Бостонский КругозорПРОЗА

СТРАНА ЭРЦЕЛЬ

Как мир стара земля Эрцель, а страна Эрцель - молода. Тысячелетиями жили люди в земле Эрцель. Жили до эрцев, жили вместе с эрцами, жили вместо эрцев. Проливали кровь и заключали мир, учились и поучали, пасли и сеяли, строили и разрушали, любили и предавали, рождались и умирали. Эрцы земли Эрцель создали для себя маленькую страну и назвали ее Эрцель, и не хотели терпеть подле себя малый народ геров. А те не хотели терпеть страну Эрцель и эрцев подле себя. С великой горячностью и страстностью ненавидят друг друга мельчайшие соседи. Серая линия разделяет два народа. У каждого из них есть его единственно истинная святая книга, которая, они твердо знают, вмещает всю правду и состоит из одной только правды...

Глава  1
Хорфландия

1

Диана и Алекс Фрид сидят рядом, плечо прижато к плечу. Ремни пристегнуты, и самолет набрал высоту. Сквозь иллюминатор видно, как заходит солнце, и небо темнеет. Назад пути нет.

Диана и Алекс сидят рядом, плечо прижато к плечу, и рука в руке. Молодоженами в кинозале так сиживали. Им по тридцать три. Пять лет, как женаты, детей не нажили. Позади внизу осталась огромная холодная страна Хорфландия, впереди внизу ждет маленькая теплая страна Эрцель.

- Эмигрируем, - молвит вполголоса Диана.

- Возвращаемся, - с серьезной миной на лице возражает Алекс.

Диана хорфландка, а Алекс - эрц. Возможно, потому и судят по-разному об одном и том же. Обычно не бывает абсолютно верных или неверных суждений.

Алекс столичный житель, Диана росла в глубинке. С детства отличалась бойкостью нрава и способностью к учению. Окончив школу, оставила дома отца с матерью и младших брата и сестру и явилась в столицу "получать образование", как солидно заметил ее родитель. Приехала - ни родных ни своих. Но не робела и не скучала. Быстро обросла друзьями и знакомыми. Университет, молодость, свобода. Выучилась на журналистку и "уверенно начала трудовой путь". Сочиненный ею роман напечатали необыкновенно быстро и с хвалебным предисловием. Упоительно сладко было дарить экземпляры с автографами. 

Алекс пошел инженерной тропой по родительским стопам. Парень тихий и неприметный. Познакомился с Дианой на одном из хмельных пиров, которыми неустанно и неистово тешат себя жители Хорфландии. И Диана влюбилась, и потеряла голову, и через полгода "создала семью" - по выражению отца-провинциала.

Сонм многочисленных друзей в лад дивился: "Что нашла в нем?" Бывшие близкие друзья отказывались понимать и сочувствовали счастливой новобрачной, не предполагая в неблистательном выскочке тех способностей, которыми сами они несомненно обладали и тайно и явно гордились, и теперь жалели принцессу, добровольно обрекшую себя на худшую долю.

Отец Дианы противился браку: "Жизненная ошибка - выходить за эрца!" Зато мать радовалась: "Эрцы - хорошие мужья. Не изменяют и не пьют." Точка зрения у каждого своя, и потому весомая. Потом оказалось - мать права была наполовину. Родители жениха приветствовали счастливый случай, что пристроил их единственное чадо. По поводу же деликатного обстоятельства вздыхали про себя и меж собой, но на людях помалкивали о своей печали, как интеллигентные хорфландские эрцы.

Итак, наполовину ошибалась мать Дианы. Зять пил чрезмерно, огорчая тещу, заставляя тестя стыдиться своей тайной радости, но, вопреки прогнозам, упрочая любовь и жалость супруги. "Диане завидует, а сам неуспешен", "мезальянс", "они чужие" - говорили добровольные аналитики супружеских душ, пытливо ища объяснение феномену пагубной страсти эрца. Кое-кто ждал крушения, надеясь и предвкушая.

Диана и Алекс причин не доискивались. Она не оправилась от любовного недуга, он верностью платил за верность.

Однако, годы шли, и их быстротечность пугала обоих. Лишь крутой поворот сулил перемены.

- Алекс, а не начать ли нам все сначала в стране Эрцель? - спросила как-то Диана.

Он давненько об этом думал, но, по обыкновению своему нерешительный, молчал и рад был, что предложила Диана.

- В отпуск поедем на разведку? - просияв, спросил Алекс.

- Нет, нет, никакой разведки, закрываем глаза - и в воду головой вниз! Вихрем собираемся и едем навсегда!
 
Алекс с радостью согласился. Надежда торопит. Подстрекаемые необъяснимой верой в перемены, с одним чемоданом на двоих молодые супруги ринулись в туман будущего.

Оказавшись прав, отец Дианы торжествовал: "Теряем дочь!" Мать плакала, целуя Диану и Алекса. "Звоните, пишите, приеду внука няньчить" - говорила, всхлипывая. Пожилая чета инженеров Фрид держалась достойно, сдержанно. Времена диктуют взгляды. В седых головах - перемены и сумбур. Допускали, что последуют за молодыми. Однако, жизнь покажет. Молодость ищет счастья в новом, старость - в привычном.


В аэропорту и в самолете Алекс наблюдал за попутчиками. Занятие это овлекало от дум, оттесняло тревогу, расслабляло даже. "С прежними привычками расслабления покончено навсегда, навсегда покончено!" - непрерывно и многократно, как мантру, повторял про себя Алекс простейшую эту мысль.

Вот многочисленное семейство, три поколения. Взрослые шумят больше детей. Главу клана различить не удается. Разговор друг с другом ведут с помощью вопросов, жестов и многозначительной мимики. Очереди преодалевают легко и первыми. С "официальными лицами" говорят без волнения, как с равными, а то и чуть-чуть свысока. Всего желаемого достигают, а стредства достижения привычно и умело укрыты от посторонних глаз. Заметно горды собой. "Это не столичные эрцы" - подумал Алекс. Их сленг и манеры пробуждали воспоминания о детстве, когда он ездил на каникулы к бабушке с дедушкой в большой южный приморский город.

Соседний спереди ряд кресел занимают антиподы южан. Не клан, а минимальная семья - мама, папа и девочка-подросток. Бесшумные и боязливые. Родители тихо переговариваются, лица напряжены. Дочка сидит между ними, то смотрит в книгу, то мечтательно глядит вперед. Разговор взрослых ей не интересен.

В ряду слева расположилась пожилая чета. Старик передвигается с трудом, жена помогает ему. Оба глуховаты, говорят громко. Поэтому все вокруг знают, что в стране Эрцель их ждут дети и внуки. Звали их к себе давно, а они все не хотели покидать Хорфландию, "которой всю жизнь отдали", но вот совсем стали слабы, и не видят теперь иного пути, и едут. Старик часто вздыхает. На морщинистом лбу и лице его отпечатываются и сменяют друг друга то тяжкие, то счастливые мысли, а жена ловит платком слезы, текущие из красных глаз его. На пиджаке блестят металлом и эмалью множесто наград за войну и труд.

Диана не бодрствует и не спит. Непокой и надежда перемежаются и путают мысли. "Отменно  начала карьеру. Еще ступенька-другая по лестнице успеха - и потеряла бы Алекса. Меня по медвежьи хвалят за мужской ум, дескать, умею видеть главное. Чем займусь в стране Эрцель? Язык - инструмент мастерства моего. Приедем - сразу примусь за эрцит, я способная. Разве на неродном языке душу выразишь? Жертвую всем. Глупости, никакой жертвы! Что за народ эти эрцы? О себе всерьез говорят, что они - вечный народ. Что это значит? Эрц перенесется во времени лет на двести назад и окажется среди своих - и станут говорить на вечном своем эрците, и не удивятся друг другу, словно вместе росли и жили. Мистика и чепуха! Впрочем, мистика способна утешать, если не смеяться над ней. Вот, предчувствую, прежней жизни моей продолжения не будет. Я проживу две жизни. И вторая станет счастливее первой."

Если талант предвидения будущего имеет природу генетическую, то Диана наделена им в той же мере, что и ее мать.


Полет окончен. Страна Эрцель, земля Эрцель. Пассажиры спускаются вниз. Ожидание предстоящего мешает Алексу примечать типы. Чувствует: созерцание некстати, скорее уместно приготовляться к действиям.

Великие числом темпераментные возвращенцы из приморского города и малочисленное безгласное семейство ведут себя предсказуемо. Удивил старик. Сойдя с трапа, он, тяжело сгибаясь, с великим трудом опустился на колени. Нагнулся вперед, и металл и эмаль наград коснулись бетона. Жена его смущена, тщетно пытается поднять экзальтированного супруга. "Святую землю целует!" - бросил кто-то насмешливо и мимоходом. Алекс поглядел на представление и скептически скривил рот. Диана, обычно колючая зубоскалка, восторженно уставилась на старика. Поймав себя на неожиданной метаморфозе, подумала с привычной иронией: "Вторая жизнь начинается?"

Ночь провели в аэропорту в специальном зале ожидания, назначенном для пассажиров, которые из Хорфландии в страну Эрцель либо эмигрируют, либо возвращаются - каждый по своему разумению. Непривычно доброжелательные "официальные лица" приглашают прибывших в отгороженные ширмами боксы. Вопросы задают на хорфландском языке, ответы переводят на эрцит и записывают в компьютер. На удивление быстро Диана и Алекс стали гражданами страны. Не меньше удивили громоздящиеся на столах вдоль стен живо поедаемые и вновь вырастающие горы бесплатных бутербродов всех видов и разновидностей. Закаленная иными нравами, публика жадно утоляла дорожный голод и кулинарное любопытство.


Такси везет Фридов в гостиницу. Другой воздух. Другая весна. Пальмы вдоль дороги. Мертвецкий сон с устатку. Через день наняли квартиру в большом городе Авиве. Неделя прошла в хлопотах. Благонамеренная и дружелюбная бюрократия страны Эрцель мобилизует дух, приветствует терпение и не одобряет скепсис. Алекс верен словам своей мантры: ведь пьянство - месть злой судьбе, а судьба, кажется, подобрела. Почти увлекся турбулентностью суеты, почти сравнялся с Дианой накалом веры в успех.

Начало мая в Авиве - славная пора. Еще не скоро навалится летняя духота, а зимней сырости уже нет. Зелень весной ярче, чем зимой, и свежее, чем летом. Вечером хорошо усесться в пластиковые кресла под деревом, упереть локти в подлокотники, радоваться, что дом стоит в отдалении от шумной и пыльной дороги, дышать свежестью и говорить о том, что будет завтра, через год, через десять лет. Молодые супруги, довольные новым началом и озабоченные продолжением его, сидят за беседой в саду.

Стук в калитку. За низкой живой изгородью стоит молодой мужчина. Роста среднего, подстрижен коротко, одежда спортивная. В обтяжку белая майка с короткими рукавами подчеркивает мускулистую фигуру. Располагающая к доверию широкая улыбка на лице. Пришелец заговорил на языке, который когда-то давно служил жителям лишь одного единственного острова, но вековыми деяниями и заслугами островитян стал всеобщим, впитав мудрость мира. Диана живо подхватила разговор, а Алекс, не успевая ловить слова, помрачнел и сник.

- Здесь живут супруги Фрид?

- Да, проходите, - ответила Диана и впустила незнакомца.

- Мое имя - Гилад, - сказал гость и прошел в сад, - Я представитель добровольного общества безвозмездной помощи вновь прибывшим. Общество помогает людям найти свое место в  стране.

- Мы рады! - воскликнула Диана, - Алекс, будь добр, усади гостя.

"Как он узнал о нас?" - думал Алекс, волоча третье кресло.

Гилад уселся и обласкал хозяев взором ясных добрых глаз. Приятная внешность и хорошие манеры возбуждают симпатию и подозрения.

- Дорогие Диана и Алекс, знаете, почему я выбрал именно вас? Во-первых, все мы одних лет, а во-вторых, наши фамилии немного схожи. Я - Гилад Фальк! - сказал гость и заразительно засмеялся, продолжая глядеть на хозяев, словно приглашая их присоединиться к веселью.

  

Глава  3
Газета

  
Как мир стара земля Эрцель, а страна Эрцель - молода. Тысячелетиями жили люди в земле Эрцель. Жили до эрцев, жили вместе с эрцами, жили вместо эрцев. Проливали кровь и заключали мир, учились и поучали, пасли и сеяли, строили и разрушали, любили и предавали, рождались и умирали. Эрцы земли Эрцель создали для себя маленькую страну и назвали ее Эрцель, и не хотели терпеть подле себя малый народ геров. А те не хотели терпеть страну Эрцель и эрцев подле себя. С великой горячностью и страстностью ненавидят друг друга мельчайшие соседи. Серая линия разделяет два народа. У каждого из них есть его единственно истинная святая книга, которая, они твердо знают, вмещает всю правду и состоит из одной только правды. 

"Как можно выше, чтоб всему миру зримо было, жрецы и вожди обоих народов возносят над головами святые книги - бесспорный довод правоты - и указуют на них перстами и провозглашают, что, вот, написано: это - наша земля! Книги думают за своих невольников, да разве зеркало в помощь слепому? Книги - что порох, и нет безвредных книг. И то горе, что и те, кто в оппозиции к жрецам пребывают, этот жреческий клик приемлют!" - так мыслит Бернар Фальк.

Пожалуй, старик сгущает краски. Нельзя забывать, что в стране Эрцель существуют две партии - Левая и Правая. В запальчивости Бернар не замечает Левую, адепты которой хотят мира с герами и почитают серую линию.

Правая партия жалуется, что, наперекор душевному влечению к ней эрцев, газеты ее не любят и настраивают народ в пользу Левой. А Левая партия твердит, мол это враки.

Вот, в здании одной из авивских газет, в конце корридора, в фойе, уселись в креслах двое. Напротив Райлики, новой помощницы секретаря, расположился Шай Толедано - один из редакторов, мужчина средних лет и строгих правил. Шай знаком с Итро Оксом и с Гиладом. Последний ходатайствовал за сестру, чтоб поберег ее от каверз, чинимых новичкам.
 
- Нравится тебе у нас, Райлика? - спросил Шай.

- Не скучно здесь. А что, Шай, разрешат мне отпуск?

- Через полгода работы? Попробую попросить за тебя.

- Спасибо, Шай.

- И зачем тебе понадобился отпуск сейчас?

- Да так, с родителями побыть... - замялась Райлика.

- Темнишь! Я знаю от Итро и от Гилада, какую штуку твой отец задумал. Собрались в путешествие в страну Ашназ, на полтора века назад. Хотите привезти Свиток.

- Что вы думаете обо всем этом, Шай?

- Ты знаешь, я - человек религиозный, и верю в вечность народа эрцев. Я полагаю, задуманное возможно, хоть и звучит невероятно. А ты что скажешь?

- Не знаю. Хочется новизны. Не отправилась в путешествие, уступила родителям. Теперь поеду с ними.

- Вернешься - расскажешь.

- Шай, пусть никто из наших не узнает о поездке. Засмеют.

- Разумеется, Райлика! И ты не проговорись. Если до Роны дойдет, что я верю небылицам, погибла моя репутация серьезного аналитика.

- Кто упоминает мое имя всуе? - воскликнула вошедшая Рона.

- О, Рона! А я как раз рассказываю Райлике о зачинателях нашей газеты, - не моргнув глазом соврал Шай.

Рона Двир, дама солидных лет, высокого роста, энергичная и решительная, уселась в кресло. Она - ветеран, праматерь новой авивской прессы. Рона - старший редактор, ее слово, как камень весомо и твердо, а авторитет незыблем.
 
- Какого мнения о нашей газете держится твоя юная подопечная? - спросила редактора старший редактор и при этом покосилась на Райлику. Взгляд Роны был строг, но голос выдавал доброту.

- Райлика считает, что у нас не скучно, - улыбаясь, ответил Шай.

- Девушка - сама проницательность. Более бесспорного суждения высказать не возможно.
Райлика смущена. Это похвала или насмешка?

- Ты молодец, девочка, ты всем нравишься, - подбодрила Райлику почтенная матрона. 

- Сегодня мы ждем гостя, - продолжала Рона, обращаясь к Шаю, - Пожалует небезызвестный тебе Мики Парицки. В последнее время он дает все меньше оснований величать его гостем, - поколебавшись, заметила Рона и пристально уставилась на Шая, - Он зачастил. Что-то притягивает его. Сила всемирного тяготения действует на вашего брата! Впрочем, мы всегда рады ему и его статьям.

Шай сидел с замороженным лицом. Райлика ретировалась к себе.

- Пойдемте, господин Толедано, ко мне в кабинет. Встретим Мики достойно, - сказала Рона и подумала: "Где-то я слышала, что все мужики за сорок - конченые негодяи".

- Пойдемте, госпожа Двир, - в тон ответил Шай, и оба удалились.

Шай Толедано и Мики Парицки больше, чем друзья - они боевые товарищи. Офицерами воевали вместе в особом воинстве, причислиться к коему стремятся лучшие, из которых лучшие удостаиваются чести. Не раз подствляли друг другу плечо, и за плечами у каждого немало лихих дел - утеха памяти. Навоевавшись досыта, отправили на чердак высокие тяжелые ботинки, выучились в университете, женились и породили детей - Шай двух девочек, а Мики - двух мальчиков.

Шай рос в семье, где блюдутся традиции веры. Мики воспитывался на безбожных идеях. Первый тяготеет к Правой партии, а второй, ясное дело, - к Левой. И не просто тяготеет, но занял в ней важную позицию и делает карьеру, стремясь наверх. Помещает свои статьи в газете, где работает Шай. На бумаге они противники, а в жизни, как сказано, больше, чем друзья. Ибо, дойдя в противостоянии своем до крайней точки, обязательно вспоминают, что оба эрцы, и стрелы возвращаются в колчаны. Однако, это - не правило в стране Эрцель.

Рона Двир восседает во главе стола. По одну сторону расположился Шай, по другую - Мики.

- Я рада, господин Парицки, принимать вас в своем кабинете. Левая партия необыкновенно активизировала свою деятельность. Ваши статьи, Мики, украшают газету каждую неделю.

- Прошу не забывать, госпожа Двир, что писанина этого левака должна быть уравновешена моим аналитическим комментарием.

- Прошу не забывать, господин Толедано, что газета, в которой вы являетесь редактором, объективно отражает баланс общественных идей. Паранойя - коллективный диагноз "праваков", выражаясь вашим языком.
Мики с видимым удовольствием слушал перепалку.


- Господин Парицки, будьте любезны, сотрите ехидную улыбку с физиономии и кратко представьте нам ваш последний опус.

- Госпожа Двир, господин Толедано! - с преувеличенной торжественностью начал Мики, - Как вам известно, в гуще народа страны Эрцель зреет готовность к миру с герами, нашими неизживными соседями. Из двух зол - уступить часть или потерять целое - эрцы научаются отдавать предпочтние злу меньшему. Усвоить сложную науку выбора помогает давление новой реальности, кладущей предел бессмысленным мечтаниям. Не стыдно подчиняться обстоятельствам, и примем неизбежность достойно!

Мики сделал паузу. Убедился, что, как и ожидал, лицо Роны выражает нетерпение, а лицо Шая - скепсис.

- Левые сделали открытие. Если открытие не находит применения, в нем нет ценности, - заметил Шай.

- Открытия остановить нельзя. Но они оскорбляют проворонивших новизну, и горе открывателям, - вставила слово Рона.

- Наша Левая партия, глаз и глас народа готовит лозунги к кампании выборов новых ста двадцати скрытых праведников, нашего с вами парламента. Моя статья будет первой публичной апробацией этих лозунгов. Мир с герами, серая линия, дьявольский контраст роскоши и нищеты - это темы статьи. Отмечается, что имеется некое малое число правых, которые почитают войну за высокое счастье, а добывать для себя это счастье шлют большое число левых. Подробности прочтете сами. Уверен, за нами пойдут заблуждающиеся сторонники Правой партии. Вот, что я принес на сей раз. Присоединяюсь к требованию господина Толедано о равновесии.

Иронию последнего замечания Рона оценила полуулыбкой. 

- Благодарю вас за краткость сообщения, господин Парицки. Не сомневаюсь, что господин Толедано скрупулезно разберет текст и явит читателям несостоятельность фантазий "леваков". Мики, оставьте материал, статья выйдет в свет в конце недели.

Шай и Мики вышли из кабинета Роны.

- Дружище, где ты прячешь новенькую? - спросил Мики, ткнув Шая кулаком в бок.

- Она у себя.

- Пойду выманю ее.

- Мики, в мире нет тайн. Рона объясняет твою литературную активность не теми причинами, что ты привел в ее кабинете. Гони беса прочь.

- Нет сил быть безгрешным.

- Не будь им. Ищи другую дорогу в ад, в стороне от Райлики.

- Твоя правильность наводит тоску.

- Расскажи о сыновьях.

- Ну, слушай.