КАЖДОМУ СВОЁ,

На ли­тера­тур­ной ни­ве Ук­ра­ины, обиль­но за­рос­шей сор­ня­ками раз­ных по­род, по­яви­лось еще од­но  "рас­те­ние". Чи­нов­ник вы­соко­го ран­га, ру­ково­дитель Глав­но­го уп­равле­ния по гу­мани­тар­ным и об­щес­твен­но-по­лити­чес­ким воп­ро­сам Ад­ми­нис­тра­ции Пре­зиден­та Ук­ра­ины Ан­на Гер­ман спо­доби­лась про­из­вести на свет свое "ли­тера­иур­ное тво­рение" - пер­вую часть "три­логии" с "га­лиц­ким ди­алек­том" (?) "Чер­во­на Ат­ланти­да". Жанр это­го опу­са - дам­ский ро­ман (или бы­ту­ющее те­перь на слу­ху оп­ре­деле­ние: "ро­зовые соп­ли"), обиль­но сдоб­ренный бо­лез­ненным сма­кова­ни­ем смер­ти, эро­тикой и, как дань ны­неш­ним ос­новным за­няти­ям ав­то­ра - по­пыт­ка­ми не­гатив­ных оце­нок не­дав­не­го прош­ло­го Ук­ра­ины - ее "оран­же­вой ре­волю­ции".

"Ро­зовые соп­ли"" стро­ят­ся по прин­ци­пу сю­жетов "мыль­ной опе­ры" (ку­ча вы­сосан­ных из паль­ца пре­пятс­твий и проб­лем, а так­же иди­от­ские ре­ак­ции и реп­ли­ки) и прак­ти­чес­ки в обя­затель­ном по­ряд­ке изо­билу­ют пош­лей­ши­ми опи­сани­ями сек­су­аль­ных ак­тов.  И на­до ска­зать, что "Чер­во­на Ат­ланти­да" А.Гер­ман  на­писа­на с по­пыт­кой соб­лю­дения  всех ка­нонов это­го жан­ра.
В свое вре­мя  эта да­ма-га­личан­ка, семь лет бы­ла кор­респон­дентом ра­дио "Сво­бода" в Вар­ша­ве и Ль­во­ве, а по­том - ру­ково­дила Ки­ев­ским бю­ро "Ра­дио Сво­бод­ная Ев­ро­па - Ра­дио Сво­бода", а да­лее - уда­рилась в по­лити­ку. И те­перь вот, ви­димо ус­тав или не­удов­летво­ря­ясь тру­дами го­сударс­твен­ны­ми, Гер­ман ре­шила поп­ро­бовать се­бя на ли­тера­тур­ной ни­ве. Что из это­го по­лучи­лось  - чи­тай­те ни­же.

По за­конам жан­ра  сде­ла­ем не­боль­шое вступ­ле­ние.

Ав­тор од­но­го из са­мых из­вес­тных и по­пуляр­ных рус­ских сло­варей - од­но­том­но­го "Сло­варя рус­ско­го язы­ка" С.И.Оже­гов от­ме­чал, что гра­фома­ния - прис­трас­тие к пи­санию, при мно­гос­ло­вии пус­том. Спо­соб­ностей не мно­го или их нет во­об­ще, а же­лание прос­ла­вить­ся -ог­ромное. В ис­то­рии ли­тера­туры при­меров гра­фома­нов очень мно­го. Так,  не­безиз­вес­тный граф Хвос­тов был пло­довит и уди­витель­но без­да­рен, пи­сал и из­да­вал свои тво­рения,  во что бы-то ни ста­ло же­лая прос­ла­вить­ся. Прос­ла­вил­ся. Но что он пи­сал, о чем - ник­то не зна­ет, и не чи­та­ет - смыс­ла нет - од­ни пус­тые фра­зы. Бли­жай­шее оз­на­ком­ле­ние с "пер­лом", вы­дан­ным на го­ра А.Гер­ман, по­казы­ва­ет, что в сво­их ли­тера­тур­ных по­тугах она яв­ля­ет­ся дос­той­ной пре­ем­ни­цей гра­фа Хвос­то­ва.

Да­лее нель­зя то­мить на­ших чи­тате­лей и ли­шать их воз­можнос­ти от ду­ши пос­ме­ять­ся над на­пыщен­ной дурью г-жи Гер­ман, скво­зящей в этом, с поз­во­ления сках­зать, "про­из­ве­дении".

Да­же са­мо офор­мле­ние ее кни­ги сде­лано так, что­бы чи­тате­ля еще до чте­ния "Чер­во­ной Ат­ланти­ды" ох­ва­тыва­ло пред­чувс­твие встре­чи с чем-то не­ор­ди­нар­ным. За фрон­тиспи­сом и ти­туль­ным лис­том, ввер­ху стра­ницы, на ко­торой обыч­но ав­то­ры раз­ме­ща­ют пос­вя­щения, по­меще­но сле­ду­ющее ано­ним­ное со­об­ще­ние: "Уро­вень про­зы Ан­ны Гер­ман оп­ре­деля­ет­ся не объ­емом про­из­ве­дений, а глу­бин­ным их со­дер­жа­ни­ем". Эта же кон­ста­тация пов­то­ря­ет­ся в ви­де ан­но­тации в са­мом кон­це кни­ги. Ред­ко при­ходит­ся встре­чать бо­лее вы­соко­пар­ную са­морек­ла­му!

Пре­дис­ло­вие к кни­ге на­писа­но  скан­даль­но из­вес­тным по вык­ру­тасам с при­суж­де­ни­ем шев­ченков­ской пре­мии по ли­тера­туре Бо­рисом Олей­ни­ком. По его сло­вам: "кни­га на­писа­на про­фес­си­ональ­ным ли­тера­тором (?), ко­торый зна­ет за­коны жан­ра и уме­ет сох­ра­нить ин­то­наци­он­ный ключ до кон­ца по­вес­тво­вания, что по си­лам толь­ко пос­вя­щен­ным".

В этой, так нвзы­ва­емой "ли­ричес­кой по­вес­ти" ав­тор  ста­вит пе­ред со­бой слож­ную твор­ческую за­дачу. На об­ра­зах  "трех силь­ных жен­щин" пы­та­ет­ся по­казать так на­зыва­емую "ло­гику раз­ви­тия ха­рак­те­ра"

На­чина­ет­ся "Ат­ланти­да"  ли­хо - буд­то пуш­кин­ская "Сказ­ка о ца­ре Сал­та­не":
Три жен­щи­ны да­лено не юно­го воз­раста бол­та­ют, из­де­вались над Смертью:

"- Ме­ня сож­ги­те, - ска­зала шес­ти­деся­тилет­няя Ла­риса. - И раз­вей­ие, что­бы ниг­де ме­ня не бы­ло.

- Я то­же за кре­мацию, - под­держа­ла нес­коль­ки­ми го­дами стар­шая Не­ля.

- А ме­ня за­копай­те в зем­лю, - выб­ра­ла свое со­рокат­рехлет­няя Жан­на".

Эти пер­со­нажи всерь­ез  ве­лича­ют се­бя "ис­клю­читель­ны­ми и утон­ченны­ми", "эле­ган­тны­ми".  Да и са­ма ав­тор соп­ро­вож­да­ет их не­из­менно плос­кие (а ес­ли от­бро­сить эки­воки - по­рази­тель­но ту­пые) ди­ало­ги ре­мар­ка­ми о том, что пен­си­он­ный воз­раст не ме­ша­ет им при­воро­жить ка­кого-ни­будь му­жич­ка. И вот уже  при­ехав­ший из Ев­ро­пы биз­несмен то "ощу­пыва­ет од­ну из них мас­ля­ными гла­зами", то "ли­жет ру­ку", на­зывая сво­ей "меч­той", и да­же боль­шее се­бе поз­во­ля­ет: "его ру­ка вдруг ока­залась у нее под юб­кой".

Но не за­цик­ли­ва­ясь на та­ких ме­лочах, да­лее ав­тор бо­лее об­сто­ятель­но под­хо­дит к из­ло­жению лю­бов­ных сцен.

Од­ной из ге­ро­инь, пи­сатель­ни­це Не­ле  прис­пи­чило трах­нуть­ся с гу­цуль­ским ху­дож­ни­ком Ива­ном. К это­му вре­мени Иван уже об­за­вел­ся бе­ремен­ной не­вес­той - гу­цул­кой Ма­рич­кой. У этой бе­лоно­гой кра­сави­цы,  был, ока­зыва­ет­ся, су­щес­твен­ный, с точ­ки зре­ния ав­то­ра, не­дос­та­ток: "Ма­рич­ка бы­ла, как бы, вы­сече­на из кам­ня  ... Но ей не хва­тало шар­ма. Она бы­ла не от­шли­фова­на".
А в это вре­мя дру­гой ге­ро­ине - ху­дож­ни­це Ла­рисе уж очень за­хоте­лось по­лучить вы­год­ный гос­за­каз на ка­кую-то рес­тавра­ци­юю. И эта "силь­ная жен­щи­на" при­дума­ла сле­ду­ющую ком­би­нацию: мол, я по­могу те­бе, Не­ля за­тащить в пос­тель ху­дож­ни­ка Ива­на - а ты в оп­ла­ту уго­вори сво­его чи­нов­ни­ка-му­жа дать мне тот за­каз. В ито­ге Иван с Не­лей едут за ру­беж на выс­тавку его кар­тин, и в ста­рин­ном зам­ке (ну ко­неч­но, где же еще?!) она его, на­конец, соб­лазня­ет. Пред­ва­ря­ет эту сце­ну тща­тель­ное опи­сание на­ряда Не­ли, пос­ле че­го:

"- Я боль­ше не мо­гу, - про­шеп­тал Иван и быс­тры­ми дви­жени­ями сор­вал шелк ее до­рого­го платья ...

... Не­ля сто­яла пе­ред Ива­ном со­вер­шенно го­лая. Толь­ко те­лес­но­го цве­та шел­ко­вые чу­лоч­ки на­поми­нали о ее еще пол­ча­са на­зад рос­кошном ве­чер­нем на­ряде .."

В сле­ду­ющий раз Не­ля "да­ла" Ива­ну уже на ро­дине, в его мас­тер­ской. И здесь все та же "пре­людия": она ски­дыва­ет рос­кошные ме­ха пря­мо на пол, он стя­гива­ет с нее са­поги, пос­ле че­го це­лу­ет "друг за дру­гом на­педи­кюрен­ные паль­цы ее рос­кошных, хо­рошо ухо­жен­ных ног". А за­тем Иван вновь шеп­чет ка­кую-то ли­шен­ную вся­кого ху­дожес­твен­но­го вку­са пош­ля­тину: "Ти бо­гиня… Кар­пат­ская бо­гиня…", и еще : "Иван осы­пал ее но­ги по­целу­ями, ра­зор­вал ее те­ло мощ­ны­ми выб­ро­сами страс­ти".

А меж­ду, пар­дон, пе­репи­хона­ми Не­ли, глав­ные пер­со­нажи  "Ат­ланти­ды" из­во­лят фи­лософс­тво­вать на те­мы: "все му­жики - ко­бели" и "нас­то­ящий ху­дож­ник не мо­жет быть при­вязан­ным".

В кон­це кон­цов, ху­дож­ник Иван все же же­нил­тся на сво­ей гу­цул­ке Ма­рич­ке, по­луч­рет Шев­ченков­скую пре­мию и квар­ти­ру в цен­тре Ки­ева, воз­ле зда­ния МИ­Да, за­тем дос­лу­жива­ет­ся до ми­нис­тра, но под ста­рость на­вали­лива­ет­ся ни­щета и проб­ле­мы: ка­кие то бан­ди­ты тре­бу­ют у не­го от­дать дол­ги сы­на. День­ги Иван ре­ша­ет за­нять у сво­ей  "бо­гини" Не­ли, но по пу­ти к ней по­гиба­ет под элит­ным ав­то "пор­ше". И вот уже  ле­жит этот ге­ний  от моль­бер­та по­перек пе­шеход­но­го пе­рехо­да, та­кой весь "эле­ган­тный, еще не ста­рый ... Кто-то пос­то­рон­ний мог бы при­нять его за про­фес­со­ра или бо­гем­ную зна­мени­тость". В об­щем, уро­ки "шар­ма", по­лучен­ные у Не­ли, Иван ус­во­ил нак­репко, до са­мой смер­ти вклю­читель­но.

И во­об­ще, раз­но­об­разные ви­ды смер­ти и про­чие неп­ри­ят­ности в не­боль­шой по объ­ему по­вес­ти ки­шат, как в рос­сий­ском кри­миналь­ном се­ри­але. При­чем, все они нас­толь­ко на­рочи­то бес­смыс­ленны, что у ге­ро­инь прос­то нет по­вода за­думать­ся, а нет ли и их до­ли ви­ны в том, что про­ис­хо­дит вок­руг них. Все это силь­но по­пахи­ва­ет та­нато­лат­ри­ей, тер­ми­ном, ко­торый  Фрейд не­од­нократ­но упот­реблял  для обоз­на­чения пос­ту­лиро­ван­но­го им ин­стинкта смер­ти (вле­чения к смер­ти).

В че­реде нес­конча­емых  по­пыток оче­ред­ной раз уда­рить­ся в фрей­дист­скую  та­нато­лат­рию у ав­то­ра   иног­да все же  про­реза­ет­ся же­лание изоб­ра­зить раз­мышле­ния, отой­дя от сма­кова­ния мрач­ных под­робнос­тей. Тог­да по­яв­ля­ют­ся  "глу­боко­мыс­ленные" сен­тенци­ии ти­па: "Счастье - всег­да вуль­гар­но", "та­лан­ты шли­фу­ют нес­частья", но зву­чат они на об­щем фо­не вуль­гар­но­го в выс­шем смыс­ле по­вес­тво­вания как-то со­вер­шенно ино­род­но.

Даль­ше-боль­ше. Ге­ро­ини за­думы­ва­ют на­писать ро­ман о сво­ей жиз­ни. Но в нем, по­чему-то, они пи­шут не о сво­ей бур­ной мо­лодос­ти, а… об "оран­же­вой ре­волю­ции"! Это, ви­димо, по их мне­нию, са­мое страш­ное зло­дей­ство, ко­торое они повс­тре­чали в сво­ей жиз­ни. Там рас­ска­зыва­ет­ся, как  под­ру­ги вы­бира­лись из Боль­шо­го Се­рого До­ма (на­до по­лагать, зда­ния Ка­бине­та ми­нис­тров Ук­ра­ины) сквозь злоб­ную улю­люка­ющую тол­пу. Да­лее по­яв­ля­ет­ся ка­кая-то та­инс­твен­ная ре­зиден­ция в зас­не­жен­ном ле­су, в ко­тором Не­лю встре­ча­ет ка­кой-то муж­чи­на ("как всег­да эле­ган­тный, оде­тый в стиль­ный до­маш­ний кос­тюм, по-олим­пий­ски спо­кой­ный"), пос­ледние сло­ва ко­торо­го - "Вы пе­редай­те мое ре­шение - я бу­ду про­дол­жать борь­бу". Ви­димо так Гер­ман де­ла­ет по­пыт­ку изоб­ра­зить бу­дуще­го пре­зиден­та Ук­ра­ины. По­том - ту­пова­тые кресть­яне со­бира­ют­ся на цен­траль­ное мес­то ре­волю­ци­он­ных со­бытий оран­же­вой ре­волю­ции - пло­щадь Май­дан и не­сут там нес­лы­хан­ную ахи­нею. Ма­ло то­го, поз­же эти же сель­ча­не (один из ко­торых, не­кий Ми­хась­ко, уже "по­мощ­ник по­лево­го ко­ман­ди­ра") не про­пус­ка­ют ав­то, в ко­тором Не­ля едет по цен­тру Ки­ева: "Лен­точку оран­же­вую к ма­шине при­вяжи - тог­да про­пус­тим даль­ше!". Этот Ми­хась­ко во­об­ще ред­кос­тный ко­зел, ибо тре­бу­ет от Не­ли: "Вый­дешь на Май­дан, по­ка­ешь­ся - мы те­бе прос­тим и бу­дущее те­бе обес­пе­чим"... Но Не­ля да­вит на газ… Поз­же се­ляне, по за­вере­ни­ям ав­то­ра, жут­ко ра­зоча­ровы­ва­ют­ся в "иде­алах Май­да­на", од­на­ко по­чему-то "ник­то на лю­дях вслух не жа­лел, что ез­дил на Май­дан".

В фи­нале Не­лю сплав­ля­ют в бо­гадель­ню, о Ла­рисе ав­тор в кон­це по­вес­тво­вания во­об­ще за­быва­ет, а Жан­на  ша­га­ет ку­да-то но­вогод­ним ут­ром, и "ли­цо ... све­тилось так, слов­но ан­ге­лы по­цело­вали ее в лоб".

За­кон­чив чте­ние всей этой га­лиматьи, на­чина­ешь по­нимать, что  без­дарность - хоть наж­да­ком три, яр­че она от это­го не ста­новит­ся.
Ну ни­как  не тя­нет "Чер­во­на Ат­ланти­да" ни на лав­ры бес­тсел­ле­ра "ро­зовых соп­лей" в сти­ле Жак­лин Сю­занн  с ее "До­линой ку­кол", или Ко­лин Мак­ка­лоу с "По­ющи­ми в тер­новни­ке".
.
------------------------
Пре­зен­та­ция этой кни­ги с боль­шой пом­пой сос­то­ялась  28 ап­ре­ля, в Пин­чук Арт Цен­тре - офи­се для куль­тур­ных ме­роп­ри­ятий, соз­данном зя­тем быв­ше­го пре­зиден­та Куч­мы на ка­пита­лы, на­житые им в быт­ность прав­ле­ния сво­его тес­тя...
В луч­ших тра­дици­ях офи­ци­оза поз­дра­вить Ан­ну Гер­ман приш­ли, в час­тнос­ти, гла­ва Ад­ми­нис­тра­ции Сер­гей Ле­воч­кин, ми­нистр куль­ту­ры Ми­ха­ил Ку­линяк, скан­даль­ный пи­сатель Ва­сыль Шкляр, чле­ны Шев­ченков­ско­го ко­мите­та, по­эты Бо­рис Олей­ник и Иван Драч и мно­гие дру­гие уже из­вес­тные чи­тате­лям ли­ца, при­час­тные к при­суж­де­нию шев­ченков­ской пре­мии 2011 го­да опу­су "Чер­ный во­рон".

Тот же В.Шкляр вы­разил­ся об этом эпо­халь­ном со­бытии так: "Для ме­ня про­за А.Гер­ман ста­ла боль­шой не­ожи­дан­ностью.... Я ду­маю, что все, чем за­нима­ет­ся А.Гер­ман в по­лити­ке, отой­дет и за­будет­ся, а про­за ос­та­нет­ся.... Oна соз­да­ла свой осо­бый мир, ко­торый не пе­ресе­ка­ет­ся ни с ка­ким боль­ше. Очень хо­рошо, что она сох­ра­нила га­лиц­кий ко­лорит,,, Я прос­то пот­ря­сен"

Да бу­дет Вам, гос­по­дин Шкляр, лу­кавить! Ко­му как не Вам, под­на­торев­ше­му за го­ды ту­сов­ки на ли­тера­тур­ном Олим­пе Ук­ра­ины в оцен­ке дос­то­ин­ста и не­дос­татков по­дел­ки, пре­тен­ду­ющей на то, что­бы на­зывать­ся ли­тера­тур­ным про­из­ве­дени­ем по­нять, что  этот опус вы­соко­пос­тавлен­ной чи­нов­ни­цы, во­зом­нившей о се­бе бог зна­ет что, все­го лишь жал­кая гра­фоман­ская по­пыт­ка с не­год­ны­ми средс­тва­ми! Но, дер­жа ку­кищ в кар­ма­не, В. Шкляр "справ­но" от­ра­баты­ва­ет свой дол­жок, обиль­но по­ливая еле­ем свою бла­годе­тель­ни­цу, при­ложив­шую в свое вре­мя не­мало уси­лий для раз­вя­зыва­ния с поль­зой для  Шкля­ра гор­ди­ева уз­ла с его шев­ченков­ской пре­ми­ей.