Нам Пушкин Слово передал...

Который день ищу строку,
В которой будут мысль и чувства.
Как будто выдернул чеку,
А взрыва нет – и нет искусства.

Нет вихря мыслей, бури чувств,
И в голове гуляет ветер.
Но выход есть: бежать к врачу.
Жизнь – самый лучший врач на свете.

Старый дом

Как мы любили грохот гроз,
Спешащих к нам с приходом мая!
В сердца надежду ветер нёс,
Осадок зимних дней сгоняя!

И вновь вокруг цветущий май –
Только не те раскаты грома.
Взрыв хаймерса разнёс сарай
И полстены пустого дома.

Ворвался ветер в старый дом,
Неся с собою запах гари.
Накрыл пол пепельным ковром
Как знак, что жизнь теперь другая.

Полупустой раскрытый шкаф –
Свидетельство поспешных сборов.
Начать жизнь с чистого листа
Придётся, видно, многим скоро.

И сохранит ли старый дом
Хотя бы часть тепла былого?
Иль станет, как и всё кругом,
Руинами родного крова?

Пока же он хозяев ждёт.
Ремонт пока ещё возможен.
И тянется за годом год,
Груз разочарований множа.

Забившись в страхе под кровать,
Скучают детские игрушки.
Здесь некому теперь играть,
Когда вокруг грохочут пушки.

На книжной полке как в строю
Стоят российские поэты.
Словно плечом к плечу в бою,
Как прежде, между тьмой и светом.

В шеренге запылённых книг
Жизнь, что не каждому открыта.
Бурлит духовности родник
Целительный как аква вита.

Имён знакомых тихий свет
Страницы памяти листает.
Давно поэтов этих нет,
Но каждый что-то нам оставил.

Нам Пушкин Слово передал,
От вековой очистив пыли.
Его словесности кристалл
Храним в душе мы и поныне.

Сиянье лермонтовских строк
Как свет, играющий в алмазе.
Поэт ещё бы много смог,
Если б не пуля на Кавказе.

Некрасов. Брёл в житейском месиве
И на душе вопрос носил:
Кому живётся весело,
Вольготно на Руси?

Есенин – сердце на ладони.
Разливу чувств предела нет.
В их глубине любой утонет,
Как некогда и сам поэт.

Вот Маяковский словно глыба
Стоит среди житейских бурь.
А вы ноктюрн сыграть смогли бы.
Когда вокруг сплошная дурь?

Твардовский. Книга про бойца,
В которой Тёркин прост и сложен.
Поэт был честен до конца
Во всём, но только всё же, всё же…

Высоцкий – поколенья нерв.
В нём бьётся жизнь без макияжа.
Заслоны все преодолев,
Он нам на нашу суть укажет.

Хотят ли русские войны.
Давно ответил Евтушенко.
И голос совести страны
Звучит из томика у стенки.

Грохочет рукотворный гром,
Рассудок заглушить мечтая.
Но строй звучащих мыслеформ
В сердца разносит ветер мая.

А старый дом хозяев ждёт
И, сотрясаясь от прилётов,
Прошедших дней подсчёт ведёт…
И всё надеется на что-то.

                          ***

Суда «цивилизованной» Европы
Упорно бороздили океан.
Вёл европейцев неумолчный шёпот
Про ждущие богатства дальних стран.

Туземцы, не привычные к подаркам,
Гостей встречали в сладостном бреду.
И радовались бусам и жестянкам,
Меняя их на душу и судьбу.

Телец Златой душ приобрёл немало,
В силки богатства простаков маня.
Из душ сложил ступени к пьедесталу
И, наконец, добрался до меня.

Он обещал мне золотые горы.
На грудь – цепочку, на руку – браслет.
Взамен просил не лезть с судьбою в споры:
Ведь ничего бессмысленнее нет.

И вот, когда лишь шаг до пьедестала
Ему остался, встал я на пути,
Сказав куску презренного металла:
«Тебе, любезный, лучше вниз сойти».

Телец от злости просто захлебнулся
И заорал: «Да я тебя, да я!..»
А я лишь равнодушно улыбнулся:
«Ступай, убогий, Бог тебе судья».

                          ***

Нередко болезни, всё чаще поминки.
Сужается круг самых верных друзей.
Казалось: прошедшие годы – разминка
Пред штурмом встающих вдали рубежей.

А разум зудит: «Ты планировал плохо.
Не всё совершил из того, что ты мог.
К чему отговорки, мол, это эпоха,
Коль в горле застрял оправданья комок».

Вот так и живём, не найдя адвоката
Бездействию, лени, ошибкам своим.
И только бессильно считаем утраты.
Которые сами всю жизнь и творим.