О добре человечьем и зле

Моисей Лемстер

ТАМ, В МОЛДОВЕ, У ТИХОЙ РЕКИ

Это - быль, и о ней, без прикрас,
Сохранился короткий рассказ -
О добре человечьем и зле.
То случилось в молдавском селе,
Всем еврейским домам на беду,
В сорок первом проклятом году.

Стороною гроза не прошла,
Докатилась война до села.
За ближайший погнав косогор,
РасР’В­стреляли евреев в упор,
А тела в черной яме сырой
Поспешили засыпать землей.

В одночасье дожив до седин,
Не убитый мальчишка один
Выполз с раной смертельной в груди,
Но не смог до реки доползти.
И нашел его мальчик другой,
Пастушонок, в траве полевой.

Прошагали тем полем враги,
И распяли траву сапоги.
Помутнен был лежащего взгляд,
И, казалось, он тоже распят,
Этот мальчик еврейский - в крови
Руки-крылья раскинув свои.

И едва в нем держалась душа.
Тяжело и надрывно дыша,
Из последних мальчишеских сил
"Пить!" - сухими губами просил. 
И река там была так близка,
Но ни кружки, и ни черпака…

Пастушонок колени пригнул,
Его крестик на шее блеснул,
ВР’В­стретясь с солнечным ярким лучом.
И припомнил подпасок о том,
Что однажды он слышал и вновь -
Про Иисуса еврейскую кровь.
 
И тропа, говорят, пролегла
У добра на границе и зла,
Где в ладонях своих на утес
Из реки пастушок воду нес -
Но тому ли, что бредил в поту?
Или, может, Иисусу Христу…

БЕЗЗАБОТНЫЕ ЦЫГАНЕ

Беззаботные цыгане по Молдове кочевали,
И у Ландеса, у Мойши, козочку они украли,
А у Бенциной, у Голды, в темную, глухую ночку,
На беду ее, украли Шэйндл - единственную дочку.

Бессарабское местечко
Таяло в тумане,
Только детское сердечко
Разве же обманешь?
И дорог пришлось девчонке
Прошагать немало,
По-цыгански пела звонко,
На судьбу гадала.

Но судьбу свою цыгане предсказать могли едва ли,
Их с евреями однажды в лагеря на смерть погнали.
И в сараях, как скотину, пленных заперли за тыном,
В злобной ярости звериной, вместе с немцами, румыны.  

Жребий был такой назначен:
В жутком холоде сарая
Умирала Голда, плача,
Дочь сквозь слезы призывая.  
А в другом, где замерзала
Шейндл, всех прочих слов весомей, 
Перед смертью прозвучало,
Воскрешая память: "Момэ!.."  

В горькой скорби в поле чистом, дальше от дорожной пыли,
За селом в одной могиле мать и дочь похоронили,
Рядом - жизнью разлученных и ни в чем не виноватых.
Души тихо воспарили в небеса, уплыв куда-то.

ВР’В­стретил ангел белокрылый
Тех, что счастья не узнали,
А "ромалэ" над могилой
По-цыгански причитали.
И евреи с ними рядом
Помолились Богу вместе,
И с немым вопросом взгляды
Устремляли в поднебесье.  

Беззаботные цыгане по Молдове кочевали,
И у Ландеса, у Мойши, козочку они украли,
А у Бенциной, у Голды, в темную, глухую ночку,
На беду ее, украли Шэйндл - единственную дочку.

ПЕРЕВЕЛ С ЯЗЫКА ИДИШ ФРЭДДИ ЗОРИН