Василь Быков - человек, который выстоял

ПОХОРОНЕН БЫЛ ЗАЖИВО

19 и­юня 1945 го­да ему ис­полнил­ся 21 год. И уже год, как до­ма из по­хорон­ки зна­ли, что он "пал смертью храб­рых". Он по­гиб и вер­нулся, что­бы по­нять то, что уже не из­жить. Он выс­то­ял не толь­ко в вой­не. Тя­желее и не­выно­симее был сам труд по­нима­ния, си­лы, что­бы про­жить не­мыс­ли­мые жиз­ни не толь­ко сво­их ге­ро­ев, но и свою. Ва­силь Бы­ков с са­мых пер­вых рас­ска­зов го­ворил толь­ко о вой­не. В этом смыс­ле он ни­ког­да не вер­нулся от­ту­да. И с са­мого на­чала он не пи­сал о тор­жес­тве и по­беде. А толь­ко пос­леднее нап­ря­жение ис­пы­тания, ги­бели, из ко­торых нель­зя бы­ло выб­рать­ся преж­ним.

Вик­тор Ас­тафь­ев час­то го­ворил, что с вой­ны во­об­ще нель­зя вер­нуть­ся жи­вым, нель­зя вер­нуть­ся по­беди­телем. Мож­но раз­ве выс­то­ять, что вы­ше по­беды. Они двое бы­ли всег­да в кон­флик­те с по­коле­ни­ем, с те­ми, кто оп­ре­делил вой­ну в раз и нав­сегда вы­сокие и гор­дые, не под­верга­емые рез­ко­му ана­лизу, стра­ницы ис­то­рии.

Ва­силь Бы­ков уз­нал влас­тную си­лу этой об­щес­твен­ной гор­дости рань­ше Ас­тафь­ева, сра­зу пос­ле по­вес­ти "Мер­твым не боль­но". Пи­сате­лю объ­яс­ни­ли, что есть об­сто­ятель­ства, ког­да на­до стре­лять и су­дить сво­их  для поль­зы об­ще­го де­ла, и заг­на­ли по­весть в мол­ча­ние. Поз­днее он ос­та­вит чи­тате­ля на­еди­не с ге­ро­ями са­мим ре­шать сте­пень пра­воты ге­ро­ев и ав­то­ра. По­явит­ся чувс­тво, что все они, как и ав­тор, жи­вут с по­хорон­кой внут­ри, ко­торая сра­зу ос­во­бож­да­ет че­лове­ка от об­щес­твен­но­го ли­цеме­рия и за­щит­но­го бы­та, выс­тавляя его на уз­кий вы­сокий по­рог, с ко­торо­го толь­ко и пу­ти, что в ги­бель. Ник­то из них не уви­дит по­беды сво­его проз­ре­ния. Че­ловек еще ос­та­ет­ся в те­нетах ис­то­рии и са­моза­щит­ной неп­равды.

…Зось­ка шла на оче­ред­ное за­дание ("Пой­ти и не вер­нуть­ся"), а встре­тила лю­бовь, что­бы тут же и по­терять ее, и по­катить­ся к ги­бели, по­тому что зло ока­залось рас­четли­вее и бес­по­щад­нее ее чис­то­ты. У вой­ны свои пра­вила, и их впер­вые по­нима­ет да­же еще вче­ра хо­роший пар­ти­зан, а се­год­ня  враг и про­тив­ник Зось­ки.

… Ста­рый сол­дат Аге­ев ("Карь­ер") вер­нется во вре­мена юнос­ти и бу­дет дол­гое ле­то пе­река­пывать ста­рый карь­ер, что­бы ус­по­ко­ить се­бя, что че­тыре де­сят­ка лет на­зад расс­тре­лива­емый здесь, он не по­губил свою не­ча­ян­ную воз­люблен­ную, что чу­до сбе­рег­ло ее, и он зап­ла­тил за все сам. "Они жи­ли нас­то­ящим, каж­дым мгно­вени­ем, ибо толь­ко это мгно­вение при­над­ле­жит им. Зав­тра для них мог­ло не быть вов­се…"

Их от­кры­тия ка­жут­ся прос­ты ны­неш­не­му изощ­ренно­му, вскор­млен­но­му бе­зопас­ным книж­ным зна­ни­ем уму, да­же стран­ны, но они зна­ют что-то, что вы­ше и зна­читель­нее слов.

И вот эту-то ат­мосфе­ру, эту не­пос­ти­жимую тон­кость Бы­ков и опи­сыва­ет из по­вес­ти в по­весть. Его нас­той­чи­вость, его не­пос­ти­жимое же­лание дос­ту­чать­ся до на­шего соз­на­ния, поч­ти бо­лез­ненно. При­рода не зна­ет све­та. Идут дол­гие глу­хие сне­га, ль­ют не­нас­тные дож­ди, мо­роз ко­робит бин­ты. По­ля враж­дебны, ле­са чуж­ды, до­роги ги­бель­ны. Про­тив них опол­ча­ет­ся и вре­мя - не ус­пе­ва­ют дой­ти, до­жить до рас­све­та, вый­ти к сво­им. Взбун­то­вав­ша­яся про­тив вой­ны жизнь ло­ма­ет ча­сы и вре­мена го­да.

"В ту­мане" про­ходит ко­рот­кая и бес­ко­неч­ная, стре­митель­ная и за­тянув­ша­яся опе­рация, в ко­торой пар­ти­зану Бу­рову на­до бы­ло "прос­то" убить пре­дате­ля. А все ока­зыва­ет­ся буд­нично и не­раз­ре­шимо, ког­да все ге­рои по­вес­ти, ни­чего не су­мев объ­яс­нить, бу­дут мер­твы.

"Сту­жа" го­нит вче­раш­не­го ком­со­моль­ца и мо­лодо­го пар­тий­ца, ны­неш­не­го пар­ти­зана Азе­вича от де­рев­ни к де­рев­не, где вче­ра он тя­жело стро­ил "свет­лое бу­дущее", а се­год­ня ему нет прис­та­нища, по­тому что он стро­ил его слиш­ком страш­но. И те­перь ему все оди­нако­во чу­жие: и свои, и нем­цы.

ТАК, КАК БЫЛО…

До по­яв­ле­ния в ли­тера­туре Ва­силя Бы­кова та­кие сю­жеты бы­ли не в тя­гость. От­ве­ты ав­то­ров из­вес­тны за­ранее: и пре­датель по­лучит свое, и пар­ти­зан - свое. А тут по­гиба­ет с клей­мом пре­дате­ля чес­тный че­ловек ("В ту­мане"), и смерть нав­сегда уно­сит его тай­ну, и же­на, и сын, од­но­сель­ча­не нав­сегда оп­ре­делят его в мол­ча­ливые чер­ные спис­ки. Так что вой­на и по окон­ча­нии до­берет свое ис­ка­жен­ны­ми судь­ба­ми, про­дол­жая страш­ную жат­ву.

Не жал­ко бы­ло бы рай­он­но­го инс­трук­то­ра Азе­вича ("Сту­жа") - уве­чил жизнь де­рев­ни ги­бель­ной кол­лекти­виза­ци­ей, ло­мал жер­но­ва, ос­тавляя де­тей без хле­ба - пусть те­перь по­муча­ет­ся чу­жим на род­ной зем­ле. А толь­ко Бы­ков та­ких за­дач не ста­вил. В том - то и бе­да, что па­рень - то обык­но­вен­ный, со­вес­тли­вый, из са­мого на­рода. Да толь­ко "чу­жая во­ля пра­вила свой дь­яволь­ский бал на че­лове­чес­ких жиз­нях… Он жил чу­жой со­вестью, по чу­жим за­конам. Он дав­но все по­нял, да что с то­го, ког­да НКВД  кру­жит над ним и не­куда ему деть­ся. У нем­цев - сту­жа, у сво­их - сту­жа. И он ме­чет­ся, за­мета­емый сне­гом, и пле­тет­ся за ним чер­ный мол­ча­ливый пес, вы­рос­ший на тру­пах, не под­хо­дя и не от­ста­вая".

Лей­те­нант Ни­коль­ский  ("До­жить до рас­све­та") хо­тел ве­рить, что все, им со­вер­шенное в та­ких му­ках, дол­жно где-то об­на­ружить­ся, ска­зать­ся в чем-то. Пусть не се­год­ня, не здесь, не на этой до­роге…"Но ведь дол­жна же его му­читель­ная смерть, как и ты­сячи дру­гих, не ме­нее му­читель­ных смер­тей, при­вес­ти к ка­кому-то ре­зуль­та­ту в этой вой­не. Ина­че как же по­гибать в со­вер­шенней­шей без­на­деж­ности на этой зем­ле и в этой вой­не. Ведь за­чем-то он ро­дил­ся, жил, столь­ко бо­рол­ся, стре­лял, про­лил го­рячую кровь и те­перь в му­ках от­да­вал свою жизнь. Дол­жен же в этом  быть ка­кой-то пусть не очень зна­читель­ный, но все же че­лове­чес­кий  смысл…"

Ав­то­ру, са­мому из­ра­нен­но­му сол­да­ту, жал­ко этих ре­бят, как сво­их де­тей, уми­ра­ющих, ко­торые, не ус­пев по­жить и по­рой, не ус­пев да­же ска­зать то­го, что по­няли, уне­ся в смерть прав­ду, ко­торая мог­ла оза­рить их жизнь. Это тя­жело чи­тать, но пи­сать во сто крат тя­желее, пос­то­ян­но но­сить эту боль в се­бе, заг­ля­нуть  в са­мое ее дно и уме­реть с мо­лодым Бу­ровым, встать под расс­трел с Аге­евым, кру­жить­ся в мер­твой сту­же с Азе­вичем и вмес­те с лей­те­нан­том Ни­коль­ским вгля­дывать­ся в ко­нец жиз­ни. Что­бы вы­жить, на­до бы­ло убить, и убить не од­но­го, а мно­гих, и чем боль­ше, тем на­деж­нее ста­нови­лось су­щес­тво­вание од­но­го и всех.

Вой­на зас­та­ла Бы­кова  на зем­ле Ук­ра­ины.  Он был мо­били­зован на обо­рон­ные ра­боты и от­сту­пал вмес­те с во­ен­ны­ми час­тя­ми до Бел­го­рода, где от­стал от ос­новной ко­лон­ны ин­же­нер­но­го ба­таль­она. Его за­дер­жал ко­мен­дант­ский пат­руль, и по по­доз­ре­нию в шпи­она­же Ва­силя нес­коль­ко дней про­дер­жа­ли под арес­том. По сло­вам Бы­кова, пе­ред от­хо­дом из Бел­го­рода бы­ли расс­тре­ляны все его со­камер­ни­ки, его же са­мого по­жилой ох­ранник по­жалел и дал убе­жать, выс­тре­лив в воз­дух. Бы­ков пеш­ком от­пра­вил­ся к Харь­ко­ву, где ему уда­лось при­со­еди­нить­ся к сво­ей обо­рон­ной ко­ман­де. В 1942 го­ду Бы­кова приз­ва­ли в ар­мию и нап­ра­вили в Са­ратов­ское учи­лище пе­хоты, ко­торое он за­кон­чил в 1943 го­ду в зва­нии млад­ше­го лей­те­нан­та. Он учас­тво­вал в бо­ях под Кри­вым Ро­гом, Зна­мен­кой, Алек­сан­дри­ей. В бою под Се­верин­кой (Ки­ровог­рад­ская об­ласть) Ва­силь чу­дом не был раз­давлен не­мец­ким тан­ком, по­лучил тя­желей­шие ра­нения и су­мел доб­рать­ся до сан­части.  В это  вре­мя ко­ман­дир на­писал ра­порт о его ги­бели, и до сих пор на брат­ской мо­гиле воз­ле Се­верин­ки зна­чит­ся имя Бы­кова.

На сак­ра­мен­таль­ный воп­рос о стра­хе, бо­ял­ся ли, он ска­зал: "Ко­неч­но, бо­ял­ся, а, мо­жет, по­рой и тру­сил. Но стра­хов на вой­не мно­го, и они все раз­ные. Страх пе­ред нем­ца­ми - что мог­ли взять в плен, зас­тре­лить; страх из-за ог­ня, осо­бен­но ар­тилле­рий­ско­го или бом­бё­жек. Ес­ли взрыв ря­дом, так, ка­жет­ся, те­ло са­мо, без учас­тия ра­зума, го­тово ра­зор­вать­ся на кус­ки от ди­ких мук. Но был же и страх, ко­торый шёл из-за спи­ны - от на­чаль­ства, всех тех ка­ратель­ных ор­га­нов, ко­торых в вой­ну бы­ло не мень­ше, чем в мир­ное вре­мя. Да­же боль­ше".

В 1959 го­ду бы­ла опуб­ли­кова­на пер­вая по­весть на­чина­юще­го пи­сате­ля под ' наз­ва­ни­ем "Жу­рав­ли­ный крик", а вы­шед­шая в свет в 1961 го­ду "Третья ра­кета" при­нес­ла ему все­со­юз­ную сла­ву. Ог­ромный ус­пех име­ла по­весть "Аль­пий­ская бал­ла­да" (1963), по ко­торой был снят фильм, по­лучив­ший нес­коль­ко наг­рад. В "Аль­пий­ской бал­ла­де" Бы­ков пер­вым из со­вет­ских пи­сате­лей по­казал плен как тра­гедию, а не как ви­ну ге­роя, и опи­сал неж­ные чувс­тва меж­ду со­вет­ским сол­да­том и италь­ян­ской де­вуш­кой.

НАВСЕГДА ФРОНТОВИК

В 1982 го­ду Ва­силь Бы­ков ста­новит­ся ав­то­ром по­вес­ти "Знак бе­ды", ко­торая ста­ла зна­читель­ным  про­из­ве­дени­ем в ли­тера­туре со­вет­ско­го прос­транс­тва. За это тво­рение пи­сатель наг­ражден прес­тижной Ле­нин­ской пре­ми­ей.

Вы­шед­шая в 1970 го­ду по­весть "Сот­ни­ков" от­кро­вен­но рас­кры­ла те­му пре­датель­ства и зас­та­вила го­ворить о та­лан­те Ва­силия Вла­дими­рови­ча. Каж­дая но­вая по­весть Бы­кова бы­ла ли­тера­тур­ным со­быти­ем. Го­сударс­твен­ной пре­мии удос­то­ены "Обе­лиск" (1971) и "До­жить до рас­све­та" (1974), "Пой­ти и не вер­нуть­ся" (1978).

В по­вес­ти "Мер­твым не боль­но" (1965) ав­тор без прик­рас опи­сывал жес­то­кую прав­ду вой­ну так, как он ее ви­дел сво­ими гла­зами. Но не­сог­ла­сие с офи­ци­аль­ной иде­оло­ги­ей обош­лось  Ва­силию Вла­дими­рови­чу до­рого - на пи­сате­ля бы­ла от­кры­та нас­то­ящая трав­ля. Кро­ме гнев­ных ста­тей в га­зете, же­ну пи­сате­ля вы­зыва­ли на 'бе­седы' в ор­га­ны бе­зопас­ности, в их квар­ти­ре раз­би­ли ок­на, а на соб­ра­ни­ях Бы­кова клей­ми­ли и пред­ла­гали 'уби­рать­ся на за­пад'. Фрон­то­вик не от­сту­пил.

По­весть "Знак бе­ды" (1982) бы­ла от­ме­чена Ле­нин­ской пре­ми­ей. Это рас­сказ о не­моло­дых кресть­янах, ко­торые пе­режи­ли не­мец­кую ок­ку­пацию и доб­ро­воль­но уш­ли из жиз­ни. Кри­тики на­зыва­ли эту по­весть са­мым ан­ти­во­ен­ным про­из­ве­дени­ем Бы­кова. Те­ма нравс­твен­но­го вы­бора че­лове­ка и ре­жима ос­та­ет­ся ве­дущей и в по­вес­тях "Карь­ер"(1986), "В ту­мане"(1987), "Об­ла­ва" (1990).

Все про­из­ве­дения Ва­силя Бы­кова про­пита­ны за­пахом вой­ны. Во­ен­ные  го­ды ос­та­вили след в сер­дце пи­сате­ля, от­ра­зились на его жиз­ни и па­мяти. Фраг­менты вос­по­мина­ний всплы­вали в го­лове Ва­силя Вла­дими­рови­ча все вре­мя, до­каза­тель­ством это­го мо­жет пос­лу­жить кни­га "Дол­гая до­рога до­мой", на­писан­ная в 2002 го­ду. Ему при­ходи­лось наб­лю­дать кровь, го­лод и смерть, ко­торая пос­то­ян­но ви­тала в воз­ду­хе.

Око­ло двад­ца­ти ки­нолент сня­ты по мо­тивам про­из­ве­дений Ва­силя Вла­дими­рови­ча, нап­ри­мер: "Вос­хожде­ние" (1976), "Фру­за" (1981), "Круг­лян­ский мост" (1989), "Пой­ти и не вер­нуть­ся" (1992), "В ту­мане" (2012) и т.д.

Де­вянос­тые го­ды сно­ва при­вели В. Бы­кова к про­тивос­то­янию с властью. Пос­ле со­бытий осе­ни 1993 го­да Бы­ков был в чис­ле под­пи­сав­ших зна­мени­тое "пись­мо 43-х" в ад­рес Ель­ци­на с тре­бова­ни­ем пе­ре­из­бра­ния Вер­ховно­го Со­вета. Пос­ле по­беды на пре­зидент­ских вы­борах в Бе­лорус­сии А. Лу­кашен­ко пи­сатель не раз выс­ту­пал с кри­тикой его кур­са.

Про­за Бы­кова это­го пе­ри­ода ос­та­ет­ся  до­кумен­таль­но точ­ной и без­жа­лос­тной ("По­люби ме­ня, сол­да­тик", "Аф­га­нец", "Волчья яма"). В 1997 го­ду Ва­силь Бы­ков по приг­ла­шению ПЕН-Цен­тра вы­ехал в Фин­ляндию, за­тем про­живал в Гер­ма­нии и Че­хии.

В том же го­ду Бы­кову был пос­тавлен страш­ный ди­аг­ноз. Он был про­опе­риро­ван в праж­ской кли­нике, а в 2003 го­ду, за ме­сяц до сво­ей смер­ти воз­вра­тил­ся в Бе­лорус­сию. Пи­сатель, ко­торый по ут­вер­жде­нию кри­тиков, так и не вер­нулся с вой­ны, умер в па­мят­ную да­ту 22 и­юня.