«Люди ненавидят русских и молят Бога об их смертях»: как выживают люди на Херсонщине, затопленной из-за подрыва ГЕС

В сло­вах мес­тные не сдер­жи­ва­ют­ся – рус­ским сол­да­там они же­ла­ют смер­ти, му­читель­ных стра­даний и без­дей­ствен­но­го наб­лю­дения, как их де­ти бу­дут уто­пать в сво­их же до­мах. Эти сло­ва для мил­ли­онов лю­дей ста­ли мо­лит­вой с пя­ти ут­ра 6 и­юня, од­на­ко гром­че и силь­нее все­го об этом про­сят на за­топ­ленных тер­ри­тори­ях Ук­ра­ины. 

Под вол­на­ми вы­сотой в мно­го­этаж­ный дом ока­зались Одес­ская, Хер­сон­ская, Ни­кола­ев­ская ре­ги­оны. В сво­их до­мах спя­щими гиб­ли це­лые семьи, в том чис­ле и де­ти – и под­рос­тки, и мла­ден­цы. Но ес­ли ук­ра­ин­цы смог­ли эва­ку­иро­вать и спас­ти лю­дей на пра­вом бе­регу, то кар­ти­на ку­да страш­нее – на ле­вобе­режье, кон­тро­лиру­емом рус­ски­ми вой­ска­ми. Нес­мотря на зап­ла­ниро­ван­ный под­рыв ГЕС, они эва­ку­ацию да­же не на­чина­ли, а лю­дей, пы­та­ющих­ся спас­тись – расс­тре­лива­ли. Тех, кто пы­тал­ся им по­мочь с пра­вого бе­рега, так­же уби­вали, за­сыпая сна­ряда­ми и лод­ки на во­де, и во­лон­те­ров в го­роде. 

Не из­ме­няя тра­диции под­ло уби­вать лю­дей, Ка­хов­ская ГЕС бы­ла по­дор­ва­на в пять ут­ра, ког­да граж­дан­ские спа­ли в сво­их до­мах пос­ле оче­ред­но­го обс­тре­ла по мир­ным рай­онам. От сна­рядов за нес­коль­ко ча­сов до тра­гедии скон­ча­лись нес­коль­ко че­ловек, кои прос­то воз­вра­щались до­мой ули­цами Хер­со­на ве­чером 4 и 5 и­юня.

Пла­чущая жен­щи­на (фо­тог­ра­фия ав­то­ра).
На фо­то – жен­щи­на, ко­торая до сих пор не мо­жет по­хоро­нить род­ную дочь, уто­нув­шую в собс­твен­ном до­ме пос­ле под­ры­ва Ка­хов­ско­го во­дох­ра­нили­ща.

Се­год­ня вся при­береж­ная зо­на Ка­хов­ско­го во­дох­ра­нили­ща усе­яна тру­пами. Лю­ди, жи­вот­ные и кос­ти дав­но за­хоро­нен­ных лю­дей во­да вы­нес­ла на бе­рега, раз­ру­шая це­лые го­рода. И пос­ледс­твия рус­ско­го прес­тупле­ния толь­ко на­чина­ют­ся – от­сутс­тви­ем во­ды или же ее пол­ной неп­ри­год­ностью для всех жи­вых су­ществ.

«Ты ви­дишь ко­та или со­баку, и идешь к не­му – жи­вот­ных нуж­но спас­ти. Идешь, а под но­гами – что-то ме­тал­ли­чес­кое – или за­бор, или часть раз­би­той ма­шины, или ми­на. И каж­дый шаг мо­жет окон­чить­ся тем, что ты по­дор­вешь­ся»

Сей­час мес­та, где не­делю на­зад сто­яла во­да, сме­ло мож­но на­зывать мо­гиль­ни­ком. Под му­лом и зем­лей ле­жат тру­пы ты­сяч жи­вот­ных. Ко­ты, со­баки, ли­сы, вол­ки, ежи и мы­ши – прак­ти­чес­ки все жи­вот­ные, ко­торые во­дят­ся в го­родах, сте­пях, ле­сах и ле­сопо­лосах уто­нули в ог­ромных вол­нах с по­дор­ванно­го во­дох­ра­нили­ща. Сей­час их тру­пы в не­кото­рых мес­тах про­дол­жа­ют ле­жать и раз­ла­гать­ся – по­тому что сре­ди них скры­ты под кром­кой зем­ли ми­ны, ко­торые пе­ред бегс­твом на ле­вый бе­рег ос­та­вили рус­ские во­ен­ные. Из-за ог­ромно­го ко­личес­тва взры­во­опас­ных пред­ме­тов во­лон­те­рам нес­коль­ко дней зап­ре­ща­ют са­мос­то­ятель­но вы­ходить да­же на ас­фальт, от­ку­да во­да отош­ла. Ре­чи о вы­ходе на во­ду уже не идет – по­тому что там ми­ны и пла­ва­ют, и ле­жат на дне. 

Фо­тог­ра­фии Дмит­рия Ше­веле­ва

Один из во­лон­те­ров, ко­торые при­еха­ли в Хер­сон ут­ром 7 и­юня – Дмит­рий Ше­велев. Сут­ки пе­ред при­быти­ем он по­купал и со­бирал от ук­ра­ин­цев и инос­тран­цев лод­ки, на ко­торых уже в обед 7 чис­ла во­лон­те­ры поп­лы­ли спа­сать то­нущих жи­вот­ных и лю­дей. Пос­ледние в это вре­мя уже си­дели на кры­шах до­мов – по­тому как во­да под­ня­лась на уро­вень вто­рого эта­жа. Вла­дель­цы од­но­этаж­ных до­мов бы­ли вы­нуж­де­ны пе­реп­лы­вать к со­седям или дер­жать­ся за де­ревья, по­тому как их нед­ви­жимость во­да за­топи­ла вмес­те с кры­шей. 

«Там, где мы бы­ли, не­кото­рые жи­вот­ные то­нули на на­ших гла­зах. Од­ну со­баку мы спас­ли: она бы­ла ис­то­щена, уже ны­ряла под во­ду. Мы ее ус­пе­ли под­хва­тить и по­ложи­ли в лод­ку. Но с пе­репу­гу она выс­ко­чила из нее. Из-за то­го, что со­бака боль­ше су­ток не­веро­ят­ны­ми уси­ли­ями дер­жа­лась на во­де, сил у нее не ос­та­лось. В мо­мент, ког­да она вып­рыгну­ла из лод­ки, мы не ус­пе­ли ее под­хва­тить. Сил не бы­ло, со­бака уто­нула. Се­кун­ды… Это ужас­но. Те­ло, жа­ра, ус­та­лость, страх. Все это сок­ра­тило шан­сы на вы­жива­ние в нес­коль­ко раз. Но нам уда­валось спас­ти ко­тов и со­бак да­же че­рез 3-4 дня пос­ле под­ры­ва. У них ос­та­валось мак­си­мум 2-3 ча­са до смер­ти утоп­ленни­ком, но мы ус­пе­ли в это «ок­но».

Пе­ред­ви­гать­ся по Хер­со­ну и об­ласти в пер­вые нес­коль­ко дней бы­ло очень опас­но – ми­ны бук­валь­но проп­лы­вали ми­мо ло­док, ког­да их нес­ло вол­на­ми, осе­дали на дно. И вот ты ви­дишь жи­вот­ное – а к не­му не­воз­можно под­плыть на лод­ке из-за ве­ток, нап­ри­мер (не­ред­ко кош­ки и со­баки си­дели на де­ревь­ях или цеп­ля­лись за них, по­тому как это бы­ло единс­твен­ным, не спря­тан­ным под во­дой). В этот мо­мент нуж­но бы­ло выб­рать, что де­лать – или ос­тать­ся в лод­ке, и так иметь боль­ше шан­сов не по­дор­вать­ся на ми­нах, или же опус­кать­ся в во­ду за жи­вот­ны­ми. Ник­то не вы­бирал пер­вый ва­ри­ант. Каж­дый во­лон­тер был мок­рый, в во­де, с рас­ца­рапан­ным те­лом, по­тому что за ру­ки, пле­чи и го­лову жи­вот­ные цеп­ля­лись, что­бы вы­жить», – объ­яс­ня­ет Дмит­рий Ше­велев.

Фо­тог­ра­фия ав­то­ра

«Сле­ва от те­бя ло­жит­ся сна­ряд в во­ду, спра­ва – взры­ва­ет­ся, впе­реди – ас­фальт, но до не­го не доб­рать­ся – по­тому что те­бя к чер­тям сей­час ра­зор­вет оче­ред­ной бо­еп­ри­пас от ка­цапов» 

В то же вре­мя, ког­да в за­топ­ленные об­ласти на­чали съ­ез­жать­ся во­лон­те­ры, рус­ские вой­ска не прек­ра­щали уби­вать мир­ных. Зная, что на том бе­регу спа­сате­ли и не­рав­но­душ­ные граж­дан­ские, их обс­тре­лива­ли без пе­реды­шек нес­коль­ко ча­сом. Все это вре­мя вол­ны за­тап­ли­вали все боль­ше по­сел­ком и го­родов. Уто­пали жи­вот­ные, шли на дно с гром­ким и страш­ным ску­лени­ем или мя­укань­ем. Эти страш­ные зву­ки нав­сегда въ­елись в го­лову тех, кто их слы­шал. По­это­му эва­ку­ация про­дол­жа­лась под обс­тре­лом, нес­мотря на зап­ре­ты влас­тей и спец­служб.

«Воз­ле ме­ня в во­ду ло­жит­ся сна­ряд, это все взры­ва­ет­ся. Ос­колки ре­жут ре­зино­вую лод­ку (тог­да уда­лось при­вез­ти толь­ко та­кие), лод­ка на­чина­ет сду­вать­ся и то­нет. Та­ких ло­док бы­ло 5 за три дня. Пер­вые два ра­за чу­дом по­вез­ло – я тог­да си­дел в ней один, не бы­ло жи­вот­ных, толь­ко нес­коль­ко кле­ток. Ког­да лод­ка бы­ла пор­ва­на – я ус­пел поч­ти доб­рать­ся бе­рега. Нес­коль­ко мет­ров еще про­шел, но нор­маль­но: под­бе­жал, упал на ас­фальт, ра­зод­рал ко­лена до кро­ви. Жи­вой – офи­геть, клас­сно! Над ко­лена­ми пос­ме­ем­ся по­том, по­это­му ес­ли бы­ло ти­хо ми­нуту – зна­чит, на­до быс­тро плыть спа­сать мел­ких. 

А вот три пос­ледних ра­за зас­та­ли, ког­да в лод­ке бы­ли жи­вот­ные – три ко­та и две со­баки. Ко­ты бы­ли сов­сем вя­лые, их на бе­регу бук­валь­но от­ка­чива­ли, по­это­му они поч­ти не от­ре­аги­рова­ли. А вот со­баки ис­пу­гались. Приш­лось од­ной ру­кой их при­дер­жи­вать, ло­вить за шерсть или ла­пы, и нап­равлять к бе­регу. А лод­ку с ко­тами по­тол­кал и так, вре­мени хва­тило», – объ­яс­ня­ет Дмит­рий, во­лон­тер. 

Фо­тог­ра­фии Дмит­рия Ше­веле­ва

«Ве­селее» все­го бы­ло тог­да, ког­да из-за обс­тре­лов в во­де ока­зыва­лись груп­пы во­лон­те­ров. Та­ких в пер­вые дни бы­ло мно­го: ме­тал­ли­чес­кие лод­ки рас­ку­пили, жи­вот­ных все же ос­та­вались ты­сячи. Спа­сать на­до, и при­ходи­лось рис­ко­вать и вы­ходить на во­ду «на ре­зине». При этом опас­ным был и тот мо­мент, что при стол­кно­вении ми­ны и «чел­но­ка»  ре­зино­вые лод­ки взры­вались. По­это­му си­дящие в них лю­ди фак­ти­чес­ки под­ры­вались с ни­ми, и очень вез­ло – ког­да че­лове­ка прос­то от­бра­сыва­ло вол­ной.

Кро­ме то­го, «уби­вали» та­кие лод­ки и шпи­ли на за­борах или ос­трые пред­ме­ты в во­де – те же ос­колки, ос­трые края за­боров. Не­ред­ко не­ожи­дан­ным «сюр­при­зом» ста­нови­лись и ме­тал­ли­чес­кие шты­ри, отор­ванные от бал­ко­нов мно­го­этаж­ных до­мов оче­ред­ной вол­ной.

«Са­мый пос­ледний раз ме­ня на ре­зино­вой лод­ке зас­тал, ког­да в ней си­дели я и еще од­на во­лон­терка. Ху­же все­го бы­ло то, что она не уме­ла пла­вать. Вот прос­то за­думать­ся: де­вуш­ка едет с за­пада стра­ны, что­бы спа­сать под обс­тре­лами жи­вот­ных, ко­торые то­нут в во­де. И при этом са­ма не уме­ет пла­вать! У нас су­мас­шедшие лю­ди, я обо­жаю ук­ра­ин­цев за это. Но тог­да бы­ло не смеш­но, по­тому что мы бы­ли пос­ре­ди ни­зины, под на­ми мет­ров 3 во­ды. Де­вуш­ка ма­лень­кая, не­высо­кая. Ка­жет­ся, тог­да она поч­ти на­учи­лась пла­вать. Ба­рах­та­лась, но я ее дер­жал и под­талки­вал к бал­ко­нам, ко­торые бы­ли вид­ны из во­ды. Там она по­дож­да­ла во­лон­те­ров на мо­тор­ной лод­ки, они ее от­везли на бе­рег», – го­ворит во­лон­тер. 

Ос­ко­лок сна­ряда про­бил стек­ло ав­то­моби­ля.
Фо­тог­ра­фия Дмит­рия Ше­веле­ва.

«Мир ужас­нется то­му, нас­коль­ко страш­ная кар­ти­на бу­дет пос­ле от­хо­да во­ды» 

Во­лон­тер Ка­тери­на Мо­розо­ва, ко­торая при­еха­ла в Хер­сон 8 и­юня и ни ра­зу не у­ез­жа­ла из не­го, уве­рена: тра­гедия, про­изо­шед­шая из-за прес­тупле­ния рос­си­ян, ужас­нет мир сво­ими мас­шта­бами. Пер­вое, что ужа­са­ет уже сей­час – ко­личес­тво тру­пов. И жи­вот­ных, и лю­дей, ко­торых иног­да при­носи­ла вол­на­ми.

«Пом­ню, в пер­вые дни здесь я хо­дила и со­бира­ла ко­тят с кры­ши под­ва­ла воз­ле де­вяти­этаж­ки – их ту­да кош­ка вы­нес­ла, на­вер­ное, но ее ниг­де не бы­ло.

Фо­тог­ра­фия Иго­ря Цур­ка­на

И вот я шла к ним, во­ды бы­ло при­мер­но по грудь. Под но­гами бы­ло что-то очень мяг­кое. Я тог­да по­дума­ла, что это мул, пе­сок, зем­ля – вот все сме­шалось и сей­час прос­то осе­ло на дне. Но ког­да я за­гово­рила об этом с ре­бята­ми – они ска­зали, что у ме­ня под но­гами бы­ли тру­пы. По­тому что уто­нув­шие жи­вот­ные прос­то опус­ка­лись на дно. И, чес­тно го­воря, в не­кото­рых мес­тах бы­ли не толь­ко жи­вот­ные», – ти­хо до­бав­ля­ет де­вуш­ка.
Сей­час сто­ит от­дель­ный воп­рос: ку­да де­вать те­ла по­гиб­ших жи­вот­ных. Хо­лодиль­ни­ков, в ко­торых мож­но бы­ло бы их хра­нить, нет – да и нуж­но бы­ло бы нес­коль­ко де­сят­ков. Кре­мато­рия, где мож­но бы­ло бы сжи­гать те­ла, то­же нет – но есть ва­ри­ант при­вез­ти на мес­то пе­ред­вижной. Иная проб­ле­ма – где его дос­тать и как тран­спор­ти­ровать под обс­тре­лами в Хер­сон. По­это­му сей­час те­ла жи­вот­ных скла­диру­ют­ся на тер­ри­тории мес­тно­го ком­му­наль­но­го пред­при­ятия,  и что с ни­ми бу­дут де­лать – по­ка что боль­шой воп­рос. Но влас­ти не от­ме­ня­ют ва­ри­ан­та, что по­гиб­ших жи­вот­ных при­дет­ся за­копать, сде­лав мо­гиль­ник, и пос­ле – пе­реза­хоро­нить. Но ни­како­го точ­но­го ва­ри­ан­та нет – так что воп­рос ос­та­ет­ся от­кры­тым.

«У лю­дей рус­ские, уб­людки, во­ду отоб­ра­ли. Это на бе­регу во­дох­ра­нили­ща! Да бу­дут прок­ля­ты они и их де­ти, в пус­ты­не им жить» 

С каж­дым днем, ког­да во­ды на ули­цах ста­ет все мень­ше, тра­гедия при­об­ре­та­ет но­вый уро­вень слож­ности. Каж­дый раз он вы­ше.

Фо­тог­ра­фия Иго­ря Цур­ка­на

 И ес­ли по­нача­лу глав­ным воп­ро­сом был воп­рос нед­ви­жимос­ти – где и как жить тем, чьи до­ма раз­ру­шила во­да с по­дор­ванной ГЕС, – то те­перь воп­ро­сы ку­да слож­нее… и страш­нее.

«Во-пер­вых, Хер­сон. У лю­дей в не­кото­рых до­мах есть свет, да­же есть во­да. Но она неп­ри­год­на к питью, ее да­же нель­зя ис­поль­зо­вать как тех­ни­чес­кую. Ее по­каза­тели пре­выше­ны в нес­коль­ко раз от до­пус­ти­мых мак­си­мумов тех­ни­чес­кой во­ды. То есть… Это все. Ее нель­зя ни для че­го ис­поль­зо­вать, она опас­на. По­это­му во­да сей­час под­во­зит­ся в го­род и се­ла, по­сел­ки из дру­гих ре­ги­онов. Это тон­ны во­ды в день», – объ­яс­ня­ют спец­служ­бы на мес­тах.

Фо­тог­ра­фия ав­то­ра

Фо­тог­ра­фия ав­то­ра

При­чина это­го – в раз­ры­тых и раз­во­рошен­ных во­дой за­хоро­нени­ях, ко­торые бы­ли важ­ны для ис­то­рии не толь­ко Ук­ра­ины, но и ми­ра. Кро­ме то­го, клад­би­ща, мер­твые те­ла страш­ны… Но еще бо­лее страш­ны 150 тонн неф­ти и ма­шин­но­го мас­ла, ко­торые дрей­фу­ют Днеп­ром из-за под­ры­ва ГЕС. Уже на­чали гиб­нуть дель­фи­ны, а вско­ре из-за прес­тупле­ния рос­сий­ских во­як нач­нут уми­рать жи­вот­ные и в дру­гих стра­нах.

Кро­ме то­го, за­топ­ленные ле­са и по­ля, ко­торые бы­ли глав­ным ме­тодом за­раба­тыва­ния на юге, в бли­жай­шие нес­коль­ко лет не смо­гут пло­доно­сить. По при­мер­ным под­сче­там, из-за это­го мо­жет воз­расти ко­личес­тво не­иму­щих ук­ра­ин­цев, ко­торые по до­кумен­там име­ют ог­ромные за­топ­ленные пло­щади, сто­ив­шие до 6 и­юня – мил­ли­оны. 

Фо­тог­ра­фия Иго­ря Цур­ка­на

«Лю­ди пос­ле ос­во­бож­де­ния час­ти Хер­со­на от ор­ков на­чали жить. Вер­ну­лись в свои до­ма, при­вез­ли свои ве­щи, сво­их де­тей, род­ных, и у них это опять заб­ра­ли. Это да­же ни тва­ри, ни по­дон­ки, ни жи­вот­ные – они ху­же. Моя со­сед­ка по­теря­ла сво­его сы­на на этой вой­не, внук умер во вре­мя оче­ред­но­го обс­тре­ла, ког­да при­лете­ла ра­кета на дет­скую пло­щад­ку. Ре­бен­ку бы­ло 4 го­да. Та­кого воя, как у нее, я ни­ког­да не слы­шала. Она кля­нет рус­ских до седь­мо­го по­коле­ния, дру­гие жен­щи­ны и муж­чи­ны, раз­би­рая за­валы (в до­мах, где уже от­ка­чали во­ду) кри­чат ма­том на рус­ских, же­ла­ют им сды­хать в му­ках, что­бы их де­тей то­пили в их же при­сутс­твии. Это на­ци­ональ­ное прок­лятье, тут все та­кого же­ла­ют. Нам дать в ру­ки тех уб­людков, ко­торые взры­вали во­дох­ра­нили­ще – по­верь­те, мы паль­ца­ми их раз­де­рём, на киш­ках по­весим. Это не лю­ди, их прос­то не жаль. Боль­ше не жаль – с 24 фев­ра­ля 2022 го­да», – ис­крен­не го­ворит Тать­яна, мес­тная, ко­торая во­лон­тё­рит ме­диком в гу­мани­тар­ном ха­бе в Хер­со­не. 

Фо­тог­ра­фия ав­то­ра

Фо­тог­ра­фия ав­то­ра

И ос­новная проб­ле­ма, ко­торая, по­мимо во­ды и по­тери род­ных, зат­ро­нула всех – это жи­лищ­ный воп­рос. Тра­гедия в том, что до­ма, ко­торые за­топи­ло пол­ностью (од­но­этаж­ные), на по­лови­ну (од­но– и дву­хэтаж­ные) бу­дет не­воз­можно во­зоб­но­вить.

Фо­тог­ра­фия Иго­ря Цур­ка­на

За вре­мя во­дос­то­яния ту­да на­нес­ло му­сора, тру­пов жи­вот­ных, гря­зи, раз­ных от­хо­дов и мас­ла. Вла­га и жа­ра сде­лали своё де­ло – не­кото­рые до­ма уже за нес­коль­ко дней на­чали плес­не­веть, и ее прак­ти­чес­ки не­ре­аль­но уб­рать. По­тому без жилья, с ру­ина­ми или цве­лыми «ко­роб­ка­ми», мо­гут ос­тать­ся нес­коль­ко ты­сяч ук­ра­ин­цев. 

Фо­тог­ра­фия ав­то­ра

На се­год­ня спа­сате­ли каж­дый день от­ка­чива­ют из под­ва­лов в за­топ­ленных об­ластях по 20 и бо­лее тонн во­ды. За­возят на эти же тер­ри­тории каж­дый день по 30 тонн пить­евой во­ды и по 40 – тех­ни­чес­кой. Все это – под неп­рекра­ща­ющи­мися обс­тре­лами рус­ских вой­ск. И в эту ми­нуту, по­ка вы это чи­та­ете, рос­си­яне вновь уби­ли – нес­коль­ко де­сят­ков ук­ра­ин­цев, сре­ди ко­торых ока­зыва­ют­ся не­вин­ные де­ти. 

Во­да от­сту­па­ет в рус­ло Днеп­ра – од­на­ко на мес­те во­дох­ра­нили­ща… су­ша. Днепр фак­ти­чес­ки воз­вра­ща­ет­ся в рус­ло, в ко­тором бы­ло 70 лет то­му, до по­яв­ле­ния во­дох­ра­нили­ща. По­тому что во­дох­ра­нили­ща боль­ше не су­щес­тву­ет. А вмес­те с ним – ис­чезли и ты­сячи жиз­ней.