ЗА РЕКОЙ СВЯТОГО ЛАВРЕНТИЯ

“Ге­ор­гий И­оси­фович был из­вес­тным жур­на­лис­том в Мол­да­вии, он ви­дел и знал мно­гое та­кое, о чём смог рас­ска­зать толь­ко на бе­зопас­ном рас­сто­янии от преж­не­го до­ма, те­перь... Ге­ор­гий Бар­ба­лат – ин­те­рес­ный и мно­гоз­на­ющий со­бесед­ник. Я со­ветую вам при­сесть с ним пос­лу­шать эти ис­то­рии. Они то­го сто­ят...”. Это – из пре­дис­ло­вия Ви­талия Ко­роти­ча к кни­ге Г. Бар­ба­лата, на­писан­ной уже в эмиг­ра­ции. 21 и­юня 1941 г. он за­кон­чил сред­нюю шко­лу, а че­рез два дня Ге­ор­гий уже был бой­цом ис­тре­битель­но­го ба­таль­она. По­том – ави­аш­ко­ла и служ­ба в ави­ации даль­не­го дей­ствия. Пос­ле де­моби­лиза­ции за­кон­чил фа­куль­тет жур­на­лис­ти­ки Бел-го­суни­вер­си­тета. Ге­ор­гий Бар­ба­лат – ли­тера­тур­ный уче­ник Кон­стан­ти­на Па­ус­тов­ско­го. Ра­ботал кор­респон­дентом в га­зетах “Мол­до­ва соч­на­лис­ттэ”, “По­беда”, “Ве­чер­ний Ки­шине­ву». За яко­бы до­пущен­ную по­лити­чес­кую ошиб­ку был уво­лен из ре­дак­ции с зап­ре­том за­нимать­ся жур­на­лис­ти­кой и по «по­лити­чес­ко­му не­дове­рию», без су­да сос­лан в При­бай­калье. Че­рез во­семь (!) лет лож­ное об­ви­нение сня­ли.

Ав­тор книг “Ин­спек­тор и “Со­ловей”, “По­иск”, “Схват­ка”, из­данных в Ки­шинё­ве сто­тысяч­ны­ми ти­ража­ми. Эмиг­ри­ровав в США, пуб­ли­ковал свои рас­ска­зы и эс­се в жур­на­лах “Алеф”, “Рус­ская Аме­рика”, «Вес­тник», еже­недель­ни­ках “Мир”, “Па­нора­ма”.

Пуб­ли­ку­емые ни­же от­рывки из пу­тево­го блок­но­та жур­на­лист и пи­сатель лю­без­но пре­дос­та­вил «Кру­гозо­ру».

Трис­та пять­де­сят “ло­шадей”, уп­ря­тан­ные под ка­потом ав­то­буса, ра­зом взре­вели и рез­во пом­ча­лись по до­рогам Но­вой Ан­глии на се­вер, на се­вер — в Ка­наду, к ре­ке Свя­того Лав­рентия. Ми­нова­ли рав­ни­ны Нью-Хем­пши­ра, до­рога за­пет­ля­ла меж зе­лёных хол­мов Вер­монта. Лас­ко­вый лет­ний дож­дик теп­ло выс­ветлял при­дорож­ные ле­са, по­ляны и лу­жай­ки. По кни­гам Фе­нимо­ра Ку­пера где-то здесь лет трис­та на­зад бро­дили иро­кезы, гу­роны и сле­допы­ты. Ми­лая, поч­ти за­бытая, ро­ман­ти­ка…

Та­мож­ня, не­дол­гий дос­мотр и вот — Ка­нада. Дождь, соп­ро­вож­давший нас от са­мого Бос­то­на, прек­ра­тил­ся. Выг­ля­нуло ве­сёлое ав­густов­ское сол­нце. Впе­рёд — к ре­ке Свя­того Лав­рентия, к са­мому боль­шо­му го­роду Ка­нады — Мон­ре­алю! Ус­пе­ли зас­ветло пе­реп­ра­вить­ся че­рез ре­ку Свя­того Лав­рентия. К сло­ву, в этом мес­те её ши­рина — око­ло шес­ти миль. Не в каж­дой стра­не есть та­кое при­род­ное чу­до.

Не в каж­дой стра­не есть и та­кое ру­кот­ворное чу­до, как со­бор Нотр-Дам, к ко­торо­му мы пос­пе­ли к ве­чер­ней мо­лит­ве. Мои спут­ни­ки без­мол­вно, на цы­поч­ках, что­бы не ме­шать мо­лящим­ся, прош­ли в храм. Всё по­ража­ет: свод­ча­тая вы­сота по­тол­ков, фрес­ки, кар­ти­ны, рез­ные ко­лон­ны. Удив­ля­ет уме­ние че­лове­ка во имя Бо­га сде­лать та­кое, что мо­жет свер­кать дол­гие го­ды и звать под сво­ды хра­мов.

Мон­ре­аль из­вестен не толь­ко ста­рин­ны­ми хра­мами, па­мят­ни­ками. В но­вей­шей ис­то­рии он прос­ла­вил­ся Все­мир­ной выс­тавкой “Эк­спо-67”. На ней тог­дашний СССР за­во­евал сим­па­тии, не сво­ими по­казуш­ны­ми эк­спо­ната­ми, а очень вкус­ным… бор­щом, ко­торый стал са­мым по­пуляр­ным блю­дом в рус­ском рес­то­ране. Бы­ва­ет и та­кое…

Как не по­бывать на Олим­пий­ском ста­ди­оне. Ког­да он был уже пос­тро­ен, си­ноп­ти­ки вдруг вы­чис­ли­ли: на вре­мя игр ожи­да­ют­ся про­лив­ные дож­ди. Ре­шили под­нять над ста­ди­оном плас­ти­ковую кры­шу. Под­нять её мож­но, но как удер­жать в та­ком по­ложе­нии? Пос­тро­или нак­лонную баш­ню. От неё во все сто­роны про­тяну­ли тро­сы, ко­торые дер­жат до се­го дня эту вре­мян­ку в воз­ду­хе. Спор­тивный праз­дник сос­то­ял­ся. Пи­зан­ская баш­ня в Ита­лии ста­ла пос­те­пен­но нак­ло­нять­ся из-за прос­че­та ар­хи­тек­то­ров. Ка­над­ские же зод­чие пос­тро­или нак­лонную умыш­ленно, и она за мно­гие го­ды ни на мил­ли­метр не от­кло­нилась от сво­ей оси. Мои спут­ни­ки ак­тивно спо­рили, на что по­хожа эта баш­ня. Мне она на­поми­на­ет вы­тянув­ше­го шею гор­до­го ка­над­ско­го гу­ся, а вам?

Хо­тел наз­вать и это со­ору­жение чу­дом, взгля­нул на стоп­ку фо­тос­нимков, на ко­торых изоб­ра­жен со­бор Свя­того И­оси­фа, пок­ро­вите­ля, це­лите­ля увеч­ных. Не­воль­но вспом­нил о том, что про­изош­ло со мной. Это не чу­до, но, воз­можно, име­ет ка­кое-то от­но­шение к чу­десам. Со­бор пос­тро­ен на вы­соком хол­ме. Под­нять­ся к его цен­траль­но­му пор­та­лу и здо­рово­му труд­но. По­мога­ют эс­ка­лато­ры, лиф­ты. Но ле­ген­да гла­сит, что жаж­ду­щий ис­це­ления дол­жен одо­леть до­рогу к хра­му, к ал­та­рю чу­дот­ворца сво­ими си­лами. Пол­зут лю­ди к вер­ши­не, кто на ко­ленях, а кто и на чет­ве­рень­ках. Гра­нит­ные сту­пень­ки уже от­шли­фова­ны до ла­ково­го блес­ка. Ви­дел на сте­нах со­бора кос­ты­ли, про­тезы. Зна­чит, ве­ра и тяж­кий под­виг ко­му-то при­носят ис­це­ление.

По­эт ска­зал: бла­жен, кто ве­ру­ет. А кто не ве­ру­ет? Те­перь мож­но рас­ска­зать о том, что про­изош­ло со мной. Чу­до “мес­тно­го” зна­чения! Под­нялся на вер­ши­ну хол­ма. Сво­им ста­рым и на­дёж­ным фо­то­ап­па­ратом “Зе­нит” (за трид­цать лет ни од­ной осеч­ки!) снял глав­ное зда­ние со­бора. Ря­дом с ним сад скуль­птур. Как из­вес­тно, Хрис­тос, нес­ший свой крест на Гол­го­фу, ос­та­нав­ли­вал­ся и па­дал две­над­цать раз. Эти скор­бные мо­мен­ты за­печат­ле­ны луч­ши­ми ва­яте­лями ми­ра. Скуль­пту­ры в мра­море и гра­ните ус­та­нов­ле­ны в ал­лее. Каж­дая оце­нива­ет­ся де­сят­ка­ми мил­ли­онов дол­ла­ров. Пусть я не­веру­ющий, но как не зас­нять эти прек­расные про­из­ве­дения ис­кусс­тва! День по­гожий, ос­ве­щение нор­маль­ное, ни­каких проб­лем. «Зе­нит» от­щёлки­ва­ет кад­ры. Уве­рен, что сним­ки бу­дут хо­роши­ми.

И что?.. Ни на од­ном из две­над­ца­ти кад­ров ни­како­го изоб­ра­жения не ока­залось(!?). Слов­но плён­ка бы­ла вов­се без эмуль­сии. Что слу­чилось? Ка­мера ис­порти­лась? Но по­чему пер­вый, че­тыр­надца­тый и все сле­ду­ющие кад­ры нор­маль­ные? Ве­ро­ят­но, тут что-то дру­гое, а что имен­но — по­нять не мо­гу. Не ина­че — на­казан за своё не­верие. Ска­жете, мис­ти­ка?

Пер­вый этаж гос­ти­ницы, в ко­торой мы ос­та­нови­лись, за­нима­ет рес­то­ран. Сте­ны уве­шаны пор­тре­тами зна­мени­тых ар­тистов, спорт­сме­нов и да­же по­лити­чес­ких де­яте­лей. На всех фо­тог­ра­фи­ях — ав­тогра­фы и да­же ка­кие-то не­оп­ре­делён­ные по­жела­ния. Соз­да­ёт­ся впе­чат­ле­ние, что зна­мени­тость, ве­домая под руч­ку хо­зя­ином, по три ра­за на дню по­сеща­ла это за­веде­ние и бы­ла в ди­ком вос­торге от кух­ни, об­слу­жива­ния. В дей­стви­тель­нос­ти, ни ак­три­сы, ни бок­сё­ры, ни по­лити­ки ни­ког­да в этот рес­то­ран не заг­ля­дыва­ли. Пор­тре­ты куп­ле­ны в ма­гази­не. Всё для прос­та­ков. Та­ким ока­зал­ся и я в тот ве­чер.

Ед­ва стал изу­чать над­пи­си на фо­тог­ра­фи­ях, как ко мне по­дошёл се­де­ющий груз­ный муж­чи­на. Доб­ро­душ­но пред­ста­вил­ся:

— Лю­ис Бранд, отец не­вес­ты. Вас, ве­ро­ят­но, приг­ла­сили ро­дите­ли Алек­са?

Я ог­ля­нул­ся и уви­дел в цен­тре за­ла де­вуш­ку в ро­зовой фа­те и ря­дом с ней пар­ня в бе­лом фра­ке. Дей­стви­тель­но, свадь­ба. Су­нул­ся на чу­жой пир и, ра­зуме­ет­ся, стал из­ви­нять­ся:

— Прос­ти­те, сэр. Ме­ня не приг­ла­шали. Слу­чай­но за­шёл пог­ля­деть на эти кар­тинки.

— Хо­рошо сде­лал. Слу­чай­ный гость — по­дарок свадь­бе. А что ты так не­раз­борчи­во го­воришь по-ан­глий­ски? Не из Кве­бека ли?

— Толь­ко со­бира­юсь съ­ез­дить ту­да.

— На­шел ку­да ехать! Не уви­дишь там ни од­но­го по­рядоч­но­го джентль­ме­на. Так от­ку­да ты?

— Сей­час из Шта­тов, а во­об­ще — из быв­ше­го Со­вет­ско­го Со­юза. Бы­ла там рес­публи­ка Мол­до­ва.

— Ага, рус­ский…

— Не сов­сем. Там ме­ня на­зыва­ли ев­ре­ем.

— Это уже не име­ет зна­чения. Рус­ский. Те­перь ты мой гость. Идём, пред­став­лю те­бя и за стол.

Не­вес­та зва­лась Лай­зой, же­них был Алек­сом. Так мы обош­ли всех гос­тей. А по­том Лю­ис поп­ро­сил ме­ня про­из­нести спич или поз­драв­ле­ние, или по­жела­ние мо­лодо­жёнам. Что же, уго­щение на­до от­ра­баты­вать. От­ка­жешь­ся — оби­дишь но­вых зна­комых. На­шёл вы­ход — снял со сте­ны фо­тог­ра­фию зна­мени­той хок­кей­ной ко­ман­ды и по­вер­нул ли­цом к гос­тям.

— Пос­чи­тай­те сколь­ко здесь креп­ких пар­ней. Же­лаю Лай­зе и Алек­су, что­бы каж­дый год по од­но­му та­кому рож­да­лось…

Бу­ря вос­торга. Но не­вес­та шут­ли­во за­мах­ну­лась на ме­ня. А вско­ре — приг­ла­сила на тан­го. Алекс ис­ко­са бди­тель­но наб­лю­дал. Поз­же, ког­да мы си­дели за сто­лом ря­дом, он спро­сил:

— Как на­ходишь мою не­вес­ту? Нра­вит­ся?

Я не об­ма­нул его:

— Она пре­лес­тна.

Свадь­ба под­хо­дила к кон­цу, гос­ти, не про­ща­ясь, по­тихонь­ку по­кида­ли рес­то­ран. По­ра и мне под­нять­ся в свой но­мер. Увы, не от­пуска­ют, рвут вдво­ем: отец не­вес­ты к се­бе, ро­дите­ли же­ниха — в свой ‘’кон­до”. Го­ворю о том, что мои спут­ни­ки по­ут­ру ум­чатся в Кве­бек. Не по­мога­ет, гос­тепри­имс­тво пе­рех­лёсты­ва­ет че­рез край. При­нима­ет­ся ком­про­мис­сное ре­шение: ку­да мо­лодо­жёны — ту­да и гость по­едет. А они, ра­зуме­ет­ся, за­хоте­ли про­вес­ти пер­вую се­мей­ную ночь в де­сяти­ком­натной по­лови­не до­ма, ко­торую от­вёл им Лю­ис.

Кве­бек. На­береж­ная на ре­ке Св. Лав­рентия.

До рас­све­та про­сидел с ро­дите­лями не­вес­ты. Не од­на рюм­ка конь­яка бы­ла вы­пита. Но мои спут­ни­ки ут­ром не вол­но­вались. Из за­пис­ки, ос­тавлен­ной у портье, зна­ли где я на­хожусь. Бы­ли уве­рены в том, что ес­ли опоз­даю — ме­ня дос­та­вят в Кве­бек ма­шиной или са­молё­том. Не приш­лось. Они еще зав­тра­кали, а я уже был воз­ле ма­шины, хоть “тёп­лень­кий” и ус­тавший, но го­товый к даль­ней­ше­му пу­тешес­твию. Лю­ис, дос­та­вив­ший ме­ня в гос­ти­ницу, по­пытал­ся в пос­ледний раз уго­ворить:

— По­ез­жай­те пря­мо в сто­лицу. От­та­ва — нас­то­ящий ан­глий­ский го­род. Ты­сячу раз бы­вал в этом про­вин­ци­аль­ном Кве­беке и ни­чего ин­те­рес­но­го там не ви­дел.

В нём, ко­неч­но, го­вори­ла нес­кры­ва­емая оби­да на неб­ла­годар­ных фран­цу­зов, ко­торые во что бы то ни ста­ло хо­тят от­де­лить­ся. Не оши­бусь, ес­ли ска­жу, что Кве­бек — са­мая прек­расная жем­чу­жина в оже­релье ка­над­ских го­родов. Он мо­жет быть му­зе­ем и ста­рин­ной ар­хи­тек­ту­ры, и прек­расных па­мят­ни­ков, и жи­вопи­си. А ещё Кве­бек об­ла­да­ет осо­бым прив­ле­катель­ным оба­яни­ем, шар­мом, боль­шинс­тво лю­дей, не толь­ко ка­над­цев, при­ез­жа­ет сю­да, что­бы оку­нуть­ся в ве­сёлую су­толо­ку его кри­вых сред­не­веко­вых уло­чек, по­бывать на ста­рин­ной ко­ролев­ской пло­щади, ко­торая вос­ста­нов­ле­на в пер­воздан­ном ви­де, уви­деть сво­ими гла­зами с че­го на­чина­лась стра­на Ка­нада.

Был вос­крес­ный день. Ко­локо­ла воз­вести­ли о том, что в хра­мах от­слу­жили мес­су. На­ша ком­па­ния раз­де­лилась. Од­ни пош­ли обе­дать в гре­чес­кий рес­то­ран, а я с Га­линой Кац, мо­ей зем­лячкой, от­пра­вились во фран­цуз­ский рес­то­ран­чик.

Вкус­но, сыт­но, без су­толо­ки ото­беда­ли, Га­лина со сво­ей до­черью пош­ли по­купать су­вени­ры, а я на ска­ме­еч­ке в те­ни па­мят­ни­ка Са­му­элю Шам­плей­ну, ос­но­вате­лю Ка­нады, кай­фую пос­ле рюм­ки конь­яка и ду­маю, что умес­тно вслед за пер­вой от­пра­вить вто­рую. На мо­ей ска­мей­ке при­мос­ти­лись два пар­ня и что-то уж боль­но вни­матель­но ме­ня изу­ча­ют. На­конец, один из них ос­ме­лил­ся об­ра­тить­ся:

— Сэр, сир, гос­по­дин, су­дарь, вы го­вори­те по-фран­цуз­ски?

— Весь­ма ус­ловно.

— Не хо­тите ли сос­та­вить нам ком­па­нию?

У стой­ки ба­ра, рас­по­ложен­но­го не­пода­леку ка­фе, ус­лы­шал до­воль­но стран­ную ис­то­рию. Тэдд и Джон при­еха­ли из Ван­ку­вера с на­мере­ни­ем же­нить­ся на фран­цу­жен­ках, толь­ко на них. Нас­лу­шались ба­ек об их ве­сёлых и доб­рых нра­вах, пре­дан­ной и го­рячей люб­ви. По­дай им фран­цу­женок — и не на­до ни­каких ан­гли­чанок, шве­док. Но вот бе­да — Джон и Тэд­ди не зна­ют ни сло­ва по-фран­цуз­ски. Да­же сло­во “амо­ре” им ни­чего не го­ворит. На­до ис­кать вы­ход. К удив­ле­нию бар­ме­на, вто­рая, третья рюм­ки конь­яка ми­гом про­лете­ли под цар­скую за­кус­ку — лом­тик ли­мона. Идём на Мон­мартр — уз­кую улоч­ку, где тор­гу­ют кар­ти­нами и су­вени­рами и толь­ко. Все про­дав­щи­цы — мо­лодень­кие ве­сёлые фран­цу­жен­ки. Че­рез тол­пу про­бира­ем­ся це­поч­кой. Мас­сивный Тэд­ди дер­жит ме­ня обе­ими ру­ками за пле­чи, за хляс­тик его пид­жа­ка уце­пил­ся Джон. Воз­ле каж­дой лав­ки ос­та­нав­ли­ва­юсь, но Тэд­ди тол­ка­ет: “Иди даль­ше”. Прош­ли вниз по ули­це, под­ня­лись по про­тиво­полож­ной сто­роне. У две­рей од­ной лав­чонки ла­дони на мо­их пле­чах за­рабо­тали как тор­мо­за. Ог­ля­нул­ся. Дей­стви­тель­но хо­роша. Кон­фетка! План “прис­ту­па” был раз­ра­ботан еще в ка­фе.

— Ма­дему­азель, у вас есть не­вес­та?

— Кар­ти­на?

— Жи­вая.

Хи­хик­ну­ла, но веж­ли­во от­ве­тила:

— Вы лав­кой ошиб­лись. Та — на про­тиво­полож­ной сто­роне, с вы­вес­кой “Па­радайз” и цвет­ным фо­нари­ком.

На сме­си италь­ян­ско­го, мол­дав­ско­го, по­рой, иди­ша рас­ска­зываю о це­ли ви­зита пар­ней в Кве­бек. Ока­зыва­ет­ся, не ну­жен был язы­ковый ви­ниг­рет. Сю­зан­на от­лично го­ворит по-ан­глий­ски. Не ду­ра. Сра­зу со­об­ра­зила и по­няла си­ту­ацию. Лу­каво пог­ля­дывая то на Джо­на, то на Тэд­ди, сог­ла­силась приг­ла­сить под­ружку и пос­ле ра­боты по­гулять с пар­ня­ми по го­роду.

Я ушел, ос­та­вив Тэд­ди и Джо­ну свой аме­рикан­ский ад­рес. На­де­юсь, умы­кание кра­савиц сос­то­ялось. Ес­ли бу­дет приг­ла­шение на свадь­бу — обя­затель­но по­еду.

Бо­же, как ма­ла жур­наль­ная пло­щадь! Не ус­пел ни­чего ска­зать о го­роде, ко­ролев­ской пло­щади, ша­то Фрон­те­нака, о кре­пос­ти на кру­том бе­регу ре­ки Свя­того Лав­рентия. Пла­ниро­вал на­писать о цик­ло­раме, фер­ме тё­туш­ки Ма­рии и о мно­гом дру­гом, но при­ходит­ся нас­ту­пить на гор­ло собс­твен­ной пес­не.

Ви­нова­ты, ко­неч­но, Тэд­ди и Джон: “съ­ели” столь­ко тек­ста… Но и умол­чать об этом жи­тей­ском эпи­зоде жал­ко. Ми­ром ведь дол­жны пра­вить лю­бовь и жизнь…