­рене­нию на­пас­ти.

 Чи­тать га­зеты, и слу­шать ра­дио бы­ло край­не неп­ри­ят­но, пос­коль­ку оче­вид­ная ложь пе­рехо­дила вся­кие гра­ницы. Я был всег­да ис­полнен кри­тичес­ких нас­тро­ений, имел хо­рошую па­мять, вер­ную мне в не­кото­рой ме­ре и до се­го дня, и, чи­тая га­зету се­год­ня, яс­но ви­дел, нас­коль­ко су­щес­твен­но она ме­нялась в опи­сании тех же со­бытий по срав­не­нию с тем, что пи­салось, и го­вори­лось ещё вче­ра. Мне ка­залось, что мои то­вари­щи все­го это­го не ви­дят, что вы­зыва­ло чувс­тво оди­ночес­тва. Бы­ло стыд­но и тре­вож­но - шквал по­добос­трас­тия и ре­лиги­оз­но­го пок­ло­нения не мог прос­то сам со­бой сой­ти на нет. А вер­хний пре­дел сла­вос­ло­вий и лжи, ка­залось, был уже дос­тигнут.

 Неп­рестан­ные по­беды СССР, ко­торые ока­зались по­том вы­мыс­лом, все­ляли страх, что вар­ва­ры, во­ору­жён­ные этой но­вой ре­лиги­ей, одо­ле­ют сов­ре­мен­ный Рим, ко­торым я счи­тал США. Очень бо­ял­ся, что уж на мой век этой но­вой ре­лигии хва­тит. Про­дол­жи­тель­ность сво­ей жиз­ни оце­нивал в как мак­си­мум 60 лет, а о гру­зин­ском дол­го­летии хо­дили ле­ген­ды. От­сю­да сле­довал мрач­ный вы­вод о том, что не уви­жу ни ухо­да "бо­жес­тва", ни за­ката, ес­ли он ког­да-ли­бо про­изой­дёт, со­вет­ской ре­лигии. По счастью, я, как это не­ред­ко со мной бы­ва­ет, ошиб­ся.

В кон­це 9го клас­са нас, как по тре­воге, всех соб­ра­ли на кон­суль­та­цию пе­ред эк­за­меном ис­то­рии. "По­яви­лись но­вые до­кумен­ты",- ска­зала ис­то­рич­ка,- "до­казы­ва­ющие, что ге­нерал Бру­силов был не­мец­ким шпи­оном". Она со­об­щи­ла, что ни­како­го бру­силов­ско­го про­рыва в 1916 не бы­ло, а вмес­то это­го, яко­бы, поч­ти тог­да же про­изош­ла ка­тас­тро­фа рус­ских вой­ск Юго-За­пад­но­го фрон­та. Так, в па­ру ми­нут в на на­ших гла­зах пе­ревер­ну­ли вверх но­гами важ­ное со­бытие пер­вой ми­ровой вой­ны, яр­кое дос­ти­жени­ем рус­ской ар­мии. Бы­ла пе­речёр­кну­та до то­го мо­мен­та ле­ле­емая па­мять о ге­нера­ле Бру­сило­ве, ко­торый, по­мимо Рос­сий­ской им­пе­рии, ряд лет пре­дан­но слу­жил Крас­ной ар­мии, в том чис­ле и под ко­ман­до­вани­ем дру­гого цар­ско­го ге­нера­ла, С. Ка­мене­ва. Ко­му всё это бы­ло нуж­но, и чем ка­тава­сия бы­ла выз­ва­на, я не знаю. Хо­тя, как из­вес­тно, "ес­ли на не­бе звёз­ды за­жига­ют, зна­чит это ко­му-то нуж­но", рав­но как и ес­ли звёз­ды за­чем-то га­сят. По­том вся эта ис­то­рия как-то стих­ла. Но я хо­рошо за­пом­нил - ког­да о со­бытии, изу­чен­ном вдоль и по­перёк, че­рез мно­жес­тво лет со­об­ща­ют, что ста­ли из­вес­тны "но­вые фак­ты", про­лива­ющие и т.п. - силь­но сом­не­вай­ся, или прос­то не верь. Это, ско­рее все­го, пря­мо сей­час свар­га­нен­ное враньё.

В 1950-51 гг я впер­вые встре­тил­ся с тем, как лю­дей вы­гоня­ли с ра­боты толь­ко за ев­рей­ство. При­мером слу­жил за­вод №448, один из двух в СССР, про­из­во­дящий ави­ап­ри­боры. Там мой дя­дя ра­ботал глав­ным ин­же­нером. Всё ру­ководс­тво за­вода, все ев­реи-пар­тий­ные, до то­го мно­гок­ратно наг­ражда­емые, бы­ли уво­лены. Про­ис­хо­дило это наг­ло и гру­бо. К при­меру, глав­но­го конс­трук­то­ра это­го за­вода наг­ра­дили "зак­ры­той" (т.е. не упо­мина­емой в СМИ) Ста­лин­ской пре­ми­ей 1ой сте­пени, с ка­кими-то нес­лы­хан­ны­ми при­виле­ги­ями, вклю­чая не­ог­ра­ничен­ные бес­плат­ные пе­ре­ез­ды в луч­ших ва­гонах и пе­релё­ты са­молё­том ему и же­не по всей стра­не. Би­леты они по­луча­ли вне вся­кой оче­реди, с ли­тером П (Пра­витель­ствен­ный). Бы­ли та­кие же при­виле­гии де­тям до 18 лет, а так­же пра­во пос­тупле­ние в лю­бой ВУЗ без эк­за­мена. По­том да­ли ещё боль­шую де­неж­ную пре­мию ми­нис­терс­тва. Че­рез нес­коль­ко ме­сяцев наг­ра­дили ор­де­ном Ле­нина. А ког­да он вер­нулся из Мос­квы пос­ле наг­ражде­ния, в его ка­бине­те уже си­дел дру­гой че­ловек, и на две­ри ка­бине­та бы­ло иное имя. Быв­ше­го глав­но­го конс­трук­то­ра об­ви­нили в том, что он ута­ил своё ма­лое для вы­сокой дол­жнос­ти об­ра­зова­ние - тор­го­вый тех­ни­кум, хо­тя он это­го не толь­ко не скры­вал, но да­же бра­виро­вал. За­мечу, что по­жиз­ненные при­виле­гии  уле­тучи­лись за год. А ра­боты не бы­ло, и жить бы­ло не на что…

Я был вни­матель­ный слу­шатель этой на­чаль­ствен­ной ком­па­нии, ко­торая час­то со­бира­лась у мо­его дя­ди. К при­меру, они упо­мина­ли, что кто-то из них, по оче­реди, на­ходит­ся на за­воде и ночью - мог­ло поз­во­нить из Мос­квы их на­чаль­ство, и пот­ре­бовать ка­кие-то све­дения. Ру­ководс­тво за­вода обо­рудо­вало се­бе при ка­бине­тах и мес­то для спанья, и душ. А мог­ли, поз­во­нив, и в Мос­кву сроч­но выз­вать. Ник­то не скры­вал, что ноч­ное бде­ние оп­ре­деля­лось тем, что Ста­лин ухо­дил спать уже под ут­ро. Всё на­чаль­ство стра­ны за­мира­ло по но­чам в ожи­дании звон­ка, воз­можно­го по­тому, что один че­ловек в это вре­мя спать не хо­тел. Бде­ния-по­сидел­ки кон­чи­лись поч­ти сра­зу пос­ле его смер­ти.

10.

"Ти­ран из­дох"

Мне сни­лось: мир при­тих и ждет кон­ца.
Мно­гое ме­нялось пе­ред смертью:
Стре­митель­но ме­няло цвет ли­ца
И то­роп­ли­во об­раста­ло шерстью.
/Н. Мат­ве­ева/

Ре­зуль­та­ты вы­пус­кных эк­за­менов в шко­ле вес­ной 1952 пос­та­вили пе­редо мной труд­ную проб­ле­му, пос­коль­ку я ока­зал­ся без ме­дали, на ко­торую рас­счи­тывал. К чет­вёрке по ли­тера­туре (как по­том со­об­щи­ли, я "не­дорас­крыл" те­му!), до­бави­лась и чет­вёрка по ан­глий­ско­му по ито­гам пос­ледне­го эк­за­мена. Чет­вё­рок за ан­глий­ский я не по­лучал ни­ког­да. Бо­лее то­го, ре­зуль­тат эк­за­мена с пя­тёр­кой был объ­яв­лен. О вто­рой, ре­ша­ющей чет­вёрке, ли­шав­шей ме­ня да­же се­реб­ря­ной ме­дали, я уз­нал при вру­чении ат­теста­та на вы­пус­кном ве­чере. Не­пос­редс­твен­ная ре­ак­ция бы­ла ат­тестат с яв­ной и наг­лой фаль­си­фика­ци­ей не брать, и за не­го не рас­пи­сывать­ся. Я мед­лил. Но ди­рек­три­са ши­пела "под­пи­сывай­те, не за­дер­жи­вай­те дру­гих!". Я рас­те­рял­ся, и под­пи­сал. Чувс­тво­вал се­бя ужас­но, как буд­то, не дав ме­дали, ме­ня пос­та­вили го­лым на пло­щади.

За­мечу, нес­коль­ко от­кло­ня­ясь в сто­рону, что здесь нет опис­ки - к нам с вось­мо­го клас­са учи­теля и ру­ководс­тво шко­лы об­ра­щалось на вы. Та­кой же прин­цип был и в те­оре­тичес­ком от­де­ле ФТИ им И­оф­фе - к мо­лодым на вы, хоть и по име­ни. Этот прин­цип я у них по­за­имс­тво­вал, и ни­ког­да по­том не ты­кал сво­им сот­рудни­кам.

Ник­то из од­ноклас­сни­ков не вы­разил мне ни воз­му­щения под­ло­гом, ни со­чувс­твия, ког­да уз­на­ли, что ме­дали ме­ня ли­шили. Как к че­му-то нор­маль­но­му, к под­лости от­неслись и учи­теля. Это был шок уви­деть, нас­коль­ко все ока­зались "каж­дый за се­бя!". Ан­гли­чан­ка по­том, прав­да, приз­на­лась, что её "зас­та­вил ди­рек­тор". Но это де­ло не ме­няло.

Проб­ле­ма с мо­ей ме­далью бы­ла не толь­ко в на­ци­ональ­нос­ти, ко­торая ста­ла усу­губ­ля­ющим фак­то­ром. Де­ло в том, что пер­вым уче­ником был Е. Гар­бер, юно­ша очень та­лан­тли­вый, к со­жале­нию, умер­ший в 39 лет. Мы с ним кон­ку­риро­вали, яз­ви­ли в ад­рес друг дру­га, Это бы­ло вза­им­ное "при­тяже­ние-от­талки­вание", ко­торое тя­нулось с пя­того клас­са, до окон­ча­ния в ито­ге од­но­го и то­го же ин­сти­тута, где мы учи­лись в од­ной груп­пе. Толь­ко по­том на­ши пу­ти ра­зош­лись, и нав­сегда.

В ве­чер окон­ча­ния, од­на­ко, я ус­по­ко­ил­ся до­воль­но быс­тро. Впер­вые мы пи­ли ви­но в шко­ле от­кры­то, му­зыка иг­ра­ла от­нюдь не "рус­ский баль­ный", или неч­то по­доб­ное. Рас­хо­дились вы­пус­кни­ки на рас­све­те, ко­торо­го как та­ково­го, рав­но как и за­ката, не бы­ло, пос­коль­ку дей­ствие про­ходи­ло во вре­мени и мес­те, о ко­тором по­эт пи­сал: "Од­на за­ря сме­нить дру­гую спе­шит, дав но­чи пол­ча­са". По глав­ным ули­цам, кра­сивей­шим мес­там го­рода гу­ляли вы­пус­кни­ки. Не­ва, Ки­ров­ский мост, Лет­ний сад, Нев­ский - бы­ли прос­то прек­расны.

В шко­ле и в ин­сти­туте мы Гар­бе­ром час­то под­ка­лыва­ли друг дру­га. Он мне, нап­ри­мер, пи­сал:

Твоё проз­ванье - Амусья.
Риф­му­ешь­ся ты со свинь­ёю.
Но, пра­во, худ­шая свинья
От­ка­жет­ся стать Амусь­ёю.

Я от­ве­чал, нап­ри­мер, так:

 Гар­бе­ру риф­мы мы не ис­ка­ли.
Ведь и без риф­мы яс­но од­но:
Нет на све­те под­лее тва­ри -
Где ни коп­нёшь - од­но г-но.

Об­ла­дая ог­ромной эру­дици­ей уже к кон­цу шко­лы, Гар­бер, так по­луча­лось, спо­собс­тво­вал и мо­ему об­ра­зова­нию. Пом­ню, мы слу­чай­но встре­тились с ним и его зна­комой в цен­тре го­рода. Же­ня, го­воря что-то про Эр­ми­таж, упо­мянул, как мне пос­лы­шалось, о кра­нах. Я спро­сил, же­лая его уко­лоть, ка­кая связь меж­ду му­зе­ем и кра­нами, и ус­лы­шал в от­вет спо­кой­ное: "Кра­нах - это ху­дож­ник". Я это­го име­ни тог­да и не знал, но на­чал ис­кать и чи­тать о нём, а за­од­но и о дру­гих ху­дож­ни­ках. Это от­лично по­выша­ет об­ра­зова­ние, ког­да те­бя так бь­ют по мор­де, осо­бен­но в при­сутс­твии де­вочек! Кста­ти, не без вли­яния нас­ме­шек Гар­бе­ра, я на­чал хо­дить в Фи­лар­мо­нию. Нав­сегда по­любил клас­си­чес­кую му­зыку и жи­вопись.

Сво­еоб­разный па­мят­ник на­шему зна­комс­тву про­сущес­тво­вал в Ле­нин­гра­де - Санкт-Пе­тер­бурге в те­чение не ме­нее шес­ти­деся­ти лет, с са­мого кон­ца со­роко­вых го­дов прош­ло­го ве­ка. У Же­ни в квар­ти­ре до­воль­но ра­но по­явил­ся те­лефон, и я гвоз­дём, на сте­не дву­хэтаж­но­го до­ма на уг­лу Ки­ров­ско­го и Боль­шо­го прос­пекта до­воль­но глу­боко вы­цара­пал его но­мер В-2-59-97. Но­мер ис­чез лишь срав­ни­тель­но не­дав­но, при ка­питаль­ном ре­мон­те до­ма.

Учи­теля в шко­ле Гар­бе­ра ста­вили яв­но вы­ше ме­ня, а дать ему и мне ме­даль, т.е. двум ев­ре­ям из не­боль­шо­го клас­са, по­лага­ли не­воз­можным. Они сде­лали вы­бор, пусть под­ло­ватый, в ду­хе вре­мени, но по­нят­ный. В РО­НО, ку­да мы с ма­мой пош­ли об­жа­ловать ре­зуль­тат, нам ска­зали, что "не­дорас­кры­тую те­му", за ко­торую мне сни­зили балл за со­чине­ние, мож­но лег­ко ос­по­рить, но это зай­мёт до­воль­но дол­гое вре­мя, и зат­руднит пос­тупле­ние. Они же со­вето­вали по­давать до­кумен­ты в ВУЗ как мож­но рань­ше.

На лов­ца бе­жал зверь в ли­це во­ен­ко­мата, ко­торый аги­тиро­вал за пос­тупле­ние в Во­ен­ную ака­демию свя­зи им. С. М. Бу­дён­но­го. Эк­за­мены там на­чина­лись ра­но, а ус­ло­вия бы­ли хо­рошие. Офи­цер­ское зва­ние да­валось пос­ле пер­во­го кур­са, при­чём от­личник кон­чал ака­демию ка­пита­ном. Хо­рошая сти­пен­дия де­лала ме­ня фи­нан­со­во не­зави­симым от ро­дите­лей. Во­ен­ной дис­ципли­ны я не бо­ял­ся, о сек­ретнос­ти - не ду­мал. По­нял, что пол­ковни­ком и про­фес­со­ром ста­ну в воз­расте, за­мет­но мень­шем со­рока лет. Это ме­ня ус­тра­ива­ло. За­нимать­ся бу­ду по су­ти фи­зикой, пос­коль­ку она - ос­но­ва свя­зи. Сло­вом, иду в Ака­демию, за ко­торую аги­тиро­вал мой то­варищ по шко­ле, на три го­да стар­ше ме­ня. Он уже был слу­шате­лем, и ему всё нра­вилось.

11.

В ака­демии до­кумен­ты при­няли. Кон­курс там был ог­ро­мен, но ока­зал­ся пол­ной тру­хой, что вы­яс­ни­лось пос­ле пер­вой па­ры эк­за­менов. У ме­ня бы­ло по их ито­гам де­сять бал­лов, а са­мой рас­простра­нён­ной от­меткой сре­ди кон­ку­рен­тов бы­ли двой­ки. Ког­да я за­болел ос­трой ан­ги­ной, и про­пус­тил па­ру эк­за­менов, то не очень пе­чалил­ся. И дей­стви­тель­но, ког­да при­шёл дос­да­вать, кон­курса уже во­об­ще не бы­ло, и мне сра­зу вы­писа­ли нап­равле­ния на эк­за­мен. Пер­вым бы­ла фи­зика, и здесь в ус­пе­хе был уве­рен на 100 про­цен­тов: ведь я был по­беди­телем го­род­ских олим­пи­ад в де­вятом и де­сятом клас­сах. Си­жу се­бе и жду оче­реди к пре­пода­вате­лю-жен­щи­не. К ней про­шёл на­чаль­ник всту­питель­ных кур­сов и до­воль­но ско­ро вы­шел, нап­ра­вив­шись в со­сед­ний ка­бинет. Вый­дя от­ту­да, он ска­зал мне: "Пой­дё­те к до­цен­ту май­ору По­пову", че­му я ни­како­го зна­чения не при­дал.

Как ока­залось, он был тер­пе­ливый са­дист, этот По­пов. Од­на­ко за бо­лее, чем три ча­са нап­ря­жён­ней­ше­го доп­ро­са, он не смог най­ти че­го-то, что бы­ло мне не­из­вес­тно. Вне­зап­но он прер­вал эк­за­мен и вы­вел мне в ве­домос­ти двой­ку. Я был пот­ря­сён и на­чал что-то ле­петать про олим­пи­ады. Он был на­ход­чив, этот По­пов, и от­ве­ча­ет: "То-то я смот­рю, что кое-что вы зна­ете. На­вер­ное, у вас слу­чилось го­ловок­ру­жение от ус­пе­хов". Де­лать не­чего - по­шёл про­сить нап­равле­ние на пе­рес­да­чу эк­за­мена. Его по­луча­ли все, кто про­сил, да­же с дву­мя двой­ка­ми, пос­коль­ку был уже не кон­курс, а не­добор. Но мне в раз­ре­шении от­ка­зыва­ли, хо­тя я пы­тал­ся нас­та­ивать. На­чаль­ник кур­сов, в ито­ге раз­го­вора, пря­мо ска­зал мне: "Вы нам не под­хо­дите. Не­уже­ли не по­няли до сих пор?!" Пос­ле этих слов я по­нял и по­ехал до­мой.

Очень силь­но сту­чало сер­дце. Бе­зус­пешно пы­тал­ся выз­вать ско­рую, но она не еха­ла, от­ве­чая: "Раз са­ми вы­зыва­ете - зна­чит, ско­рой не­чего у вас де­лать!". В по­лик­ли­нике на­мери­ли пульс - 240-260. С тех пор пе­ри­оди­чес­ки прис­ту­пы ти­па "па­рок­сизмаль­ной та­хикар­дии" пов­то­ря­ют­ся, обес­пе­чивая поз­на­ни­ями в ор­га­низа­ции ско­рой ме­дицин­ской по­мощи бук­валь­но по все­му ми­ру. Но за­то вмес­те с без­дей­ству­ющей третью лёг­ко­го - от­ме­тины бло­кады Ле­нин­гра­да, мо­гу пов­то­рить, с не­боль­шим из­ме­нени­ем, вслед за А. Га­личем, пусть и с за­мет­ным пре­уве­личе­ни­ем:

Пре­дос­тавле­но
Нам - вро­де ли­тера -
Кое-что от Ста­лина,
Кое-что от Гит­ле­ра!

Уже мно­го поз­же, я, став фи­зиком-про­фес­си­она­лом, ис­кал это­го По­пова, с ос­трым же­лани­ем пок­ви­тать­ся. Но по­иск был бе­зус­пе­шен. Вид­но, как фи­зик он был ма­ловат, что­бы об­на­ружить­ся в ка­кой-то се­ти. В ака­демии Бу­дён­но­го к то­му вре­мени не ра­ботал. Сло­вом, ос­тался По­пов этот не­от­мщён­ным.

Всё-та­ки за­бав­ные ве­щи про­ис­хо­дят иног­да с па­мятью. Вот слу­шал не­дав­но, 26.12.17 ро­лик с ви­де­оза­писью за­седа­ния цен­траль­ной из­би­ратель­ной ко­мис­сии РФ, отс­тра­нив­шей А. На­валь­но­го от учас­тия в пре­зидент­ских вы­борах в Рос­сии в 2018. Слу­шал из­вес­тных лю­дей, са­му Э. Пам­фи­лову, а в па­мяти зву­чал го­лос май­ора По­пова и его до­воды, ког­да он объ­яс­нял мне "при­чину" то­го, по­чему на эк­за­мене я по­лучил у не­го двой­ку. И по­думать не мог, что спус­тя 65 лет ус­лы­шу та­кой пов­тор. Пра­во же, не­годяй­ство и ци­низм не­ис­тре­бимы!

Од­на­ко вер­нусь к не­сос­то­яв­шей­ся ака­демии Бу­дён­но­го. Во­ен­ко­мат ещё дол­го уго­вари­вал ме­ня по­пытать счастья сно­ва. Но те­перь слы­шал от ме­ня от­вет: "Я им не под­хо­жу!". Что ни де­ла­ет­ся - всё к луч­ше­му. Как рас­ска­зал мне при­ятель, "пря­ники" ака­демии кон­чи­лись быс­тро. Хоть он и по­пал в ре­ферен­ту­ру к Ка­гано­вичу, но гру­бые нра­вы, ца­рив­шие там, с ма­том и мор­до­бо­ем, его неп­ри­ят­но уди­вили. А вско­ре пал Ка­гано­вич, и его сот­рудни­ков, да­же и не очень близ­ких, по­разог­на­ли. Тог­да же мой при­ятель из ар­мии ушёл. А я убе­дил­ся в пра­виль­нос­ти сво­его вы­бора - за­нятия фи­зикой, без ар­мии и вся­ких там бу­дущих ре­ферен­тур.

Од­на­ко про­вал в ака­демии зас­та­вил ме­ня ис­кать мес­то, ку­да прит­кнуть­ся. Я без­ре­зуль­тат­но пы­тал­ся по­дать до­кумен­ты в ЛГУ, По­литех, ЛЭ­ТИ, Во­ен­мех - всех не упом­нил. Ниг­де не бра­ли. Че­рез нес­коль­ко лет Б. Пас­тернак на­пишет про се­бя

Я про­пал, как зверь в за­гоне.
Где-то лю­ди, во­ля, свет,
А за мною шум по­гони,
Мне на­ружу хо­ду нет.

Сло­ва эти, ког­да чи­тал, по­ража­ли - они в точ­ности пе­реда­вали мои ощу­щения в очень тя­жёлое ле­то 1952. До­кумен­ты у ме­ня взя­ли лишь в Гор­ный ин­сти­тут, где то­же наш­лась спе­ци­аль­ность, близ­кая к фи­зике. Иног­да сей­час не­кото­рые го­ворят: "Как это не бра­ли до­кумен­ты? Они обя­заны бы­ли взять!" Смеш­ные лю­ди, это не та стра­на, где сло­ва по от­но­шению к влас­ти "обя­зан", "за­кон" име­ют хоть ка­кой-ни­будь смысл. Они не бра­ли - хоть их режь, и не ут­ружда­лись объ­яс­не­ни­ями.

В Гор­ном эк­за­мены сдал с од­ной чет­вёркой, и стал ждать на ко­мис­сии по за­чис­ле­нию, ко­торая, как ска­зали, при­нима­ет в со­от­ветс­твии с по­лучен­ны­ми бал­ла­ми. Ни­чего по­доб­но­го! "Балль­ная" оче­редь дав­но прош­ла, дру­гих зва­ли, и вско­ре ос­та­лась ма­лень­кая куч­ка - все по внеш­ности ев­реи. Од­но­го че­лове­ка со сплош­ны­ми пя­тёр­ка­ми за­чис­ли­ли, а ос­таль­ным ска­зали: "Мест нет. За­бирай­те до­кумен­ты!" Ну, мы и заб­ра­ли, де­вать­ся не­куда. Был уже ко­нец ав­густа. Впе­реди ма­ячи­ла ар­мия, нас­тро­ение бы­ло ужас­ное. Пер­во­го сен­тября мои од­ноклас­сни­ки пош­ли в ВУ­Зы, я ос­тался до­ма. Ник­то из при­яте­лей, спо­кой­но пос­ту­пив­ших, не при­шёл, и не вы­разил прос­то­го со­чувс­твия, не то, что воз­му­щения. Ведь "каж­дый толь­ко за се­бя", не прав­да ли? За­пом­нил я это хо­рошо.

Но на­шёл­ся че­ловек, ко­торый мне по­мог. Это Бо­рис Ми­роно­вич Га­нополь­ский, быв­ший ад­ми­нис­тра­тор те­ат­ра име­ни Ки­рова, или Ма­ри­ин­ки. Он мог обес­пе­чить би­леты в те­ат­ры, да и не толь­ко, а по­тому был весь­ма вли­ятель­ным че­лове­ком. Имен­но он убе­дил ди­рек­то­ра ЛКИ, так на­зыва­емой Ко­рабел­ки, Е. Тов­стых, о ко­тором я уже  пи­сал, взять ме­ня в этот ВУЗ. Как по­том уз­нал, ди­рек­тор ни­каких ог­ра­ниче­ний по на­ци­ональ­но­му приз­на­ку не приз­на­вал. В кон­це сен­тября ме­ня при­няли на ве­чер­ний, а че­рез ме­сяца два пе­реве­ли на днев­ной фа­куль­тет.

Ин­сти­тут мне нра­вил­ся - пре­пода­вани­ем, об­щей ор­га­низа­ци­ей, оп­рятностью, что ли не­кото­рой. Осо­бо за­пом­ни­лись ме­хани­чес­кие мас­тер­ские, где бу­дущие ин­же­неры ос­ва­ива­ли са­мые на­чала сле­сар­но­го, то­кар­но­го, фре­зер­но­го и куз­нечно­го дел. При­меча­тель­но, что нам прис­ва­ива­лись низ­шие до­пус­ти­мые раз­ря­ды, и вы­дава­лись со­от­ветс­тву­ющие ква­лифи­каци­он­ные справ­ки.

С мас­тер­ски­ми свя­зан один весь­ма по­учи­тель­ный для ме­ня слу­чай. Пре­пода­ватель по­казал нам ры­чаг экс­трен­ной ос­та­нов­ки то­кар­но­го стан­ка в ава­рий­ной си­ту­ации. Я на­чал тре­ниро­вать свою ре­ак­цию, ста­ра­ясь до­бить­ся ав­то­матиз­ма. В ре­зуль­та­те, ког­да в моз­гу про­ходил пос­ланный мною же сиг­нал "ава­рия!", ру­ка мгно­вен­но на­жима­ла на ры­чаг. Но ког­да си­ту­ация дей­стви­тель­но ока­залась ава­рий­ной, пре­пода­ватель ус­пел при­бежать с дру­гого кон­ца боль­шо­го за­ла под лязг и скре­жет стан­ка, и на­жать на ры­чаг рань­ше, чем я по­шеве­лил­ся. Вы­ходи­ло, что меж­ду уче­ни­ем и бо­ем всё-та­ки боль­шая раз­ни­ца.

Я был да­леко не единс­твен­ным, ко­го го­няли как со­баку ле­том 1952го. Е. Гар­бе­ра, с зо­лотой ме­далью, на мат­ме­хе ЛГУ не­удач­но для се­бя пы­тались за­валить на со­бесе­дова­нии, а по­том пос­ла­ли на эк­за­мен по физ­куль­ту­ре. Физ­куль­тур­ник за­кон­но пред­по­ложил, что с та­ким но­сом в вы­соту не пры­га­ют, и ошиб­ся - Же­ня был прек­расный пры­гун. Пос­ле та­кого аф­ронта физ­куль­тур­ник его вер­нул в при­ём­ную ко­мис­сию, а та выг­на­ла вон без по­яс­не­ний - раз­го­вор­чи­ки кон­чи­лись.

Пос­тупле­ние в ВУЗ шло не без курь­ёзов. Мой зна­комый, че­ловек рус­ский, но с внеш­ностью неп­ра­виль­ной, ме­тал­ся в бе­зус­пешной по­пыт­ке всу­чить свои до­кумен­ты - их да­же не рас­смат­ри­вали, а ре­аги­рова­ли сра­зу на ком­про­мети­ру­ющую внеш­ность. В то же вре­мя, пре­пятс­твия для пос­тупле­ния ев­ре­ев из­редка уда­валось пре­одо­леть не­линей­ным спо­собом. Мой зна­комый с зо­лотой ме­далью пос­ту­пал в Во­ен­мех. Ко­мис­сия его от­вер­гла, и его отец, об­жа­луя её ре­шение, по­шёл к ди­рек­то­ру на при­ём. Там он, че­ловек из ар­тель­но­го ми­ра, а по­тому сов­сем не бед­ный, по­ложил без лиш­них раз­го­воров ди­рек­то­ру на стол 10000 руб­лей, сум­му, за­мет­но боль­шую се­год­няшне­го рос­сий­ско­го мил­ли­она. Ди­рек­тор день­ги уб­рал в стол, а отец при­яте­ля ушёл с пись­мен­ным ука­зани­ем о за­чис­ле­нии его сы­на в ВУЗ. Двое мо­их зна­комых по­еха­ли в ЦК ВЛКСМ, в Мос­кву, и до­бились то­го, что ЛЭ­ТИ вы­нуж­ден был их при­нять без ка­ких-ли­бо ус­ло­вий.

Эти ис­то­рии по­учи­тель­ны тем, что чёт­ко го­ворят - в от­сутс­твии ого­ворен­но­го пись­мен­ны­ми за­кона­ми зап­ре­та, от­кло­нения от инс­трук­ций воз­можны. Я об этом уже упо­минал вы­ше. Очень пло­хо, ког­да го­сударс­тво де­ла­ет мер­зость вти­харя, воп­ре­ки собс­твен­ным про­воз­гла­шён­ным за­конам. Но ужас­но, ког­да оно эту мер­зость, не та­ясь, де­ла­ет сво­им за­коном.

12.

Это вре­мя - мой пер­вый се­местр, сов­пал с рез­ким уси­лени­ем по­тока ан­ти­семит­ских ста­тей в га­зетах, рас­простра­нени­ем ан­ти­семит­ских слу­хов. Это под­чер­кнул су­деб­ный про­цесс кон­ца 1952 в Че­хос­ло­вакии, так на­зыва­емое от­кро­вен­но ан­ти­семит­ское "де­ло Слан­ско­го", Ге­нераль­но­го сек­ре­таря ЦК КПЧ. Поч­ти все, ко­го су­дили на том про­цес­се, вклю­чая са­мого Слан­ско­го, бы­ли ев­ре­ями. Пом­ню, как слу­шал тран­сля­цию ка­кого-то ми­тин­га чеш­ских ра­бочих, и как тол­па ре­вела "жи­ды". Один­надцать об­ви­ня­емых приз­на­ли ви­нов­ны­ми, и по­веси­ли. Сре­ди об­ви­ня­емых фак­ти­чес­ки при­сутс­тво­вали и Из­ра­иль, от­но­шение к ко­торо­му кар­ди­наль­но ухуд­ши­лось, и си­онизм. По­мощь Из­ра­илю, связь с ним, да­же пос­тавка по ука­занию СССР во­ору­жения в 1948, ста­ли рас­смат­ри­вать­ся как прес­тупле­ние, со­вер­шённое быв­шим чеш­ским ру­ководс­твом, име­новав­шимся для яс­ности "троц­кист­ско-си­онист­ско-ти­тов­ски­ми" за­говор­щи­ками. Об­ви­нения бы­ли нас­толь­ко гро­тес­кны, а прош­лое об­ви­ня­емых нас­толь­ко им про­тиво­речи­ло, что в мо­ей семье мне­ние бы­ло еди­нодуш­но - про­цесс пос­тавлен, и сде­лано это по указ­ке СССР. Это мне­ние под­твержда­лось и тог­дашни­ми упор­ны­ми слу­хами о пря­мом учас­тии инс­трук­то­ров СССР в следс­твии, и об инс­трук­ци­ях по хо­ду про­цес­са, по­луча­емых из Мос­квы.

При­меча­тель­но, что Слан­ско­го об­ви­няли в том, что "он пред­при­нимал ак­тивные ша­ги к сок­ра­щению жиз­ни пре­зиден­та рес­публи­ки Кле­мен­та Гот­валь­да, и по­доб­рал в этих це­лях вра­чей из враж­дебной сре­ды, с тем­ным прош­лым". На­лицо бы­ла яв­ная под­го­тов­ка к ско­рому "Де­лу вра­чей" в СССР.

Воп­ре­ки опа­сени­ям мо­ей род­ни и мо­им, са­мо по се­бе "де­ло Слан­ско­го" в рез­кий рост бы­тово­го ан­ти­семи­тиз­ма в СССР не тран­сфор­ми­рова­лось. Вид­но, улич­ным ско­там бы­ло не­дос­та­точ­но на­мёка, сло­во "си­онизм" бы­ло ма­лопо­нят­но - им тре­бова­лось пря­мое ука­зание "бей жи­дов". Вско­ре та­кое ука­зание они по­лучи­ли - 13 ян­ва­ря "Прав­да" со­об­щи­ла об арес­те "вра­чей-от­ра­вите­лей". Поч­ти все арес­то­ван­ные - вид­ней­шие де­яте­ли ме­дици­ны, про­фес­со­ра, бы­ли ев­ре­ями.

Ули­ца, да и на­ша ком­му­наль­ная квар­ти­ра, бук­валь­но сош­ли с ума. Со­седи рас­ска­зыва­ли, что ап­те­карь-ев­рей за­разил ва­ту ра­ком. Всё но­вые чу­довищ­ные за­мыс­лы ев­ре­ев рож­да­лись в го­ловах обал­девше­го от за­паха кро­ви быд­ла. Сей­час, ког­да араб­ские СМИ со­об­ща­ют о том, что "из­ра­иль­тя­не за­рази­ли пеп­си ра­ком, и си­онис­ты вы­реза­ют у арес­то­ван­ных ор­га­ны на про­дажу", я это вос­при­нимаю срав­ни­тель­но спо­кой­но, да­же с не­кото­рым юмо­ром - есть си­ла, спо­соб­ная за всех нас пос­то­ять. Да и что гре­ха та­ить - "учи­телей", ког­да­тош­них ав­то­ров это­го ноу хау уз­наю сра­зу. Сло­вом, но­виз­на вранья сош­ла на нет. Тог­да всё бы­ло не так - ме­ня ок­ру­жали бан­ди­ты, и они рва­лись к рас­пра­ве, а я был один пе­ред зве­ре­ющей на мо­их гла­зах тол­пой. От­лил из свин­ца би­ту, по ла­дони, и хо­дил с нею в кар­ма­не - ждал су­да Лин­ча, и го­товил­ся к то­му, что хоть ка­кой-то урон на­несу тем, кто бу­дет ме­ня уби­вать.

Пом­ню, как к нам заш­ла при­ятель­ни­ца-ев­рей­ка. Она бы­ла вне се­бя. "Из-за та­ких по­ганых ев­ре­ев мы все дол­жны стра­дать",- сте­нала она. Я её чуть с лес­тни­цы не спус­тил. Бед­ня­га, она да­же тог­да не по­нима­ла, из-за ко­го в дей­стви­тель­нос­ти стра­да­ет. И не хо­тела прав­ды ни по­нимать, ни слу­шать. Та­кая точ­ка зре­ния сре­ди зна­комых ев­ре­ев не бы­ла уни­каль­ной. Лю­ди го­вори­ли, что все бе­ды от Ма­лен­ко­ва, а Ста­лина дер­жат в не­веде­нии. Мол, всё ста­нет на свои мес­та, ког­да он уз­на­ет о про­ис­хо­дящем. Го­вори­ли о трёх осо­бо вли­ятель­ных ев­ре­ях, эда­кой три­аде на ш: "швай­гт, шрай­бт унд шрайт" (мол­чит, пи­шет, и кри­чит - идиш), под ко­торы­ми име­лись в ви­ду член Пре­зиди­ума ЦК КПСС. Л. Ка­гано­вич, пи­сатель И. Эрен­бург и "го­лос стра­ны", дик­тор Ле­витан.

В пе­чати и слу­хах фи­гури­рова­ли ле­деня­щие ду­шу под­робнос­ти за­мыш­лявше­гося прес­тупле­ния. На­зыва­лось и имя спа­ситель­ни­цы - ра­зоб­ла­читель­ни­цы вра­гов, вра­ча Л. Ти­машук. Её наг­ра­дили ор­де­ном Ле­нина.

Ког­да, в свя­зи "Де­лом вра­чей", пош­ли слу­хи об их пред­сто­ящей каз­ни че­рез по­веше­ние на Лоб­ном мес­те в Мос­кве, это не вы­зыва­ло осо­бого удив­ле­ния - ве­шать про­тив­ни­ков тог­да бы­ло, как это ни ужас­но зву­чит, прос­то мод­но, и от­ра­бота­но на Л. Рай­ке, Т. Кос­то­ве, а те­перь и на Р. Слан­ском с кол­ле­гами. Хо­дили очень упор­ные слу­хи о пред­сто­ящем вы­селе­нии ев­ре­ев - то ли в на­каза­ние как на­рода-пре­дате­ля, для ко­торо­го не­дос­та­точ­на прос­то казнь не­пос­редс­твен­ных "убийц в бе­лых ха­латах", то ли для "спа­сения" это­го же на­рода от пра­вед­но­го гне­ва масс, воз­му­щён­ных вра­чами-убий­ца­ми.

Дос­то­вер­ность слу­хов о вы­селе­нии, как и пред­сто­ящей каз­ни вра­чей-от­ра­вите­лей, опи­рались в мо­их гла­зах не на ка­кую-то сек­ретную бу­магу, цир­ку­лиру­ющую в вер­хах, а на всю со­вокуп­ность об­сто­ятель­ств де­ла и об­ста­нов­ку в стра­не. Та­кой на­пор не мог кон­чить­ся ни­чем, вро­де "по­горя­чились и пе­реду­мали". Мас­сы хо­тели это­го, и нет ни­како­го сом­не­ния, что "вождь ми­рово­го про­лета­ри­ата" их на­деж­ды на­мере­вал­ся оп­равдать. Бо­лее то­го, у ме­ня нет так­же ни­како­го сом­не­ния, что эти на­деж­ды "вождь" в мас­сах вся­чес­ки ле­ле­ял и вы­ращи­вал. От­дель­ный воп­рос - для че­го это бы­ло ему нуж­но? Здесь я как не имел убе­дитель­но­го от­ве­та тог­да, в 1952, так не имею и сей­час.

Я лишь уве­рен в том, что по­пыт­ка ис­то­рика Г. Кос­тырчен­ко от­ри­цать у Ста­лина су­щес­тво­вания идеи де­пор­та­ции, не­сос­то­ятель­на. Он де­ла­ет вы­вод на ос­но­вании то­го, что в ар­хи­вах не наш­лось со­от­ветс­тву­ющей бу­маги, что за­дача вы­воза мас­сы лю­дей тех­ни­чес­ки край­не слож­на, и что за­пута­на проб­ле­ма де­тей от сме­шан­ных бра­ков. Счи­таю эти до­воды не­убе­дитель­ны­ми. "Вождь" не был прос­та­ком, что­бы ос­тавлять прес­тупный при­каз в ар­хи­ве, а тех­ни­чес­кие труд­ности ре­шила бы "на­род­ная ини­ци­ати­ва сни­зу", нап­равля­емая свер­ху. Проб­ле­ма же по­лу­ев­ре­ев во­об­ще яв­но на­думан­ная - часть бы от­реклась от сво­их, часть бы выс­ла­ли вмес­те с ев­рей­ски­ми семь­ями.

Кста­ти, ба­раки, пред­назна­чен­ные для вы­сыла­емых ев­ре­ев, ви­дели очень мно­гие лю­ди, в том чис­ле отец мо­ей же­ны, ког­да ра­ботал в Чи­те ди­рек­то­ром за­вода. Там их ему по­казал и объ­яс­нил наз­на­чение Г. Во­ронов, в 1948-55 гг пер­вый сек­ре­тарь Чи­тин­ско­го об­ко­ма КПСС, поз­днее член по­лит­бю­ро ЦК КПСС. Ко­неч­но, всё это мож­но бы­ло от­нести к раз­ря­ду слу­хов, но, как я уже пи­сал вы­ше, для ме­ня, по мень­шей ме­ре, в при­мене­ние к то­му вре­мени, слух пе­реси­ливал офи­ци­аль­ный до­кумент.

13.

С на­чалом но­вого се­мес­тра и по­яв­ле­ни­ем в рас­пи­сании лек­ций кур­са "Ис­то­рия КПСС", по ВУ­Зам на­чали чи­тать лек­ции о "Де­ле вра­чей". У всех на­ших зна­комых эти лек­ции, по­мимо бук­валь­но пло­щад­ной бра­ни в ад­рес арес­то­ван­ных, вклю­чали по­ноше­ния в ад­рес все­го ев­рей­ско­го на­рода. Го­вори­ли о нём, как о на­роде-пре­дате­ле, в вой­не не учас­тво­вав­шем. Сло­вом, пов­то­рялась вся мер­зость, ко­торой со­чил­ся плебс. И сту­ден­ты-ев­реи вы­нуж­де­ны бы­ли это мол­ча выс­лу­шивать. Про­ис­хо­дило при­люд­ное уни­жение. В ЛКИ наш лек­тор от­стал от об­ще­го рас­пи­сания. По­это­му мы уже зна­ли, что гря­дёт. Вмес­те с Е. Гар­бе­ром, то­же сту­ден­том ЛКИ, ре­ша­ем, что, ког­да лек­тор нач­нёт по­носить ев­ре­ев, вста­нем, и де­монс­тра­тив­но вый­дем из а­уди­тории. А даль­ше будь, что бу­дет. С ро­дите­лями ре­шили не со­вето­вать­ся, пос­коль­ку их от­вет был оче­виден, к воз­можным пос­ледс­тви­ям счи­тали се­бя мо­раль­но го­товы­ми. Се­ли ря­дом, на пер­вый ряд. Ждём. И вот до­цент го­ворит: "Вра­чи-от­ра­вите­ли дос­той­ны през­ре­ния, и дол­жны быть при­мер­но на­каза­ны. Но не­кото­рые го­ворят, что все ев­реи в этом прес­тупле­нии ви­нова­ты, что этот на­род - прес­тупник. Но та­кая точ­ка зре­ния про­тиво­речит мар­ксиз­му-ле­ниниз­му, ко­торый не приз­на­ёт су­щес­тво­вания це­лых прес­тупных на­родов. Не верь­те тем, кто так го­ворит". И даль­ше мно­го лес­тно­го ска­зал он и о ев­ре­ях-учё­ных, и о де­яте­лях куль­ту­ры, и вы­соко оце­нил вклад ев­ре­ев в по­беду. А я смот­рел на Же­ню - по ли­цу его, как, впро­чем, и по мо­ему, тёк пот, и оно бы­ло сов­сем бе­лым. Зна­чит, про­нес­ло - под­виг от нас не пот­ре­бовал­ся.

Об­щая об­ста­нов­ка в стра­не, од­на­ко, не уп­ро­щалась, а ста­нови­лась всё бо­лее зло­вещей. Но тут нас­ту­пило 5 мар­та 1953, и за­иг­ра­ла столь же­лан­ная нам в тот миг, хо­тите - верь­те, хо­тите - нет, тра­ур­ная му­зыка. Как по­том го­ворил Хру­щёв, яко­бы ци­тируя Бе­рию: "Ти­ран из­дох". А му­зыка смер­ти бы­ла при­ят­на мо­им ушам, пос­коль­ку был сог­ла­сен с оцен­кой па­пы, ко­торый ска­зал "Сей­час они бу­дут грызть­ся за власть, и о нас по­забу­дут".

Го­род стал не­уз­на­ва­ем - на ули­цах, в тран­спор­те сто­яла ти­шина - го­вори­ли шё­потом, не улы­бались. У мно­гих, вклю­чая мо­их од­ноклас­сни­ков, бы­ло ощу­щение па­ники - мы ос­та­лись од­ни, без­за­щит­ные сре­ди сон­ма вра­гов, пе­ред ли­цом аме­рикан­ской уг­ро­зы. "Мы те­перь бе­зоруж­ные, и они на нас на­падут",- ска­зал мне од­ноклас­сник О. Мед­ве­дов­ский. Но бе­зоруж­ны­ми ока­зались не мы, а ге­нерал Мед­ве­дов­ский, ког­да его уби­вали улич­ные ху­лига­ны при вы­ходе из МО в на­чале де­вянос­тых.

Пов­сю­ду бы­ли пор­тре­ты вож­дя, об­рамлён­ные чёр­ным. Гля­дя на ог­ромный пор­трет, ви­сев­ший на зда­нии Пет­роград­ско­го РК КПСС, ма­ма про­шеп­та­ла мне: "Ка­кой он кра­сивый!" Я не ви­дел кра­соты, а ис­пы­тывал слож­ную гам­му чувств, ко­торую крат­ко мож­но вы­разить па­рой слов "Я до­жил!", че­го от се­бя, приз­на­юсь, не ждал. У ме­ня не бы­ло ощу­щения кон­ца све­та, но бы­ло ожи­дание пе­ремен. Врож­дённый оп­ти­мизм при­давал на­деж­ду на луч­шее бу­дущее.

Мно­жес­тво ино­город­них стре­милось по­пасть на по­хоро­ны. По­это­му Мос­кву зак­ры­ли. Из Ле­нин­гра­да нор­маль­ны­ми по­ез­да­ми обыч­ные лю­ди про­ехать в Мос­кву не мог­ли. Но бы­ла ла­зей­ка - мож­но бы­ло доб­рать­ся с дву­мя - тре­мя пе­ресад­ка­ми, поль­зу­ясь при­город­ны­ми по­ез­да­ми. Не­кото­рые мои при­яте­ли, да и даль­ние родс­твен­ни­ки, про­дела­ли этот путь. Мне со­вер­шать та­кой под­виг и в го­лову не при­ходи­ло - на по­хоро­ны я вов­се не рвал­ся.

Власть "нас­ледни­ки" по­дели­ли быс­тро. Об­ра­щало на се­бя вни­мание, что зло­вещий Ма­лен­ков не воз­гла­вил пар­тию, а стал пред­се­дате­лем Со­вета ми­нис­тров. Пер­во­го сек­ре­таря, а, тем бо­лее, ге­нераль­но­го, на ка­кое-то вре­мя в КПСС не ста­ло. Сме­на пер­вой дол­жнос­ти го­вори­ла об от­хо­де от важ­ной ста­лин­ской тра­диции - до­мини­рова­ния пар­тий­но­го ру­ководс­тва над го­сударс­твен­ным.

По­хоро­ны про­ходи­ли че­рез три дня про­щания, пос­ле гран­ди­оз­ной дав­ки с оби­ли­ем жертв, на­поми­на­ющей пе­чаль­ной па­мяти Хо­дын­ское по­ле. Ста­лина под­хо­рони­ли к Ле­нину в Мав­зо­лей. На це­ремо­нии, пос­ле Ма­лен­ко­ва, вто­рым выс­ту­пил Л. Бе­рия. Это по­казы­вало и­ерар­хию в но­вом ру­ководс­тве. За­пом­нил его речь поч­ти дос­ловно, и, ког­да пи­шу, бук­валь­но слы­шу его сло­ва: "Кто не слеп, тот ви­дит, что на­ша пар­тия в труд­ные для неё дни ещё тес­нее смы­ка­ет свои ря­ды, что она еди­на и не­поко­леби­ма". В "спра­вед­ли­вос­ти" этих слов ему приш­лось убе­дить­ся на собс­твен­ной шку­ре ме­нее, чем че­рез че­тыре ме­сяца.

Я об­ра­тил вни­мание на то, что, в про­тиво­полож­ность Ле­нину, ни­каких раз­го­воров о раз­ме­ре моз­га Ста­лина, не бы­ло. А ведь при баль­за­миро­вании тру­па мозг дол­жны бы­ли вы­нуть. От­вет был од­нозна­чен - "у ге­ния всех вре­мён и на­родов" мозг ока­зал­ся впол­не обыч­ным, ес­ли не ма­лень­ким, но по ве­су оп­ре­делён­но ус­ту­пав­ше­му ле­нин­ско­му.

Вско­ре в га­зете "Прав­да" по­яви­лось ог­ромная, на це­лую стра­ницу, статья пре­зиден­та США Д. Эй­зен­ха­уэра. Фак­ти­чес­ки он поз­дра­вил со­вет­ский на­род со смертью ти­рана, и при­ветс­тво­вал от­кры­ва­ющи­еся пе­ред этим на­родом но­вые воз­можнос­ти. Ря­дом, то­же на стра­ницу, был по­мещён офи­ци­аль­ный от­вет, ко­торый был вы­дер­жан во впол­не при­лич­ных вы­раже­ни­ях, без при­выч­ной ру­гани и по­ноше­ний про­тив­ни­ка. Всё это по­рож­да­ло смут­ные на­деж­ды, и се­яло на­мёки на воз­можность по­ложи­тель­ных пе­ремен.

4 ап­ре­ля 1953 я, как всег­да, по­ехал на за­нятия в ЛКИ. По пу­ти от трам­вая к ин­сти­туту был стенд, на ко­торый ежед­невно кле­или "Прав­ду". На гла­за по­палось не­боль­шая за­мет­ка - "Со­об­ще­ние Ми­нис­терс­тва внут­ренних дел СССР". В нём го­вори­лось о пол­ной ре­аби­лита­ции арес­то­ван­ных вра­чей, их на­зыва­ли круп­ней­ши­ми де­яте­лями ме­дици­ны, а ни­же, от име­ни Пре­зиди­ума Вер­ховно­го Со­вета, со­об­ща­лось, что у до­нос­чи­цы Ти­машук заб­ра­ли Ор­ден Ле­нина. Я чи­тал, а слё­зы тек­ли из глаз. "Не­уже­ли это­му кош­ма­ру при­шёл ко­нец",- про­носи­лось в моз­гу. Ид­ти я не мог, так как но­ги не слу­шались. На лек­цию  (при­меча­тель­но - по фи­зике!) я при­шёл с опоз­да­ни­ем ми­нут на пят­надцать. Но стран­ное де­ло, до­цен­та Пор­фирь­евой то­же не бы­ло. Го­да че­рез три, ког­да мы ста­ли друзь­ями, она рас­ска­зала, что чи­тала то же со­об­ще­ние, и от пот­ря­сения не мог­ла вый­ти к сту­ден­там.

Из со­об­ще­ния ста­ло яс­но, что дво­их арес­то­ван­ных, про­фес­со­ров Ко­гана М. Б. и Этин­ге­ра Я. Г. за­били на следс­твии - их имён не бы­ло сре­ди ос­во­бож­дённых.

Че­рез два дня в пе­редо­вой "Прав­ды" по­яви­лась статья, где со­об­щи­ли: "Тща­тель­ной про­вер­кой ус­та­нов­ле­но, что та­ким об­ра­зом был ок­ле­ветан чес­тный об­щес­твен­ный де­ятель На­род­ный ар­тист СССР Ми­хо­элс". Про то, что он был убит, од­на­ко, не го­вори­лось.

Рас­ска­зыва­ли, что чуть ра­нее пуб­ли­кации "Со­об­ще­ния", про­фес­сор-ме­дик Ман­дель­штам, в ожи­дании арес­та и опа­са­ясь пы­ток, по­кон­чил с со­бой. А от "Со­об­ще­ния МВД" его смерть от­де­ляло все­го нес­коль­ко дней. Вы­вод оче­виден - не да­вай от­ча­янью ов­ла­деть то­бой, не то­ропись, из­бавле­ние мо­жет быть близ­ко.

"Де­ло вра­чей" прос­то оп­ре­дели­ло моё ми­ровоз­зре­ние и от­но­шение к ок­ру­жа­ющей мас­се на­рода, по­казав, во что он прев­ра­ща­ет­ся, ког­да во­ору­жён "ге­ни­аль­ной иде­ей" и не­навистью, сколь он при этом опа­сен для дру­гих и для се­бя. В хо­де "Де­ла" я ви­дел пол­ное ос­ко­тине­ние тол­пы. И все эти ме­сяцы ни­чего хо­роше­го, да­же снос­но­го, для се­бя, и се­бе по­доб­ных, не ждал. Но ког­да глав­ный бан­дит ушёл в мир иной, мной ов­ла­дела уве­рен­ность - я ви­дел дно, и опус­кать­ся ни­же не­воз­можно. Од­на­ко, до­пус­каю, что с го­дами стал за­мет­но ме­нее тер­пим. Став сви­дете­лем уже срав­ни­тель­но не­дав­но "крым­на­шиз­ма" в его раз­га­ре, уви­дев бе­зыдей­ное, но хо­рошо фи­нан­си­рован­ное бе­зумие СМИ, я по­терял уве­рен­ность, что дос­тигну­то дно. Ду­маю, что у сов­сем не­мало­го чис­ла лю­дей есть ещё чем уди­вить та­ких прос­та­ков, как я, есть ещё мер­зкий по­рох в по­рохов­ни­цах. Во вся­ком слу­чае, для ме­ня бы­ло пот­ря­сени­ем, что вто­рой раз в мо­ей жиз­ни я уви­дел "пат­ри­отизм" до та­кой сте­пени ис­ка­жён­ным и обе­зоб­ра­жен­ным. Приз­на­юсь, я это­го оп­ре­делён­но пред­ви­деть не мог.

14.

В по­веде­нии на­рода очень мно­гое оп­ре­деля­ет, как мне ка­жет­ся, ис­то­ричес­кая, за че­реду по­коле­ний ста­новя­ща­яся ге­нети­чес­кой, па­мять. Ес­тес­твен­ный от­бор, про­ис­хо­дящий в че­лове­чес­ком об­щес­тве под дей­стви­ем влас­ти, вов­се не всег­да от­би­ра­ет силь­ней­ших, спо­соб­ных к соп­ро­тив­ле­нию. Под­час он де­ла­ет и пря­мо про­тиво­полож­ный вы­бор. Я иног­да чи­таю се­бе, на­изусть, "Мед­но­го всад­ни­ка", и вспо­минаю сло­ва

О, мощ­ный влас­те­лин судь­бы!
Не так ли ты над са­мой без­дной
На вы­соте, уз­дой же­лез­ной
Рос­сию под­нял на ды­бы?

Под­час я ду­маю - мо­жет, пра­виль­нее бы­ло на­писать "вздёр­нул на ды­бу"? Приз­на­юсь, пер­вая вер­сия, хо­тя из двух оп­ре­делён­но бо­лее под­хо­дящая, мне то­же не нра­вит­ся. Не ду­маю, что лю­дей сле­ду­ет под­ни­мать на ды­бы - нор­маль­но стоя, как по­казы­ва­ет опыт раз­ви­тых стран, они спо­соб­ны на мно­гое, на го­раз­до боль­шее, чем на­ходясь в нес­вой­ствен­ной им ло­шади­ной по­зе.

 В при­мене­ние к Ста­лину, пом­ня о тех бе­дах, ко­торые он при­нёс стра­не и ми­ру, я ни­ког­да не го­ворил и не го­ворю - умер (геш­торбн - идиш), но толь­ко ге­пей­герт (сдох), пос­коль­ку не мо­гу при­менить к не­му ни­какие че­лове­чес­кие по­нятия. Пом­ню, что про­изош­ло это в ев­рей­ский праз­дник Пу­рим, так что вме­шатель­ство Бо­га впол­не до­пус­каю. Лю­дей, ко­торые да­же сей­час мо­лят­ся его па­мяти, жаль. Но они и очень опас­ны, пос­коль­ку го­товы вос­при­нять чу­дови­ще в ка­чес­тве сво­его вож­дя. Во­об­ще, меч­та о "силь­ной ру­ке" та­ит в се­бе мно­гие уг­ро­зы.

От­те­пель

Я знал, я знал, что вхо­дит в яд и в ад
Про­тиво­ядье и про­тиво­адье!

/Н. Мат­ве­ева/

На лек­ции скуч­ной си­жу я дав­но
И ду­маю - луч­ше бы бы­ло "ок­но"!
Я был бы сво­боден, я счас­тлив бы был.
По­жалуй, сов­сем про ученье за­был.
На чёр­та учить­ся, на чёр­та мне ВУЗ,
На чёр­та три го­да пла­чу в проф­со­юз?
На чер­та я лек­ции эти пи­шу?
На чёр­та, ска­жите, ска­жите - про­шу.
/А. Ан­но­поль­ский, ин­сти­тут­ский

При­ятель/

Мне нес­ка­зан­но по­вез­ло - я уви­дел "по­ворот" в жиз­ни СССР во всей его кра­се, и он при­нёс мно­го при­ят­но­го и не­ожи­дан­но­го. Од­на­ко, ап­пе­тит при­ходит во вре­мя еды, и же­лание прой­ти "за по­ворот" не ис­сякло. Эта чер­та ха­рак­те­ра от­но­сит­ся к по­воро­там и в бук­валь­ном смыс­ле это­го сло­ва. Ког­да иду где бы то ни бы­ло, по ули­це го­рода, бе­регу мо­ря или ре­ки, мне очень труд­но по­вер­нуть на­зад. Нес­терпи­мо хо­чет­ся пос­мотреть, что там даль­ше. Но по­воро­ты в ис­то­ричес­ком смыс­ле осо­бен­но ин­те­рес­ны. Я и сей­час меч­таю до­жить до "бли­жай­ше­го по­воро­та". Во вре­мя Ста­лина ме­шало его ги­поте­тичес­кое дол­го­летие, сей­час - мой собс­твен­ный воз­раст. Но не сто­ит пе­чалить­ся рань­ше вре­мени. Сле­ду­ет прос­то на­де­ять­ся, что судь­ба бу­дет ми­лос­ти­ва...

Из­ме­нения в жиз­ни сра­ны, а так­же в на­шем мик­ро­мире ста­ли за­мет­ны очень быс­тро. Пом­ню курь­ёз - на сте­не убор­ной на вто­ром эта­же в ЛКИ бы­ла дав­нишняя сом­ни­тель­но­го цве­та над­пись:  "Да здравс­тву­ет ве­ликий Ста­лин!" До смер­ти вож­дя её не ре­шались зак­ра­сить. Пос­ле - поч­ти сра­зу зак­ра­сили. Кста­ти, лет че­рез пять ви­дел схо­жую по смыс­лу кар­ти­ну - в ре­ке Фон­танке, око­ло Анич­ко­ва мос­та. Там из во­дово­да на­нес­ло вся­кой гря­зи, и бы­ло мел­ко. Ви­дел сам, как сто­ящий по ко­лено в во­де че­ловек, под смех зе­вак на на­береж­ной и мос­ту, вык­ри­кивал: "Да здравс­тву­ет Ни­кита Сер­ге­евич". Но его ско­ро вы­тащи­ла из во­ды при­ехав­шие по­жар­ные. Быс­трый при­езд мож­но бы­ло счи­тать де­монс­тра­ци­ей сме­ны вре­мён.

При но­вой влас­ти до­воль­но быс­тро сни­зил­ся уро­вень сек­ретнос­ти. В том же ту­але­те ок­на вы­ходи­ли во двор су­дос­тро­итель­но­го за­вода им. А. Мар­ти. А там на ста­пеле сто­ял сек­ретный (те­перь бы до­бави­ли - "не име­ющий ана­логов в ми­ре", по­ди, про­верь) крей­сер. Со смертью Ста­лина в этом же ту­але­те от­кры­ли зак­ра­шен­ное бе­лой крас­кой, до то­го веч­но зак­ры­тое, ок­но.

Без гром­ких объ­яв­ле­ний, как-то са­мо со­бой, по­лудоб­ро­воль­ным ста­ло учас­тие в де­монс­тра­ци­ях 1го мая и 7го но­яб­ря, ра­нее быв­шее для стар­ших школь­ни­ков и сту­ден­тов поч­ти обя­затель­ны­ми.

Хо­рошие от­но­шения вож­дей друг с дру­гом про­дер­жа­лись не­дол­го. Их пред­сто­ящую грыз­ню меж­ду со­бой мож­но бы­ло прог­но­зиро­вать по ана­логии с пос­ле ле­нин­ским пе­ри­одом в ис­то­рии СССР. Бе­рию арес­то­вали 26 и­юня 1953. Как рас­ска­зыва­ли зна­комые (опять слу­хи!) пе­ред этим в Мос­кву бы­ли вве­дены тан­ки, яко­бы Кан­те­миров­ской ди­визии. Въ­ез­ды и вы­ез­ды из го­рода бы­ли пе­рек­ры­ты. Го­вори­ли так­же, что в тот ве­чер все, кро­ме Бе­рия, соб­ра­лись в ка­ком-то те­ат­ре (или "слу­шали опе­ру"?), а он в это вре­мя уже "ле­ле­ял ко­вар­ный за­мысел". Не до­жида­ясь дей­ствий с его сто­роны, ос­таль­ные вож­ди яко­бы зах­ва­тили ини­ци­ати­ву, и по­беди­ли.

Я про арест Бе­рия уз­нал в До­ме от­ды­ха стро­ите­лей на Риж­ском взморье. Дом был ши­кар­ный, на­битый все­воз­можной но­мен­кла­турой, а я там ока­зал­ся слу­чай­но, по мес­тно­му бла­ту. Все мои со­седи с ра­достью жда­ли воз­вра­та к прош­ло­му, но­вого арес­та "вра­чей-убийц". Для них Бе­рия был не­навис­тен тем, что от его име­ни, а, воз­можно, и по его ини­ци­ати­ве, вра­чей вы­пус­ти­ли, т.е. пош­ли не­навис­тные пе­реме­ны. Воз­ни­кали спо­ры, в ко­торых я го­ворил им, на­де­яв­шимся на воз­врат к не­дав­не­му прош­ло­му, аб­со­лют­но уве­рен­но: "Не бы­вать то­му!". Для ме­ня са­мого Бе­рия был не­навис­тный ста­лин­ский сат­рап, и, как гла­ва ка­ратель­но­го ап­па­рата, са­мый, по-мо­ему, опас­ный. По­это­му я его арес­ту, да и пос­ле­ду­юще­му расс­тре­лу был рад. Се­год­няшним ис­то­ри­ям про не­го, как по­тен­ци­аль­но­го ре­фор­ма­тора и прог­рессив­но­го че­лове­ка, не ве­рю ни на грош. Как не ви­жу ос­но­ваний для ут­вер­жде­ний, буд­то он от­ра­вил или как-то ина­че убил Ста­лина. Не вя­жет­ся это ни­как с пор­тре­том ца­ред­ворца, при­выч­но ли­жуще­го "всё" сво­его хо­зя­ина.

Под­писчи­ки Боль­шой Со­вет­ской эн­цикло­педии по­лучи­ли за­мену стра­ницы с би­ог­ра­фи­ей Бе­рии, и инс­трук­цию по вклей­ке, что я ис­полнил. В га­зетах, где бы­ла фо­тог­ра­фия всех вож­дей с по­хорон Ста­лина, на­рисо­вал на пор­тре­те Бе­рии ре­шёт­ку.

На­род, не пре­дава­ясь осо­бен­но­му уны­нию, со­чинил ши­роко из­вес­тную пе­сен­ку па­мяти Бе­рия:

Лав­рентий Па­лыч Бе­рия
Не оп­равдал до­верия.
Те­перь он в зак­лю­чении
Ша­гами зем­лю ме­ря­ет.

И алы­ча те­перь цве­тёт
Не для Лав­рентий Па­лыча,
А для Кли­мент Еф­ре­мыча
и Вя­чес­лав Ми­халы­ча.

Нас в ком­му­низм те­перь ве­дёт
Уж не Лав­рентий Пав­ло­вич,
А всё Кли­мент Еф­ре­мович
и Вя­чес­лав Ми­хай­ло­вич.

15.

В 1954 И. Эрен­бург на­писал по­весть с сим­во­лич­ным наз­ва­ни­ем "От­те­пель". Бы­ло бы пре­уве­личе­ни­ем ска­зать, что я по­нял сим­вол от­те­пели как пред­ска­зание воз­вра­щения к хо­лодам - слиш­ком ве­лик был эн­ту­зи­азм мо­лодос­ти. Да и ежед­невная сту­ден­ческая жизнь бы­ла за­пол­не­на раз­ны­ми ув­ле­катель­ны­ми де­лами. Ко вто­рому кур­су я уже по­сещал це­лый ряд круж­ков, ра­ботал в сту­ден­ческом на­уч­ном об­щес­тве (СНО). У ме­ня нав­сегда ис­чезли от­метки ни­же 5. Это всё уве­личи­вало са­мо­оцен­ку. Но бы­ла од­на труд­ность - я не мог по­лучить за­чёт по физ­куль­ту­ре, а с ним и до­пуск к эк­за­менам. Тог­да я при­думал трюк - сда­вал все эк­за­мены дос­рочно, по­лагая не бе­зос­но­ватель­но, что уже сдав­ше­го все эк­за­мены от­лични­ка из-за физ­куль­ту­ры из ин­сти­тута не вы­гонят. Так оно и бы­ло.

 Но сес­сию, да­же иног­да в шесть эк­за­менов, при­ходи­лось иног­да сда­вать за 4-5 дней, имея в не­кото­рых слу­ча­ях по два эк­за­мена (вы­нуж­денно!) в день. Столь час­тые эк­за­мены тре­бова­ли хо­роших кон­спек­тов лек­ций и про­думан­но­го ре­жима под­го­тов­ки. Про­читав­ший чуть-чуть про сис­те­му Г. Фор­да, я ре­шил неч­то по­доб­ное фор­дизму ис­поль­зо­вать при под­го­тов­ке эк­за­менов. Тща­тель­ный хро­номет­раж поз­во­лял дваж­ды про­читать кон­спект, и ещё бег­ло про­бежать­ся по мес­там, от­ме­чен­ным при пер­вом, са­мом дли­тель­ном проч­те­нии, ко­торое за­нима­ло боль­ше по­лови­ны име­юще­гося вре­мени. Весь под­ле­жащий проч­те­нию ма­тери­ал - кон­спект или кни­гу, я де­лил на де­сять, ус­та­нав­ли­вая се­бе но­му проч­те­ния в час. За прод­ви­жени­ем сле­дил каж­дые 15 ми­нут. За пе­ревы­пол­не­ние но­ры воз­награж­дал се­бя пе­реры­вом до на­чала сле­ду­юще­го ча­са. Это чте­ния я на­зывал "вска­пыва­ни­ем" ма­тери­ала. Кон­спек­ты у ме­ня бы­ли хо­рошие, я слу­шал пре­пода­вате­лей вни­матель­но, не от­вле­ка­ясь, и дос­ти­гал сра­зу на лек­ции пол­но­го по­нима­ния ма­тери­ала. Ре­жим "фор­дизма" тре­бовал точ­ной ор­га­низа­ции, но бе­зот­казно ра­ботал.

 Я по­нял, что обыч­но че­ловек поч­ти всё своё вре­мя рас­хо­ду­ет со­вер­шенно без тол­ку. При­яте­ли по­теша­лись, ви­дя, как я бе­реж­но тра­чу вре­мя. "Ты ли­ша­ешь се­бя счас­тли­вых лет мо­лодос­ти",- го­вори­ли они. Я был ино­го мне­ния. В ре­зуль­та­те я нес­коль­ко лет ос­ва­ивал ак­ку­рат­ный под­ход ко вре­мени, но за то всю жизнь на ра­боте при­ходил и ухо­дил, ког­да хо­тел, а за­нимал­ся, лишь по­вину­ясь сво­ему лю­бопытс­тву. Мои же при­яте­ли всю жизнь при­ходи­ли на ра­боту и ухо­дили с неё "по звон­ку", для лю­бой от­лучки с "ра­боче­го мес­та" тре­бова­лось им по­лучить раз­ре­шение на­чаль­ни­ка, ко­торый и ука­зывал, чем и в ка­ком по­ряд­ке за­нимать­ся. Я ко­рот­кий про­межу­ток вре­мени дис­ципли­ниро­вал сам се­бя, но за­то всю жизнь не толь­ко чувс­тво­вал сво­боду, но и имел её. А это до­рого­го сто­ит.

 Со "сме­ной ка­ра­ула" во влас­ти стра­ны, с ус­пе­хами в учё­бе и ра­боте СНО, быс­тро вос­ста­новил свой­ствен­ную мне, сколь­ко се­бя пом­ню и до се­год­няшне­го дня, уве­рен­ность в се­бе. К то­му же, не­ожи­дан­но, при­мер­но за 1.5 го­да, я вы­рос, и из груп­пы низ­ко­рос­лых пе­решёл в груп­пу са­мых вы­соких. При­веду курь­ёз­ный при­мер про­яв­ле­ния са­мо­уве­рен­ности. Я был ста­рос­той кур­са. Лек­ции по де­талям ма­шин и ме­ханиз­мов нам чи­тал проф. В. Дмит­ри­ев, за­веду­ющий ка­фед­рой. Всё бы­ло хо­рошо, но у не­го бы­ла при­выч­ка опаз­ды­вать на лек­цию, при­том опоз­да­ние до­ходи­ло до по­луча­са. В до­пол­не­ние, он ещё по­том го­ворил, сколь он цен­ный кадр и сколь до­рого его вре­мя. В пос­леднем он был прав, но си­ту­ация ка­залась нес­пра­вед­ли­вой. И од­нажды, прож­дав 15 ми­нут, я объ­явил, что лек­ция от­ме­ня­ет­ся. Зал мгно­вен­но опус­тел. Дмит­ри­ев по­жало­вал­ся в де­канат, об­ви­нив ме­ня в сры­ве лек­ции, но там ме­ня под­держа­ли. Опоз­да­ния кон­чи­лись. А свой пер­вый док­лад в СНО я де­лал по ра­боте, вы­пол­ненной по те­ме и под ру­ководс­твом Дмит­ри­ева.

 Мы про­дол­жа­ли кон­ку­риро­вать с Е. Гар­бе­ром при ма­лей­шей воз­можнос­ти, и в чём-то я да­же брал верх. На треть­ем кур­се я пред­ста­вил в пе­чать Тру­дов ЛКИ па­ру ра­бот, а Же­ня опуб­ли­ковал ко­рот­кую за­мет­ку, но в УМН - Ус­пе­хах ма­тема­тичес­ких на­ук, жур­на­ле Ака­демии на­ук СССР, ку­да бо­лее прес­тижном, чем Тру­ды ЛКИ. Свои ра­боты я вы­пол­нял в круж­ках СНО. На кон­фе­рен­ци­ях СНО блис­та­ли на год-два стар­шие ме­ня сту­ден­ты М. Зак, М. По­доль­ский, Е. Ро­зен­вассер, все поз­днее став­шие про­фес­со­рами и за­веду­ющи­ми ка­фед­ра­ми, при­чём двое пос­ледних - в ЛКИ. Зак уже пос­ле окон­ча­ния ин­сти­тута по­казал, что для ис­сле­дова­ния аб­со­лют­но-гиб­ких объ­ек­тов - иде­аль­ных ни­тей, обо­лочек па­рашю­тов, бал­ло­нов, а так­же та­кого уни­вер­саль­но­го при­род­но­го яв­ле­ния, как тур­бу­лен­тность, сле­ду­ет ис­поль­зо­вать аб­со­лют­но не диф­фе­рен­ци­ру­емые фун­кции, обыч­но да­же не рас­смат­ри­ва­емые в кур­сах выс­шей ма­тема­тики. На мой взгляд, это од­но из важ­ней­ших дос­ти­жений ме­хани­ки и гид­ро- га­зоди­нами­ки. В се­миде­сятые го­ды он эмиг­ри­ровал в США, где за­нял дос­той­ное мес­то в зна­мени­той Ла­бора­тории ре­ак­тивно­го дви­жения, что рас­по­ложе­на в Па­саде­не, Ка­лифор­ния.

Стал­ки­ва­ясь с вос­по­мина­ни­ями мно­гих лю­дей мо­его воз­раста, чи­таю, как они, па­рал­лель­но учё­бе, под­ра­баты­вали на сто­роне, что­бы иметь день­ги на свои нуж­ды. Для это­го они что-то по но­чам гру­зили, по­том ез­ди­ли на строй­ки, так про­водя лет­ние ка­нику­лы. Счи­тал всё это не­нуж­ным и неп­ра­виль­ным, пос­коль­ку тра­тил на учё­бу и ра­боту в СНО всё воз­можное вре­мя, вклю­чая вы­ход­ные. Всег­да бы­ла у ме­ня и ка­кая-то об­щес­твен­ная ра­бота, в том чис­ле за­нятия со школь­ни­ками. Ро­дите­лей моя жиз­ненная прог­рамма ус­тра­ива­ла, свою по­вышен­ную сти­пен­дию от­да­вал ма­ме, и брал, что нуж­но, но по ра­зум­но­му ми­ниму­му, из се­мей­но­го ко­шель­ка, на­пол­ни­телем ко­торо­го был па­па. Тог­дашние це­ны поз­во­ляли хо­дить в ки­но, те­атр, Фи­лар­мо­нию, му­зей не толь­ко са­мому, но и приг­ла­шать де­вочек. На вы­пив­ку поч­ти ни­чего не ухо­дило. До­ма, ещё со школь­ных лет, всег­да бы­ло до­маш­нее ви­ног­радное ви­но, в ко­тором ме­ня и при­яте­лей не ог­ра­ничи­вали. Проб­ле­ма моя, сколь­ко се­бя пом­ню, бы­ла в нех­ватке вре­мени, а не де­нег.

Кто-то ска­жет - до че­го прес­но он жил тог­да, да и по­том - од­на ра­бота, од­на же­на. А мне так нра­вилось - и тог­да, и сей­час - жить, и о про­житом вспо­минать. Мне не стыд­но ска­зать, что пь­ян я был все­го ра­за два в жиз­ни. Сло­вом, нес­мотря на час­тый ежед­невный ста­кан­чик ви­на, пь­яни­цей не стал. Хо­тя конь­як "Ере­ван", че­тыр­надца­тилет­ней вы­дер­жки и кре­постью в 570, очень жа­ловал, по­ка он был. Вод­ку не лю­бил и не люб­лю. Те­перь при­вязал­ся к за­меча­тель­ным крас­ным из­ра­иль­ским ви­нам, осо­бен­но с кре­постью в 140 и боль­ше. С же­ной мы ока­зались "два са­пога - па­ра", и све­ли вся­кие сме­ны в жиз­ни, вклю­чая квар­ти­ру и ме­бель, к аб­со­лют­но не­об­хо­димо­му ми­ниму­му.

 От всех и вся­чес­ких за­нятий к ве­черу ус­та­вал, и, жи­вя в од­ной ком­на­те с ро­дите­лями, как пра­вило, не мог зас­нуть. С 14 лет при­нимал бар­ба­мил, ко­торо­го те­перь не дос­тать. Что-то на сон вы­нуж­ден при­нимать и сей­час. Очень час­то ра­бота тре­бу­ет "за­сыпать с мыслью", что­бы ут­ром бы­ло ре­шение ка­кой-ни­будь ин­те­ресу­ющей за­дач­ки, го­тов ва­ри­ант тек­ста док­ла­да или на­уч­ной статьи. Нес­мотря на это, "нар­ко­зави­симым" не стал, хо­тя про­из­во­дитель­ность тру­да с го­дами и яв­но умень­ша­ет­ся.

Сту­ден­тов, как мно­гие пом­нят, по­сыла­ли в кол­хоз. Но бы­ла аль­тер­на­тива. В шко­ле я был пи­онер­во­жатым че­тыре го­да. По­это­му с удо­воль­стви­ем по­ехал ле­том 1954 во­жатым в пи­онер­ла­герь. Пуб­ли­ка бы­ла прос­то­вата - в ос­новном, де­ти ра­бочих за­вода им. Мар­ти. Но не это де­лало ра­боту в ла­гере труд­ной и неп­ри­ят­ной. Я яс­но ви­дел, что по­вари­ха во­ру­ет у де­тей еду. Ре­шил - не дам ей это­го де­лать, ра­зоб­ла­чу, ког­да бу­ду от­ветс­твен­ным де­жур­ным по ла­герю. Не сом­не­вал­ся, что по­вари­ха де­лит­ся с ла­гер­ным на­чаль­ством, ко­торое с во­ровс­твом бо­роть­ся яв­но не хо­тело. Мне сна­чала от­кры­то пред­ло­жили вой­ти в до­лю. Я гор­до от­ка­зал­ся, за­явив, что "пой­ду на вы". Мой вы­зов ник­то не при­нял. Од­на­ко су­мели об­вести вок­руг паль­ца. За сме­ну я триж­ды был от­ветс­твен­ным де­жур­ным по ла­герю, рас­став­лял им се­ти, всё умуд­ря­ясь пре­дыду­щим не­удач­ным опы­том. Но триж­ды под раз­ны­ми пред­ло­гами они - по­вари­ха, кла­дов­щик, воз­чик про­дук­тов ме­ня об­ма­ныва­ли, сох­ра­няя, а мо­жет, и пре­ум­но­жая свой ус­пех. В ито­ге я не до­бил­ся ни­чего ни в борь­бе с са­мим во­ровс­твом, ни с его пря­мым по­рож­де­ни­ем - де­лёж­кой с на­чаль­ством ук­ра­ден­ным. Урок, од­на­ко, я вы­учил - в бо­лее ши­роком смыс­ле, это ла­гер­ное во­ровс­тво бы­ло кор­рупци­ей, и борь­ба с ней тре­бова­ла не толь­ко лич­ной чес­тнос­ти и уп­рямс­тва - и то­го, и дру­гого у ме­ня ос­та­лось с из­бытком и до се­год­няшне­го дня. Нуж­но бы­ло зна­ние ме­ханиз­мов во­ровс­тва, и уме­ния с ним бо­роть­ся. А здесь од­но­го же­лания прос­то ма­ло.

 

16.

В 1954 я впер­вые осенью ока­зал­ся в кол­хо­зе. Дол­жен ска­зать, что толь­ко в кон­це 1953, уже при но­вой влас­ти, уз­нал, в ка­ком ужас­ном по­ложе­нии бы­ли кол­хозни­ки. Нас­коль­ко пом­ню, за мно­жес­твом из них чис­ли­лись ог­ромные не­до­им­ки, т.е. на­тураль­ный, в про­дук­тах пи­тания, на­лого­вый долг пе­ред го­сударс­твом. Тер­мин "не­до­им­ки" до то­го слы­шал толь­ко в свя­зи с при­тес­не­ни­ем кресть­ян цар­ским ре­жимом. Ока­залось, что кресть­яне в СССР, т. е. ог­ромная до­ля его на­селе­ния, вхо­див­шая в пра­вящую ди­аду - "ра­боче-кресть­ян­ский", бы­ла на по­ложе­нии ра­бов: у них не бы­ло пас­портов, т.е. пра­ва и воз­можнос­ти сме­ны мес­та ра­боты и жи­тель­ства.

 На­зывал­ся кол­хоз, ку­да нас пос­ла­ли "Путь к ком­му­низ­му", а рас­квар­ти­рова­ли нас во вхо­дящей в не­го де­рев­не "Лу­жа". По­нят­но, что ут­вер­жде­ние "Путь к ком­му­низ­му - че­рез лу­жу", ста­ло сре­ди нас очень рас­простра­нён­ным.

 Я, ко­неч­но, и до то­го кое-что слы­шал о ста­лин­ской аг­рарной по­лити­ке, о жиз­ни на се­ле, но, так по­лучи­лось, что пло­ды её уви­дел впер­вые. Дей­стви­тель­ность прев­зошла все са­мые мрач­ные ожи­дания. Нас раз­мести­ли в быв­шем до­ме, став­шем по сво­ему наз­на­чению са­ра­ем (Рис. 3). Обес­пе­чивать пи­тание дол­жен был кол­хоз, но де­лал это с оче­вид­ным тру­дом, су­щес­твен­но не­дода­вая, не в пос­леднюю оче­редь по­тому, что у не­го поч­ти ни­чего не бы­ло. В ре­зуль­та­те, фак­ти­чес­ки они нас не кор­ми­ли, а мы в об­щем не ра­бота­ли. Дол­ги­ми тём­ны­ми ве­чера­ми ле­жали на на­рах - све­та поч­ти не бы­ло, рас­ска­зыва­ли раз­ные ис­то­рии, анек­до­ты. И я уз­на­вал сво­их то­вари­щей всё луч­ше, пос­коль­ку об­ста­нов­ка раз­вя­зыва­ла язы­ки. Дол­жен ска­зать, при­яте­ли не ра­зоча­ровы­вали. Пом­ню, что нес­коль­ко раз слу­шали кол­лектив­но "Сво­боду", что то­же был хо­роший приз­нак.

 Го­тови­ла нам оди­нокая хо­зяй­ка. Пом­ню, как-то приш­ли к ней, а она си­дит пе­ред куч­кой кар­тошки, вед­ра на два, и пла­чет. Ока­залось, что это ей при­вез­ли, впер­вые за всё пос­ле­во­ен­ное вре­мя, оп­ла­ту по так на­зыва­емым тру­дод­ням - за весь пре­дыду­щий ра­бочий год. А ведь это бы­ло уже пос­ле ини­ци­иро­ван­но­го но­вым ру­ководс­твом стра­ны сни­жения сель­ско­хозяй­ствен­но­го на­лога и от­ме­ны (пол­ной или час­тичной - не пом­ню) не­до­имок.

 Бук­валь­но че­рез пол­го­да, ле­том 1955, нас пос­ла­ли стро­ить ка­кой-то ко­ров­ник. Я, сколь­ко мог, с отъ­ез­дом тя­нул, но в ито­ге про­пус­тить об­щую по­вин­ность не рис­кнул. При­ехал пос­ле дру­гих на не­делю. От­ряд был свод­ный. Тем же ко­ров­ни­ком за­нима­лись сту­ден­ты дру­гих групп и дру­гих фа­куль­те­тов. Жи­ли мы в нес­коль­ких срав­ни­тель­но уда­лён­ных са­ра­ях. Чис­то скот­ское жильё оп­ре­дели­ло, вид­но, и на язы­ке об­ще­ния - им ока­зал­ся толь­ко мат. На не­го пе­реш­ли и впол­не ин­телли­ген­тные ре­бята. Слу­шать то, как они прис­по­саб­ли­ва­ют­ся к уров­ню во­доп­ро­вод­чи­ка, бы­ло тя­жело. А я тог­да про­ходил как раз та­кой пе­ри­од, ког­да счи­тал, что обя­зан­ность сту­ден­та, бу­дуще­го ин­же­нера, быть се­яте­лем "ра­зум­но­го, доб­ро­го, веч­но­го". Сло­вом, на бли­жай­шем ком­со­моль­ском соб­ра­нии я пос­та­вил на об­сужде­ние воп­рос о язы­ке об­ще­ния. Под­держать мат в от­кры­тую не ре­шил­ся ник­то, как и на то, что­бы прос­то на­рушать ре­шения соб­ра­ния. На­род, пусть в ма­лом, ока­зал­ся лег­ко уп­равля­емым. Ос­тавши­еся пос­ле соб­ра­ния бо­лее чем две не­дели бы­ли пол­ностью "без­матные".

 Всё яс­нее ста­нови­лось, что рав­но­весие в пра­вящей груп­пе СССР не­ус­той­чи­во. Хру­щёв, как пер­вый сек­ре­тарь ЦК с осе­ни 1953, поль­зу­ясь ме­тодой Ста­лина, яв­но уве­личи­вал по­пуляр­ность, и рас­ши­рял свою власть. В 1955 с пос­та пред­се­дате­ля со­вета ми­нис­тров СССР был снят Ма­лен­ков. В фев­ра­ле 1956 про­шёл 20ый съ­езд пар­тии. В кон­це его Хру­щёв выс­ту­пил с очень важ­ным док­ла­дом "О куль­те лич­ности и его пос­ледс­тви­ях". Вско­ре его про­чита­ли и на на­шем ком­со­моль­ском соб­ра­нии. Я слу­шал, и не мог по­верить, что то, что меж­ду строк вы­читы­вал сам, о чём под боль­шим сек­ре­том рас­ска­зывал мне па­па, проз­ву­чало от­кры­то. Приз­на­юсь, кое в чём мои зна­ния пре­вос­хо­дили то, что со­об­ща­лось в док­ла­де.

 Об­суждая этот док­лад со сво­ими со­кур­сни­ками, я ста­рал­ся не­наро­ком не вый­ти за рам­ки ска­зан­но­го офи­ци­аль­но. А ска­зан­ное зву­чало прос­то, без вся­кого куль­та вся­кой лич­ности - стра­ной де­сяти­лети­ями уп­равлял мас­со­вый убий­ца и са­дист. Важ­ности это­го офи­ци­аль­но­го со­об­ще­ния не сте­реть ни­кому и ни­ког­да, вклю­чая сов­ре­мен­ных "оцен­щи­ков" и "объ­яс­ни­телей". Нес­коль­ко поз­же сам Хру­щёв ска­жет в ад­рес всех тог­дашних и бу­дущих по­пыток в этом нап­равле­нии: "Чёр­но­го ко­беля не от­мо­ешь до­бела!". Сей­час "от­мы­вани­ем ко­беля" за­нима­ет­ся це­лая ар­мия про­паган­дистов, вро­де Ста­рико­ва, Ду­гина, Про­хано­ва, до не­дав­не­го вре­мени - Ме­дин­ско­го, Шев­ченко, Кур­ги­няна, Де­ляги­на - всех не упом­нишь. Их род­нит пол­ное не­вежес­тво и фа­натич­ное упорс­тво. Я пе­ри­оди­чес­ки пы­тал­ся по­леми­зиро­вать с ни­ми на Гайд-пар­ке и уви­дел, что вся эта пуб­ли­ка в до­водах го­ла, ком­пенси­руя их от­сутс­твие не­обы­чай­ной наг­лостью в от­ри­цании хо­рошо из­вес­тно­го из прош­ло­го и раз­во­рачи­ва­юще­гося пря­мо на на­ших гла­зах нас­то­яще­го.

 Док­лад Хру­щёва для ме­ня был до­каза­тель­ством то­го, что власть ре­шила рас­стать­ся с прош­лым всерь­ёз и на­дол­го. О воз­можных ре­циди­вах я тог­да осо­бен­но не за­думы­вал­ся - слиш­ком важ­ным бы­ло выб­рать­ся из то­го ужас­но­го, что про­ис­хо­дило со стра­ной бук­валь­но вче­ра. Хру­щёв, ес­тес­твен­но, ук­ре­пил свои по­зиции, и, не уди­витель­но, что уже ле­том 1957 окон­ча­тель­но одо­лел сво­их кол­лег-про­тив­ни­ков по "кол­лектив­но­му пар­тий­но­му ру­ководс­тву" - так на­зыва­емую "ан­ти­пар­тий­ную груп­пу Ма­лен­ко­ва, Ка­гано­вича, Мо­лото­ва и прим­кнув­ше­го к ним Ше­пило­ва". Рас­ска­зыва­ли, что пос­ле пле­нума ЦК Л. Ка­гано­вич зво­нил к Хру­щёву, и про­сил, чтоб с ни­ми не обош­лись так, "как де­лали рань­ше", т.е. ос­та­вили бы в жи­вых. "Ан­ти­пар­тий­цы" ли­шились дол­жнос­тей, пар­тби­летов, вся­чес­ких при­виле­гий, но их впер­вые с на­чала трид­ца­тых ос­та­вили в жи­вых, что бы­ло так­же важ­ной но­вин­кой.

 По­беду Хру­щёву обес­пе­чил Г. Жу­ков, мар­шал и ми­нистр обо­роны, сыг­равший важ­ней­шую роль в арес­те Бе­рия и в раз­гро­ме "ан­ти­пар­тий­ной груп­пы". Он сде­лал своё де­ло и его нуж­но бы­ло ухо­дить. Жу­кова пос­ла­ли с ви­зитом друж­бы в Югос­ла­вию (чтоб не мог, вид­но, вос­поль­зо­вав­шись властью ми­нис­тра обо­роны и вли­яни­ем в ар­мии), а в это вре­мя соб­ра­ли пле­нум ЦК, и отоб­ра­ли дол­жнос­ти ми­нис­тра и чле­на пре­зиди­ума ЦК КПСС.

 С при­ходом но­вого ру­ководс­тва мно­гое ме­нялось до­воль­но быс­тро и во внеш­ней по­лити­ке: вос­ста­нови­лись от­но­шения с Югос­ла­ви­ей, в кон­це 1953 вос­ста­нови­лись и дип­ло­мати­чес­кие от­но­шения с Из­ра­илем, ра­зор­ванные СССР пос­ле взры­ва бом­бы во дво­ре его мис­сии в Тель-Ави­ве в фев­ра­ле 1953. Ду­маю, что бом­бу взор­ва­ли со­вет­ские аген­ты - уж боль­но этот взрыв "ло­жил­ся в масть" все­го "Де­ла вра­чей".

 

17.

Од­на­ко срав­ни­тель­но ско­ро по­лити­ка по от­но­шению к Из­ра­илю вош­ла в при­выч­ную ко­лею, с ежед­невны­ми по­ноше­ни­ями в га­зетах, на ра­дио и в по­яв­лявшем­ся те­леви­дении "си­онис­тов", "из­ра­иль­ской во­ен­щи­ны", "им­пе­ри­алис­ти­чес­кой по­лити­ки Из­ра­иля", "ок­ку­пации араб­ских зе­мель". И так, в це­лом по на­рас­та­ющей, со спаз­ма­ми-обос­тре­ни­ями, этот "по­сев не­навис­ти" шёл до на­чала "пе­рес­трой­ки", кон­ца 80х - на­чала 90х го­дов.

 С се­реди­ны 50х СССР на­чал пос­тавлять Егип­ту, а за­тем и Си­рии ору­жие, при­том в очень боль­ших ко­личес­твах, стал шко­лой ар­мии и служб бе­зопас­ности этих стран. Всё это тол­ка­ло Еги­пет и Си­рию к вой­не с Из­ра­илем. Ни по­нять, ни прос­тить та­кой по­лити­ки я не мог, да и не мо­гу сей­час.

 Ощу­щая под­дер­жку СССР, по­лити­ка Егип­та ста­нови­лась всё бо­лее враж­дебной Из­ра­илю, и да­леко не толь­ко на сло­вах. C ок­тября 1956 по март 1957 шла вой­на, ко­торую СССР пред­став­ля­ли как ни­чем не спро­воци­рован­ное на­паде­ние Ан­глии, Фран­ции и Из­ра­иля на Еги­пет. Уже тог­да Хру­щёв гро­зил Из­ра­илю ра­кет­ным уда­ром. Прес­са прос­то за­ходи­лась от бра­ни, не со­об­щая, ра­зуме­ет­ся, что, пе­рек­рыв Ти­ран­ский про­лив, Еги­пет со­вер­шил акт аг­рессии про­тив Из­ра­иля. Раз­гром Егип­та на Си­най­ском по­лу­ос­тро­ве, и по­теря им боль­шо­го ко­личес­тва со­вет­ско­го ору­жия объ­яс­ня­лись си­лой ар­мий Ан­глии и Фран­ции. Но "Го­лоса" до­носи­ли иную, ку­да бо­лее прав­ди­вую кар­ти­ну. Бы­ло яс­но, что ар­мия Из­ра­иля су­щес­твен­но уси­лились с 1948, и её дей­ствия все­ляли гор­дость.

 При­меча­тель­но, что по­мощь ара­бам бы­ла для СССР все го­ды её ре­али­зации гро­мад­ным убыт­ком - фи­нан­со­вым, ибо дол­ги бан­кро­там приш­лось спи­сать, и мо­раль­ным. Хо­телось бы ве­рить в то, что РФ вы­учи­ла пре­подан­ные жизнью уро­ки. Хо­тя си­дящий во мне скеп­тик в этом сом­не­ва­ет­ся.

 В кон­це 1956 про­изош­ли и так на­зыва­емые вен­гер­ские со­бытия. Ви­дя фо­тог­ра­фии лю­дей, уби­тых пов­стан­ца­ми, я по­нача­лу счи­тал про­мед­ле­ние в вво­де со­вет­ских вой­ск неп­ра­виль­ным. Бо­ле то­го, "Го­лоса" со­об­ща­ли о том, что в Бу­дапеш­те рас­пра­ва идёт и с ком­му­нис­та­ми, и с ев­ре­ями - по не­дав­не­му при­меру дей­ствий на­цис­тов. По­это­му со­об­ще­ние "В пос­ледний час" 4 но­яб­ря 1956 о вво­де со­вет­ских вой­ск в Бу­дапешт вос­при­нял с боль­шим эн­ту­зи­аз­мом. Од­на­ко эн­ту­зи­азм умень­шил­ся, ког­да в Бу­дапеш­те из ма­шины пос­ла Югос­ла­вии со­вет­ские сол­да­ты вы­тащи­ли и арес­то­вали си­лой сме­щён­но­го гла­ву вен­гер­ско­го пра­витель­ства И. На­дя. По­доб­ный пос­ту­пок в ад­рес ма­шины пос­ла прос­то по­ражал наг­лостью. Ме­няли моё от­но­шение и до­ходив­шие слу­хи о ты­сячах уби­тых в Вен­грии, о боль­ших по­терях и ар­мии СССР. Мой пров­лас­тный эн­ту­зи­азм в вен­гер­ских со­быти­ях об­ра­тил­ся в пол­ную свою про­тиво­полож­ность, ког­да в 1958 На­дя, вмес­те с дву­мя сот­рудни­ками, по­веси­ли. А мне ста­ло яс­но, что власть в СССР хоть кое-что по­няла, но да­леко не все­му не­об­хо­димо­му на­учи­лась.

 Я впер­вые ока­зал­ся в Вен­грии в 1984, ког­да при­ехал ту­да гос­тем их ака­демии на­ук. Мои но­вые зна­комые по­казы­вали сле­ды мно­жес­тва пуль на сте­нах до­мов. Эти сле­ды, по их сло­вам, ос­та­лись пос­ле то­го, как со­вет­ские са­молё­ты-штур­мо­вики ата­кова­ли го­род. Мне на­до бы­ло прод­лить ко­ман­ди­ров­ку, и я по­шёл в по­соль­ство СССР. Оно бы­ло как осаж­дённая кре­пость, с дву­мя (или тре­мя - точ­но не пом­ню) про­вер­ка­ми на вхо­де. с во­ору­жён­ны­ми сот­рудни­ками и внут­ри по­соль­ства. Вся эта си­ла, ис­то­ричес­ки, ока­залась со­вер­шенно бес­по­лез­ной, лишь по­губи­ла нес­коль­ко ты­сяч жиз­ней. В ито­ге Вен­грия всё рав­но но­ровит ид­ти сво­им пу­тём, а шра­мы в от­но­шени­ях ос­та­лись.

 В 1957 СССР со­об­щил о том, что име­ет бал­листи­чес­кие ра­кеты, ко­торые, не­ся тер­мо­ядер­ный за­ряд, мо­гут по­разить США. Поч­ти сра­зу пос­ле это­го СССР за­пус­тил пер­вый ис­кусс­твен­ный спут­ник зем­ли. Мож­но бы­ло пред­по­ложить, что той же ра­кетой. Тех­ни­чес­кое дос­ти­жение впе­чат­ля­ло, но во­ен­ное уси­ление СССР пу­гало, пос­коль­ку стрем­ле­ние СССР быть по все­му ми­ру "каж­дой боч­ке за­тыч­кой" сох­ра­нилось и у но­вого, пос­леста­лин­ско­го, ру­ководс­тва.

 За­мечу, что на все, да­же чис­то от­те­пель­ные, меж­ду­народ­ные от­но­шения нак­ла­дыва­лась не­кая об­щая сос­тавля­ющая, ко­торая от­ра­жала пос­то­ян­ное, всё уси­лива­юще­еся по ме­ре прод­ви­жения СССР в сво­ей ядер­ной и тер­мо­ядер­ной прог­раммах, со­пер­ни­чес­тво в ми­ре меж­ду СССР и США. Ру­ководс­тво СССР то смяг­ча­ло тон, то воз­вра­щалось к ста­рой, ему впол­не при­выч­ной тер­ми­ноло­гии. Здесь я за­метил, прав­да, уже поз­днее опи­сыва­емо­го пе­ри­ода, не­кото­рую за­коно­мер­ность. На­ибо­лее чёт­ко для ме­ня она про­яви­лась в са­мом на­чале шес­ти­деся­тых, ког­да обос­три­лись от­но­шения с США и За­падом вок­руг За­пад­но­го Бер­ли­на. Пе­ри­оди­чес­ки Н. Хру­щёв по­сылал гроз­ную но­ту-уль­ти­матум с тре­бова­ни­ем что-то не­мед­ленно прек­ра­тить, а не то уг­ро­жал чем-то, нап­ри­мер, под­пи­сани­ем мир­но­го до­гово­ра с ГДР, и прек­ра­щени­ем, тем са­мым, со­об­ще­ния За­пад­ных стран с За­пад­ным Бер­ли­ном. На это США не­из­менно что-то от­ве­чали, и всё на ка­кое-то вре­мя рас­са­сыва­лось - до ско­рой но­вой но­ты. Я это к то­му, что к уг­ро­зам в ад­рес США и За­пада я стал при­выч­ным. Знаю, что при­нимать их слиш­ком серь­ёз­но не сто­ит.

 Но тог­да же за­метил не­кую за­коно­мер­ность. Наш ма­лог­ра­мот­ный со­сед по квар­ти­ре ни­как не мог при­мирить­ся с тем, что мой книж­ный шкаф сто­ял в об­щем ко­ридо­ре. Пе­ри­оди­чес­ки он ус­тра­ивал скан­дал, тре­буя шкаф уб­рать, и чем-ли­бо при этом гро­зил. Я от­ру­гивал­ся, но шкаф твёр­до не уби­рал, и был го­тов его за­щищать все­ми си­лами. И со­сед сду­вал­ся. Так вот ока­залось, что за квар­тирным скан­да­лом всег­да шла со­вет­ская но­та, тре­бовав­шая от быв­ших со­юз­ни­ков как-то из За­пад­но­го Бер­ли­на уб­рать­ся, а не то... Я уви­дел, что боль­шим ми­ром и мо­им, ма­люсень­ким, уп­равля­ют од­ни и те же за­коны.

 Не­дав­но уз­нал, что идея мо­дели­рова­ния боль­шой по­лити­ки по по­веде­нию со­седей, те­перь уже не по ком­му­наль­ной квар­ти­ре, а по лес­тнич­ной клет­ке, жи­ва. Я про­читал у жур­на­лис­та С. Бел­ков­ско­го, что гля­дя на трю­ки ста­рой, впол­не гра­мот­ной, но шкод­ли­вой жен­щи­ны, он да­же оп­ро­верг Кла­узе­вица, ут­вер­ждав­ше­го, что вой­на есть про­дол­же­ние по­лити­ки ины­ми средс­тва­ми. Он по­лага­ет, что по­лити­ка есть про­дол­же­ние вой­ны, си­дящей в шкод­ной на­туре. До­пус­каю, что Фрейд с этим бы сог­ла­сил­ся.

 Мно­гому, глу­боко и проч­но, на­учи­ла ме­ня эта идея уни­вер­саль­нос­ти за­конов ма­лого и боль­шо­го. Вот и сей­час, ког­да во гла­ве стра­ны как буд­то дру­гие лю­ди, я не­ред­ко пред­ска­зываю нах­ра­пис­тый куль­бит свер­ху прос­то на ос­но­ве сво­его опы­та про­тивос­то­яния оп­ре­делён­ной на­порис­тости вни­зу, в мо­ём мас­шта­бе. Знаю, что куль­би­том всё и кон­чится, но шкаф из ко­ридо­ра нель­зя уби­рать ни в ко­ем слу­чае. Это - урок жиз­ни и за­кон при­роды.

 Но­вый учеб­ный год осенью 1956 оз­на­мено­вал­ся обыч­ны­ми пе­ревы­бор­ны­ми соб­ра­ни­ями. Их го­тови­ли, как уже по­велось - с пред­ва­ритель­но на­мечен­ны­ми и свер­ху одоб­ренны­ми кан­ди­дату­рами. Но мно­гие из нас чувс­тво­вали се­бя не­обыч­но, на­ми ов­ла­дела оп­ре­делён­ная эй­фо­рия. Сло­вом, соб­ра­ния пош­ли не по на­катан­но­му пу­ти. Так я ока­зал­ся сек­ре­тарём кур­со­вого ко­мите­та ком­со­мола, а мой зна­комый на курс стар­ше, Э. Пет­ров,- фа­куль­тет­ско­го. На рай­он­ной ком­со­моль­ской кон­фе­рен­ции мно­гие сов­сем "ра­зош­лись". Пред­се­датель­ству­ющий объ­явил пе­рерыв, и при­сутс­тво­вав­ший сек­ре­тарь рай­ко­ма пар­тии на­пом­нил "бун­та­рям", как пар­тия мас­су лет пос­ту­пала с оп­по­зици­ей. "Поп­росту да­вила её и унич­то­жала. То же и сде­ла­ем, ес­ли по­надо­бит­ся, с ва­ми",- ска­зал он. Сло­вом, уже на уров­не рай­ко­ма "фрон­да" не прош­ла. Она прос­то ис­пу­галась из­вес­тных пос­ледс­твий. Но и пред­ста­витель влас­ти пар­тий­ной яв­но не за­был "ста­рое, доб­рое вре­мя".

Во мне всег­да жи­ло ми­ни-мес­си­анс­тво - веч­но дол­жен был что-то на­лажи­вать, обес­пе­чивать. Став сек­ре­тарём кур­со­вого бю­ро в 1957, ре­шил в нём на­вес­ти по­рядок, на­чав с точ­ности при­хода на за­седа­ние бю­ро. Опоз­да­ния на 5 мин. счи­тал  дос­та­точ­ным, что­бы пер­вым воп­ро­сом ста­ло лич­ное де­ло это­го чле­на бю­ро. Пре­дуп­ре­дил, что и опоз­да­ние в гос­ти не прой­дёт - че­рез пять ми­нут зап­ру дверь, и не от­крою. Это от­лично ра­бота­ло.

Пом­ню од­ну свою ини­ци­ати­ву - я ре­шил оту­чить со­кур­сни­ков ра­ботать на сто­роне для то­го, что­бы иметь свои день­ги. Бы­ли сре­ди нас и та­кие, кто жил в об­ще­житии, а из до­ма ни­чего не по­лучал. Я уви­дел, что ра­ботая, ска­жем, ко­чега­ром на бук­си­ре, про­водя­щим су­да ночью по Не­ве, они за­раба­тыва­ют нес­коль­ко боль­ше, чем по­луча­ли бы в ви­де сти­пен­дии, но сов­сем не мо­гут днём учить­ся пос­ле ра­бочей но­чи. Я по­нял, что мои то­вари­щи прос­то не уме­ют пла­ниро­вать рас­хо­ды, ра­ци­ональ­но ор­га­низо­вать своё пи­тание, обес­пе­чить нуж­ное для эко­номии средств раз­де­ление тру­да. То­вари­щей я не пе­ре­учил, а сам по­нял, как это нуж­но де­лать, и при­менял ноу-хау мно­го поз­днее, и с поль­зой для се­бя.

Иног­да лю­ди мо­его воз­раста, жив­шие в Мос­кве или Ле­нин­гра­де, го­ворят, что им при­ходи­лось скры­вать своё ев­рей­ство. Я это ни на уров­не до­кумен­тов, ни внеш­ности сде­лать прос­то не мог, а уже к кон­цу пя­тиде­сятых мы прос­то "ра­зош­лись" (см. Рис. 4).

Этот ри­сунок го­ворит сам за се­бя. На фо­тог­ра­фии на­писа­но: "фес­ти­валь ЛКИ, 24 март 1957". Сле­ва во вто­ром ря­ду я, сто­им мы у ак­то­вого за­ла в ко­ридо­ре, мес­та оп­ре­делён­но не без­людно­го. Мне са­мому бы­ло не­ожи­дан­но и лю­бопыт­но, ког­да я нес­коль­ко лет на­зад на­шёл это фо­то с да­той.

Нас­коль­ко пом­ню, у зас­ня­той груп­пы не бы­ло ощу­щения, что они (мы!) со­вер­ша­ем ка­кой-то сме­лый пос­ту­пок, на­пере­кор "при­нято­му и раз­ре­шён­но­му".

 Прос­то соб­ра­лись, и ре­шили сфо­тог­ра­фиро­вать­ся - толь­ко и все­го. Но да­же ес­ли есть не­кий страх воз­можно­го на­каза­ния - "не на­до, лю­ди, бо­ять­ся". Это обя­зан­ность нор­маль­но­го че­лове­ка - не бо­ять­ся, или по­дав­лять в се­бе страх, что­бы не бы­ло по­том нуж­ды плю­нуть в зер­ка­ло, ког­да в не­го пос­мотришь.

Че­го я ни­ког­да не мог - это мол­ча сто­ять в сто­роне, дер­жа фи­гу в кар­ма­не. Эта осо­бен­ность ха­рак­те­ра сов­па­дала с мо­им го­рос­ко­пом, по ко­торо­му я "со­бака, скор­пи­он". Это, не­сом­ненно, ме­шало ад­ми­нис­тра­тив­ной  карь­ере, но оп­ре­делён­ная фрон­да смо­лоду до ста­рос­ти не­из­менно дос­тавля­ла не­мало ра­дос­ти, что пе­рек­ры­вало не­кото­рые огор­че­ния от слу­жеб­но­го неп­родви­жения. При­ят­но бы­ло соз­на­вать, что поч­ти всег­да, т.е. за ис­клю­чени­ем мно­жес­тва ме­ры нуль, я де­лал, что счи­тал нуж­ным. То есть то, что мо­гу, и счи­тал при этом - пусть бу­дет, что бу­дет.

 18.

Под вли­яни­ем до­цен­та Н. Н. Пор­фирь­евой, я со вто­рого кур­са сис­те­мати­зиро­вал свои за­нятия фи­зикой, глав­ным об­ра­зом, те­оре­тичес­кой, и на­чал в ито­ге том за то­мом сда­вать ей курс Л. Д. Лан­дау и Е. М. Лиф­ши­ца. Эк­спе­римен­таль­ная фи­зика от­тол­кну­ла ме­ня уже на уров­не пер­во­го со­лено­ида, па­ру ты­сяч вит­ков ко­торо­го на­до бы­ло ак­ку­рат­но на­мотать, счи­тая при этом каж­дый ви­ток. За­мечу, что ин­те­рес к фи­зике по­лучил силь­ный по­зитив­ный тол­чок, ког­да в 1954 по­яви­лись пер­вая атом­ная под­водная лод­ка (в США) и пер­вая атом­ная элек­трос­танция (в СССР).

 Воз­никла идея пос­ту­пить в Уни­вер­си­тет, на физ­фак, не бро­сая и ЛКИ. Учё­ба од­новре­мен­но в двух днев­ных ВУ­Зах не раз­ре­шалась. Но Пор­фирь­ева от име­ни ЛКИ нап­ра­вила пись­мо ми­нис­тру выс­ше­го об­ра­зова­ния СССР В. П. Елю­тину, и вско­ре при­шёл от­вет, поз­во­ля­ющий ЛГУ дей­ство­вать по сво­ему ус­мотре­нию. В ито­ге в 1956, в но­вой об­ста­нов­ке, воз­никшей пос­ле 05.03.1953, я стал сту­ден­том днев­но­го фи­зичес­ко­го фа­куль­те­та ЛГУ а по­том пос­ту­пил на ра­боту в ФТИ им. И­оф­фе. Своё воз­вра­щение в фи­зику я опи­сал до­воль­но под­робно в статье "От­ри­цание от­ри­цания", ко­торая кое в чём не­из­бежно пе­рек­ли­ка­ет­ся с дан­ной за­мет­кой.

 Пов­то­рять­ся не бу­ду, но от­ме­чу глав­ные впе­чат­ле­ния от Уни­вер­си­тета. Пер­вое - лек­ции там чи­тали вы­да­ющи­еся лю­ди, В. И. Смир­нов и В. А. Фок. С кур­сом лек­ций выс­ту­пил поз­днее и аме­рикан­ский те­оре­тик, ла­уре­ат Но­белев­ской пре­мии Ю. Швин­гер. Его и Р. Фей­нма­на име­на я знал с кон­ца со­роко­вых, из жур­на­ла "Аме­рика", ко­торый их пред­став­лял как блес­тя­щих фи­зиков-те­оре­тиков, и упо­минал, что они ев­реи. На физ­фа­ке ра­бота­ли и бы­ли мо­ими пре­пода­вате­лями круп­ные спе­ци­алис­ты - фи­зики и ма­тема­тики. Упо­мяну М. Г. Ве­село­ва, Г. Ф. Дру­карё­ва, Ю. В. Но­вожи­лова, М. Ш. Бир­ма­на, Ю. Н. Дем­ко­ва.

 На се­мина­рах по ядер­ной фи­зике я встре­тил Л. А. Сли­ва, у ко­торо­го за­тем пи­сал дип­лом. Слив взял ме­ня к се­бе на ра­боту в ФТИ им. И­оф­фе пос­ле окон­ча­ния ЛГУ, что бук­валь­но оп­ре­дели­ло мою ра­бочую судь­бу нав­сегда.

 Учё­ба в двух оч­ных ин­сти­тутах, с про­дол­же­ни­ем об­щес­твен­ной ра­боты и ра­боты в СНО на­учи­ли це­нить и ор­га­низо­вывать своё вре­мя не толь­ко в те­чении эк­за­мена­ци­он­ной не­дели, но и на бо­лее длин­ный срок. Я при­вык ра­ботать ча­сов по 12, а не­ред­ко и бо­лее, в день, без вся­ких вы­ход­ных. Свои ежед­невные ча­сов 10 про­сижи­ваю за пись­мен­ным сто­лом и сей­час.

К ми­нусам ЛГУ от­но­шу тот ком­плекс "ге­ния", ко­торым стра­дали поч­ти все мои со­кур­сни­ки. Срав­не­ние с ни­ми ме­ня из­рядно по­дав­ля­ло, как поз­днее вы­яс­нил - поч­ти без вся­кого ос­но­вания. От чувс­тва по­дав­леннос­ти из­ле­чил­ся пол­ностью, лишь ког­да сам за­щитил док­тор­скую, нас­коль­ко знаю, пер­вым в сво­ей груп­пе те­оре­тиков и мат­фи­зиков. Од­на­ко дол­жен приз­нать, что на­писал чуть вы­ше "поч­ти без ос­но­вания" не слу­чай­но - не толь­ко по са­мом­не­нию, но и по уров­ню раз­ви­тия сту­ден­ты-фи­зики нам­но­го пре­вос­хо­дили мо­их зна­комых из дру­гих ВУ­Зов.

В па­мяти си­дит та­кой при­мер. Я хо­дил на лек­ции спе­ци­аль­но­го кур­са мар­ксист­ской фи­лосо­фии для те­оре­тиков и мат­фи­зиков. И вот срав­ни­тель­но мо­лодой лек­тор был ата­кован сту­ден­та­ми. Как на­писал по­эт:

А ме­ня уча­щие вов­се за­мучи­ли:
не жа­лея сил мо­лодых,
ста­вят мне воп­ро­сики ос­трые, жгу­чие,
а я все са­жуся на них.

На сле­ду­ющей лек­ции дис­пут-доп­рос пов­то­рил­ся. Я в нём не учас­тво­вал, так как в чис­то фи­лософ­ских воп­ро­сах у ме­ня эру­диции яв­но не хва­тало. Мне ка­залось, гля­дя со сто­роны, что сту­ден­ты, яв­но за­бав­ля­ясь и ощу­щая своё пре­вос­ходс­тво, прос­то иг­ра­ли с пре­пода­вате­лем, как кош­ка с пой­ман­ной мыш­кой. На сле­ду­ющих два за­нятия лек­тор не явил­ся, и на ка­фед­ре фи­лосо­фии но­во­яв­ленные "ин­кви­зито­ры" уз­на­ли в ито­ге, что их жер­тва ра­зоча­рова­лась в сво­ей на­уке, и из фи­лосо­фии ре­шила уй­ти. А ведь ка­фед­ра к те­оре­тикам по­сыла­ла луч­ших.

 Пом­ню и по­разив­ший ме­ня по­эти­чес­кий тур­нир. Учас­тник дол­жен был на­писать стих на не­ожи­дан­но для не­го за­дан­ную те­му. Пом­ню, что в опи­сыва­емый раз ве­дущий, то­же сту­дент, вы­нул из кар­ма­на пят­надца­тико­пе­еч­ную мо­нету. По­беди­телем стал стих, ко­торый я хо­рошо за­пом­нил и при­вожу в При­ложе­нии 2.

Как уже пи­сал вы­ше, поч­ти всё в жиз­ни, от круп­но­го до срав­ни­тель­но мел­ко­го, ста­ра­юсь де­лать один раз, но на­дёж­но, же­латель­но - чтоб нав­сегда. Бы­ли, од­на­ко, и срав­ни­тель­но крат­ковре­мен­ные ув­ле­чения - нап­ри­мер, сле­дова­ние мо­де, ко­торая яв­но приш­ла с За­пада. Для ме­ня, как бы это ни смеш­но зву­чало сей­час, в то вре­мя тём­ные оч­ки, ру­баш­ки на вы­пуск, уз­кие брю­ки, туф­ли на тол­стен­ной по­дош­ве бы­ли не­кото­рыми вы­рази­тель­ны­ми эле­мен­та­ми сво­боды, соп­ро­тив­ле­ни­ем то­му, что, как это ни глу­по, на­саж­да­лось свер­ху. Лю­бил я и поль­зо­вать­ся слен­гом, го­воря, нап­ри­мер, "прош­вырнуть­ся по Бро­ду" вмес­то "про­гулять­ся по Нев­ско­му прос­пекту".

Кста­ти, шил мне одеж­ду, вклю­чая узю­хонь­кие брюч­ки и смо­кинг, пер­вый и пос­ледний раз в жиз­ни, тот же пор­тной (так уж слу­чилось), что и На­род­но­му ар­тисту СССР, ди­рек­то­ру те­ат­ра им. Пуш­ки­на К. Ско­робо­гато­ву. Зва­ли пор­тно­го Алек­сандр Сер­ге­евич. У не­го бы­ла всег­да це­лая ку­ча заг­ра­нич­ных жур­на­лов мод. Я вы­бирал, а по­том он го­ворил мне: "Нет, Мо­рик, шить я те­бе бу­ду это", по­казы­вая на что-то, мною не­заме­чен­ное.

Сло­вом,
Ку­да ты, удаль преж­няя, де­валась,
Ку­да ум­ча­лись дни ли­хих за­бав?
Не тот я стал те­перь - все ми­нова­ло!

 Как-то в это вре­мя в Фи­лар­мо­нии ме­ня при­вели, в раз­го­воре с на­шей зна­комой, как при­мер "ту­пого, са­мов­люблён­но­го сти­ляги" - толь­ко на ос­но­ве одеж­ды. Но внеш­ность бы­ла тог­да об­манчи­ва. Ос­та­лась она та­кой и сей­час. Я пом­ню это, и не рас­смат­ри­ваю, нап­ри­мер, серь­гу в ухе мо­лодо­го че­лове­ка как до­каза­тель­ство его ту­пос­ти и нес­по­соб­ности к на­уч­ной ра­боте.

В це­лом, од­на­ко, нет у ме­ня ни­какой нос­таль­гии по всем этим ме­лочам. Пом­ню, я был уже де­лега­том меж­ду­народ­ной кон­фе­рен­ции в Мос­кве в 1961, ког­да двух мо­их при­яте­лей и ме­ня при­вели к про­рек­то­ру МГУ по ад­ми­нис­тра­тив­но-хо­зяй­ствен­ной час­ти. Нас за­дер­жа­ли за на­руше­ние их про­пус­кно­го ре­жима. Пер­вое, что он ска­зал, гля­дя на ме­ня: "Прик­ры­ва­ет­ся оч­ка­ми, стыд­но лю­дям в гла­за пос­мотреть". Не за­был он и ляг­нуть США. Ему приш­лось из­ви­нять­ся по­том за за­дер­жа­ние. Но нут­ро про­яви­лось. Прош­ло пол­ве­ка, и ока­залось, что вся эта мразь не ис­чезла, а прос­то вновь воз­ро­дилась. Как пи­сал А. Га­лич в да­лёком 1963, пред­ви­дя опас­ность ре­нес­санса:

Пусть до вре­мени по­кале­чены,

Но и в пра­хе хра­нят об­ли­чие.

Им бы, гип­со­вым, че­лове­чины -

Они вновь об­ре­тут ве­личие!

 19.

Осенью 1957 в ЛКИ бы­ло рас­пре­деле­ние. Оно на­пом­ни­ло мне пос­тупле­ние в ин­сти­тут в 1952. Вы­зыва­ли по бал­лам ус­пе­ва­емос­ти. Но ме­ня, нес­мотря на од­ни пя­тёр­ки за все го­ды учё­бы, выз­ва­ли прак­ти­чес­ки пос­ледним. Пред­ло­жили толь­ко Ижор­ский за­вод, хо­тя бы­ла пер­со­наль­ная за­яв­ка из ЦНИИ им. Кры­лова. От за­вода я сна­чала от­ка­зал­ся, ска­зав, что хо­чу и мо­гу за­нимать­ся на­укой. При­сутс­тво­вав­ший на рас­пре­деле­нии нек­то важ­ный от­ве­тил кри­ком: "На­укой он хо­чет за­нимать­ся, ви­дите ли! Стра­на ре­ша­ет, где ты ну­жен!". Его крик не заг­лу­шил, од­на­ко, шё­пот в от­вет ди­рек­то­ра ин­сти­тута: "У не­го пять на­уч­ных ра­бот". Я, сколь­ко се­бя пом­ню, кри­ка в свой ад­рес аб­со­лют­но не пе­рено­сил. Впро­чем, ни­ког­да и не по­вышал го­лос поз­днее на сво­их сот­рудни­ков. Сло­вом, кри­чу в от­вет: "Вы - не стра­на!" А он, ока­зыва­ет­ся, ко­неч­но, не стра­на, но 1ый зам­ми­нис­тра су­дос­тро­итель­ной про­мыш­леннос­ти - по кад­рам. Крик стих, но они ме­ня до­дави­ли, и рас­пре­деле­ние я под­пи­сал. При­меча­тель­но, что ник­то из со­кур­сни­ков и тог­да, пос­ле рас­пре­деле­ния, мне не ска­зал - "Мне стыд­но". Лишь ког­да мы за­щити­ли дип­ло­мы, один мой то­варищ, Г. Дроз­дов­ский, уже на об­щем хо­рошем под­пи­тии, ска­зал, вспом­нив ин­ци­дент с рас­пре­деле­ни­ем: "Мне стыд­но быть рус­ским".

 Я очень нуж­дался в так на­зыва­емом сво­бод­ном дип­ло­ме, пос­коль­ку про­фес­сор Слив брал ме­ня к се­бе в ФТИ. Уже на за­воде, ку­да нап­ра­вили мно­гих мо­их со­кур­сни­ков, и ни­кого не от­пуска­ли, я про­явил хит­рость. Вхо­жу, ког­да выз­ва­ли, к на­чаль­ни­ку от­де­ла кад­ров. Про­тяги­ваю пас­порт, а па­лец дер­жу у пя­того пун­кта, где на­писа­но "ев­рей", и го­ворю ему: "Хо­чу у вас ра­ботать, но вот смот­ри­те…". Он смот­рит, и от­ве­ча­ет: "Мы хо­тели бы вас при­нять, но, к со­жале­нию, у нас нет мест!". "Очень жаль!",- от­ве­чаю я, ед­ва скры­вая ра­дость. Боль­ше за­вод не от­пустил ни­кого. Иног­да, вы­ходит, хо­рошо быть ев­ре­ем!

 А с за­вода мне по­том зво­нил за­мес­ти­тель ди­рек­то­ра, со­об­щил, что я, как сов­ме­ща­ющий ядер­ную фи­зику и су­дос­тро­ение, им очень ну­жен, и пред­ла­гал воз­гла­вить на за­воде вновь соз­да­ва­емую ла­бора­торию. Да­же дал вре­мя об­ду­мать его пред­ло­жение. По­лучить сра­зу ла­бора­торию бы­ло лес­тно, и я за­коле­бал­ся. Спро­сил со­вета у па­пы. Он и го­ворит: "Ес­ли ты че­рез де­сять лет из фи­зики за­хочешь вер­нуть­ся в тех­ни­ку, смо­жешь это сде­лать?". "Ко­неч­но", - от­ве­тил я. "А вер­нуть­ся в фи­зику пос­ле де­сяти лет в тех­ни­ке?",- опять спро­сил он. От­ве­тил я сра­зу, ска­зав нет, и сде­лав, тем са­мым, вы­бор.

 В на­чале ле­та 1957 у нас бы­ла пла­ватель­ная прак­ти­ка. Так я ока­зал­ся в фор­ме мат­ро­са на траль­щи­ке, в Крон­штад­те. Нас бы­ло чет­ве­ро сту­ден­тов на не­боль­шом ко­раб­ли­ке, с эки­пажем в че­ловек 40, ко­торый дол­жен был тра­лить ми­ны, ещё ос­тавши­еся со вре­мён ВМВ. Так по­лучи­лось, что все сту­ден­ты бы­ли ев­ре­ями. Ни­каких при­тес­не­ний со сто­роны ста­рых слу­жащих, обыч­ных по от­но­шению к мо­лодым мат­ро­сам, нам не приш­лось ис­пы­тывать. В куб­ри­ке, за ис­клю­чени­ем двух эс­тонцев и од­но­го ев­рея по фа­милии Це­мех, все бы­ли рус­ские. Эс­тонцы го­вори­ли на сво­ём язы­ке, и я с Це­мехом пе­реш­ли на идиш. Лишь од­нажды кто-то гром­ко ска­зал: "Эх, взять бы всех це­мехов и уто­пить". Мат­ро­сы в ос­новном бы­ли де­ревен­ские пар­ни, с по­разив­шим ме­ня ин­те­ресом к зна­ни­ям. По­это­му я на­чал чи­тать сво­бод­ным от де­журств лек­ции по те­ории от­но­ситель­нос­ти.

 Наш ко­раб­лик, вмес­те с дру­гими траль­щи­ками, счи­тал­ся "в кам­па­нии", т.е. про­водя­щим бо­евую опе­рацию. По­это­му офи­церы бы­ли во­ору­жены, и мог­ли этим поль­зо­вать­ся, ког­да счи­тали не­об­хо­димым. Был сви­дете­лем слу­чая, ког­да мат­ро­са под ду­лом пис­то­лета ко­ман­дир ко­раб­ля зас­та­вил тех­ни­чес­ки оши­боч­но за­пус­кать ле­бёд­ку. "Она сло­ма­ет­ся, ес­ли де­лать так, как вы при­казы­ва­ете" воз­ра­зил мат­рос, но пис­то­лету под­чи­нил­ся. Ле­бёд­ка выш­ла из строя. Бы­ли ещё при­меры прос­то во­пи­ющей тех­ни­чес­кой нег­ра­мот­ности ко­ман­ди­ра. Ког­да ко­рабль по­сетил по­веря­ющий ка­питан I, я со­об­щил ему при ос­таль­ных мат­ро­сах, что, по мо­ему мне­нию, ко­ман­дир не со­от­ветс­тву­ет за­нима­емой дол­жнос­ти. Вид­но имен­но за это его за­мес­ти­тель приг­ла­сил ме­ня ос­тавше­еся до кон­ца прак­ти­ки вре­мя но­чевать в его офи­цер­ской ка­юте.

 С нес­коль­ки­ми мат­ро­сами я под­ру­жил­ся, и они при­ходи­ли нес­коль­ко раз ко мне до­мой в гос­ти. Во вре­мя прак­ти­ки был уве­рен, что ни­каких мин на Бал­ти­ке уже дав­но нет, и тра­лим мы толь­ко для до­пол­ни­тель­ной стра­хов­ки. Уве­рен был, как ока­залось, не толь­ко я один. Но, увы, на то вре­мя это бы­ла ошиб­ка. В ре­зуль­та­те пред­пи­сан­ный инс­трук­ци­ями строй час­то на­рушал­ся. Од­нажды, ког­да наш ко­раб­лик сво­им тра­лом под­сёк ми­ну, на неё нас­ко­чил иду­щий сле­дом и нес­коль­ко сбо­ку, но слиш­ком близ­ко, траль­щик-на­пар­ник. От не­го, ког­да пос­ле взры­ва опус­тился столб во­ды, ос­та­лось на по­вер­хнос­ти мо­ря лишь мас­ля­ное пят­но.

Дип­ломную ра­боту по ко­рабель­ным де­лам я пи­сал в ла­бора­тории к.т.н. Эрен­чи­ка. Я в то вре­мя пы­тал­ся пос­тро­ить чис­то фе­номе­ноло­гичес­кую мо­дель рас­па­да на кап­ли топ­ливной струи в дви­гате­ле Ди­зеля. С го­дами я по­нял, сколь не­совер­шенна бы­ла мо­дель, но тог­да был ею ув­ле­чён. Од­на­ко Эрин­чек мо­его ув­ле­чения не раз­де­лял, и зас­тавлял (это для ме­ня ока­залось пер­вым и пос­ледним ра­зом в жиз­ни) де­лать то, чем за­нима­ет­ся его ла­бора­тория. А она уже три го­да изу­чала из­лу­чения шу­ма при ра­боте дви­гате­ля Ди­зеля.

Приш­лось под­чи­нить­ся, и до­воль­но быс­тро по­лучи­лась край­не прос­тая фор­му­ла для ин­тенсив­ности шу­ма, ис­пуска­емо­го дви­гате­лем. Из неё пря­мо сле­дова­ли все ре­комен­да­ции, ко­торые ста­ли ре­зуль­та­том трёх­летних из­ме­рений ла­бора­тории. Ме­ня это уди­вило - как прос­то и эф­фектив­но ра­бота­ет чис­то те­оре­тичес­кий под­ход. Зав­лаб мою ис­сле­дова­тель­скую ми­ни-ра­дость не раз­де­лил. Вы­ходи­ло, и это он мгно­вен­но осоз­нал, что че­ловек трид­цать сот­рудни­ков, ска­жем так, не очень эф­фектив­но про­вели три го­да. Это зав­ла­бу не пон­ра­вилось, и от­но­шения ста­ли весь­ма нап­ря­жён­ные.

Ла­бора­тория бы­ла сек­ретная, как и весь мой дип­лом. За­сек­ре­тили и фор­му­лу. Во­об­ще, в хо­де вы­пол­не­ния дип­ломной ра­боты я ез­дил по мес­ту служ­бы каж­дый день, от­кры­вал за­печа­тан­ный мною че­модан, и ра­ботал с со­дер­жи­мым. Каж­дый чер­но­вой лис­ток имел то­же пе­чать "со­вер­шенно сек­ретно". Как-то, уй­дя рань­ше кон­ца ра­боче­го дня, по­забыл зак­рыть и сдать че­модан. Мне об этом со­об­щил при­ятель по те­лефо­ну. На так­си по­ехал об­ратно. Про­нес­ло без скан­да­ла, но я для се­бя по­нял - сек­ретность, как и эк­спе­римен­таль­ная фи­зика - не для ме­ня, пос­коль­ку и в ней слиш­ком мно­го "вит­ков".

 Пи­сание дип­ломной ра­боты по фи­зике про­ходи­ло до­воль­но глад­ко, ес­ли не счи­тать чувс­тва не­пол­но­цен­ности, воз­ни­ка­юще­го, ког­да я срав­ни­вал ми­зер­ное ко­личес­тво ли­тера­туры, ко­торое ус­пе­вал про­рабо­тать в день, в срав­не­нии с те­ми го­рами, с ко­торы­ми справ­ля­лись мои од­ногруп­пни­ки, ра­ботав­шие ря­дом, в той же биб­ли­оте­ке. Од­на­ко мне бы­ло очень ин­те­рес­но, и я чувс­тво­вал, что де­ло - точ­но по мне.

5. Вмес­то зак­лю­чения

Две­над­цать ча­сов длит­ся тем­ная те­мень,

Но свет­лое ут­ро нам явит свой лик

И но­вое вре­мя, всев­лас­тное Вре­мя

Сме­та­ет кро­вавые пла­ны вла­дык.

Б. Брехт, Das Lied von der Moldau, (Пес­ня Влта­вы), 1944, Пе­ревод А. Го­лем­бы.

20.

Я ре­шил при на­писа­нии дан­ной за­мет­ки ог­ра­ничить­ся во вре­мени за­щитой дип­ломным про­ек­тов - в ян­ва­ре - в ЛКИ и в се­реди­не 1958 - в ЛГУ, что в ок­ру­жа­ющем ме­ня ми­ре со­от­ветс­тво­вало при­мер­но се­реди­не От­те­пели. Для ме­ня эти го­ды - пе­ри­од окон­ча­тель­но­го вы­бора це­ли жиз­ни и ме­тодов её дос­ти­жения. Под­во­дя не­кий итог, от­ме­чу, что на­мечен­но­му тог­да пу­ти сле­довал прак­ти­чес­ки без от­кло­нений, о чём ни­ког­да не при­ходи­лось со­жалеть.

Су­щес­твен­ное мес­то в мо­ей жиз­ни в пе­ри­од, опи­сыва­емый в этой силь­но за­тянув­шей­ся за­мет­ке-пе­рерос­тке, за­нима­ли на­ши со­седи по лес­тнич­ной клет­ке - пол­ковник-тан­кист Е. Г. Пай­кин и его семья. Мы бук­валь­но на ежед­невной ос­но­ве бы­вали друг у дру­га. До­воль­но быс­тро по­луча­лось так, что я ока­зывал­ся сре­ди дру­зей со­седа. Все они, кро­ме од­но­го, бы­ли ев­ре­ями. Трое ко­ман­до­вали та­ковы­ми бри­гада­ми, об­щее чис­ло ко­торых на ле­нин­градском фрон­те бы­ло три! Это не ме­шало тро­ице ут­вер­ждать, что в вой­ну ев­реи не во­ева­ли, а бы­ли пом­по­хоза­ми, т.е. по­мощ­ни­ками ко­ман­ди­ра по хо­зяй­ствен­ной час­ти. "А как же вы?", - спра­шивал я. Они твёр­до от­ве­чали - бы­ли ис­клю­чени­ями. Од­нознач­но бы­ло мне­ние мо­их тан­кистов и по "вра­чам-вре­дите­лям" - "не­годя­ям, по­зоря­щим нас - чес­тных ев­ре­ев".

Эти пол­ковни­ки - Пай­кин, Ос­кот­ский, Кир­знер - и слы­шать не хо­тели о том, что пре­пятс­тви­ем для их слу­жеб­но­го прод­ви­жения, о ко­тором они са­ми рас­ска­зыва­ли, мог­ло быть их ев­рей­ство. За­мечу, что их име­на есть сей­час в спис­ках ев­ре­ев-ко­ман­ди­ров во­ин­ских час­тей в ВОВ, а фо­то Ос­кот­ско­го ви­дел в му­зее Ле­нин­гра­да, что рас­по­ложен на на­береж­ной Не­вы. Лю­ди по­рядоч­ные, с твор­ческим на­чалом, яв­но про­явив­шимся в го­ды вой­ны, они бы­ли уди­витель­но на­ив­ны, и не­ком­пе­тен­тны во всём, что на их гла­зах про­ис­хо­дило со стра­ной и ми­ром. Для ме­ня они бы­ли иде­аль­ным объ­ек­том выс­ка­зыва­ния кра­молы. От­ме­чу, ни один из них, а так­же прим­кнув­ший к ним пол­ковник Б. Н. Со­колов (рус­ский), ни­ког­да не пре­рыва­ли мою кра­молу и по ро­ли ев­ре­ев, и по Ста­лину, и по мо­им рас­чё­там "це­ны по­беды", ни­ког­да не при­бега­ли к до­водам ти­па "мол­чи, соп­ляк", "мно­го ты по­нима­ешь", а, тем бо­лее, "по­во­юй с на­ше".

Имен­но в этом до­ме я поз­на­комил­ся в 1956 со сво­ей бу­дущей же­ной, Анэ­точ­кой Ко­мина­ровой, и мы на­чали час­то вмес­те хо­дить в Фи­лар­мо­нию. По­жени­лись мы с ней в 1961, всерь­ёз и нав­сегда. Свадь­ба по тем вре­менам для Ле­нин­гра­да бы­ла боль­шая, на 120 че­ловек. Отец же­ны, пол­ковник З. Л. Ко­мина­ров, про­тив сво­ей во­ли был пос­лан в 1949 в Чи­ту пос­ле окон­ча­ния от­лични­ком кур­сов "Выс­трел", ко­торые да­вали все ос­но­вания для по­луче­ния ге­нераль­ско­го зва­ния и ра­боты в ле­нин­градском во­ен­ном ок­ру­ге, а вов­се не на ок­ра­ине им­пе­рии. Вер­нулся он в Ле­нин­град го­ду в 1957. Мы встре­чались с ним в том же до­ме, у Пай­ки­ных, и он стал од­ним из объ­ек­тов мо­его неп­ро­шен­но­го лик­бе­за.

Ко­неч­но, я с ог­ромным ин­те­ресом слу­шал рас­ска­зы сво­их пол­ковни­ков о не­дав­ней вой­не, об их, в ос­новном, бо­евых офи­церов, в ней учас­тии. Они бы­ли на удив­ле­ние скром­ны, хо­тя ор­де­на и не­юби­лей­ные ме­дали го­вори­ли са­ми за се­бя. Мно­го о вой­не рас­ска­зыва­ли и ин­сти­тут­ские пре­пода­вате­ли во­ен­ной ка­фед­ры, нап­ри­мер, пол­ковник Та­тарен­ко. Он сам ви­дел впе­чат­ля­ющую кар­ти­ну, как К. Во­роши­лов, тог­да ко­ман­ду­ющий фрон­том, вмес­те со сво­им адъ­ютан­том, с пис­то­лета­ми в ру­ках бе­зус­пешно пы­тались ос­та­новить по­ток бе­гущих крас­но­ар­мей­цев.

Все они, "мои пол­ковни­ки", нас­то­ящие по­беди­тели, го­вори­ли, о вой­не, как о ве­щи ужас­ной, при­нёс­шей ог­ромное ко­личес­тво го­ря. Кич­ли­вое "Мо­жем пов­то­рить!" со сто­роны тех, кто яв­но ни в ка­кой вой­не сам не учас­тво­вал и учас­тво­вать не со­бира­ет­ся, столь час­то ис­поль­зу­емое сей­час, бы­ло им оп­ре­делён­но чуж­до. Пом­ню, как мой од­ногруп­пник спро­сил пре­пода­вате­ля - не­дав­не­го фрон­то­вика: "По­чему на­ша ар­мия ос­та­нови­лась, а не раз­гро­мила аме­рикан­цев и ан­гли­чан? Ведь мы же бы­ли нам­но­го силь­нее, и мог­ли пос­тро­ить на­род­ную де­мок­ра­тию во всей Ев­ро­пе!". Пре­пода­ватель дол­го и под­робно от­ве­чал, го­ворил о по­токе пе­реме­щён­ных лиц, шед­ших по Ев­ро­пе, ус­та­лос­ти со­вет­ской ар­мии от вой­ны, оп­ре­делён­ной ро­ли атом­ной бом­бы. Но кон­чил сло­вами: "Как мы мог­ли на­пасть на на­ших вче­раш­них со­юз­ни­ков? Ведь мы не фа­шис­ты!". Во мно­гих от­но­шени­ях стран­но, од­на­ко, проз­ву­чал бы се­год­ня та­кой от­вет.

От­те­пель в це­лом, да­же в при­мене­нии к од­но­му ря­дово­му че­лове­ку по сво­ему вли­янию на его жизнь зас­лу­жива­ет кни­ги, а не за­мет­ки, пусть и за­мет­ки-пе­рерос­тка. По­ра за­кан­чи­вать. Ска­жу лишь, что по ме­ре ук­репле­ния влас­ти Хру­щёва, рос­ло и "соп­ро­тив­ле­ние ма­тери­ала": по­тихонь­ку всё ху­же на­чали ид­ти хо­зяй­ствен­ные де­ла, не­допус­ти­мо, с точ­ки зре­ния "ор­то­док­сов", "рас­пусти­лась" мо­лодая ин­телли­ген­ции, тре­щать по швам на­чал "со­ци­алис­ти­чес­кий ла­герь".

По­мимо наз­ва­ния От­те­пель, этот от­ре­зок вре­мени хо­рошо опи­сыва­ет анек­дот о том, как Ста­лин на смер­тном од­ре пе­редал Хру­щёву две за­пис­ки, как ру­ководс­тво к дей­ствию, ко­торые сле­ду­ет от­крыть и про­читать, пер­вую - ког­да бу­дет пло­хо, и вто­рую - "ког­да ста­нет сов­сем пло­хо". Как из­вес­тно, в пер­вой бы­ло на­писа­но "плюй на ме­ня", а во вто­рой - "де­лай, как я!".

Что ка­са­ет­ся ме­ня, то мне всё-та­ки нес­ка­зан­но по­вез­ло в жиз­ни - я ви­дел не один, а нес­коль­ко "бли­жай­ших ис­то­ричес­ких по­воро­тов", и убе­дил­ся, что про­цесс по­воро­та, да­леко не без­бо­лез­ненный, всег­да очень ин­те­ресен. Жизнь не сто­яла на мес­те, в ней по­яв­ля­лось неч­то но­вое, и, в мо­мент по­воро­та, при­ят­ное. Не­ред­ко го­ворят - дан­ный, дав­нишний ру­ково­дитель - неч­то при­выч­ное, пусть да­же и зло. А вмес­то не­го при­дёт ещё худ­ший. Вспо­минаю, как та­ким "худ­шим" ка­зал­ся Г. Ма­лен­ков. Но его крат­ковре­мен­ная власть ни­чем пло­хим для граж­дан стра­ны не кон­чи­лась. На­обо­рот.

"Прой­ти за по­ворот" хо­чет­ся ещё и по­тому, что он су­лит очень мно­го ин­те­рес­но­го в че­лове­кове­дении. Те лю­ди, ко­торые, как вер­ные псы, слу­жили прош­ло­му ре­жиму, не го­сударс­тву, а ре­жиму, го­товые бук­валь­но рас­терзать тех, кто был да­же не враг ре­жима, а прос­то рав­но­душен к не­му, вдруг раз­во­рачи­ва­ют­ся пос­ле "по­воро­та" на 1800. Они на­чина­ют от­кры­то и наг­ло врать про своё прош­лое, ут­вер­ждая, что бы­ли жер­тва­ми ре­жима. Пи­шу, а пе­ред мыс­ленным взо­ром сто­ит жур­на­лист-меж­ду­народ­ник М. Сту­руа, вы­ливав­ший на За­пад уша­ты гря­зи, а сей­час пред­став­ля­ющий се­бя, пос­то­ян­но жи­вуще­го в США, жер­твой ком­му­низ­ма. През­ренны та­кие лю­ди, хо­тя их и мно­го. От­сю­да мо­раль - на­до пом­нить се­год­няшних мер­завцев, и не про­яв­лять го­тов­ности про­щать их, ког­да про­изой­дёт их вы­нуж­денный раз­во­рот на оче­ред­ные 1800.

Ког­да ру­ково­дитель стра­ны сме­ня­ет­ся, сле­ду­ющий ищет мас­со­вой под­дер­жки, что са­мо по се­бе оп­ре­деля­ет по­лез­ный прос­тым лю­дям курс. Имен­но по­это­му я за ре­гуляр­ную сме­ну ру­ководс­тва на ос­но­ве вы­боров. Это - об­щий путь ци­вили­зован­ных стран. Увы, в Рос­сии, как и в СССР так не по­луча­ет­ся. Там пос­леднее сло­во ос­та­ёт­ся, как пра­вило, за фи­зи­оло­ги­ей. Мой воз­раст, од­на­ко, бе­рёт своё, и оче­ред­ной, не­мину­емый по­ворот я, ве­ро­ят­нее все­го, не уви­жу. Вот об этом очень жа­лею. Од­на­ко всег­да пом­ню сло­ва, ко­торые счи­тал от­цов­ски­ми: "Всё бу­дет хо­рошо!". Мно­го поз­же уз­нал об ив­рит­ском, т.е. весь­ма древ­нем про­ис­хожде­нии этих слов, ко­торые зву­чат в ори­гина­ле Ихие тов! Без та­кого от­но­шения к жиз­ни и сос­тавля­ющим её со­быти­ям, т.е. без ис­то­ричес­ко­го оп­ти­миз­ма ев­рей­ско­му на­роду не про­жить бы столь­ко ты­сяче­летий. А про­житое да­ёт уве­рен­ность в бу­дущем, так­же из­ме­ря­емым по­доб­ной ме­рой.

ЭПИ­ЛОГ

Я на­писал всё это, проч­но за­сев­шее в па­мяти, пе­ред са­мым Но­вым, 2018, го­дом. Она по­вес­тву­ет о не­весё­лых ве­щах, со­быти­ях дра­мати­чес­ких и да­же тра­гичес­ких. И я же­лаю сво­им чи­тате­лям, а так­же их де­тям, вну­кам и прав­ну­кам, что­бы они жи­ли в спо­кой­ное вре­мя, ес­ли это во­об­ще воз­можно в че­лове­чес­ком об­щес­тве..

Со­об­щая о де­лах, дав­но про­шед­ших, я ста­рал­ся, из­ла­гая тот или иной факт, вос­про­из­вести его как мо­гу точ­нее, про­веряя и пе­реп­ро­веряя, нап­ри­мер, да­ты все­ми дос­тупны­ми спо­соба­ми. Соз­наю, что мно­гое упо­мяну­тое по­кажет­ся не­кото­рым чи­тате­лям не­сущес­твен­ны­ми ме­лоча­ми. Воз­можно. Но эти ме­лочи по­яви­лись здесь не по­тому, что я прос­то со­бирал всё, что вспом­нил. При­водил лишь то, что для ме­ня бы­ло зна­читель­ным. А вот на этот вы­бор се­год­няшние взгля­ды и прис­трас­тия, ко­неч­но же, вли­яли. Хо­тя я, по-мо­ему, кон­серва­тор, и, нас­коль­ко пом­ню, мои взгля­ды на про­тяже­нии жиз­ни ме­нялись ма­ло.

---------------------------------------------

См. чуть умень­шен­ный ва­ри­ант http://z.berkovich-zametki.com/2018-znomer2-3-amusja/

При­ложе­ние 1. Школь­ные сти­хи по­кой­но­го Р. Ягу­бяна (При­вожу по па­мяти)

Воп­рос к кас­си­ру:

"Ска­жите, по­жалуй­ста, толь­ко пог­ромче, я пло­хо слы­шу. Здесь про­из­во­дят­ся опе­рации? Да? Тог­да, по­жалуй­ста, вы­режь­те мне гры­жу".

По­жар­ни­ка Стё­пу зо­вут на ра­боте
"Сте­пан Уко­лыч, на­чаль­ник боч­ки".
А до­ма, прос­то без вся­ких от­честв
Его ве­лича­ют: "Ах ты, сво­лочь".
По­шёл он раз в ки­но в вос­кре­сенье,
В за­ле, ко­неч­но, жут­кая вонь.
Жур­нал про­мель­кнул, как по­луч­ка, быс­тро.
Смот­рит вен­гер­ский фильм "Огонь".
По­жар­ник вско­чил, ози­ра­ет­ся ди­ко.
Спе­ци­аль­ность спо­кой­но си­деть не да­ёт.
По­том воз­му­щён­ный из за­ла вы­ходит,
Ог­не­туши­тель в ру­ки бе­рёт ...
Вы­вели Стё­пу ми­нут че­рез двад­цать.
Зал весь в пе­не, ру­гань слыш­на.
Был ош­тра­фован, но до­волен:
"Бу­дут бо­ять­ся ог­ня у ме­ня."

Лей­бо­рис­ты, ви­ги, то­ри-
Бас­та, сда­ли вче­ра ис­то­рию.
Но про­дол­жа­ет вер­теть Кле­ман­со
В баш­ке ис­то­рии ко­лесо.
По­мешал­ся класс де­вятый
На ис­то­рии прок­ля­той.
Вмес­то "Доб­ро ут­ро" ра­но
Прут "Из­ме­на Миль­ера­на".
На воп­рос - "Ну, как жи­вёте?"
От­ве­ча­ют: "Хрис­то Бо­тев
Был же­лез­ный ком­му­нар.
Не спол­зал пол­жизни с нар".
Же­ня Борщ* за­шёл в пив­ную
И соб­рал тол­пу боль­шую.
"Рас­сту­пись, бал­да - при­рода,
Я - Ма­рат и друг на­рода.
Лю­ди, я ска­жу вам пря­мо:
Сы­ном был Сен Ка­та­ямы,
А чет­вёртая же­на -
Фран­ко-прус­ская вой­на".
То гром­ко звя­ка­ют,
То тон­ко ти­ка­ют
В баш­ке Эль­зас и Ло­тарин­гия,
Семь­де­сят пер­вый год и ре­волю­ция.
Пя­тимил­ли­ар­дная кон­три­буция!
Уф! Ду­ше ста­ло лег­че -
Заб­ра­ли ме­ня в дом су­мас­шедший.

В су­мас­шедший дом ме­ня не заб­ра­ли.
"Сдай ге­ог­ра­фию - по­том", ска­зали.

*Наш од­ноклас­сник Ев­ге­ний Борщ

В клас­се ти­хо. Пи­шем со­чине­ние.
В го­ловах сла­га­ют­ся стро­чек ни­ти.
Встал Паш­карь*, крас­ный от нап­ря­жения:
"По боль­шим де­лам мож­но вый­ти?"
Про­ходит час, за ним дру­гой.
Нет Паш­ка­ря. Вол­не­ние в клас­се.
То­мимы все ма­лой нуж­дой.
Зас­трял Паш­карь на уни­тазе.
Вдруг вхо­дит. Яв­но расс­тро­ен.

Не­хоро­шим де­лом из­ма­зан сна­ружи:
Приш­лось в уни­тазе ру­ками вы­лав­ли­вать
По­эму Го­голя "Мёр­твые ду­ши"!

*Наш од­ноклас­сник Юрий Паш­ков­ский

"Вы­ез­жа­ет зав­тра, Ван­да. Обя­затель­но встре­чай!"

Те­лег­раф же всё на­путал, и те­перь весь мир стра­дай.
Вмес­то "Ван­да" сло­во "бан­да" прос­то вста­вил ап­па­рат
И сов­сем дру­гого ро­да весть ле­тела в Ле­нин­град.
На плат­форме в штат­ской фор­ме сто ре­бят из УВД
Ре­корд­сме­ны - чем­пи­оны в бок­се, штан­ге и еде.
На плат­форме в той же фор­ме ещё ба­буш­ка од­на.
Внук при­ехать дол­жен вско­ре - ожи­да­ет вот она.

Уже у пос­те­ли сто­ят док­то­ра:

"Кон­чай­ся ско­рее. Нам кой­ка нуж­на".

A Song: "Men of England" by Percy Bysshe Shelley

Men of England, wherefore plough
For the lords who lay ye low?
Wherefore weave with toil and care
The rich robes your tyrants wea?

 

Пе­ревод Ягу­бяна:

Ан­глий­ские лю­ди! До­воль­но па­хать,
На лор­дов, ко­торым на вас нап­ле­вать.
За­чем вы одеж­ды бо­гатым ткё­те
 А са­ми жи­вете в нуж­де и за­боте?

 

При­ложе­ние 2 Стих-по­беди­тель на кон­курсе экс­пром­тов на за­дава­емую те­му. (При­вожу по па­мяти). Ав­то­ра не пом­ню

 

О 15-ко­пе­еч­ной мо­нете - быв­шей то­кеном для те­лефо­на-ав­то­мата.

(Экс­промпт)

Она ле­жит на стой­ке жес­тя­ной
Влаж­ная, вся в пи­ва пу­зырь­ках.
Про­дав­щи­ца крас­ною ру­кой
Су­нула её мне впо­пыхах.
Я по­том со­вал её в ды­ру,
Чтоб ус­лы­шать ми­лый го­лос твой.
Пом­нить бу­ду я, по­куда не ум­ру
Чёр­ной труб­ки за­могиль­ный вой.
Го­лос был твой сух, и да­же груб.
Гром­ко ляз­гнул труб­ки бро­шен­ный ры­чаг.
И как мёр­злый ком с от­вислых си­них губ
В ду­шу за­летел пле­вок, зас­тывший на очах.