Хроника одного водоёма

В од­ном озе­ре по­яви­лась на свет не­обыч­ное су­щес­тво, ко­торое за ха­рак­тер, ли­шен­ный вся­кого праг­ма­тиз­ма, проз­ва­ли Божь­ей Тварью, сок­ра­щен­но - Бо­той.

Бо­та, бу­дучи с детс­тва на­делён­ной ха­рак­те­ром лю­боз­на­тель­ным и меч­та­тель­ным, толь­ко тем и бы­ла за­нята, что гре­зила о по­лёте и пу­тешес­тви­ях. Она не учи­лась ни охо­те, ни ра­боте, а круг­лые сут­ки пла­вала на по­вер­хнос­ти, наб­лю­дая днём за об­ла­ками, ночью - за звёз­да­ми, и мыс­ли её ви­тали вы­соко-вы­соко... Она дру­жила ис­клю­читель­но с ди­ковин­ны­ми пти­цами, за­лета­ющи­ми на озе­ро два ра­за в год для от­ды­ха во вре­мя миг­ра­ций. В об­мен на её гос­тепри­имс­тво и доб­рый нрав, они зна­коми­ли Бо­ту с ос­но­вами а­эро­дина­мики, но у той ни­чего кро­ме смеш­ных ба­рах­та­ний не по­луча­лось.

Прав­да, плав­ни­ки Бо­ты - то ли от от не­дос­татка пла­вания на глу­бине, то ли от  чрез­мерных воз­душных ванн, - ста­ли уд­ли­нять­ся, да и са­ма она ме­нялась, всё ме­нее на­поми­ная всех ос­таль­ных то­вари­щей по озе­ру, и прыж­ки из во­ды ста­нови­лись всё про­тяжен­нее.

Так и рос­ла Бо­та, чу­ра­ясь мут­ных вод и учась ле­тать, по­ка не прос­ну­лась од­нажды ут­ром пти­цей. Ник­то так и не ус­пел ни­чего тол­ком по­нять, как вне се­бя от счастья, она вспор­хну­ла из во­ды, прок­ри­чала сло­ва про­щания род­но­му озе­ру и уле­тела вслед сво­ей дав­ней меч­те - поз­на­комить­ся с не­бом и по­видать даль­ние мо­ря...

Дол­го ли, ко­рот­ко ли - ле­тала-пла­вала она по за­мор­ским во­дам, по­вида­ла ви­димо-не­види­мо вся­ких уди­витель­ных су­ществ... по­ка не ре­шила, на­конец, вер­нуть­ся к род­ным ис­то­кам.

Де­ло в том, что Бо­та по­дус­та­ла за мно­голет­ние пе­релё­ты, да и вкус чу­жих вод уже не так вол­но­вал. И хоть она и по­кину­ла род­ные мес­та, но в ду­ше  ос­та­валась пат­ри­отом и силь­но тос­ко­вала по вку­су род­но­го озе­ра, пусть и ма­лень­ко­го, но сво­его.

Воз­вра­щение бы­ло горь­ким и вол­ни­тель­ным. Всё так из­ме­нилось... То, что, в её тос­кли­вых мыс­лях о ро­дине пом­ни­лось ог­ромным и чис­тым озе­ром, пред­ста­ло пе­ред Бо­той обык­но­вен­ным за­холус­тным пру­дом. За го­ды странс­тво­ваний сверс­тни­ки её воз­му­жали и прев­ра­тились, кто -  в ис­кусную плав­чи­ху, кто - в охот­ни­ка; они с гор­достью ще­голя­ли ши­роки­ми плав­ни­ками, сколь­зкой че­шу­ей, а не­кото­рые де­монс­три­рова­ли креп­кие клеш­ни и длин­ные щу­паль­ца - столь по­лез­ные для вы­жива­ния на глу­бине.

Мно­гое до­ма бы­ло уже не так и уд­ру­чала кар­ти­на за­пус­те­ния, од­на­ко на­ша пу­тешес­твен­ни­ца так дол­го ску­чала по ро­дине, жи­вя вда­ли, что ни­чего не хо­тела за­мечать: она ре­шила, что име­ет пра­во за­быть обо всём и прос­то нас­лаждать­ся по­ко­ем, ви­дом род­ных бе­регов и за­паха­ми род­но­го во­до­ёма...

Прав­да, за­пах этот от­ли­чал­ся от то­го, что Бо­та пом­ни­ла все эти го­ды раз­лу­ки: те­перь он имел за­мет­ный прив­кус гниль­ца... Что-то яв­но не так с мес­тной эко­сис­те­мой. Но Бо­та бы­ла юной и ро­ман­тичной, и её сер­дце хо­тело ра­дос­ти...

Нас­ту­пила вес­на и слу­чилось так, что Бо­та влю­билась. Это был её ста­рый то­варищ, ко­торый вы­рос в за­меча­тель­но­го силь­но­го тю­леня и за­нимал дол­жность гла­вы служ­бы спа­сения. Они спра­вили шум­ную свадь­бу, на ко­торой гу­ляло всё озе­ро и Бо­та ста­ла жить од­ни­ми со сво­им спут­ни­ком за­бота­ми.

Опыт дол­гих пу­тешес­твий поз­во­лял Бо­те уви­деть мно­го не­гати­ва, че­го не за­меча­ли её со­роди­чи, всё это вре­мя про­жив­шие в од­ном и том же озе­ре. Од­на­ко она ни­чего не хо­тела знать и бро­сила те­перь все си­лы на соз­да­ние се­бе ма­лень­ко­го ос­тров­ка се­мей­но­го счастья. Она с тре­вогой от­ме­чала из­ме­нение сос­та­ва род­но­го квар­та­ла. Изо­билие щу­паль­цев и клеш­ней вку­пе с об­щим ог­ру­бени­ем нра­вов пу­гало её в на­чале, но она на­ходи­ла все­му объ­яс­не­ние в за­конах эво­люции и оп­равды­вала сво­их зем­ля­ков не­об­хо­димостью вы­живать.

В са­мом на­чале сов­мес­тной жиз­ни  они со спут­ни­ком час­то об­сужда­ли ве­ро­ят­ность ухо­да из род­но­го озе­ра. Но жизнь про­дол­жа­лась, де­ла на­лажи­вались, те­ма эмиг­ра­ции зву­чала в до­ме все ре­же, по­ка не бы­ло ре­шено, что бегс­тво в за­мор­ские во­до­емы - не вы­ход.
Жи­вут же дру­гие, и мы, ста­ло быть, про­живём...

Это прав­да, что Се­вер­ные Бо­лота нас­ту­па­ют и уже за­боло­тили не­кото­рые реч­ки вте­ка­ющие в во­до­ём, вследс­твии че­го во­да ста­ла зас­та­ивать­ся и заг­ни­вать. Да, это за­мет­но вли­яет на фло­ру и фа­уну - уби­ва­ет де­ревья по бе­регам и рас­ши­ря­ет мас­сив ка­мышей, а в во­де умень­ша­ет кис­ло­род - вы­зывая му­тации и де­фор­ма­ции у оби­тате­лей, но во­до­ём, ведь, боль­шой и всег­да мож­но най­ти под­хо­дящее мес­то и ком­па­нию для об­ще­ния. Да и бо­лота мо­гут от­сту­пить, ведь сей­час - гло­баль­ное осу­шение кли­мата...
Вот с та­кими мыс­ля­ми Бо­та и осе­ла в озе­ре, ко­торое с та­ким во­оду­шев­ле­ни­ем по­кину­ла нес­коль­ко лет на­зад окон­ча­тель­но.

Семья по­сели­лась в од­ном из са­мых чис­тых мест на мел­ко­водье, они за­вели де­тёны­шей, ста­ли вхо­жи в Выс­шее Об­щес­тво Озе­ра.

Бо­та наш­ла хо­рошую ра­боту (прав­да, по­ка что на глу­бине) и го­ды по­тек­ли в ру­тине се­мей­ной жиз­ни: рос­ли де­ти, вес в Выс­шем Све­те так­же, рос...
Вско­ре пе­реп­лы­ли ко дну, поб­ли­же к мес­ту ра­боты, где Бо­та по­луча­ла по­выше­ние за по­выше­ни­ем.

Всё бы­ло хо­рошо, ес­ли не счи­тать то­го, что крылья Бо­ты ста­ли пос­те­пен­но ви­до­из­ме­нять­ся... Вско­ре ста­ло по­нят­но, что они прев­ра­ща­ют­ся в плав­ни­ки... Это тре­вожи­ло её по­нача­лу, но с дру­гой сто­роны - у мно­гих по­чет­ных чле­нов об­щес­тва бы­ли плав­ни­ки нам­но­го боль­ше и гру­бее...

А крылья... Ко­неч­но это - и ро­ман­ти­ка, и по­лёт, и сво­бода до са­мого го­ризон­та, но... ро­ман­ти­ка не кор­мит и ува­жения в об­щес­тве не при­бав­ля­ет. Да и удоб­нее в во­до­ёме с плав­ни­ками, не­жели с крыль­ями... А что хо­роше­го кро­ме нес­коль­ких книг да­ли об­щес­тву без­дель­ни­ки-ро­ман­ти­ки? Гре­зят не­воз­можным, но­сят­ся слов­но уго­релые, идут про­тив за­конов жиз­ни и ус­тра­ива­ют ре­волю­ции. А ведь это - ар­мия тру­дяг-прaгма­тиков, на ко­торых дер­жится вся­кое об­щес­тво!

Вот та­кие до­воды Спут­ни­ка ус­по­ка­ива­ли Бо­ту дол­ги­ми зим­ни­ми но­чами, ког­да дет­ки спа­ли, а ог­ни во­до­ёма уже бы­ли по­гаше­ны...

Та­ким вот об­ра­зом, ис­хо­дя из со­об­ражний ра­ци­ональ­нос­ти, сог­ла­сия в семье и пра­вил хо­роше­го то­на Бо­та ми­рилась с пос­те­пен­ной ут­ра­той сво­его ар­се­нала для по­лета, при­об­ре­тен­но­го, ра­нее, си­лой Ве­ры и Упор­ным Тру­дом: да­же лёг­кие ста­ли умень­шать­ся от­то­го, что она ды­шала, те­перь жаб­ра­ми...

Вып­лы­вать на по­вер­хность ста­нови­лось всё хло­пот­ней, при­яте­ли-пти­цы все ре­же её уз­на­вали, да и воз­дух стал об­жи­гать при­вык­шее к пос­то­ян­ной вла­ге че­шуй­ча­тое те­ло.

Шли го­ды и бо­лота всё нас­ту­пали... Вот уже и пос­ледняя реч­ка, под­держи­вав­шая при­ток прес­ных вод, за­боло­чена. Вот пра­витель­ство озе­ра объ­яв­ля­ет стаи миг­ри­ру­ющих птиц пер­со­нами нон-гра­та. Вот - под дав­ле­ни­ем уве­личив­ше­гося по­головья пи­явок, ме­дуз, ра­ков, и спру­тов - пар­ла­мент при­нима­ет за­кон, по ко­торо­му лю­бые дей­ствия, нап­равлен­ные про­тив за­бола­чива­ния, яв­ля­ют­ся ан­ти­кон­сту­ци­он­ны­ми. Не­сог­ласно­му прес­но­вод­но­му мень­шинс­тву пос­тавлен уль­ти­матум: мол­ча­ние или из­гна­ние. Вско­ре пос­ледняя фо­рель спа­са­ет­ся от тор­жес­тву­юще­го боль­шинс­тва, вып­ры­гивая че­рез единс­твен­ный вы­тека­ющий на­ружу ру­че­ёк...

Бо­та со сво­ей семь­ей при­бива­ет­ся к ко­сяку са­занов.

Быть са­заном ещё поз­во­литель­но, они не сов­сем чу­жаки, ибо мо­гут су­щес­тво­вать как в про­точ­ной, так и в сто­ячей во­де...

Бо­та раз­ры­ва­ет­ся меж­ду же­лани­ем бро­сить­ся вон из это­го во­до­ёма, уже от­кро­вен­но прев­ра­тив­ше­гося в бо­лото - с од­ной сто­роны, и сво­ей семь­ей - с дру­гой.

Но са­мое глав­ное пре­пятс­твие в том, что и Спут­ник, и дет­ки - есть по­рож­де­ние это­го озе­ра (а дет­ки да­же - уже и бо­лота), и они не хо­тят и слы­шать об отъ­ез­де.

И во­об­ще, в об­щес­тве раз­го­воры о же­лании отъ­ез­да вы­зыва­ют по­доз­ре­ния и луч­ше во­об­ще про та­кое по­мал­ки­вать, а то ведь мож­но зап­росто по­терять и карь­еру, и ува­жение - плод мно­голет­не­го тру­да в род­ном бо­лоте.

Од­нажды Бо­те при­видел­ся кош­мар: ей сни­лось, что она идёт ог­ромно­му за­лу ве­лико­леп­но­го под­водно­го двор­ца, пол - сплошь из жем­чу­га, а сте­ны - из ко­рал­ла.

Она по­нима­ет, что это - её дом... Вдруг до­но­ят­ся го­лоса де­тей; она ок­ли­ка­ет их, но те не от­ве­ча­ют - на­вер­ное, не слы­шат...

Дви­жимая смут­ным пред­чувс­тви­ем, она на­чина­ет их ис­кать; она но­сит­ся по бес­ко­неч­ным за­лам и ком­на­там - но всё тщет­но. Она ос­та­нав­ли­ва­ет­ся и на­чина­ет звать их во весь го­лос: Си­рена, Их­ти­андр, Ло­релей!...

Она слы­шит шум со спи­ны и, рез­ко обер­нувшись, ви­дит трёх урод­цев, ко­выля­ющих на па­учь­их нож­ках. В ужа­се она бро­са­ет­ся прочь, но сза­ди раз­да­ют­ся род­ные до бо­ли го­лоса: нет сом­не­ний, что это - её де­ти.

Она раз­во­рачи­ва­ет­ся и, пре­воз­мо­гая омер­зе­ние, об­ни­ма­ет эти чу­дови­ща, что ра­дос­тно ль­нут к ней...

Вдруг, на про­тиво­полож­ной сте­не она ви­дит от­ра­жение страш­ной кар­ти­ны: три ма­лен­ких монс­тра об­сту­пили од­но­го боль­шо­го, по­хоже­го на мор­ско­го дь­яво­ла. Она про­сыпа­ет­ся от собс­твен­ных ры­даний.

С той са­мой но­чи Бо­ту ста­ли до­нимать раз­личные яр­кие сно­виде­ния; ей час­то сни­лось го­лубое не­бо, лёг­кий свист вет­ра в ушах, пу­шис­тые об­ла­ка, проп­лы­ва­ющие под её крыль­ями. За­тем це­лый день всё ва­лилось у неё с рук, она не мог­ла смот­реть на де­тей, в гло­ву лез­ли бе­зум­ные мыс­ли.

...Это слу­чилось пос­ле оче­ред­но­го по­доб­но­го ви­дения, и она вне­зап­но ре­шилась по­ложить се­му ко­нец. Ста­ра­ясь не раз­бу­дит спя­щих до­мочад­цев, она на цы­поч­ках прош­ла в ван­ную и, сжав зу­бы, про­вела две опе­рации: боль­шим но­жом от­ру­била ос­татки крыль­ев и, за­тол­кнув ру­ку в гор­ло - выр­ва­ла се­бе лёг­кие.

Хлес­та­ла кровь и ка­тились слё­зы в без­звуч­ном оп­ла­кива­нии уте­рян­но­го нав­сегда не­ба - её пла­ты за по­кой, но за­то с ут­ра её жда­ла но­вая, сво­бод­ная от вся­ких ис­ку­шений, жизнь.