ИЗ НЕ ВОШЕДШЕГО В КНИГУ "НА ПОЛПУТИ К СИБИРСКИМ РУДАМ"

ПРАВ­ДА
(вмес­то пре­дис­ло­вия)

Ког­да дол­го си­дишь в оди­ноч­ке, на­чина­ешь по­нимать, по­чему имен­но так опи­сыва­ют оп­ре­делён­ное сос­то­яние ду­ши: "выть хо­чет­ся". Осо­бен­но ес­ли и оди­ноч­ка эта - не "ле­фор­тов­ская" ка­мера, слег­ка по­тёр­тая, но ка­зён­но-ак­ку­рат­ная. А ка­мера пос­тро­ен­но­го ещё при Ека­тери­не кор­пу­са ка­луж­ско­го СИ­ЗО. Низ­кие да­вящие сво­ды. Мно­гаж­ды пе­рек­ра­шен­ные, но всё рав­но об­лезлые сте­ны, на ко­торых прог­ля­дыва­ют чёр­но-крас­ные кир­пи­чи. И слой сме­шан­но­го с пылью ни­коти­на на ок­руглом свод­ча­том по­тол­ке и сте­нах - та­кой тол­стый, что его мож­но сос­кабли­вать спич­кой. Мрач­ная кар­ти­на.

Но на ка­кое-то вре­мя я аб­со­лют­но не ви­дел этой мрач­ности, ког­да в "шесть­де­сят вось­мую" мою ка­меру при­нес­ли те­лег­рамму от Ла­рисы Бо­гораз. Как жи­вое при­кос­но­вение Ис­то­рии. По­нима­ете, од­но де­ло - знать, что это бы­ло. И сов­сем дру­гое де­ло, ког­да вдруг ис­то­рия ма­тери­али­зу­ет­ся лис­точком бу­маги, где - прос­ти­те уж за вы­сокие сло­ва, но ведь и прав­да так - при­над­ле­жащая Ис­то­рии Ла­риса И­оси­фов­на об­ра­ща­ет­ся кон­крет­но к те­бе, при­зывая не па­дать ду­хом. На­вер­ное, это не то же са­мое, что для них - ма­узер Дзер­жин­ско­го. Но для ме­ня очень не ря­довым со­быти­ем бы­ла та те­лег­рамма.

Мо­жет, бла­года­ря и ей то­же мой дух всё-та­ки в ос­новном ос­тался при мне. Да­же ког­да при­ходи­лось стал­ки­вать­ся с са­мой не­веро­ят­ной, нах­ра­пис­той ложью следс­твия, изо всех сил то­пив­ше­го прав­ду в гря­зи и до­мыс­лах. Ког­да прос­то пря­мо на­писан­ные ве­щи объ­яв­ля­лись не­сущес­тву­ющи­ми. Ког­да ут­вер­жда­лось, что ес­ли на­писа­но "а" и на­писа­но "б", то сло­жить из них "аб" нель­зя, не­воз­можно. Ког­да чуть ли не вся мощь гос­бе­зопас­ности, от УВКР до Внеш­ней раз­ведки и от во­ен­ных сле­дова­телей до Де­пар­та­мен­та эко­номи­чес­кой бе­зопас­ности, изо всех сил ста­ралась наг­ро­моз­дить "де­ло" и не за­метить прос­тую и яс­ную прав­ду.

Они во­об­ще как-то осо­бен­но от­ча­ян­но бо­ролись имен­но с прав­дой. С прав­дой и со всем, что раз­ру­шало наг­ро­мож­дённую ими ложь. И они прек­расно осоз­на­вали, что лгут. По­тому что не мо­жет нор­маль­ный, здо­ровый че­ловек всерь­ёз ут­вер­ждать, что кни­гой 1992 го­да из­да­ния не­воз­можно бы­ло вос­поль­зо­вать­ся в 1998-м при ра­боте над стать­ёй, ибо кни­га "бы­ла опуб­ли­кова­на поз­же на­писа­ния статьи".  И не спо­собен здо­ровый че­ловек, вдум­чи­во про­читав в жур­на­ле, что "в Рос­сии на­лаже­но про­из­водс­тво ХХХ", тут же чес­тно под­пи­сать об­ви­нение мне в том, что фра­за "в Рос­сии на­лаже­но про­из­водс­тво ХХХ" не мо­жет быть по­луче­на из от­кры­тых ис­точни­ков. И при­ложить жур­нал в ка­чес­тве до­каза­тель­ства.
Собс­твен­но, они и не скры­вали, что суть про­ис­хо­дяще­го им впол­не яс­на. Нас­то­ящая, а не объ­яв­ленная по РТР суть. В оче­ред­ной раз, по­казав ру­ково­дите­лю следс­твен­ной бри­гады, как из ле­жав­шей на сто­ле га­зеты по­луча­ет­ся яко­бы сек­ретная фра­за, за­писан­ная мне в об­ви­нение, я спро­сил, ты­ча в об­ви­нитель­ное пос­та­нов­ле­ние:

- Са­ша, ну не­уже­ли же ты не по­нима­ешь, что всё это - ерун­да?

Са­ша от­ве­тил как-то сра­зу, ни на се­кун­ду не за­думав­шись:

- Ко­неч­но, по­нимаю. Но я по­нимаю ещё и то,  что ты си­дишь уже год, и ес­ли я те­бя се­год­ня вы­пущу, то зав­тра на твоё мес­то дол­жен сесть кто-то из нас. А мы си­деть не хо­тим. По­это­му си­деть бу­дешь ты, а не мы.

По край­ней ме­ре - чес­тно. Спа­сибо, Са­ша, за от­кро­вен­ность. Я её оце­нил.

И так во всём. Толь­ко из лич­но зна­комых мне по мо­ему де­лу сле­дова­телей и опе­ратив­ни­ков по ито­гам де­ла че­тыре лей­те­нан­та ста­ли стар­ши­ми лей­те­нан­та­ми, два стар­лея - ка­пита­нами, ка­питан - май­ором, два под­полков­ни­ка - пол­ковни­ками, пол­ковник - ге­нера­лом, а меч­тавший о влас­ти ге­нерал - за­мес­ти­телем гу­бер­на­тора об­ласти. На­вер­ное, они счи­тали, что это впол­не оп­равды­ва­ет их борь­бу про­тив прав­ды. Тем бо­лее, что те­перь я си­жу уже поч­ти де­сять лет.

А по­том за три дня до мо­его пос­ледне­го, мос­ков­ско­го при­гово­ра приш­ло из­вестие, что Ла­риса Бо­гораз умер­ла. И я в ка­мере "Ле­фор­то­во" по­чему-то по­чувс­тво­вал, что мне как буд­то пе­реда­ли эс­та­фету. Сам по­нимаю, что не по чи­ну, что не по Сень­ке шап­ка и кто я во­об­ще та­кой. Да­же не знаю, смо­гу ли вый­ти на пло­щадь - или бо­язнь пе­ред пов­то­рени­ем для мо­их близ­ких все­го то­го, че­рез что они уже прош­ли, ос­та­новит ме­ня. Но не­понят­ным об­ра­зом вос­пи­тан­ное с детс­тва чувс­тво от­ветс­твен­ности (чувс­тво дол­га, что ли?) всё рав­но зас­тавля­ло ощу­щать,  что эс­та­фета всё-та­ки от­да­на, и её нуж­но нес­ти даль­ше - как уме­ешь, хо­тя бы не сда­ва­ясь и рас­ска­зывая прав­ду. И де­лать это нуж­но сей­час, не раз­ду­мывая, под­хва­тил ли (под­хва­тит?) па­лоч­ку кто-то дру­гой. По­тому что кто-то всё-та­ки дол­жен нес­ти даль­ше этот - не фа­кел да­же, так, ма­лень­кий ого­нёк. Хо­рошо, ес­ли - вмес­те. Но да­же ес­ли и один - всё рав­но дол­жен. Ведь из то­го же детс­тва пом­нится:

Ес­ли я све­тить не бу­ду,
Ес­ли ты све­тить не бу­дешь,
Ес­ли мы све­тить не бу­дем -
Кто ж тог­да рас­се­ет ть­му?

А рас­се­ивать есть что. По­тому что они про­дол­жа­ют лгать. Лгать в гла­за, стес­ня­ясь и не очень. Рас­ска­зывая о том, что они ни при чём, а толь­ко ос­но­выва­ют­ся на вы­водах эк­спер­тов. И про­дол­жая под­би­рать всё тех же - уже де­жур­ных ка­ких-то! - удоб­ных и нуж­ных эк­спер­тов. И всё боль­ше и боль­ше лю­дей ока­зыва­ют­ся за­катан­ны­ми в ас­фальт, глу­боко и не очень - но ка­ток про­шёл по всем. Аку­личев, Кай­бы­шев, Ре­шетин - ака­деми­ки. Щу­ров, Мир­за­янов, Фё­доров, Ко­робей­ни­чев, братья Олег и Игорь Мин­ки­ны, Баб­кин - про­фес­со­ра. Да­нилов, Хво­рос­тов, Сой­фер, Ви­зир, Ива­нов, Рож­ков, Ко­валь­чук, Мо­исе­ев, Твер­дохле­бов - на­уч­ные сот­рудни­ки ран­гом по­боль­ше или по­мень­ше. Ни­китин, Пась­ко… "Шпи­он­ские" де­ла рас­кру­чены в Мур­ман­ске, Мос­кве, Пе­тер­бурге, При­морье, Ка­луге, Но­воси­бир­ске, Че­лябин­ске, Крас­но­яр­ске, Во­роне­же… И пов­сю­ду пах­нет ложью. Ложью и по­гона­ми, жаж­ду­щими но­вых звёзд. Или но­вых де­нег - что, в сущ­ности, поч­ти то же са­мое. По­рой выть хо­чет­ся поч­ти так же, как тог­да, в по­чер­невшей от вре­мени и ни­коти­на оди­ноч­ке. Что­бы хоть как-то не дать им окон­ча­тель­но взять верх, ста­ра­юсь вот по­ка в сво­ём се­вер­ном ла­гере хо­тя бы не про­мол­чать о том, что бы­ло - и не сдать­ся. А они всё ле­зут и ле­зут со сво­ей "дер­жавной" ложью.

Что же ос­та­ёт­ся де­лать? Уп­ря­мо пов­то­рять и пов­то­рять прав­ду. Пусть да­же ник­то не слу­ша­ет. Пусть да­же ник­то не слы­шит. Всё рав­но пов­то­рять. Прав­ду.

"Прав­да не по­беж­да­ет. Прав­да - это то, что ос­та­ёт­ся, ког­да всё ос­таль­ное уже по­теря­но". Се­год­ня эти сло­ва столь же ак­ту­аль­ны, как ак­ту­аль­ны они бы­ли тог­да, в ав­густе 68-го. Прос­то се­год­ня они вы­водят тан­ки уже на на­ши ули­цы. Вер­нее, по­ка ещё в на­ши биб­ли­оте­ки. Но ведь биб­ли­оте­ки сто­ят на ули­цах!..

НЕ МОЛЧИТЕ!

Ког­да жи­вёшь в тюрь­ме, не­воль­но срав­ни­ва­ешь то, что ви­дишь вок­руг, с  про­читан­ным у Ша­ламо­ва и Сол­же­ницы­на. Вы­вод один: тюрь­ма ста­ла дру­гой. Не то что­бы бо­лее че­ловеч­ной - че­ловеч­ной тюрь­ма не бу­дет ни­ког­да. По­боль­ше при­год­ной к жиз­ни - вот ка­кой. Это прав­да. Что бы там ни го­вори­ли. Да­вай­те сох­ра­ним хо­тя бы в се­бе чес­тность, не ста­нем упо­доб­лять­ся изол­гавшим­ся на­шим вра­гам - и "по гам­бург­ско­му счё­ту" чес­тно ска­жем са­ми се­бе: тюрь­ма ста­ла нем­но­го дру­гой.

Но есть две ве­щи, ко­торые ни­ког­да не ис­чезнут в тюрь­ме. Две ве­щи, ко­торые при са­мых ком­фор­тных об­ще­жити­ях "от­ря­дов" и при са­мой неп­ло­хой кор­мёжке пос­то­ян­но жи­вут и лю­бов­но куль­ти­виру­ют­ся тюрь­мой. Эти две ве­щи - чувс­тва уни­жен­ности и от­ча­ян­но­го бес­си­лия. Или бес­силь­но­го от­ча­яния - это не важ­но. Как бы то ни бы­ло, а всё рав­но вся сис­те­ма тюрь­мы "за­точе­на" на то, что­бы за­рож­дать, кре­пить и не да­вать угас­нуть в че­лове­ке двум этим чувс­твам. На­вер­ное, в них и есть са­мая глав­ная суть "ли­шения сво­боды". Ведь да­же и ла­гер­ные реп­рессии, ко­торые, ко­неч­но, то­же бы­ва­ют, глав­ной сво­ей целью ста­вят имен­но это: уни­зить и все­лить  от­ча­яние.

Бо­роть­ся с этим че­ловек - мо­жет. На во­ле "сво­бода - это осоз­нанная не­об­хо­димость". В тюрь­ме фи­лософ­скую фор­му­лу ме­ня­ешь на "сво­бода - это осоз­нанная не­из­бежность" - и в ус­ло­ви­ях ли­шения сво­боды ста­новишь­ся хо­тя бы чуть-чуть (и иног­да о-очень при­лич­но!) сво­бод­нее. Фор­му­ла прос­та. Го­раз­до слож­нее её вы­пол­не­ние. Весь сек­рет - в си­лах.
Сил в тюрь­ме чер­пать не­от­ку­да. Чер­пать их мож­но столь­ко со сво­боды. Из сво­их про­дол­жа­ющих жить там, за за­бором, вос­по­мина­ний. Из са­мого се­бя - тог­дашне­го, сво­бод­но­го. И ещё - из под­дер­жки тех, кто на сво­боде. Род­ных. Близ­ких. Зна­комых и нез­на­комых. Знать, что те­бя не за­были, что о те­бе пом­нят и не да­ют за­быть дру­гим - мощ­ный ис­точник сил для за­пер­то­го в "за­заборье".

Это во­об­ще один из сек­ре­тов тю­рем­ной жиз­ни: че­ловек, у ко­торо­го есть под­дер­жка с во­ли, как бы не пол­ностью при­над­ле­жит "за­заборью". От­но­шение к не­му со сто­роны тю­рем­щи­ков ста­новит­ся дру­гим: на че­лове­чес­ком уров­не - за­ин­те­ресо­ван­нее, да­же ува­житель­нее, на уров­не сис­те­мы - я бы ска­зал, ос­то­рож­нее. Че­лове­ка, о ко­тором го­ворят на во­ле, тю­рем­щи­ки не ста­нут слиш­ком изощ­рённо "прес­со­вать": да, реп­рессии воз­можны, осо­бен­но ес­ли спе­ци­аль­но при­кажут, но да­же и они бу­дут как бы спус­тя ру­кава. Ко­неч­но, всег­да в си­ле рас­ска­зан­ное ещё цар­ским над­зи­рате­лем пра­вило: "А мне что зак­лю­чён­ный: при­кажут - бу­ду бу­лоч­ки по­давать, а при­кажут - удав­лю собс­твен­ны­ми ру­ками". Но это ког­да че­ловек ни­чем не вы­деля­ет­ся из без­ли­кой се­рой мас­сы.

Ес­ли же над­зи­ратель слы­шит, и не­ред­ко, по ТВ или чи­та­ет в га­зетах об од­ном из сво­их под­надзор­ных - в дос­та­точ­но скуч­ном се­ром его собс­твен­ном мир­ке по­яв­ля­ет­ся вдруг яр­кий цвет­ной ку­сочек сво­бод­но­го ми­ра. Это ведь не зря ска­зано, что зэ­ки и над­зи­рате­ли - вмес­те си­дят в тюрь­ме. (По­читай­те это у Дов­ла­това - он очень вер­но рас­ска­зал - это важ­но по­нять!) И тог­да над­зи­рате­лю ин­те­рес­нее уже по­гово­рить, он же че­ловек - и лишь по­том фун­кция. Так фи­гураль­ный кнут от­кла­дыва­ет­ся в сто­рону - или уж, что ско­рее, ес­ли и свис­тит, то как-то ле­нивее, не­обя­затель­но-фор­маль­но - с тем, что­бы пос­ле прий­ти в ка­меру ШИ­ЗО или БУ­Ра и всё-та­ки по­гово­рить. По­гово­рить - и тем "вых­ва­тить" свою кап­лю ин­те­реса. Ин­те­реса и сво­боды - по­тому что си­деть в тюрь­ме пло­хо, да­же ес­ли при этом но­сишь по­гоны. А зна­ете, сколь­ко сил при­да­ёт, ког­да вдруг ос­та­нав­ли­ва­ет тю­рем­щик - да и го­ворит, по­чему-то поч­ти всег­да пря­ча ка­кую-то не­лов­кость за на­пус­кной раз­вязностью:

- А я про те­бя вче­ра в га­зете чи­тал!

- Да? Ну и что пи­шут?

- Да так - что вро­де си­дишь ни за что и всё та­кое…

И ещё они опа­са­ют­ся. Ба­наль­но бо­ят­ся че­го-то на ге­нети­чес­ком уже уров­не. Страх, столь­ко лет куль­ти­виру­емый ГУ­ЛАГом, не­из­бежно по­селил­ся и в ду­ши об­слу­жива­ющих его лю­дей - так что они то­же бо­ят­ся тех, кто не на­ходит­ся в их пол­ной влас­ти. Под­держи­ва­ющих осуж­дённо­го сво­бод­ных лю­дей, ко­торые мо­гут уз­нать о тво­римых бе­зоб­ра­зи­ях. Мо­гут по­жало­вать­ся "на­верх" - и кто его зна­ет, вдруг да и най­ти при этом под­дер­жку. (Вы­пус­ти­ли же вот не­объ­яс­ни­мо Су­тяги­на из СУ­Са по пос­та­нов­ле­нию про­куро­ра - пос­ле вме­шатель­ства пра­воза­щит­ни­ков!) И "воль­ных" этих лю­дей при том нель­зя за­пугать, за­садить в ШИ­ЗО, как-то ина­че "зап­рессо­вать", "соз­дать им душ­няк", не вы­пус­тить из ко­лонии жа­лобу… Ну, пус­кай не бо­ят­ся, а все­го лишь не лю­бят воз­можнос­ти не­ожи­дан­но для се­бя вдруг взять да и ока­зать­ся на све­ту. Но да­же и этой "не­люб­ви" дос­та­точ­но для то­го, что­бы неп­ра­вы ока­зались те, что го­ворят: "Ну за­чем вы всё вре­мя ста­ра­етесь на­пом­нить? Ему же ху­же де­ла­ете!" Не пра­вы.

А прав Ва­лен­тин Сав­вич Пи­куль. В сво­ей "Ка­тор­ге" он ска­зал за­меча­тель­ное: "Сплет­ни? Не бу­дем бо­ять­ся спле­тен. Го­раз­до опас­нее сви­репое мол­ча­ние, ко­торое иног­да ок­ру­жа­ет че­лове­ка, и в этом мол­ча­нии ча­ще все­го вер­шатся са­мые под­лей­шие де­ла…"

Так что ска­зать я хо­чу, по­жалуй, толь­ко од­но. По­жалуй­ста, не мол­чи­те! Не опа­сай­тесь воз­можных реп­рессий для осуж­дённо­го - они бу­дут сов­сем не та­кими страш­ны­ми, как бы­ли бы в ок­ру­жа­ющем его сви­репом мол­ча­нии. А ско­рее, что их и вов­се не бу­дет. Сво­ими сло­вами, сво­им не­рав­но­души­ем вы и на рас­сто­янии за­щити­те че­лове­ка. И глав­ное, при­дади­те ему си­лы - очень нуж­ные в "за­заборье", что­бы выс­то­ять. Ког­да есть си­лы, уже мож­но "осоз­нать не­из­бежность" - и тем воз­вра­тить от­ня­тую сво­боду. А без сво­боды очень труд­но жить, осо­бен­но в тюрь­ме. По­это­му ра­ди всех тех, кто за­перт се­год­ня в ла­герях (нас мно­го уже се­год­ня, увы) - по­жалуй­ста, будь­те вмес­те с ни­ми - и не мол­чи­те. Не мол­чи­те!

сен­тябрь 2009 г.