МАСТЕР

Ми­ха­ил Ко­заков. О, это це­лая эпо­ха! Как труд­но пред­ста­вить, что его нет, как боль­но, как не­ре­аль­но. Для лю­дей мо­его по­коле­ния он на­чал­ся со «звез­дной» ро­ли кра­сав­ца Шар­ля в филь­ме Ром­ма «Убий­ство на ули­це Дан­те». Пос­ле та­кого гром­ко­го де­бюта лег­ко бы­ло или за­мол­чать, или мно­жить на эк­ра­не и сце­не уже най­ден­ное. Ан нет, Ко­заков счас­тли­во из­бе­жал учас­ти «ти­паж­но­го ак­те­ра», веч­но иг­ра­юще­го од­ну и ту же роль. Ока­зал­ся, как я уже пи­сала од­нажды, «бе­гуном на длин­ную дис­танцию»* . Про­шел дол­гий и слож­ный про­фес­си­ональ­ный путь, осу­щес­твил­ся в раз­но­об­разных ипос­та­сях (ак­тер те­ат­ра и ки­но, тра­гик и ко­мик, ре­жис­ссер, чтец), ме­нял те­ат­ры, жен, стра­ны про­жива­ния, - но всег­да и всю­ду был тре­бова­тель­ным и бес­по­щад­ным к се­бе ху­дож­ни­ком-тру­жени­ком. Кто слы­шал его чтец­кие прог­раммы, не мог не за­метить, что от­да­ча ак­те­ра бы­ла ко­лос­саль­ной: эти два ча­са на сце­не бы­ли вре­менем «твор­чес­тва и вдох­но­венья», а так­же ин­теллек­ту­аль­ной ра­боты и са­мого ис­полни­теля, и за­ла, ибо чи­тались слож­ней­шие ком­по­зиции по сти­хам Пуш­ки­на, Ман­дель­шта­ма, Тар­ков­ско­го, Са­мой­ло­ва, Брод­ско­го...

В 2007 го­ду Ми­ха­ил Ми­хай­ло­вич при­ехал к нам в зим­ний зас­не­жен­ный Бос­тон из оче­ред­но­го го­рода из чис­ла тех, ес­ли не оши­ба­юсь, 20 аме­рикан­ских го­родов, что вхо­дили в мар­шрут гас­тро­лей. Ка­кого же нап­ря­жения дол­жна бы­ла сто­ить та­кая по­ез­дка для уже не­моло­дого че­лове­ка! В пе­реры­ве меж­ду от­де­лени­ями на мой воп­рос, по­чему он сре­ди зи­мы сор­вался в Аме­рику, по­чему так се­бя не жа­ле­ет, ра­ботая на пре­деле, от­ве­тил прос­то: «За­раба­тываю день­ги». Нет, это бы­ло сов­сем не по­хоже на «хал­ту­ру», к ко­торой - что гре­ха та­ить - при­выч­ны рос­сий­ские ар­тисты, Ми­ха­ил Ко­заков за­раба­тывал обык­но­вен­ные бу­маж­ные дол­ла­ры сво­им та­лан­том, сво­им от­то­чен­ным мас­терс­твом, сво­ими виб­ри­ру­ющи­ми нер­ва­ми. А за­раба­тывать при­ходи­лось не для од­но­го се­бя – для ог­ромной семьи из «быв­ших и ны­неш­них», рав­но пре­тен­ду­ющих на его за­боту и на его родс­твен­ную по­мощь. Да­ром, что сей­час, как я слы­шала, ока­залось, что нет де­нег на его по­хоро­ны.

Не знаю дру­гого та­кого ак­те­ра из ны­не жи­вущих - раз­ве что Юр­ский? - ко­торый был бы так уко­ренен в рус­ской куль­ту­ре. Ро­див­ший­ся в Ле­нин­гра­де в «пи­сатель­ском до­ме», в семье пи­сате­ля Ми­ха­ила Ко­зако­ва и сек­ре­таря из­вес­тней­ше­го в 20-е го­ды ли­тера­тур­но­го об­щес­тва «Се­рапи­оно­вы братья» Зои Ни­кити­ной, был он с ма­лолетс­тва ок­ру­жен людь­ми пи­шущи­ми, блес­тя­щими, не мо­гущи­ми не ув­лечь. Со­седя­ми и друзь­ями ро­дите­лей бы­ли «ста­рый Эйх» (Бо­рис Эй­хен­ба­ум), «дя­дя То­ля» (Ана­толий Ма­ри­ен­гоф), лу­каво-прос­то­душ­ный ска­зоч­ник Ев­ге­ний Шварц. Да и по­том, в зре­лые го­ды, бли­жай­ши­ми друзь­ями ар­тиста бы­ли по­эты – Ар­се­ний Тар­ков­ский, Да­вид Са­мой­лов. Пос­ледний пос­вя­тил «Ми­ше Ко­зако­ву» пре­лес­тное пос­ла­ние-мад­ри­гал, прек­расно «впи­сыва­ющий­ся» в ко­заков­ские чтец­кие прог­раммы. А ца­рил в этих прог­раммах бес­спор­но Пуш­кин (Ес­ли кто-то ждал фа­милии Брод­ско­го, то, по мо­им наб­лю­дени­ям, он шел у Ко­зако­ва на вто­ром мес­те). Ко­заков чи­тал Пуш­ки­на са­мозаб­венно. Осо­бен­но мне за­пом­ни­лось его пря­мо-та­ки гип­но­тичес­кое чте­ние пуш­кин­ско­го «Про­рока».

Ког­да-то в детс­тве ме­ня пот­рясло это сти­хот­во­рение в ис­полне­нии по­эта Пав­ла Ан­то­коль­ско­го, ус­лы­шан­ное в од­ной из те­леви­зи­он­ных прог­рамм. По­эт, ви­димо, уже на по­роге смер­ти – ис­су­шен­ный бо­лезнью, нап­ря­гая пос­ледние си­лы, про­щал­ся этим сти­хот­во­рени­ем с жизнью. Ис­полне­ние Ко­зако­ва бы­ло поч­ти пе­ни­ем (не­даром так близ­ка бы­ла ар­тисту му­зыкаль­ная сти­хия!), но пе­ни­ем сак­раль­ным, зак­ли­на­ющим. Мо­роз по ко­же про­бегал от это­го чте­ния, и ду­малось, что неп­ростую жизнь нуж­но про­жить, не од­ну па­ру же­лез­ных баш­ма­ков из­но­сить, что­бы с та­кой си­лой и убеж­денностью про­читать-про­петь эти «сло­веса ог­ненные».

Зная лю­бовь Ми­ха­ила Ми­хай­ло­вича к чте­нию (он приз­на­вал­ся, что в наш век ут­ра­ты ин­те­реса к кни­ге про­дол­жа­ет за­пой­но чи­тать), до­веряя его вку­су и эру­диции, пос­ла­ла ему на суд свои рас­ска­зы о пи­сате­лях. При­меча­тель­но, что из всех рас­ска­зов (а их ге­ро­ями бы­ли Тур­ге­нев, Нек­ра­сов, Гер­цен) он вы­делил имен­но «пуш­кин­ский», в цен­тре ко­торо­го сто­яла же­на по­эта На­тали. Ми­ха­ил Ми­хай­ло­вич по те­лефо­ну пе­речис­лял под­робнос­ти рас­ска­за: да, му­жа не лю­била, да, лю­била ба­лы и удо­воль­ствия, да, по­люби­ла Дан­те­са, - слов­но удос­то­веряя их ис­тинность. И зак­лю­чил: «Имен­но так все и бы­ло». Ког­да в от­вет я ска­зала, что у это­го рас­ска­за есть оп­по­нен­ты, не­доволь­ные изоб­ра­жени­ем На­тали, он очень уди­вил­ся, нас­толь­ко сов­па­ло его ви­дение се­мей­ной си­ту­ации Пу­шина с мо­им изоб­ра­жени­ем. Че­му – приз­на­юсь - бы­ла я очень ра­да.

Час­то в пос­ледние го­ды мои звон­ки в его мос­ков­скую квар­тирку у мет­ро Но­вос­ло­бод­ская на­тыка­лись на деп­рессию, нас­тро­ение пре­дель­ной ус­та­лос­ти и нес­терпи­мой тя­жес­ти бы­тия. Ес­ли при­пом­нить все те «пал­ки в ко­леса», что вты­кала Ми­ха­илу Ко­зако­ву со­вет­ская, да и пос­тсо­вет­ская власть – зап­ре­ты спек­таклей, уду­шение за­мыс­лов, - воз­можно, ста­нет по­нят­ным, что жизнь это­го мо­гуче­го и кра­сиво­го че­лове­ка бы­ла сок­ра­щена не толь­ко бо­лезнью, пи­ти­ем и лич­ны­ми об­сто­ятель­ства­ми, но и обыч­ным для рос­сий­ских вер­хов не­ува­жени­ем к та­лан­ту. С ка­кой го­речью рас­ска­зывал Ми­ха­ил Ми­хай­ло­вич, что сня­тый им се­ри­ал «Оча­рованье зла» пы­лит­ся на пол­ке и не до­пус­ка­ет­ся к зри­телю. Ког­да с филь­ма на­конец был снят зап­рет, все уви­дели, что «цен­зу­ра» ис­пу­галась те­мы со­вет­ской аген­ту­ры в пред­во­ен­ном Па­риже, ис­пу­галась по­яв­ле­ния на эк­ра­не в ка­чес­тве ге­ро­ев Сер­гея Эф­ро­на и Ма­рины Цве­та­евой. О филь­ме этом го­вори­ли раз­ное, не­годо­вали, что судь­ба Цве­та­евой пос­лу­жила фо­ном для де­тек­ти­ва. Я же ска­жу дру­гое. Ко­заков пер­вый прав­ди­во и страш­но по­казал нам «под­полье Лу­бян­ки», дал пор­тре­ты ста­лин­ских аген­тов и их жертв. Сце­ны с фа­натич­ным бе­зум­цем, слас­то­люби­вым кар­ли­ком Ежо­вым счи­таю луч­ши­ми в филь­ме. Во­ис­ти­ну толь­ко сме­лость ху­дож­ни­ка поз­во­лила Ко­зако­ву взять­ся за те­му, все еще кра­моль­ную и до кон­ца не ос­мыслен­ную в сов­ре­мен­ной Рос­сии.

Со­ломон Ми­хо­элс – еще один не­воп­ло­щен­ный, за­руб­ленный ки­нош­ны­ми влас­тя­ми за­мысел, еще од­на неп­ре­ходя­щая боль и тра­гедия Ко­зако­ва. Да и мож­но ли бы­ло ждать дру­гого да­же та­кому из­вес­тно­му ар­тисту и ре­жис­се­ру, как Ми­ха­ил Ко­заков, ес­ли все го­ды со­вет­ской влас­ти, в за­виси­мос­ти от во­зоб­ла­дав­шей по­лит­конъ­юн­кту­ры, Ми­хо­эл­са, с его ко­лыбель­ной на иди­ше, то вы­реза­ли, то вновь встав­ля­ли в фи­нал ки­нофиль­ма «Цирк», ес­ли его убий­ца-про­фес­си­онал был наг­ражден ор­де­ном пос­ле со­вер­шенно­го прес­тупле­ния (на­езд гру­зови­ка – офи­ци­аль­ная вер­сия, - был пос­ле­ду­ющей ими­таци­ей).

По­сему, как ка­жет­ся, ко­заков­ский Ко­роль Лир от­нюдь не слу­чай­ный пер­со­наж в це­поч­ке соз­данных им об­ра­зов. Очень мно­го важ­ных для мас­те­ра сю­жетов сош­лось и за­вяза­лось в узел на те­ме Ли­ра – тут и Шек­спир, из­люблен­ный ко­заков­ский ав­тор, чь­их Гам­ле­та и Шей­ло­ка уже до­велось ему сыг­рать, тут и Ми­хо­элс, с его неп­ревзой­ден­ным Ко­ролем Ли­ром на сце­не ГО­СЕТА, тут и те­ма от­ца и трех его до­черей, обер­нувша­яся тра­геди­ей пре­датель­ства и проз­ре­ния. Ска­жу, что роль Ко­роля Ли­ра в ис­полне­нии Ко­зако­ва ме­ня пот­рясла. Вот где в пол­ную си­лу про­явил­ся его дар ак­те­ра-тра­гика, нас­то­ен­ный не толь­ко на та­лан­те и мно­голет­нем опы­те ра­боты на сце­не, но и на собс­твен­ных жиз­ненных пот­ря­сени­ях.

Пос­ледней ролью Ми­ха­ила Ми­хай­ло­вича стал оди­нокий ста­рый ак­тер в те­леви­зи­он­ном мо­нос­пектак­ле по Че­хову. Фильм был пос­тавлен Ки­рил­лом Ко­зако­вым, в этот раз сын сни­мал от­ца, на­пом­ню, что в «Оча­рованье зла» Ми­ха­ил Ко­заков сни­мал сы­на: Ки­рилл сыг­рал (и ве­лико­леп­но) роль со­вет­ско­го аген­та Кри­виц­ко­го.

Ка­юсь, смот­реть гне­тущий рас­сказ о ста­рос­ти, оди­ночес­тве и сго­рев­шей жиз­ни бы­ло мне тя­жело. Сей­час ду­маю, что мрач­но­ватая ат­мосфе­ра мо­нос­пектак­ля точ­но со­от­ветс­тво­вала то­му нас­тро­ению, что вла­дело Ми­ха­илом Ми­хай­ло­вичем в дни пе­ред отъ­ез­дом в Из­ра­иль. Ду­ша его то­милась, жаж­да­ла от­ды­ха, до­маш­не­го теп­ла, при­кос­но­вений дет­ских ру­чонок... Но у судь­бы свои пла­ны...

В «Ак­тер­ской кни­ге»**,  там, где го­ворит­ся о ро­дите­лях, есть ще­мящие строч­ки об от­це, сла­бом, неп­риспо­соб­ленном к жиз­ни, ти­пич­ном ев­рей­ском ин­телли­ген­те, на­делен­ном пи­сатель­ским да­ром. Сын бе­зум­но лю­бил от­ца и счи­тал клад­би­ще, где тот по­хоро­нен, «клад­би­ще-клен», - луч­шим в ми­ре мес­том. И так сош­лась судь­ба, что ле­жать Ми­ха­илу Ми­хай­ло­вичу Ко­зако­ву вы­пало имен­но там. Пусть зем­ля бу­дет ему пу­хом.

____________________________________

* Cм. Ири­на Чай­ков­ская. Бег на длин­ную дис­танцию. Ми­ха­ил Ко­заков о се­бе и о вре­мени, Не­ва, 2007, № 11

http://magazines.russ.ru/neva/2007/11/ch12.html

** Ми­ха­ил Ко­заков. Ак­тер­ская кни­га. М., Зеб­ра Е , 2007

На фо­то: Кни­ги Ми­ха­ила Ко­зако­ва с дарс­твен­ной над­писью ав­то­ру этих строк и её суп­ру­гу.

Фо­то­ок­но М.Ко­зако­ва - www.dni.ru