"АИДА" ДЖУЗЕППЕ ВЕРДИ В МЕТРОПОЛИТЕН-ОПЕРА

Опе­ра - это жанр  для из­бран­ных. Ро­див­шись в XVII ве­ке во двор­цах  италь­ян­ских вла­детель­ных  особ, он ос­та­ет­ся эз­зо­тери­чес­ким.  Опер­ный те­атр не­воз­можно пред­ста­вить без па­рад­но­го  клас­си­чес­ко­го ин­терь­ера. Пар­тер, ло­жи, яру­са, бар­хатная обив­ка кре­сел, шел­ко­вый штоф, шпа­леры, кар­ти­ны в брон­зо­вых ра­мах,  ук­ра­ша­ющие сте­ны, пла­фон­ная жи­вопись, леп­ни­на, ку­пидо­ны, свер­ка­ние люстр и кан­де­ляб­ров до под­ня­тия за­наве­са,  до смол­ка­ния зву­ков нас­тра­ива­емых инс­тру­мен­тов  ор­кес­тра,  мед­ленное за­тиха­ющее мер­ца­ние све­та, пе­рехо­дящее в пол­ное за­тем­не­ние, мра­мор­ные ста­туи в фойе: все это - праз­днич­ная, ис­полнен­ная кра­соты ат­мосфе­ра, пред­назна­чен­ная  пуб­ли­ке, что­бы нас­тро­ить­ся на вы­сокий лад. Опер­ные те­ат­ры в Ев­ро­пе, в Рос­сии и в Аме­рике всег­да бы­ли за­пол­не­ны, а опер­ное ис­кусс­тво лю­бимо. Хо­тя лю­бите­лей фут­бо­ла, за­пол­ня­ющих ста­ди­оны, по  чис­леннос­ти боль­ше. Это за­коно­мер­но: "Нас ма­ло, из­бран­ных, счас­тлив­цев праз­дных, еди­ного прек­расно­го жре­цов", - го­ворит пуш­кин­ский  Саль­ери...

Нес­коль­ко лет на­зад  в Аме­рике про­изош­ло со­бытие,  из­ме­нив­шее дан­ную си­ту­ацию. Ко­му-то в ме­нед­жмен­те Мет­ро­поли­тен-опе­ра приш­ла в го­лову  ге­ни­аль­ная идея: тран­сли­ровать спек­такли Мет в ки­ноте­ат­ры. И на  эти тран­сли­ру­емые  опе­ры по­вали­ла пуб­ли­ка зна­комить­ся с про­из­ве­дени­ями, о ко­торых преж­де зна­ла толь­ко по­нас­лышке. Чис­ленный сос­тав по­сети­телей опе­ры та­ким об­ра­зом на­чал уве­личи­вать­ся  не­быва­ло. И от­пра­вились  на опер­ные спек­такли ве­лико­го Мет­ро­поли­тен-те­ат­ра не толь­ко те, кто мог­ли спро­сить:
 "А кто этот па­рень, Вер­ди?", но и те, кто вла­дели этим зна­ни­ем, бы­ли при­час­тны к му­зыкаль­ной куль­ту­ре. Лишь  уда­лен­ность мес­та жи­тель­ства от те­ат­ра  пре­пятс­тво­вала по­сеще­нию спек­таклей.

Ны­не премь­еры и те­кущие спек­такли ре­пер­ту­ара Мет­ро­поли­тен-опе­ра ви­дят и слы­шат все. К то­му же, в до­пол­не­ние, при прос­мотре в ки­ноте­ат­ре пуб­ли­ке по­казы­ва­ют ин­тервью с со­лис­та­ми, взя­тые бук­валь­но на ле­ту, в ан­трак­те, по­казы­ва­ют и  за­кулисье с  ги­гант­ским скла­дом  пе­ред­ви­га­емых де­кора­ций, ог­ромный труд ра­бочих сце­ны, скры­тый от глаз зри­телей спек­таклей: мир, по­лучив­ший из­вес­тное на­име­нова­ние в ро­мане Вик­то­ра Ле­ру  "Фан­том опе­ры".

И все-же, ка­кое счастье при­сутс­тво­вать на спек­такле в са­мом те­ат­ре! Тут не мо­гут быть ис­ка­жены про­пор­ции ви­димо­го и слы­шимо­го. Ус­ловное по сво­ей при­роде ис­кусс­тво опе­ры иног­да вос­ста­ет про­тив приб­ли­жа­ющей­ся ка­меры. Ведь фи­зичес­кое нап­ря­жение при пе­нии  не­из­бежно ис­ка­жа­ет чер­ты ли­ца пев­ца. Ра­бота ды­хатель­но­го ап­па­рата, язы­ка, не­ба, ди­аф­рагмы - это то, что пуб­ли­ке круп­ным пла­ном ви­деть не на­до.И я сох­ра­няю прис­трас­тие к дис­танции за­ла и сце­ны.

Пер­вое, что  за­вора­жива­ет в пос­та­нов­ке "А­иды", осу­щест­влен­ной ре­жис­се­ром Со­ней Фрай­зелл, это де­кора­ции. Из­вес­тный  ки­но и те­ат­раль­ны­ми ра­бота­ми ху­дож­ник Джи­ан­ни Ку­ран­та  соз­да­ет це­лый ар­хи­тек­турный ан­самбль на сце­не,
по­ража­ющий ве­личи­ем и  прос­транс­твен­ным ре­шени­ем, поз­во­ля­ющим  соз­да­вать ори­гиналь­ные ми­зан­сце­ны. Трон­ный зал  в Мем­фи­се  в по­ко­ях фа­ра­она - это…
     
В цен­тре сце­ны  в ви­де сво­еоб­разной ги­гант­ской ко­роб­ки, об­рамлен­ной над­пи­сями из и­ерог­ли­фов,  воз­ни­ка­ет та са­мая гроб­ни­ца, ку­да бу­дут за­точе­ны ге­рои -Ра­дамес и А­ида. За­тем  поч­ти с ко­лос­ни­ков, спус­ка­ет­ся иг­ро­вой  за­навес(на­зыва­емый в те­ат­ре в ра­бочем по­ряд­ке язык),  на  вер­хнем краю  ко­торо­го (ви­димо, там пре­дус­мотре­на не­боль­шая пло­щад­ка),  нед­вижно  сто­ят   спи­ной к за­лу  во­ины с ме­чами."При­зем­ле­ние" за­наве­са  сты­ку­ет­ся с ра­мой ко­роб­ки. Ри­ту­ал от­четли­во ад­ре­су­ет вас к эс­те­тике древ­не­го Егип­та, к ста­рин­ным  мно­гофи­гур­ным рос­пи­сям. А поз­же, для зна­мени­той сце­ны мар­ша-шес­твия по­беди­теля Ра­даме­са и его вой­ска, вслед за ко­торым тя­нут­ся из­можден­ные плен­ные эфи­опы, на сце­не воз­не­сут­ся  два гран­ди­оз­ных двор­цо­вых  фа­сада,  так, что один рас­по­ложен фрон­таль­но, а дру­гой впо­лобо­рота, меж­ду ни­ми пус­тое прос­транс­тво. И вой­ско егип­тян с  во­ен­ны­ми тро­фе­ями, и плен­ные,  ед­ва бре­дущие эфи­опы,  и по­гиб­шие, те­ла ко­торых бу­дут бро­шены впо­вал­ку на те­легу, бу­дут дви­гать­ся   из глу­бины сце­ны  имен­но  по этой об­ра­зу­емой меж­ду двор­ца­ми до­роге.   Та­кое ре­шение  сце­ничес­ко­го ди­зай­на пре­дос­тавля­ет  бо­лее ин­те­рес­ные воз­можнос­ти пос­та­нов­щи­ку хо­ре­ог­ра­фичес­ких  и мас­со­вых сцен, ко­торые со­чинил за­ново для спек­такля Алек­сей Рат­ман­ский. Ведь как пра­вило, обыч­ные шес­твия  про­ходят  вдоль рам­пы, от ку­лисы к ку­лисе. Это то­же эф­фек­тно, но вы­рази­тель­ность, най­ден­ная под уг­лом, при­бав­ля­ет дра­матизм.
   
К то­му же,  во всей кар­ти­не вмес­то тра­дици­он­ной те­ат­раль­ной реп­ре­зен­та­тив­ности ощу­тим дух сов­ре­мен­ной хро­ники, ис­то­ком ко­торой яв­но слу­жат  те­леви­зи­он­ные   
кад­ры с ре­пор­та­жами о  ве­домых на расс­трел за­лож­ни­ках,  тер­ро­рис­тах, пов­стан­цах…

В ре­пер­ту­аре ле­нин­градско­го Ки­ров­ско­го(Ма­ри­ин­ско­го) те­ат­ра
 " А­ида"  шла мно­го лет с боль­шим  ус­пе­хом. И не слу­чай­но на гас­тро­лях те­ат­ра в  
Мос­кве, про­ходив­ших в Боль­шом те­ат­ре Со­юза ССР в на­чале 80-х, ус­пех спек­такля был три­ум­фаль­ным. В ре­пер­ту­аре Боль­шо­го "А­иды" не бы­ло. Как и при блес­тя­щем сос­та­ве со­лис­тов не бы­ло та­ких уни­каль­ных ин­ди­виду­аль­нос­тей как Ири­на Бо­гаче­ва- Ам­не­рис, Ла­риса Шев­ченко - А­ида, Алек­сей Стеб­лянко - Ра­дамес, Сер­гей Лей­фер­кус- Амо­нас­ро. Они за­пом­ни­лись мне  на всю ос­тавшу­юся жизнь про­ник­но­вени­ем в жизнь об­ра­зов,   ве­лико­леп­ны­ми го­лоса­ми и сме­лостью трак­то­вок.  Мец­цо-соп­ра­но  Ири­ны Бо­гаче­вой  зву­чало инс­тру­мен­таль­но  как альт, соп­ра­но Ла­рисы Шев­ченко ли­лось как рас­плав­ленное се­реб­ро,  лег­кий ли­ричес­кий ба­ритон Сер­гея Лей­фер­ку­са был  им   по­нижен  для этой пар­тии,  а  в сце­ничес­кий ри­сунок ро­ли  он  внес неп­ри­выч­но ос­трую эк­зо­тичес­кую  плас­ти­ку…

Опе­ры Вер­ди, ска­жем, "Тра­ви­ата", "Ри­голет­то", "Дон-Кар­лос",  "Тру­бадур" идут  во всех  му­зыкаль­ных те­ат­рах  Рос­сии. "А­иду" мож­но бы­ло ус­лы­шать еще толь­ко в Улан-Уде.  Там рож­да­лись  го­лоса, ко­торым под си­лу пар­тии этой труд­ней­шей опе­ры.

Я смот­рю дру­гой спек­такль, пе­редо мной дру­гие ис­полни­тели. И власть, под ко­торую я по­падаю сей­час, зак­лю­ча­ет­ся в ином ха­рак­те­ре зву­ка. Звук как на­ивыс­шая цен­ность до­мини­ру­ет в этой "А­иде", но фор­ми­ру­ет­ся он ина­че.
Преж­де все­го вос­хи­ща­ет не­обы­чай­ная проз­рачность, лег­кость  в пе­нии хо­ра.При  вы­сокой  тес­си­туре не воз­ни­ка­ет  фор­си­рова­ние зву­ка. Пер­вый(жен­ский) хор в по­ко­ях Ам­не­рис  "Ге­роя ждет приз­на­ние"  был про­пет, слов­но но­ты  не тре­бова­ли ни­како­го фор­те при вос­хожде­нии,  в бо­лее под­вижном тем­пе, с лег­костью  на­летев­ше­го ве­тер­ка, с неж­ностью.  И мрач­ный, соп­ро­вож­да­ющий доп­рос Ра­даме­са  вер­ховным жре­цом  муж­ской  хор,  ок­ра­шива­ясь скор­бной  от­ре­шен­ной хо­раль­ностью,   то­же от­ли­ча­ет­ся по­лет­ностью, от­кры­ва­ет не­ожи­дан­ную  изыс­канную  кра­соту…(Хор­мей­стер - До­налд Па­лум­бо). Зна­комое мне  преж­де  зву­чание бы­ло  тя­желее,  оп­ре­делен­нее, плот­нее. И обыч­нее.

Царс­тво  во­кала на сце­не Мет­ро­поли­тен- опе­ра и есть глав­ное чу­до это­го те­ат­ра. Со­лис­ты, приг­ла­ша­емые для учас­тия в спек­таклях, ода­рены вы­сочай­шим да­ром и вла­де­ют ве­лико­леп­ной шко­лой bell  canto.

А­ида - Ви­оле­та Ур­ма­на  яви­ла соп­ра­но, от­ли­ча­юще­еся мощью  и  от­шли­фован­ностью, при ко­торой ей под­властна тон­чай­шая ню­ан­си­ров­ка, неж­ней­шая кан­ти­лена. Да­же не в раз­верну­той арии, а в ко­рот­кой сце­не  вы­веды­вания  сер­дечной тай­ны   ее ге­ро­ини, со­вер­ша­емо­го рев­ни­вой Ам­не­рис, ин­то­нации А­иды-В.Тур­ман  по дра­матиз­му  про­реза­ют дей­ствие. Го­лос пе­вицы  вос­па­ря­ет над  тут­ти ор­кес­тра,  вы­деля­ет­ся в ан­сам­бле­вых сце­нах,  лас­ка­ет слух  в ари­ях… Но  сце­ничес­ки она мо­нумен­таль­на.Жи­вой стра­да­ющей рев­ну­ющей жен­щи­ны на сце­не нет. Есть боль­шая пе­вица. И это все.

Ам­не­рис- До­лора Зад­жик  так­же про­из­во­дит гран­ди­оз­ное впе­чат­ле­ние сво­ими во­каль­ны­ми воз­можнос­тя­ми, див­ным mezzo voce. Осо­бен­но вы­рази­тель­но пе­вица про­водит фи­наль­ную сце­ну, в ко­торой  ее го­лос  впле­та­ет­ся  в зву­чание ду­эта  за­точен­ных в под­зе­мелье А­иды и Ра­даме­са.  Они об­ре­чены ги­бели. Она, стоя над их мо­гилой жи­вых, оп­ла­кива­ет воз­люблен­но­го.

Но да­же, ес­ли обе при­мадон­ны яв­ля­ют ис­клю­читель­но тор­жес­тво во­каль­но­го ис­кусс­тва,  прак­ти­чес­ки не под­креп­ляя его сце­ничес­кой иг­рой, то за них "ра­бота­ет"  вся эс­те­тика те­ат­раль­ной ат­мосфе­ры: мно­гочис­ленные ис­полни­тели об­ра­зу­ют скуль­птур­ные груп­пы в ду­хе ожив­ших  фре­сок.

Ра­дамес - Джо­хан Бос­са  с пер­вой арии  "Сeleste    Aida"  прив­ле­ка­ет силь­ным кра­сиво ок­ра­шен­ным по тем­бру  дра­мати­чес­ким те­нором. Он  вы­рази­телен в   сце­не су­да, про­води­мого  вер­ховным жре­цом Рам­фи­сом- Ро­бер­то Скан­ди­уз­зи. Влас­тны пов­то­ря­ющи­еся  ин­то­нации доп­ра­шива­юще­го. Му­жес­твен­ностью и ре­шимостью ок­ра­шен го­лос об­ви­ня­емо­го…   Пе­вец дос­той­но про­водит всю роль-пар­тию, пе­реда­вая и  три­умф сво­его ге­роя, и его  лю­бовь,  и его стой­кость,  и его  от­ча­яние…

Ди­рижер Дэ­ни­эл Гат­ти  cо­об­ща­ет   во­оду­шев­ле­ние  зву­чанию пар­ти­туры, рас­кры­ва­ет  ве­личие ор­кес­тро­вых эпи­зодов,  и ню­ан­сы со­лиру­ющих инс­тру­мен­тов
ор­кес­тра,  под­во­дит к  куль­ми­наци­ям  в ари­ях со­лис­тов,  и  сво­дит  всех во­еди­но в апо­фе­озе ве­ликой му­зыки..И опе­ра жи­вет на сце­не уже боль­ше ве­ка,  и бу­дет жить пос­ле нас, аб­со­лют­но не­зави­симо от  по­лити­чес­ко­го  пре­ходя­щего по­вода  ее соз­да­ния по за­казу ви­це-ко­роля Егип­та Из­ма­ила: от­кры­тия Су­эц­ко­го ка­нала  в 1874 го­ду.