СЕКРЕТ

После завтрака мама отправила Борьку гулять: «Иди, иди – нечего тебе дома сидеть. Вон погода какая хорошая, а я приберусь пока», – сказала мама и строго добавила: «Только чтобы я тебя из окна всё время видела».

– А мячик можно? – спросил Борька.

– Можно, – разрешила мама.

Борька, толстенький и неуклюжий «медвежонок» пяти лет от роду, с пыхтеньем полез под кровать за мячиком. Под кроватью оказалось много чего интересного из ранее потерянного: две маленькие машинки, старый тапок, пульт от телевизора и куриная лапка, спрятанная здесь, видимо, их собакой Денькой на чёрный день. Борька сразу же забыл про мячик и стал играться с машинками, поднял пыль, которой под кроватью тоже хватало, и резко чихнул, больно приложившись с размаху лбом об пол.

– Мама, – заорал Борька: – Мама! Я ударился!

Прибежавшая на крик мама за ноги вытащила Борьку из-под кровати вместе с машинками, посадила на кровать и спросила:

– Ну, что случилось, счастье моё?

– Я лобом ударился! – пожаловался Борька.

– Не лобом, а лбом, – поправила его мама: – Дай посмотрю.

Взяла Борьку за оттопыренные уши руками и стала внимательно разглядывать Борькин лоб.

– А и нет ничего! – и звонко чмокнула Борьку в ушибленное место. – А мячик-то где?

– Не знаю, – развёл руками Борька: – Нету мячика. Вот! – и показал маме машинки.

– Ну, ладно, – сказала мама., – иди гулять.

На детской площадке во дворе дома было только солнце, которое весело щурилось из песочницы. И Машка, соседка Борьки по подъезду, вредина и воображуля, качалась на качелях. В коротком платьице, светловолосая и конопатая Машка взлетала так высоко и так задорно при этом хохотала, что Борька тоже невольно разулыбался. Но пошёл не к Машке, а к скамейке, где и принялся возить свои машинки. Машка тут же перестала качаться: соскользнула с качелей, подошла и встала у Борьки за спиной. Постояла, посмотрела, а потом и говорит:

– Хочешь, секрет покажу?

– Какой секрет? – Борьке стало интересно.

– Маленький! – кокетливо ответила Машка и пошла к песочнице.

За песочницей, возле кустов шиповника, она остановилась и стала ковырять ногой песок. Борька подошёл поближе, потом ещё ближе – где же секрет? Машка в последний раз провела голенастой ногой по песку и, показывая пальцем вниз, шепотом спросила:

– Видишь?

– Неа, – ответил Борька.

– Дурак какой! – огорчилась Машка.

Села на корточки, подставив солнцу расцарапанные коленки, и стала рукой бережно смахивать песок в разные стороны. Ещё одно движение маленькой ладошки, и в песке заблестело крохотное озерцо, словно льдинка на солнце. А под льдинкой переливалось всеми цветами радуги что-то волшебное, таинственное и невероятно красивое.

– Ну, видишь теперь? – требовательно спросила Машка.

– Дааа! – перехватило дыхание у Борьки.

Это был секрет!..

Прошли годы. Опять прилетела весна и закружила, запьянила голову ночным пением соловьёв, запахом цветущей сирени и ощущением здоровья, беспричинного счастья и долгой, очень долгой и, наверное, вечной жизни. Борис сидел на скамейке возле дома, закрыв глаза и подставив лицо солнцу, и упивался этим внезапно охватившим его чувством: пил его, можно сказать, взахлёб.

Послышались чьи-то лёгкие шаги, и Борис нехотя открыл глаза – к подъезду шла Маша. Солнце светило ей в спину, и казалось, что девушка не идёт, а летит, подгоняемая солнечным ветром. Фигура и походка богини, нимб волос над головой – это ангел спустился на Землю с небес. У Бориса словно пелена с глаз упала, или у него вовсе их не было до этого дня. Маша подошла к скамейке и с любопытством посмотрела на обалдевшего Бориса.

– Маша! – вскочил со скамейки Борис. – Какая ты… – у него внезапно пересохло в горле и пропали нужные слова, – красивая!

– Правда? – обрадовалась Маша.

– Правда!

– А хочешь, Боря, я открою тебе один маленький секрет? Дурак ты, Боря! Я всю жизнь такая, а ты…

Не болит, не плачется,
В памяти засело:
Розовое платьице
И панамка белая,
А курносый малый
Ей дарил букетик.
Что же с нами стало…
Где же эти дети?
Не горюй, любимая!
Если бы ты знала –
Не морщинки вижу я
И глаза усталые.
Вижу луг не скошенный,
Слышу голос звонкий.
Девочки из прошлого,
Ябеды-девчонки…